– Мисс Уилсон, – наконец тихим голосом заговорил Эдвард Уитби, – наверное, кому-нибудь из нас следует объяснить вам, что личные вопросы, которые можно задавать в вашей стране, здесь рассматриваются как вторжение в частную жизнь другого человека. Я говорю об этом как друг, чтобы уберечь вас от неловкости. Очевидно, раньше вам никто не сообщил об этом...Граф произнес эти слова достаточно мягко. И хотя Беатрис, похоже, пришла в ужас от сложившейся ситуации, на лице ее дочери не возникло никаких признаков смущения.– О нет, мне говорили об этом, – Софи раскрыла веер и лениво начала обмахиваться им, – но все равно я весьма благодарна вам за заботу.Уитби слегка поклонился, что должно было означать: «Всегда рад помочь», а Джеймс с большим трудом удержался, чтобы не расхохотаться и не сказать девушке «браво». Она посмеялась над английским этикетом, и ее это абсолютно не испугало. Наверное, именно поэтому Берти был так очарован ею, ее явный нонконформизм развлекал его, и слава Богу: если бы не его поддержка, будущее американской невесты было бы погублено.Взглянув на Беатрис, Джеймс увидел, что она побледнела, видимо, считая, что все пропало, и тут же пришел ей на помощь:– Я весьма разочарован: танцевальная карта вашей дочери уже заполнена. Возможно, в следующий раз я приду пораньше, и тогда...В глазах Беатрис засветилась надежда.– Ваша светлость, – заторопилась она, – один танец у нее не занят, я уверена.Почему-то это не удивило Джеймса, и он приятно улыбнулся:– Тогда, может быть, вы разрешите занять его?– О да, конечно! – Беатрис неловко схватила карту, висевшую на руке Софи, и тут же записала его имя, щеки ее раскраснелись. Все было как всегда – тот же жаждущий взгляд, и ничего нового; разве что английские матери обычно лучше скрывали свои чувства, чем эта любвеобильная американская мамаша.Мисс Уилсон вежливо ответила на его улыбку.– С нетерпением буду ждать, ваша светлость.Джеймс быстро взглянул на нее и сразу понял, что она говорит неправду; и тут же неизвестно откуда взявшийся джентльмен схватил Софи за руку и повел в центр зала, где они замерли в ожидании кадрили.Миссис Уилсон извинилась, отошла к группе беседовавших пожилых леди, и Джеймс остался стоять рядом с Уитби, который тут же начал оправдываться:– Сам не знаю, как это мне пришло в голову вмешиваться и исправлять ее ошибки...Джеймс рассмеялся:– Но признайся, она ничуть не растерялась.– Да, но я не удивлюсь, если теперь она откажется танцевать со мной. Я поступил как настоящий идиот – хотел произвести на нее хорошее впечатление, и вот на тебе... Но если говорить серьезно, то она в самом деле нарушила этикет, не пожелав сделать реверанс. Если эта американка не хочет быть отторгнутой лондонским обществом, ей так или иначе придется ознакомиться с нашими обычаями и манерами.– Уверяю тебя, Уитби, она прекрасно их знает. Просто эта девушка позволяет себе делать то, что хочет.Перед тем как уйти, Джеймс похлопал приятеля по руке и спокойно сказал:– Желаю тебе удачи, друг мой.Сам он решил отказаться от идеи жениться на американке, независимо от величины приданого, потому что каким-то непонятным образом за время этой короткой несерьезной беседы она опять вызвала в нем такие ощущения, которые в течение многих лет он намеренно подавлял.В конце вечера Джеймс столкнулся со своей матерью, которая стояла у двери, где дул небольшой ветерок, и обмахивалась веером. Она явно была чем-то недовольна.– Ты беседовал с этой американкой...– Да, лорд Уитби представил мне ее.– Я видела, как она без всякого стеснения направилась к тебе. – Герцогиня отвела взгляд в сторону и небрежно добавила: – Впрочем, ничего удивительного – эти американки всегда сами себя представляют.Заложив руки за спину, Джеймс продолжал неподвижно стоять рядом с матерью. Никто из них не торопился продолжить разговор, и они молча наблюдали за танцующими.– Ты знаешь, дочь лорда Визерби сегодня тоже здесь, – наконец произнесла герцогиня, – отчего бы тебе с ней не поговорить? Она очаровательная малышка. Жаль, что леди Визерби умерла так рано. – Вдовствующая герцогиня прекрасно знала, что навязывать сыну девиц совершенно бесполезно: ему это ужасно не нравилось, и настойчивость в этом вопросе могла принести больше вреда, чем пользы, – вот почему она старалась действовать максимально осторожно. – Посмотри, вот и Лили, – проговорила она, – танцуете бароном. Жаль только, что он такого маленького роста.Джеймс улыбнулся сестре, когда пара приблизилась к ним; в светлом платье с золотой отделкой Лили выглядела очень изящной и, казалось, получала искреннее удовольствие.