– Может быть. Но ты уж постарайся, Стас. Очень постарайся. Придумай что-нибудь. Иначе… впрочем, ты уже знаешь, что тогда будет. И, кстати, не вздумай обмануть меня: если ты пойдешь к командованию, обо всем расскажешь, а они попытаются подсунуть мне липу, я сразу это пойму. За четыре часа они все равно не смогут состряпать убедительную подделку… Но нет, я не дам тебе четыре часа. Только два – начиная с этого момента. Сейчас я разблокирую твой терминал, ты свяжешься с дежурным постом охраны и сообщишь о своем желании прогуляться по станции. И помни об этом, – Ахмад потряс перед самой камерой кулаком с зажатыми в него двумя проводками. – Помни, не забывай.
Экран погас, а я бессильно облокотился на стол и закрыл лицо руками. Мне отчаянно хотелось заплакать…

Taken: , 1 6

Три минуты на одевание, две минуты на то, чтобы связаться с дежурным постом охраны, и еще пять – чтобы покинуть корабль. Итого, уже минут через десять я шел по одному из радиальных тоннелей станции, а на запястье моей левой руки красовался браслет со встроенным голопроектором, который при необходимости мог выдать мне подробную карту всех хитросплетений станционных коммуникаций и показать, где я в данный момент нахожусь.
Впрочем, пока что я шел совершенно бесцельно, сам не зная, куда иду. Мысли в моей голове перепутались, и я никак не мог привести их в порядок, заставить себя думать последовательно и логично, беспристрастно анализировать сложившуюся ситуацию.
Перед моим внутренним взором стояла одна и та лее картина: связанная по рукам и ногам Рашель, такая беспомощная и беззащитная, а рядом с ней – активированная боеголовка, два провода от которой тянулись к руке безумца Ахмада. Как ни странно, Рита на этой картине отсутствовала, ее полностью вытеснила Рашель – девочка, которая с первых же секунд нашего знакомства целиком завладела моим сердцем. Если бы речь шла только о Рите – и не только о Рите, но и обо всех остальных членах команды, не считая Рашели, – я бы ни мгновенье не сомневался, как мне поступить. Я был уверен, что все они безоговорочно одобрили бы мое решение и на моем месте сделали бы то же самое. Но Рашель…
Здравый смысл говорил мне, что ни одна девочка на свете, даже самая прелестная, не заслуживает того, чтобы ради нее рисковать будущим всего человечества. Это были трезвые и разумные мысли. Я знал, что сама Рашель, воспитанная в духе патриотизма и самоотверженности, без малейших колебаний пожертвовала бы собой, лишь бы не позволить чужакам завладеть этим грозным оружием, этой спасительной ниточкой, на которой держится надежда всей земной расы.
Однако сердце мое кричало об обратном. Оно твердило мне, что если погибнет Рашель, мне незачем больше жить. Оно вкрадчиво нашептывало лукавую древнюю сентенцию, что все человечество не стоит того, чтобы ради него страдал хоть один ребенок. Оно пыталось убедить меня, что у предателя Ахмад, а все равно нет никаких шансов ускользнуть вместе с этим секретом, что он наверняка будет уничтожен на подступах к заблокированной дром-зоне, а если даже и ускользнет через один из нескольких доступных каналов, то после прыжка попадет прямиком в сети таллинских патрулей.
Но все же существовала вероятность – мизерная, почти исчезающая вероятность того, что он все-таки выкрутится и доберется до своих хозяев-чужаков. Эта вероятность разрушала все мои псевдологические построения. Она была тем ритуальным ножом, занесенным над жертвенником долга, на котором лежала хрупкая жизнь Рашели…
– Капитан Матусевич! – послышался со стороны чей-то голос.
Вздрогнув от неожиданности, я остановился и увидел, как по боковому ответвлению основного тоннеля ко мне спешит молодая русоволосая женщина в форме капитана-лейтенанта. Через секунду, всмотревшись в ее лицо, я узнал ту самую связистку, с которой разговаривала Рашель, когда мы вышли из скачка.
– Здравствуйте, капитан, – сказала женщина, приблизившись. – Вы не помните меня?
– Конечно, помню, – ответил я. – И удивлен, что вы здесь. Ведь нам сказали, что флагман вашего дивизиона остался патрулировать дром-зону.
– Да, так оно и есть. Но я служу не на флагмане, а на этой станции. Она была ближе всех к вашему кораблю, поэтому я и вышла с вами на связь. – На ее лице отразилось понимание. – А вы, верно, решили, что вице-адмирал Бриссо находился рядом со мной? На самом же деле он как раз дежурил в командном центре, и на его терминал транслировался наш разговор.
– Ага, ясно… – протянул я, досадуя, что не сообразил этого сам.
