Усевшись за стол, она начала писать приглашения, а через три часа, устало откинувшись на спинку стула, с удивлением оглядела огромную стопку запечатанных красным воском конвертов с эмблемой герцогов Уэнтуортов.В это время раздался стук в дверь, и, к удивлению Софи, в комнату вошла Марион...– О, это вы. – Софи выпрямилась.– Вы написали приглашения?Софи указала на стопку писем:– Да, я пригласила каждого, кто был в прошлом году.– Но, надеюсь, не леди Колчестер?– Кажется, я пригласила ее вместе с мужем.Марион покачала головой и закатила глаза к потолку:– Нет, нет и нет. Леди Колчестер умерла прошлой зимой. Нужно переписать приглашение, оно должно быть адресовано только лорду Колчестеру.– Хорошо, перепишу, – послушно согласилась Софи. Онемевшими от долгой работы пальцами она начала перебирать уже заклеенные конверты, разыскивая тот, который был адресован леди Колчестер. Внезапно конверты заскользили, и некоторые из них упали на пол.Подойдя ближе, Марион тоже стала перебирать конверты, читая адреса на них. При этом она внимательно изучала почерк невестки.– Я сейчас его найду, – сказала Софи и наклонилась, чтобы поднять конверт, выпавший у нее из рук.Боже, как ей было неприятно ощущать на шее дыхание свекрови, которая тоже наклонилась, стараясь найти нужное письмо, как будто Софи не в состоянии была сама справиться с таким простым делом.– Вот оно! – Старческой рукой, на которой проступали синие вены, Марион подняла нужное письмо. Разорвав конверт, она с негодованием воскликнула: – Ах, Боже мой! – При этом голос ее прозвучал так, как будто в письме содержалось сплошное богохульство.– Что-то не так? – Софи чувствовала, что ей не слишком хочется услышать ответ.– Вы не должны подписываться как Софи Лэнгдон! Ваша подпись теперь должна быть Софи Уэнтуорт. Уэнтуорт! – Марион бросила письма на стол и распечатала еще один конверт. – Тут то же самое, – она раскрыла еще несколько конвертов, – они все написаны неправильно, и вам придется все переписать заново. А эти бумаги можно просто сжечь.Когда, выйдя из комнаты, Марион громко хлопнула дверью, Софи удержалась оттого, чтобы не швырнуть всю эту кипу писем ей вслед. У нее было такое ощущение, как будто она – маленький ребенок и оказалась в школе со своей учительницей миссис Триллинг. В ушах у нее тут же раздался звук линейки, ударяющей по столу.Ну, уж нет, решила Софи, она не позволит старой ведьме сломать ее и не допустит, чтобы эта женщина растоптала все то, что осталось от прежней Софи, навсегда погубив ее мечты о достойном светлом будущем.Подобрав длинные юбки, Софи выскочила из комнаты. Она твердо решила, что не станет больше смотреть на свекровь со страхом и покорностью, так, как все эти несчастные слуги смотрели на членов семьи герцога. Точно такими же глазами они теперь смотрели на нее, но она не допустит, чтобы Марион сломала ее так, как сломала всех окружающих. Неудивительно, что Джеймс, выросший в такой семье, не знает, как можно любить кого-нибудь по-настоящему.Идя по коридору, Софи ускорила шаг, стараясь догнать уходившую свекровь, и, наконец, у самой лестницы перед ней возникла спина Марион.– Подождите!Услышав отклик Софи, Марион остановилась и обернулась. С сильно бьющимся сердцем Софи взволнованно произнесла:– Хватит! С меня довольно!– Кажется, я что-то не поняла? – холодно обронила Марион.– Вы прекрасно все поняли. И вот что я вам скажу: мне надоело слушать ваш пренебрежительный тон. Если я вам не нравлюсь, это ваша проблема. Ваш сын женился на мне, и я тут останусь. Я хозяйка этого дома и надеюсь, что с этого момента со мной будут обращаться, по крайней мере, вежливо.Словно вдруг потеряв дар речи, Марион некоторое время молча смотрела на Софи, а затем, не произнеся ни слова, повернулась и торопливо направилась вниз по лестнице.Что ж, вот и правильно, подумала Софи. Ей тоже не следует обращать внимание на мелкие неприятности. Стоя на верхней ступени лестницы, Софи чувствовала себя победительницей. Много дней подряд она пыталась приспособиться к жизни рядом с этими холодными, бесчувственными людьми; нервничая из-за жестокости Джеймса, пытаясь понять причину изменения его отношения, она не могла найти ответы на мучившие ее вопросы, и только теперь ей стало ясно, что она никогда не найдет ответов, если будет чувствовать себя жертвой.Но теперь все кончено. С этой минуты она будет здесь хозяйкой, настоящей герцогиней, и больше никогда не позволит свекрови унижать себя, как не позволит мужу думать, что она будет постоянно хныкающим и требующим внимания бременем для него.Когда герцог вернется из Лондона, он убедится, что его жена – достаточно сильная личность, и ему придется приложить немало усилий, чтобы вернуть ее уважение.Приняв столь важные решения, Софи вернулась к себе в комнату и принялась переписывать приглашения. Кроме того, она подумала, что ей стоит посетить арендаторов герцога и узнать, чем она сможет помочь им, а заодно установить с ними хорошие отношения.
