– Верно.
– Джоди, ты поедешь от нас по опушке вон того леса, так, чтобы тебя не было видно за деревьями. Когда окажешься насупротив вон той высоченной сосны, скачи прямо к нам наискосок по болоту. Как повернёшь, дай по стае выстрел наугад. Не попадешь – неважно. Ну, пошёл. Езжай быстро, но тихо.
Джоди коснулся крупа Цезаря и порысил. Его сердце словно стронулось со своего обычного места и билось теперь где-то у самого горла. Перед глазами всё плыло. Он боялся, что не увидит высокой сосны, выскочит на болото слишком рано или слишком поздно и испортит всё дело. Он ехал, ничего не видя перед собой. Он выпрямил спину и провёл рукой по стволу ружья. Отрадная твёрдость и ясность пришли к нему. Он разглядел сосну ещё до того, как поравнялся с ней. Он круто завернул голову Цезаря вправо, всадил пятки в его бока, хлестнул его поводьями по шее и выскочил на открытое пространство, вздымая фонтаны брызг. Он увидел, как бросились врассыпную медвежата. У него мелькнуло опасение, что он недостаточно глубоко зашёл в тыл волкам. Стая впереди остановилась в нерешительности, готовая повернуть обратно. Он поднял ружьё и выстрелил. Волки скопом бросились прочь. С затаённым дыханием следил он, как они несутся к кустам. Он услышал гром выстрелов, и звук этот показался ему музыкой. Он сделал своё дело, остальное зависит от других. Огибая южную часть прудка, он галопом поскакал к мужчинам. Привязанные собаки залились лаем. Время от времени ещё слышались одиночные выстрелы. В голове у него было ясно. Он жалел, что не может выстрелить ещё раз. Он был уверен, что проделал бы всё хладнокровно и точно.
Хитрость Пенни блестяще оправдала себя: на земле валялась дюжина серых тел. Шёл спор. Лем хотел отвязать собак и пустить их вдогон уцелевшим волкам. Бык и Пенни были против.
– Лем, ты же знаешь: у нас нет собак, которые могли бы догнать эти летучие молнии, – сказал Пенни. – Они не заберутся на дерево, как дикие кошки, они не остановятся защищаться, как медведи. Они будут бежать и бежать.
– Он прав, – сказал Бык.
Пенни с взволнованным видом повернулся.
– Посмотрите-ка, что сделали медвежата. Они влезли на деревья. Давайте-ка попробуем взять их живьём, а? Ведь на восточном побережье за живых зверей дают приличные цены, не так ли?
– Говорят, что так.
Пенни вскочил в седло, Джоди устроился за его спиной.
– Потихоньку, ребята, в таком деле чем спокойней, тем лучше.
Три медвежонка весеннего помета, вероятно давно уже отставшие от матерей и успевшие забыть всякую дисциплину, даже не пытались искать спасения на деревьях. Они сидели на задних лапах и ревели, как малые дети. Пенни связал всех троих и закрепил свободный конец верёвки на толстой сосне. Несколько медвежат забрались на молодые деревца. Стряхнуть их и также связать было легче лёгкого. Ещё двое медвежат залезли на дерево повыше. Джоди, как самый лёгкий и ловкий из всех, полез за ними. Они карабкались от него всё выше и выше, затем перешли на сук. Он осторожно пополз по суку. Трясти сук и при этом не свалиться самому была щекотливая задача. Сук издал лёгкий треск. Пенни велел подождать. Он срезал дубовую ветку, очистил её от листьев и подал наверх. Джоди сполз вниз по стволу, взял ветку, вернулся обратно и стал тыкать веткой в медвежат. Они сидели на суку крепко, словно приросли к нему, но в конце концов оторвались и упали. Джоди слез с дерева.
Медведицы и олень исчезли при первом же выстреле. Два годовалых медвежонка так упорно защищались, что их невозможно было взять живьём. Они были гладкие и пухленькие, и, поскольку оба дома нуждались в свежатине, их пристрелили на мясо. Всего было взято десять медвежат.
Джоди подошёл и заговорил с ними. Они подняли свои острые мордочки, принюхиваясь, и встали на дыбки.
– Ну что, рады небось, что остались в живых?
Он придвинулся поближе и осторожно потянулся погладить одного из медвежат. Тот скребанул его острыми когтями по рукаву. Джоди отскочил.
– Ты не поглядел хорошенько на его глаза, – сказал Пенни, – и выбрал злого. Я ведь говорил тебе, из двух медвежат-близнецов один ласковый, другой злой. Вот попробуй найти такого, с ласковыми глазами.
– Нет уж, не хочу. Ну их.
Форрестеры рассмеялись. Было решено, что Бык и Мельничное Колесо останутся присматривать за медвежатами на случай, если бы им вздумалось перегрызть путы и вырваться на волю; путами служили самые разнообразные предметы, начиная от верёвки Пенни и кончая кожаными шнурками с башмаков Быка. Остальные поедут домой и вернутся с повозкой, чтобы забрать медвежат.
