Служба в военном флоте, даже притом, что я продолжал считать себя человеком гражданским, все-таки давала о себе знать.
– Ой, не надо так официально! – рассмеялась Сатьявати. – Называйте меня просто «мисс». Или, в крайнем случае, принцессой. Но ни в коем случае не высочеством. Я этого страшно не люблю.
– Хорошо, мисс, – кивнул я. – Буду иметь в виду.
– У меня к вам сразу два дела, капитан, – сказала Сатьявати. – Во-первых, хочу выразить свое восхищение вами и поздравить вас с наградами.
Она протянула руку и прикоснулась к двум ленточкам на моей груди – орденам Наполеона Бонапарта и Джавахарлала Неру.
– Благодарю, мисс, – ответил я. – Но смею вас заверить, что я не заслужил такой похвалы.
– Заслужили, заслужили, можете не сомневаться. А во-вторых, сэр, как и всем остальным соратникам моего отца, я хочу выразить вам свое возмущение и негодование. Свое громкое «фе», так сказать. Вам должно быть совестно, что вы столько лет держали меня в неведении, заставляя думать о нем… то, что я о нем думала. Хоть бы один из вас, хоть бы единым словом намекнул мне, что отец не тот, за кого себя выдает.
– Увы, принцесса, – вежливо заметил я, – ваше возмущение обращено не по адресу. Даже при всем желании я не мог сообщить вам правду, поскольку сам ничего не знал. Я вообще не участвовал в работе подполья.
На прекрасном лице Сатьявати отразилось искреннее недоумение;
– Как так?
– Да вот так, мисс. На самом деле я просто оказался в нужное время в нужном месте. Мне просто повезло, и в этой удачливости состоит вся моя заслуга перед родиной. Так что я вовсе не скромничал, когда говорил, что не заслуживаю ни этих наград, ни вашей похвалы.
Принцесса вопросительно посмотрела на императора:
– Как же так, отец. Ведь ты, выступая перед народом, чуть ли не прямо заявил, что капитан – один из твоих ближайших соратников.
– Так оно и есть, дочка. Я нисколько не покривил душой. Я лишь умолчал о том, что для этого мистеру Матусевичу понадобилось всего несколько часов – и чтобы стать моим ближайшим соратником, и чтобы внести неоценимый вклад в дело освобождения Махаварши. Просто он слишком скромен и застенчив, чтобы признать свои заслуги. – Решительным жестом Падма пресек мои возражения, – Это долгая история, Сати. Пусть ее расскажет тебе мисс Агаттияр. – Он ободрительно улыбнулся скромно стоявшей рядом с дочерью Рите. – А нам с капитаном нужно еще кое-что обсудить.
Принцесса мигом поняла намек и предложила Рите пойти прогуляться в парк. Та, разумеется, согласилась и, уже уходя, одарила меня страстным взглядом, исполненным нежности и госки.
Я печально смотрел девушкам вслед. За время нашей разлуки я понял, что действитечьно полюбил Риту. Она тоже любила меня, но мы не могли быть вместе. Между нами стояла девочка, которая владела всеми моими чувствами и помыслами. Ради счастья быть ее отцом я готов был отказаться от всего остального – даже от любимой женщины.
Сейчас Рашели не было на Земле. Три недели назад она улетела на Терру-Галлию к матери, но вскоре обещала вернуться. Я очень, очень скучал по ней…
– А мы, пожалуй, тоже пойдем прогуляемся, – наконец отозвался император. – Вы не возражаете, капитан?
– Конечно, нет, сэр.
Мы миновали окружавший дворец сад и вышли на Елисейские поля, которые тянулись от Площади Согласия до Площади Звезды, разделенные надвое кольцевым перекрестком, украшенным четырьмя фонтанами.
– Куда пойдем? – спросил Падма. – К Лувру или к Триумфальной арке.
Я прикинул, что Рита с принцессой, скорее всего, направились в сторону Лувра, поэтому выбрал Площадь Звезды. Мы зашагали по парк-променад к перекрестку с фонтанами, именуемому Rond-pomt.
Париж принадлежал к числу тех нескольких десятков самых древних земных городов, которые габбары оставили почти в полной неприкосновенности и не перестроили на свой манер. Поступили они так вовсе не из уважения к многим тысячелетиям человеческой истории и не из любви к нашим памятникам архитектуры, а именно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть: именно им, габбарам, принадлежит старейшая в Галактике планета, прародина человечества – некогда самой могущественной из галактических рас.