– У вас очень утомленный и расстроенный вид, капитан, – заметила женщина.
– Да, я немного устал, – не стал отрицать я.
– У вас выдался жаркий денек. Насколько мне известно, ваша команда славно поработала. Вы сбили четырнадцать истребителей и пять тяжелых бомбардировщиков, и при этом вас даже ни разу не задело ответными выстрелами.
– Ну, это не наша заслуга. «Заря Свободы» – не типовой крейсер, по своим тактическим характеристикам он превосходит остальные корабли бригады.
– О, не скромничайте, капитан! Я собственными ушами слышала, как наш командующий говорил, что вы один из лучших пилотов, с которыми ему приходилось иметь дело. А эта девочка, племянница вице-адмирала Бриссо, просто прирожденный связист… Кстати, как она?
Мое лицо едва не исказила гримаса боли, но я все же сумел совладать с собой.
– С Рашелью все в порядке. Сейчас она спит.
– А вы почему не отдыхаете? Вас что-то беспокоит?
– Ну… да. Я все думаю о своей планете. Вы не в курсе, что там происходит?
– Когда я сменялась с дежурства, еще никаких сведений не было. Ведь информация идет к нам через Терру-Галлию, по каналам второго рода. Мы, конечно, используем сверхскоростные курьеры, но все равно это требует времени. – Она немного подумала. – Вот что, капитан. Сейчас я попробую раздобыть последние известия. А вы пока… Давайте зайдем в кафе – перекусим, выпьем кофе или чаю. Это совсем рядом. Как вам моя идея?
– Звучит неплохо, – кивнул я. – Охотно составлю вам компанию, капитан-лейтенант.
– Тогда пойдемте.
Женщина направилась к тому же тоннелю, откуда пришла. Я безропотно последовал за ней.
– Да, между прочим, – отозвалась она на ходу. – Сейчас мы оба не при исполнении служебных обязанностей. Можете называть меня просто Анн-Мари.
Я через силу улыбнулся:
– Очень приятно, Анн-Мари. А я Стас.
Кафе действительно оказалось рядом. Мы вошли в полупустой зал, устроились за один из свободных столиков и сделали заказ пищевому автомату: я – пару сандвичей и кофе, а Анн-Мари – только чашку чая.
Пока я ел, женщина отошла к дальней стене, где стояло несколько кабин с интеркомами, и в течение минуты с кем-то разговаривала. Потом вернулась к столику, присела напротив меня и, придвинув к себе чашку с чаем, закурила. От предложенной мне сигареты я вежливо отказался.
– Кое-что мне удалось узнать, – сделав глоток чая, сообщила Анн-Мари. – Недавно мы получили новые сведения.
– Ну и?
– О Махаварше известно только то, что нам удалось взять под контроль дром-зону. А это фактически победа. Наш Пятый Флот Освобождения втрое превосходит силы чужаков, сконцентрированные в вашей системе. Это если не считать заградительных станций и населения самой Махаварши, которое тоже не будет сидеть сложа руки. В полученном сообщении говорится, что с поверхности планеты ведется обстрел расположенных на орбите кораблей.
– А чужаки… они не забросают всю планету бомбами?
– Нет, не беспокойтесь. Наше командование, планируя операцию, учитывало все существующие обстоятельства. Вашу систему контролируют дварки и пятидесятники, они не посмеют истреблять мирное население, побоятся ответных актов возмездия. За несколько лет до этого мы продемонстрировали им, что обладаем такой возможностью.
– А именно?
– Наша диверсионная группа прорвалась в систему Бетельгейзе и сбросила на пятую, необитаемую планету глюонную бомбу. Теперь на месте ее прежней орбиты появился свежеиспеченный метеоритный пояс.
– Глюонная бомба? – переспросил я. – Никогда не слышал ни о чем подобном.
– Это наша новейшая разработка. Вы ведь знаете, что такое глюоны?
– В общем, да. Эти частицы являются посредниками в сильном взаимодействии, как фотоны – в электромагнитном.
– Совершенно верно. В теории принцип действия глюонной бомбы был разработан еще лет пятьсот назад, но на практике он был реализован только недавно группой наших ученых. Технология, конечно, хранится в строжайшем секрете. Известно лишь, что взрыв глюонной бомбы, сам по себе не очень мощный, на короткое время ослабляет внутриядерные связи в радиусе нескольких тысяч километров от его эпицентра – а это приводит к незамедлительному распаду всех мало-мальски неустойчивых атомных ядер. Вы догадываетесь, что за этим следует?
– Кажется, догадываюсь, – кивнул я. – Любая планета содержит довольно много урана, тория, радия, других радиоактивных элементов, а их одновременный распад… – Я зябко пожал плечами. – Это эквивалентно взрыву миллионов, если не миллиардов, термоядерных или позитронных зарядов!