Через несколько минут должен был начаться последний танец, и герцог ожидал его с нетерпением. Ищущим взглядом осмотрев зал, он увидел американку в тот же самый момент, когда она заметила его. Он улыбнулся, немного наклонил голову, и она ответила улыбкой. Тогда он сделал шаг, направляясь к ней, и тут же герцогиня, о существовании которой он совершенно забыл, схватила его за рукав.– Ты ведь не собираешься танцевать с ней, Джеймс? – взволнованно спросила она, и морщины на ее жестком лице стали еще глубже.Освободившись от ее руки, герцог сердито произнес:– Ты забываешься, мама!Побледнев, герцогиня отошла от него в отчаянии оттого, что не смогла его удержать.Ее недовольство не оказало на сына никакого влияния, поскольку с тех пор, как он стал взрослым, они оба прекрасно знали, что у нее не было никакой возможности руководить им. Битье в школьной комнате осталось далеко позади, зато теперь у Джеймса не было ни малейшего желания сделать ее счастливой или позволить ей гордиться им.Отбросив все посторонние мысли, герцог поправил галстук и, не обращая больше внимания на стоявшую возле него пожилую герцогиню, уверенным шагом направился через зал к богатой американке. Глава 3 Подождав, пока мисс Уилсон поднимет шлейф своего платья, Джеймс положил ей на талию одетую в перчатку руку, а затем грациозно и уверенно повел ее в вальсе под музыку «Голубого Дуная». Он получал удовольствие от танца и был приятно удивлен легкостью, с которой она подчинялась его воле. В танце Софи была почти невесомой, как облако, движущееся от дуновения легкого ветра; от нее исходил аромат цветов, и хотя герцог не знал, каких именно, но аромат напомнил ему о весне, когда он, будучи еще мальчиком, получил разрешение прогуляться по зеленой траве и красивому вереску до заброшенного спокойного озера. Он уже очень давно не вспоминал об этом.Первые несколько мгновений они танцевали молча, не пытаясь взглянуть в глаза друг друга. Тем не менее, Джеймсу хотелось узнать, какую жизнь она вела раньше, в каком доме жила, где училась. Она уже успела спросить у него о его братьях и сестрах, теперь то же самое он рассчитывал узнать у нее. Есть ли у нее сестры и братья, сколько их? Является ли она старшей? Похожи ли они на нее? И откуда у нее такая красота и уверенность в себе?– Вы неплохо танцуете, – сказал он, когда она, наконец, посмотрела ему в глаза.– Только потому, что вы прекрасно ведете, ваша светлость. Мне очень легко танцевать с вами. – Софи замолчала, и Джеймсу это показалось странным: общаясь с другими партнерами, она все время улыбалась и говорила без умолку.– Почему вы не смотрите на меня? – спросил герцог, нарушая джентльменские правила вежливости. В душе он совсем не был джентльменом и хотел сразу все выяснить.Софи подняла на него удивленный взгляд:– Большинство дам не смотрят на своих партнеров во время танца.– Но, как я заметил, вы смотрели на всех своих партнеров. Возможно, я вам не нравлюсь? Если так, я хотел бы, по крайней мере, знать причину. – Герцог резко повернул ее, чтобы избежать столкновения с вальсирующей рядом парой.– Я слишком мало вас знаю, чтобы определить, нравитесь вы мне или нет. Вы произвели на меня впечатление человека, которому неинтересны легкомысленные беседы. Отличный мастерский поворот, ваша светлость, – добавила она, улыбнувшись.– Почему вы так думаете? Вы считаете, что можете судить о человеке по одному только первому впечатлению?Софи быстро взглянула на него, и герцог понял, что удивил ее. Помолчав несколько секунд, она проговорила:– Буду откровенной, ваша светлость, до меня дошли слухи о том, что вас следует опасаться. Здесь вас называют Опасным Герцогом, и это заставляет меня быть осторожной при общении с вами. С другой стороны, у меня есть собственная голова на плечах и я не привыкла верить пустым слухам. Чтобы понять, что вы собой представляете на самом деле, я наблюдала за вами весь сегодняшний вечер и заметила, что вы ни разу никому не улыбнулись, кроме темноволосой молодой женщины в кремовом платье с золотой отделкой. Мне кажется, вы не получаете удовольствия от общения и редко посещаете балы и ассамблеи. Из всего этого я сделала определенный вывод: вас мало интересует то, что говорят о вас другие.Господи, какой ответ, в восхищении подумал герцог. Но это было еще не все.– Теперь о том, достаточно ли я умна, чтобы судить о человеке по первому впечатлению, – продолжала Софи. – Поверьте мне, ваша светлость, я достаточно времени наблюдала за вами сегодня и вчера вечером.Достаточно времени? Она флиртует или просто пытается оправдать свое неприязненное отношение к нему? Вероятнее последнее, решил Джеймс, вспомнив все, что она говорила.Он притянул ее ближе к себе.– Слыхали вы когда-нибудь поговорку «В тихом омуте черти водятся»?