Конрад не забывает заветов Клаузевица, что «война есть продолжение политики, но только другими средствами», но дает этому поучению толкование в духе Мольтке-старшего. «Политика, к сожалению, неотделима от стратегии: политика пользуется войной для достижения своих целей и имеет решающее влияние на ее начало и конец, при чем она оставляет за собой право во все время повысить свои требования или довольствоваться меньшим успехом… Полководец никогда не должен руководствоваться одними политическими побуждениями, а на первый план ставить успех на войне».
Выше мы видели, что Конрад считал необходимым получать руководящие линии для составления планов войны от внешней политики и, как будет не раз указано впоследствии, Конрад все время считал войну одним из средств политики. Последняя же, по его мнению, должна пользовать я войной в правильно выбранный момент. Конрад не мыслит себе какую-либо активную политику, которая бы не опиралась на вооруженную силу, не имела бы всегда в своем распоряжении готовые для войны средства Иные средства политики для достижения положительных целей менее действительны, и начальник генерального штаба предпочитает преимущественно войной разрешать высокие проблемы внешней политики государства. «К сожалению», и для него политика неотделима от стратегии, но у политики всегда должна быть мысль об обращении к войне, а потому все политические и иные мероприятия государства должны быть направлены к достижению военного успеха. В этих видах генеральный штаб, ответственный за подготовку и ведение войны, должен 6лизко входить и во внешнюю политику государства. Завет Клаузевица, что «во всяком случае военное искусство политике не указ» – не находил отклика ни у Мольтке, ни у Конрада – оба с «сожалением» мирились с зависимостью стратегии от политики, ограничивая влияние таковой началом и концом войны. Конрад шел в своих выводах дальше, находя, что и начало войны должно зависеть прежде всего от военных интересов, о чем мы скажем ниже.
В своих многочисленных документах Конрад резко проводит свои взгляды на внешнюю политику и отнюдь не думает, как это он заявлял, получать от нее руководящие линии, а скорее сам предписывает их. На этом важном вопросе мы дальше остановимся.
Одним словом, во взглядах на отношения политики и стратегии мы имеем дело не с оригинальными мыслями, не с классическим толкованием этого вопроса по Клаузевицу, а с общим течением военной мысли перед мировой войной, питаемой философствованием Мольтке-старшего, в русле которого следовал и наш герой. «Полубоги» в Вене стремились подражать таким же неземным существам в Берлине, да и в иных столицах европейских государств.
Развитие массовых армий в конце XIX столетия, как залог успеха на войне – значение «числа» в победе – было поколеблено Бурской войной в начале XX столетия. Изучая пристально все новейшие войны, Конрад тотчас же посчитал нужным извлечь поучения из войны в южной Африке.
Предостерегая в своем труде «Пехотные вопросы и опыт Бурской войны» от скороспелых выводов, Конрад но склоняется на сторону превосходства милиции, а признает необходимость существования постоянной армии, как кадров для развертывания армий военного времени.
Признавая, что все сражения, начиная с 1870 года, выигрывались превосходством в силах и, как решительной формой сражения, охватом противника с обоих флангов, Конрад все же подвергает некоторому сомнению то значение «числа» в победе, которое придают ему современные военные. Нет слов, что техника XX столетия дает подвижность и силу огня современным массовым армиям такую же, как и малым армиям Наполеона, но не следует переходить предела в погоне за «числом» в ущерб «качествам» армии. «Число» имеет на войне значение, но относительное. При группировках же враждебных государств в Европе, начавших слагаться в XX веке, нельзя, конечно, оказаться в превосходных силах против враждебной коалиции.
Сущность успеха заключается не в погоне за «числом», а в создании боеспособной действующей массовой армии, сильной числом, но и хорошо подготовленной. Эта армия должна быть укомплектована действительно отличным людским элементом, который был бы способен к боевым действиям, а не людьми, кои только разлагали бы всю армию, увеличивая число дезертиров, тылов и т. д., т. е., говоря другими словами, являлись бы тяжелой гирей на ногах этой брошенной для победы армии.
Без сомнения, все военнообязанные государства должны быть использованы для войны, но с подразделением при подготовке: «для действующей армии» и «для вспомогательной службы».
Военнообязанные государства подразделяются на годных к военной. службе и непригодных к ней.