Через две недели поздним вечером Джеймс возвратился в замок, в котором не был почти месяц. Зайдя в комнату, он увидел горящий камин и Томсона, ждавшего его с бокалом бренди.– А-а, вот как раз то, что мне нужно! – Джеймс взял бокал и сделал несколько глотков, а затем, сняв шейный платок, уселся на стул.– С возвращением домой, ваша светлость! – Томсон приветливо улыбнулся.– Благодарю. Это путешествие оказалось нелегким и довольно долгим...Поездка действительно затянулась, потому что Джеймсу опять пришлось решать проблему с Мартином. Мальчика исключили из Итона, и надо было организовать его переезд к тетушке Каролине.В дверь неожиданно постучали, и Джеймс удивленно обернулся:– Войдите!На пороге в белом ночном халате, с шалью на плечах, держа в руках большой бронзовый подсвечник, стояла Софи. Волнистые локоны густых волос обрамляли ее лицо, пламя горящих свечей отражалось в ее больших синих глазах.Очарованный удивительной красотой своей жены, Джеймс поднялся и, не отводя от нее взгляда, произнес:– Благодарю, Томсон, больше мне ничего не потребуется.Когда камердинер, поклонившись, молча вышел за дверь, Софи прошла в комнату и поставила подсвечник на стол.– Ты не говорил мне, что собираешься в Лондон. Джеймс окинул восхищенным взглядом изящную фигуру жены, одновременно придумывая, что бы сказать в ответ, однако нужные слова ускользали от него, как перышки, гонимые легким ветром. Он не придавал большого значения этому разговору – его длительное отсутствие предоставило так нужное ему доказательство того, что все в порядке, и он по-прежнему владеет своими чувствами. Попутно ему удалось найти оправдание всем тем жестоким словам, которые он наговорил жене перед отъездом, а иногда ему даже удавалось вообще на какое-то время забыть о существовании жены.Однако так было только днем и никогда по ночам, но он уверял себя, что и с этим справится, поскольку это всего лишь физическое влечение. Он испытывал такое и раньше и никогда не терял голову, сумеет не потерять ее и из-за Софи.Допив бренди, Джеймс не спеша проговорил:– Видишь ли, решение о поездке было принято неожиданно...– Мне бы хотелось, чтобы в будущем, – спокойно проговорила Софи, – ты сообщал мне, если собираешься ночевать не дома, и не забывал прощаться со мной.Джеймс с неподдельным удивлением посмотрел на жену: взгляд ее показался ему строгим и даже немного высокомерным. Он ожидал вспышки гнева, даже приготовился к этому... И что же в итоге? Ни гнева, ни слез, ни жалоб... Все было совершенно иначе, чем он предполагал.– Что ж, я постараюсь, думаю, это не так сложно. – Глядя на лицо жены, Джеймс обратил внимание на решительную линию подбородка.– Вот и хорошо. – Софи подошла ближе к нему, а он все не переставал удивляться незнакомому выражению решительности в ее взгляде.Внезапно Джеймс почувствовал, что его брюки вдруг стали тесными. Он провел месяц вдали от жены, и вид этой уверенной в себе женщины стал для него приятным сюрпризом. Теперь он был готов заняться с ней любовью. Ее влажные полные губы притягивали его, а аромат духов возбуждал.Положив ладонь на щеку Софи, Джеймс большим пальцем провел по ее нижней губе, а она, закрыв глаза, поцеловала его палец и затем взяла его в рот...Дикое желание овладело им, и Джеймс обеими руками обхватил ее лицо, уже хотел губами прижаться к ней... но тут Софи решительно отодвинулась от него.Он удивленно открыл глаза и в недоумении уставился на нее.Софи отошла от него еще на шаг.– Мне жаль, Джеймс, но сегодня я не смогу выполнять свои супружеские обязанности.Ее небрежный тон и произнесенные ею слова подействовали на герцога так, как будто ему на голову вылили ведро ледяной воды.– Месячные начались у меня только вчера, так что близость не имеет смысла. – Проговорив эти слова совершенно спокойно и без всякого намека на разочарование, Софи отвернулась от мужа и взяла подсвечник. – Мы увидимся у меня в спальне примерно через неделю, когда я буду готова зачать ребенка.Неподвижно стоя посреди комнаты, Джеймс никак не мог поверить тому, что услышал. Неужели эта уверенная в себе женщина в самом деле, была его сентиментальной американской женой? Теперь она вела себя как самая настоящая англичанка.Открыв дверь, Софи остановилась и выразительно посмотрела на мужа.– Между прочим, пока тебя не было, у нас гостила Флоренс. Ее визит оказался не только приятным, но и весьма... Мы говорили об очень интересных вещах...