– Теперь осталось договориться о том, куда их везти, – сказал Пенни, – тогда мы с Джоди тоже могли бы отправиться домой. Мне надо обделать по пути одно охотничье дельце.
– Уж не собираешься ли ты подстрелить того оленя? – подозрительно спросил Лем.
– Коли тебе так уж хочется знать, я собираюсь пройти к Можжевеловому Ключу и подстрелить там аллигатора. Мне нужно сало для смазывания башмаков, а хвост я бы прокоптил на корм собакам. Ты доволен?
Лем не ответил. Пенни повернулся к Быку:
– Ты не думаешь, что лучше всего продать медвежат в Сент-Огастине?
– Если цена будет не очень, стоило бы попробовать съездить в Джексонвилл.
– Хорошо, Джексонвилл так Джексонвилл, – сказал Пенни. – Ну, а кто поедет?
Форрестеры переглянулись.
– Из вас только один Бык умеет торговаться, не затевая ссоры, – сказал Пенни.
– Повозка без меня не уедет, – сказал Лем.
– Стало быть, Бык и Лем. Теперь вот что: вы хотите, чтобы я поехал? На сиденье помещаются только трое.
Форрестеры молчали. Наконец Мельничное Колесо сказал:
– У тебя большая доля в медвежатах, Пенни, но мне так хочется поехать. Видишь ли, мне хочется захватить с собой и продать там ещё кучу всякой всячины.
– Ну что ж, я туда вовсе не рвусь, – сказал Пенни. – Буду тебе очень обязан, Бык, ежели ты позаботишься о том, чтобы мне досталось всё, что мне причитается, и купишь для меня всё необходимое. Когда вы поедете? Завтра! Ну так вот, ежели вы завтра заглянете проездом к нам, мы с женой скажем вам, что нам надо купить.
– Я не подведу тебя, ты знаешь.
– Знаю.
Они расстались. Форрестеры направились на север, Бэкстеры на юг.
– Вот уж ни за какие коврижки не поехал бы с этими чертилами на восточное побережье, – сказал Пенни. – Теперь весь их путь будет сплошь разбитая посуда да разбитые головы.
– Ты думаешь, Бык нас не обманет?
– Бык не обманет. Из всего выводка только его и стоило выкармливать. Его да бедняжку Сенокрыла.
– Па, мне нехорошо, – сказал Джоди.
Пенни остановил Цезаря и оглянулся. Джоди побледнел.
– Ты просто переволновался, сын. Теперь всё позади, и волнение дало себя знать.
Он спешился и взял Джоди на руки. Джоди весь обмяк. Пенни усадил его под деревом.
– Сегодня ты поработал за взрослого. Отдышись чуток, а я поищу тебе что-нибудь поесть.
Он пошарил в переметных сумах, достал холодную печёную картофелину и очистил её.
– Это подкрепит тебя. А доберёмся до ключа, как следует напьешься воды.
Сперва Джоди не мог глотать. Затем ощутил вкус сладкого картофеля, сел прямо и стал есть, откусывая понемногу. Ему сразу стало лучше.
– Ты совсем такой, каким я был в детстве, – сказал Пенни. – Ты принимаешь всё близко к сердцу, и на это уходят все твои силы.
Джоди улыбнулся. Будь на месте отца кто-нибудь другой, ему было бы стыдно. Он поднялся на ноги. Пенни положил руку ему на плечо.
– Мне не хотелось хвалить тебя при людях, но ты справился с делом отлично.
Эти слова подкрепляли не меньше сладкой картошки.
– Мне теперь хорошо, па.
Они сели на лошадь и поехали дальше. Утренняя дымка истончилась, исчезла. Ноябрьский воздух был свеж и бодрящ. Солнце было как тёплая рука, обнимающая за плечи. Мерилендские дубы пламенели, карликовые дубы влажно мерцали. Над дорогой плыл аромат пурпурной дикой ванили. Через дорогу перелетали сойки. Их наряд, сплошь голубой, казался Джоди красивее, чем у славок, – голубого цвета у них было больше. Крепкий дух медвежонка, лежавшего на крупе Цезаря у него за спиной, отнюдь не неприятно мешался с запахом лошадиного пота, с густым запахом седла и дикой ванили и едва уловимым ароматом сладкого картофеля.
У него будет что рассказать Флажку, когда он вернётся домой, думалось Джоди. Самое привлекательное в разговорах с Флажком было то, что большую часть рассказа можно было представлять себе мысленно и не обязательно облекать в слова. Флажку можно было сказать: «И вот показались волки. Они крадучись подбирались к прудку», – и после этого сидеть и заново представлять себе всю охоту, и заново всё переживать, все страхи и всё блаженство. Флажок будет тыкаться в него мордочкой и глядеть на него своими кроткими прозрачными глазами, и у него будет ощущение, что его поняли.