– Вот именно. Одна глюонная бомба среднего радиуса действия способна раскрошить в щебень целую планету. На альвов это подействовало ошеломляюще. На пятидесятников, дварков, глиссаров и хтонов тоже – они, как и мы, ставят личность впереди общества, и для них уничтожение целой населенной планеты – это нечто гораздо более значимое, чем просто потеря части обширных владений своей расы. А Ма-хаваршу, как я уже говорила, контролируют дварки с пятидесятниками. Убедившись, что мы побеждаем, они не станут прибегать к крайним мерам и согласятся на почетную капитуляцию.
– Понятно… – Рассказ Анн-Мари о глюонной бомбе произвел на меня сильное впечатление. – А как насчет других планет?
– Еще по шести направлениям события развиваются благополучно для нас. Только в системе Бай-Син возникли серьезные проблемы – мы до сих пор не можем взять под контроль тамошнюю дром-зону. Беда в том, что, наряду с населенной людьми Страной Хань, в этой системе есть еще одна пригодная для жизни планета, где обитают келлоты. К тому же в локальном пространстве Бай-Син держат свой крупный флот габбары, и там следует действовать крайне осторожно. Представителей этих двух рас нельзя загонять в угол, капитуляция для них неприемлема, и в безвыходном положении они вполне могут решиться на крайние меры.
– Гм-м… Но ведь здесь, в Солнечной системе, мы не оставили габбарам другого выхода, кроме как погибнуть или сдаться.
– Да, но на Земле нет людей. Поэтому со здешними габбарами мы можем не церемониться. – В голосе Анн-Мари прозвучала та самая холодная отстраненность, которую я подмечал за Рашелью, когда она говорила об Иных.
Следующие пару минут мы молчали. Анн-Мари курила уже вторую сигарету, а я не спеша допивал свой кофе. Отпущенное Ахмадом время все шло и шло…
– Меня вот еще что беспокоит, – наконец нерешительно отозвался я. – Эта ваша технология сжатия каналов… Если вдруг – не дай Бог! – чужаки захватят хоть одну такую станцию, то они овладеют этим секретом, и мы лишимся перед ними своего главного преимущества.
Анн-Мари отрицательно покачала головой:
– Здесь все предусмотрено, Стас. Все до самых последних мелочей. Отсеки, где установлены наши сжимающие излучатели, заминированы так, что при взрыве все их содержимое обратится в пылающую плазму. Включая и специалистов, которые там работают. Все они добровольцы и с самого начала знали, на что идут. Ну а что касается нашей станции и других, которые отправились в глубь системы – к Юпитеру, Марсу, Земле, Венере и Меркурию, – то наши излучатели уже демонтированы и уничтожены, а все специалисты отправлены обратно на Терру-Галлию.
Услышав это, я почувствовал огромное облегчение. Но вслед за тем меня охватило отчаяние – ведь теперь уже не было никаких шансов вырвать Рашель из рук Ахмада…
– Однако же, – осторожно заметил я, – по моим сведениям, на борту станции по-прежнему находится какой-то излучатель.
Анн-Мари посмотрела на меня с таким видом, словно взвешивая, можно ли мне доверять. Затем на ее лице расцвела лукавая улыбка:
– Вы служите у нас только один день, а уже успели заразиться общей паранойей. Но так уж и быть, открою вам большую тайну: это никакой не излучатель, а всего лишь «обманка».
– В каком смысле?
– В самом прямом – «обманка», «ловушка для дураков». Короче, имитация, неработающая модель. Вернее, она-то работает, но с каналами ничего не делает. Я сама узнала об этом лишь сутки назад, а до того искренне верила, что эти устройства и есть настоящие сжимающие излучатели. Они присутствуют во всех моделях наших заградительных станций, начиная с самых первых. А что касается работоспособных излучателей, то их монтируют в том же отсеке, но совершенно автономно, их компьютерные системы никоим образом не соединены с общей сетью. А «обманки» предназначены для отвода глаз. Если бы вы знали, сколько шпионов-чужаков попалось на эту удочку!
Я шумно выдохнул:
– Ох, слава тебе, Господи!..
Вдруг все предметы перед моими глазами, включая озадаченное лицо Анн-Мари, потеряли четкость своих очертаний и поплыли, словно я смотрел на них сквозь причудливо, изогнутое стекло. Я почувствовал, что сползаю со своего стула, и лишь в самый последний момент, вцепившись руками в край стола, сумел удержаться от падения.
Женщина быстро пересела на соседний с моим стул и схватила меня за локоть.
– Что с вами, Стас? Вам плохо?
– Нет… все в порядке, – сбивчиво ответил я. – Это просто… просто минутная слабость. Она решительно покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41