Услышав эту новость, Джеймс замер; не в силах пошевелиться, он только медленно моргал.– Спокойной ночи, дорогой! – Софи повернулась, собираясь уйти, и тут, словно, наконец, опомнившись, Джеймс сделал по направлению к ней несколько шагов.– Софи...Она остановилась.– Я... сожалею!Слова выскочили у герцога изо рта еще раньше, чем он осознал, что собирается их произнести; а поскольку ему никогда не приходилось просить у кого-либо прощения, он попросту не знал, что ему следует делать дальше.Некоторое время Софи недоуменно смотрела на него, и Джеймс боялся, что она увидит его покрасневшие щеки, хотя при тусклом свете свечей это вряд ли было бы возможно. Впрочем, она не была так уж уверена в себе, как это ему казалось.– Сожалеешь о чем? – наконец спросила Софи.Джеймс долго думал, прежде чем ответить. На самом деле он сожалел, что забрал ее из страны, которую она хорошо знала, оторвал от дома и от семьи, которую она любила. Он обманывал ее, рассказывая о Флоренс, а потом привез ее сюда, в этот заброшенный замок, где эхо от каменных стен смешивается со стоном немыслимого прошлого его предков. После всего этого он наговорил ей массу жестоких слов и бросил ее одну расхлебывать все это. Джеймс, в самом деле, сожалел, и от боли у него даже заболело в груди. Но к несчастью, он не в состоянии был объяснить ей все это.– Мне жаль, что у нас пока не все получается, как мне хотелось бы... – Джеймс опустил взгляд.– Ты имеешь в виду ребенка? – Ему показалось, что Софи надеялась на нечто большее.– Да, пожалуй... – нехотя согласился он.Софи кивнула, как будто именно этого ответа ожидала, и, шагнув за дверь, оставила его наедине с самим собой. Глава 17 Натянув поводья, Джеймс перевел лошадь в галоп, он возвращался после обследования восточной дренажной системы, и теперь ему хотелось поскорее оказаться дома. Последнюю неделю он старался не думать ни о проблемах, связанных с женой, ни о ней самой, оградив себя от влияния окружающего мира. Он научился этому еще в юности, когда ему было особенно необходимо управлять своими чувствами.Заставив лошадь перепрыгнуть через невысокую каменную стену. Джеймс выпрямился в седле, и ему сразу бросился в глаза открытый кабриолет, стоявший возле одного из коттеджей. Подъехав ближе, он обнаружил в нем спящего на сиденье кучера и громко кашлянул.Увидев герцога, кучер приподнял шляпу и вскочил на ноги, напугав кур, которые с шумом разбежались от экипажа.– Простите, ваша светлость!Джеймс холодно посмотрел на кучера.– Могу я узнать, что вы делаете тут в моем экипаже?– Я приехал сюда с герцогиней, ваша светлость. Ее светлость сказала, что я выгляжу очень усталым, и велела мне спать. Это она заставила меня лечь на сиденье...Джеймс задумался. Это был один из тех моментов, когда ему казалось, что между ним и его женой существует глубокая непреодолимая пропасть. Нет, он был вовсе не против того, чтобы дать кучеру выспаться, но существовали правила, и их следовало придерживаться, особенно в отношениях со слугами.Затем Джеймс перевел взгляд на дверь небольшого каменного коттеджа. Он немного знал фермера, жившего здесь, – это был молодой крепкий мужчина, ответственный и уважаемый. Хотя Джеймс иногда разговаривал с ним, ему было трудно судить о том, что это за человек.– А где герцогиня, в доме? – спросил он.– Да, там, ваша светлость.Джеймс понятия не имел, зачем его жена решила посетить арендатора; после последней беседы с ней они почти не разговаривали, а ее состояние освобождало его от мыслей о более интимных отношениях, во всяком случае, еще в течение нескольких дней.Однако любопытство не покидало его.– Горничная приехала вместе с герцогиней?– Нет, ваша светлость, герцогиня не захотела никого брать с собой.– Одна, – повторил Джеймс. Неужели она делает что-то, о чем никто не должен знать, или это еще одна ее ошибка, происходящая от незнания правил?Ему очень хотелось спросить кучера, что именно делает герцогиня в доме в этот солнечный полдень, но он так и не решился, памятуя о том, что слуги не должны знать о делах своих хозяев больше, чем им положено.– Как давно вы здесь?– Около часа. Герцогиня обычно проводит там примерно час.– Обычно? Так бы бывали тут раньше?Кучер кивнул:– На этой неделе уже три раза.– Ах, вот как! – Джеймс еще раз взглянул на дверь коттеджа и понял, что он не уедет отсюда, не узнав, в чем дело.Он слез с лошади, привязал ее, подошел к входной двери и постучал. Дверь открыла молодая женщина, и, решив, что это жена фермера, герцог немного успокоился.На женщине был кружевной чепец и белый передник, на руках у нее спал маленький ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37