Некоторое время мы шли молча, восхищенно и с благоговением оглядываясь по сторонам и стараясь не замечать следовавших на некотором отдалении от нас охранников. Последние были разумной, хоть порой и не очень комфортной, мерой предосторожности. Искусственно вызванная пандемия за шесть дней выкосила почти все габбарское население Земли, но некоторые чужаки все же сумели избежать гибели и укрылись в густых лесных массивах – главным образом в джунглях Африки, Индии и Центральной Америки, в сельве Амазонки, а также в тайге России и Канады. По приблизительным оценкам, их осталось до нескольких десятков тысяч, и сейчас ими занимались специальные отряды коммандос (к сожалению, порой они отстреливали ни в чем не повинных земных горилл, принимая их за врагов). На территории Западной Европы пока ни одного уцелевшего габбара обнаружено не было, но тем не менее люди держались начеку.
– Сэр, – наконец спросил я, – почему вы все-таки возглавили правительство? Ведь вы сами говорили, что категорически против укрепления императорской власти.
– Теперь это не имеет значения, капитан. Императорской власти все равно уже не будет.
– С какой стати? Вы хотите провозгласить республику?
– Нет, мистер Матусевич. Все куда проще и печальнее. Монархии на Махаварше не будет, потому что не будет самой Махаварши. Я понял это сразу, когда узнал, что наша планета – не единственная цель галлийцев. Поэтому и согласился встать во главе правительства.
– Погодите, сэр, – растерянно произнес я. – Как это не будет Махаварши?
– Очень просто – нам не удастся ее удержать. Это был ясно с самого начала.
– Но… почему?
– Вы же военный, капитан, сами подумайте. Помните, вы говорили мне, что прекрасно знаете, сколько звезд находится в радиусе светового года от Махаварши?
– Да, – машинально ответил я, а потом вдруг остановился как вкопанный. – Так вот оно что!
– В том-то все и дело, – подтвердил император, – Махаварша расположена в чересчур плотной области Галактики. Заблокировав дром-зону в нашей системе, мы вовсе не обезопасим себя от угрозы вторжения. Противнику не составит труда собрать крупный флот в окрестностях одной из ближайших звезд и атаковать нас оттуда. Несколько световых месяцев – это не несколько световых лет. Вот, скажем, Звезда Роллана, ближайшая соседка Дельты Октанта, расположена на расстоянии полутора парсеков от Терры-Галлии. Это примерно пять-шесть лет полета для быстроходных легких крейсеров, десять лет – для кораблей среднего класса и более пятнадцати – для сверхтяжелых линкоров и боевых станций. Вы должны согласиться, что с такой длительностью полета говорить о массированной атаке попросту нереально. В нашем же регионе совсем другая ситуация.
– Теперь ясно, – кивнул я. – Правда, можно заблокировать дром-зоны всех ближайших звезд… Хотя нет, их слишком много. Это будет чересчур расточительно.
– А вдобавок опасно. Как я понимаю, тщательно изучив структуру заблокированной дром-зоны, можно разгадать механизм, с помощью которого производится подобная блокировка. Стало быть, каждую такую дром-зону нужно усиленно охранять – а в окрестностях Махаварши это не просто расточительно, я даже не чересчур расточительно, это вовсе неосуществимо. Значительно экономнее переселить всех жителей на другие планеты.
Мы уже миновали Rond-point и теперь шли по пустынной авеню к видневшейся вдали Триумфальной арке. Над нами кружил флайер недавно воссозданной и еще немногочисленной Федеральной полиции Земли.
– Значит, – произнес я, – Махаваршу изначально рассматривали в качестве своеобразного донора, источника четовеческих ресурсов для других планет?
– Да, капитан. Это, конечно, неприятно – но, увы, неизбежно. В течение одного или двух лет все население Махаварши будет эвакуировано, после чего флот Терры-Галлии разблокирует дром-зону и покинет систему. Ну, разумеется, мы заберем с собой все, что только сможем забрать. А что останется… это останется уже для наших потомков. Рано или поздно человечество вновь обретет свое прежнее могущество и вернется на все планеты, которые оно вынуждено было покинуть.
– Мы переселимся на Землю?
– Да, но далеко не все. В возрождении Земли будут принимать участие все человеческие планеты – как вы сами недавно выразились, в меру своих сил и возможностей. В связи с гибелью Страны Хань, основную нагрузку придется взять на себя Махаварше и Терре-Галлии. Этот вопрос и будет одним из главных предметов обсуждения на Ассамблее. Думаю, наша квота составит порядка миллиарда, а галлийцев, как вы и предполагали, от четырехсот до пятисот миллионов. Прочие наши соотечественники будут распределены по другим планетам. Однако все триста пятьдесят миллионов жителей Полуденных, это уже твердо решено, переселятся на Землю, в Северную Америку – где, собственно, находятся их исторические корни. Так что можете считать, что ваше желание стать гражданином Земли удовлетворено.
– Ну а вы?