Первая категория военнообязанных должна пополнить: а) действующую армию; б) войска и учреждения тыловой службы; в) вспомогательную службу (различные специалисты, письмоводители и т. д.).
Назначенные для службы в действующей армии получают подготовку в постоянных войсках, зачисляемые в тыловую службу в этапных войсках и предназначенные для вспомогательной службы проходят короткое военное обучение без оружия.
Непригодные к военной службе военнообязанные уплачивают или денежный налог, или, по своей бедности, освобождаются от такового.
Таким разделением военнообязанных в государстве Конрад намерен был создать боеспособную массовую армию.
Это стремление к «качеству» войск, особенно пехоты, родного для Конрада рода войск, привело его к признанию необходимости надлежащей подготовки войск к войне, чему посвящен не один из перечисленных нами выше трудов Конрада. По понятным причинам мы остановимся лишь на общих положениях, выдвигаемых Конрадом.
Доказывая в своей «Боевой подготовке пехоты» на то, что успех на войне зависит от различных причин, Конрад из них в первую линию выдвигает вооружение современным оружием и уменье им владеть, а затем тактическую подготовку войск, соответствующую современной боевой обстановке.
Доказывая необходимость хорошей боевой подготовки войск в мирное время, Конрад считает это делом чести всех начальников, которые должны гордиться отлично подготовленной частью. «Бой есть первостепенное военное действие», учит Клаузевиц, и Конрад, следуя заветам старика, прежде всего требует подготовки войск к бою, как решительному акту войны. Эта подготовка характеризуется: выработкой в войсках уменья быстро маневрировать в бою, использовать местность и складывающуюся обстановку, уменьем вести действительный огонь, ослаблять действие огня противника, постановкой его в невыгодное тактическое положение и, наконец, достижением результатов с меньшими потерями.
В современных условиях ведения боя Конрад считает необходимой хорошую подготовку самостоятельного бойца и подготовку мелких тактических единиц, – на что должно быть обращено особое внимание. Основанием для нее, как уже выше указано, должен служить бой с его современной физиономией, а отнюдь не увлечение плацпарадными хитростями. Свободная от формализма подготовка к бою, однако, должна преследовать внедрение в обучаемых известных форм боя, так как чувство опасности. связанное с боем, требует известной автоматизации действий в бою. По мнению Конрада, эта форма боя должна выливаться в следующее: начальник должен быстро уяснить каждое свое положение, принять соответствующее решение и затем со всей энергией проводить его в жизнь; когда цель, достигнута, начальник снова оценивает положение и снова принимает решение, проводя его энергично в жизнь. Таким образом, бой распадается на ряд отдельных задач, решение которых должно следовать быстро и безостановочно, что требует не только уменья, но энергии и характера двигать вперед войска, обычно теряющие боеспособность, и ведет к искусству ведения боя.
Только при такой системе ведения боя, свободной от формализма, пехота, по мнению Конрада, может выиграть бой, развивающийся на местности, которая отнюдь не является плацем для учений. Современная пехота ведет бой, а не производит в нем уставные эволюции.
Как чрезвычайно важный фактор современной войны, Конрад отмечает ту способность армии к большим напряжениям, которая может потребоваться на войне и к каковой войска обязаны быть подготовленными. Однако, Конрад, верный заветам Мольтке, ставит непременным условием знание командным составом пределов тех требований, которые могут быть предъявлены войскам в их боевой работе. Нельзя перенапрягать сил людей, а поэтому ставя задачу в подготовке войск, нужно отдать себе ясный отчет, выполнима ли она, затем во время выполнения войсками задачи следить за проявленным напряжением. Если войска после перенесенных трудов бодры и веселы, следовательно, предел не был перейден. Подготовка войск к напряженной работе имеет большое воспитательное значение, так как укрепляет волю, способность к самопожертвованию – одним словом, делает войска боеспособными. Переносящие во время мирной подготовки большое напряжение войска дают уверенность, что и на войне они окажутся на должной высоте. Таковы основные взгляды Конрада на боевую подготовку войск. Что же касается метода внедрения военных знаний в армию, то начальник австрийского генерального штаба отдавал все преимущества прикладному методу, широко его популяризируя во время своей долголетней деятельности на командных постах. Уже в молодые годы, увлеченный работами Верди-дю-Вернуа в этой области, Конрад внес прикладной метод в свою преподавательскую деятельность в стенах Военной академии, составил сборник задач по тактике и в дальнейшей своей службе, особенно в должности начальника генерального штаба, широко им пользовался при военных играх, полевых поездках и других занятиях с командным составом.