Софи задумалась. Казалось, она всегда обдумывала то, что намерена была произнести.– Мрачный гений в бездонной пропасти – таким вы себя представляете, ваша светлость? – Софи прищурилась.В этот момент они оказались у статуи Купидона. Глядя на струи воды, стекавшие в водоем, Джеймс не смог сдержаться и улыбнулся. Ни одна женщина никогда не развлекала его так, как эта.– Мое мнение о себе зависит от многих причин. А каким вы меня представляете?Софи опять на несколько мгновений замолчала, а потом рассмеялась звонким заразительным смехом.Ого, подумал Джеймс, наконец-то ему удалось произвести на нее впечатление. Он сделал еще один резкий поворот, и Софи с легкостью последовала за ним.Чуть задыхаясь, Софи посмотрела на герцога, который умело и уверенно вел ее в танце. У нее внезапно возникло такое ощущение, будто она не передвигалась по полу, а летела. Сердце ее колотилось сильнее, чем обычно, и она даже не могла определить, было ли это следствием слишком быстрого танца или результатом странного разговора с герцогом, которого в свете называли опасным.Дойдя до края зала, они направились к центру, и Софи снова ощутила его силу, уверенность и мужественность. Ее тонкая, затянутая в перчатку рука лежала на его широком мускулистом плече, от него исходил терпкий, притягивающий ее аромат, и к тому же он так прекрасно танцевал!Это был самый изумительный танец за весь вечер. Герцог улыбнулся, и что-то притягательное и хитрое мелькнуло у него в глазах. Он волновал Софи и вызывал в ней желание флиртовать и поступать безрассудно. Может быть, именно поэтому его называли опасным? Что ж, ее он, безусловно, мог погубить.– Я вижу блеск в ваших глазах, – проговорил герцог, – и, возможно, это означает, что вы сомневаетесь в правильности вашего первого впечатления обо мне.Софи не могла сдержать улыбку.– Совсем чуть-чуть, ваша светлость.Софи почувствовала, что рука герцога переместилась вверх по ее спине, но постаралась не заметить этого.– По крайней мере, это может служить неплохим началом, – удовлетворенно сказал Джеймс и сделал еще один красивый поворот.У Софи начала кружиться голова, и она попыталась сменить тему разговора. Она была уверена, что причиной этого был вовсе не вальс.– Вы редко посещаете балы, и я уже не надеялась увидеть вас сегодня вечером...Джеймс усмехнулся:– Напомните, как звучало то, что вы мне сказали раньше? Ах да, я вспомнил: «Мне льстит, что вы заметили мое присутствие».Софи вздрогнула.– Вы весьма оригинальный человек, ваша светлость.Герцог приблизил ее к себе настолько, насколько позволяли правила этикета, и дрожь пронизала ее с головы до ног. Она никогда не испытывала ничего подобного.Джеймс нежно сжал ее спрятанную в перчатку руку. Боже, его рука была такой большой, такой горячей... Прежде Софи не могла себе представить, что танец с мужчиной может так взволновать ее.– Так вы считаете, что я оригинален? Вы слишком добры, но все равно я польщен.Софи улыбнулась в ответ.Вальс подходил к концу, и Джеймс внезапно почувствовал разочарование. Он никак не мог согласиться с тем, что разговаривает с мисс Уилсон в последний раз, и был невероятно удивлен тем, что его это расстраивало. Впрочем, чему же тут удивляться: разговор с ней доставил ему такое удовольствие...Он, конечно, мог прийти и на следующий бал, но это непременно заметит публика, и все поймут, ради кого он появляется на балах. Его самого мало трогало, что говорили окружающие, зато это имело значение для его матери. Впрочем, такой поворот событий должен бы был скорее обрадовать его.Еще один виртуозный поворот, и, глядя на ее полные губы, на которых появилась очаровательная улыбка, герцог почувствовал невероятное возбуждение. Он жаждал обладать ею, в этом не было никакого сомнения. А поскольку среди присутствующих в зале ни у кого не было более высокого титула, чем у него, он мог предположить, что был первым в списке возможных претендентов на ее руку.Какая-то малая часть души Джеймса чувствовала удовлетворение. Ему приятно было сознавать, что если он действительно захочет обладать Софи и ее огромным приданым, американская невеста, вероятнее всего, предпочтет его остальным претендентам. Хотя получить удовольствие оттого, что он стал объектом дамской амбиции, было для него совершенно необычным делом, и, немного подумав, герцог пришел к выводу о том, что они оба находятся почти в одинаковом положении: огромные деньги делали ее таким же объектом амбиции, как его – титул.Музыка прекратилась, и Джеймс на шаг отступил от своей дамы. Какое-то время они стояли в центре зала, глядя друг на друга, в то время как другие пары обходили их, как вода обтекает камень на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37