Падма бросил на меня быстрый взгляд:
– Кого вы имеете в виду – меня лично или всю императорскую семью?
– А тут есть какая-то разница?
– Да, есть, и очень существенная. Вся моя родня переберется на Землю, а Сатьявати станет конституционным монархом Королевства Индия. Я же останусь на Махаварше.
– Почему?
Император остановился и пристально посмотрел мне в глаза.
– Потому что у меня нет другого выхода, мистер Матусевич. Разве это не очевидно? Что касается моих личных желаний, то я, как ни больно расставаться с родной планетой, все же предпочел бы поселиться на Земле. Но на Махаварше найдется немало стариков, которые не захотят никуда уезжать, а насильно их никто увозить не станет. Я так думаю, что их будет около ста тысяч. От голода они не умрут – остаточных ресурсов экономики пятимиллиардной планеты хватит, чтобы прокормить сотню тысяч человек в течение двух десятилетий. Но я не смогу бросить этих людей на произвол судьбы. Я их император и должен до конца оставаться с ними. Как капитан последним покидает терпящий крушение корабль, так и я должен стать последним человеком, который покинет Маха-варшу.
– А если нагрянут Иные?
– Все будет зависеть от их поведения. Если не станут трогать нас, мы смиримся с их присутствием. Если полезут к нам, будем воевать… пока не поляжет последний старик. Будущее покажет.
В этот момент, кроме полицейского флайера, над нами появился еще один – чисто армейский. Сделав круг, он приземлился прямо посреди авеню, метрах в двадцати от нас. Его дверца тотчас распахнулась, и оттуда выпрыгнула хрупкая девочка с развевающимися на ветру белокурыми волосами.
– Рашель! – радостно воскликнул я.
Девочка бегом бросилась ко мне. Я торопливо зашагал ей навстречу, а до меня донеслись слова императора:
– Ну, похоже, я здесь уже лишний. Встретившись с Рашелью, я подхватил ее, легкую как пушинку, на руки и крепко прижал к груди.
– Здравствуй, милая!
– Здравствуйте, дядя Стас, – ответила она, чмокнув меня в щеку. – Я так по вам соскучилась! Очень-очень соскучилась.
– Я тоже скучал без тебя. Очень скучал.
– А я попросила дядю, чтобы он не сообщал вам о моем прилете. Хотела сделать вам сюрприз.
– Сюрприз удался, Рашель. Удался на славу.
Я поставил девочку на землю и оглянулся назад, чтобы извиниться перед императором за свое немного бестактное поведение. Но поздно – Падма уже садился в полицейский флайер, который всю дорогу сопровождал нас. Приветливо помахав нам рукой, император захлопнул дверцу, флайер взлетел и направился обратно к Елисейскому дворцу.
Между тем из армейского флайера, на котором прилетела Рашель, выбралась высокая светловолосая женщина и несмело подошла к нам. Когда она приблизилась, я узнал ее по той фотографии, которую показывала мне Рита в капитанской каюте «Зари Свободы». Женщина смотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами, а на ее милом лице, так похожем на лицо Рашели, было написано безмерное удивление вперемежку с каким-то суеверным испугом, словно она узрела восставшего из могилы покойника. Собственно, в некотором роде так оно и было…
– Это моя мама, дядя Стас, – сказала Рашель. – Ее зовут Луиза. Я ей много-много про вас рассказывала. К сожалению, она совсем не понимает по-английски.
– Ничего страшного, – произнес я на ломаном французском. – За это время я немного научился говорить по-вашему. Здравствуйте, мадам Леблан.
– Здравствуйте, месье Матусевич, – ответила она срывающимся от волнения голосом. – Знаете, я… я уже видела ваши снимки. Но все равно я не ожидала, что вы… что вы так похожи на…
– Мама! – укоризненно перебила ее Рашель. – Я же просила тебя!
– Все в порядке, – сказал я, привычным жестом взъерошив ее волосы. – Я уже знаю.
– Знаете? Кто вам сказал? Дядя Клод?
– Нет, я узнал это раньше. До того, как ты спрятала свою семейную фотку. Кстати, зачем ты это сделала? Девочка замялась в растерянности:
– Ну, я не хотела, чтобы… В общем, вы оказались таким хорошим, я очень-очень полюбила вас и не хотела, чтобы вы подумали… ну, это, что я не…
– Ничего такого я не подумал, милая. Я знаю: ты любишь меня, потому что я – это я.
– Значит, вы не обижаетесь?
– Нет, ни капельки. Рашель просияла:
– Тогда все в порядке. Действительно все в порядке. Вы идете к Триумфальной арке?
– В общем, да. Во всяком случае, собирался.
– Тогда пойдем вместе. Я тоже хочу на нее посмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41