Изложенное нами выше о военных взглядах Конрада отнюдь не является исчерпывающим, и мы познакомимся в дальнейшем детальнее с этим полководцем наших дней.
Считаем необходимым пока остановиться на том обвинении, которое бросается известным уже Крауссом начальнику генерального штаба. Этот начальник Военной академии признает в Конраде лишь специалиста по
тактике, который хорошо изучил только эту сторону военного дела, а в стратегическом мышлении, если не был слаб, то, во всяком случае, не увлекался им и расценивал таковое с тактической точки зрения. Заниматься оперативной подготовкой армии Конрад не любил, да и не имел времени. Краусс говорит, что во время посещения Военной академии Конрад вяло слушал и разбирал вопросы оперативного характера, но как только дело касалось батальона или роты, начальник генерального штаба весь преображался, оживлялся, сам принимался руководить занятиями – одним словом, был в своей сфере.
Нет сомнения, что тактика мелких единиц, которой долгое время занимался Конрад как в преподавательской, так и в практической деятельности, была его коньком, но что область стратегии была также доступна ему в неменьшей мере, чем тактика, это свидетельствуют Людендорф, Бауэр, Крамон и другие его современники. Мы не видим особых промахов со стороны Конрада в его любви к тактике, так как в последней он проводил новые для его времени идеи. Если стать на точку зрения Краусса, то высшие начальники должны витать только в облаках стратегии. Не будем доказывать, что подобные полеты зачастую приводят к строительству воздушных замков, к выработке чистых теоретиков – это известно и без нас. Знать стратегию нужно, но и без тактики обойтись нельзя, да к тому же ныне тактика и стратегия так переплетаются в военном деле, что вносить какую-либо грань в их разделение по существу дела вредно. Увлечение выработкой в себе одного стратегического мышления, признание его главенствующим в голове старшего начальника наложило бы запрет на участие последнего в выработке новых тактических приемов и, следуя за Крауссом, мы должны бы это предоставить среднему комсоставу. Что это не так, показывает переживаемая нами действительность, когда «новой» ротой были заняты умы не одних комвзводов, комбатов и комполков, я и высших начальников. Так ныне это протекало во всех армиях. Правда, некоторые из современников считают это «унтер-офицерским» делом, но мы расцениваем его выше и относим к обязанностям любого из старших начальников. В этих видах упрек Краусса Конраду нами считается несправедливым, как и его уверение в ложном пристрастии Конрада в горной войне к высотам, в ущерб долинам, объясняемом Крауссом тем, что Конрад долго служил на итальянской (горной) границе и частенько, в качестве туриста, посещал горы. Без сомнения, известный уклад жизни сказывается и на путях, по которым идет мышление, по не в такой мере это было у Конрада.
Нужно сказать, что вопрос о «чистых тактиках» в подготовке командного состава армии является в наши дни злободневным. Как известно, командующий 2-й германской армией в Марнской операции Бюлов являлся ярким представителем «тактика-командира». Получив широкую известность в мирное время своей блестящей подготовкой корпуса на Ютеборгском плацу к «чисто тактическим» действиям, Бюлов был окружен ореолом будущего полководца, считаясь в германской армии серьезным кандидатом на пост начальника генерального штаба. Сначала тактика, потом стратегия – были его кредо, и он не мог понять, что тактика должна быть на службе у стратегии. Действительность современной войны жестоко покарала за такое умаление оперативного мышления не только самого Бюлова, но и всю германскую армию в сражении на Марне. Бюлов проявил себя хорошим тактиком и плохим руководителем операции. С его именем связана первая неудача германской армии, и немецкая литература осуждает этого отличного корпусного командира мирного времени.
Выше мы отметили, что в современной войне нет грани между тактикой и стратегией и что ныне между ними вводится оперативное искусство, окончательно стирающее какие-либо границы. В современной операции тесно переплетаются между собой стратегия и тактика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59