Он вздрогнул и вернулся к действительности. Они вступили на старую испанскую тропу, ведущую через хэммок к Можжевеловому Ключу. Вода в ручье была на обычном уровне, берега густо усеяны всяким мусором, нанесённым паводковыми водами. Сам же ключ булькал из бездонной глубины, чистый и синий. Поперёк него лежало упавшее дерево. Они привязали Цезаря к магнолии и обошли ключ кругом, ища признаков, указывающих на присутствие аллигатора. Их не было. В ключе жила старая самка аллигатора, почти ручная. Каждый второй год она выращивала стаю детёнышей. Она подплывала к берегу на зов и брала мясо, которое ей кидали. Сейчас она, наверное, сидела в своей подводной норе с пометом этого года. Оттого что она была такая кроткая и жила здесь так долго, её никто не трогал.
Они спустились по берегу к ручью. Пенни предостерегающе вытянул руку назад. На противоположном берегу было видно место, где недавно валялись аллигаторы: они гладко утрамбовали грязь, ворочаясь в ней своими твёрдыми телами. Пенни присел на корточки за платаном. Джоди присел за его спиной. Ружьё Пенни было перезаряжено. Через некоторое время вода в быстро бегущем ручье взволновалась. Что-то похожее на бревно всплыло со дна и остановилось под самой поверхностью. На одном конце бревна были два нароста. Это был восьмифутовый аллигатор. Наросты были его прикрытые тяжёлыми веками глаза. Он снова погрузился, затем всплыл на поверхность весь и вылез на берег. Медленно подполз он к месту лёжки, приподнялся всем своим массивным телом на коротеньких ножках, опал, шевельнул хвостом и затих. Джоди никогда не видел, чтобы Пенни прицеливался так тщательно даже в медведя или оленя. Раздался выстрел. Длинный хвост аллигатора бешено заработал, но тело тотчас же погрузилось в грязь. Пенни бросился по берегу вверх по течению, обежал ключ и по тому берегу побежал к аллигатору. Джоди не отставал от него ни на шаг. Широкие плоские челюсти зверя механически открывались и закрывались. Пенни крепко сжал их одной рукой, а другой схватил аллигатора за переднюю лапу. Джоди взялся за другую, и они оттащили его тело на твёрдую землю. Пенни поднялся и вытер лоб рукавом.
– Такого далеко не унесёшь, – сказал он.
Они отдохнули, затем принялись вырезать мясо из хвоста. Прокопчённое, это мясо служило удобным кормом для собак на охоте. Потом Пенни вывернул шкуру и стал вырезать жир.
– Аллигаторы из тех, кто разжирел на потопе, – сказал он.
Джоди присел на корточки с ножом в руке.
– И, похоже, мокасиновые змеи, и черепахи тоже, – сказал он.
– И ещё птицы, – сказал Пенни. – Если не считать индюков, птицы не особенно пострадали.
Как удивительно, подумал Джоди. Животные, обитающие в воде, и животные, обитающие в воздухе, уцелели. Только звери, чьим домом была сама твердь земная, погибли, оказавшись в западне между чуждыми стихиями ветра и воды. Мысль эта промелькнула в его голове, словно след утренней дымки. Он вновь обратился к аллигатору.
Собаки не прельщались мясом аллигаторов, подобно тому как не по вкусу им были лягушки, лысухи или утки, которые ели рыбу и прочую водяную снедь в том же духе. Но после копчения мясо из хвостовой части, розовое, как оленина, теряло свой необычный запах и вкус, и собаки ели его за неимением лучшего. Пенни освободил переметные сумы от съестного и заполнил их мясом и жиром аллигатора. Затем поглядел на свёрток со вторым завтраком.
– Ты можешь сейчас есть, мальчуган?
– Я могу есть почти в любое время.
– Тогда съедим его, чтоб уж разделаться.
Они вымыли руки в проточной воде и пошли к ключу. Они легли плашмя на живот и основательно напились. Они открыли свёрток и разделили его на две равные части. У Пенни осталась лепёшка с боярышниковым вареньем и добрая половина пудинга из маниоки. Джоди с благодарностью принял их. Пенни посмотрел на его маленький выпяченный живот.
– Понять не могу, куда ты всё это вмещаешь. Но я рад, что могу отдать тебе лишек. В своё время, когда я был мальчишкой, нас была целая орава, и мне приходилось туже затягивать живот.
Они, довольные, лежали на спине. Джоди глядел в крону магнолии над головой. Изнанка её толстых листьев была как медь котелка, принадлежавшего бабушке его матери. Красные шишки начинали ронять семена. Джоди набрал горсть семян и от нечего делать стал сыпать их себе на грудь. Пенни лениво встал и бросил собакам объедки, затем пошёл к ключу поить Цезаря. Они уселись в седло и повернули на север, к Острову Бэкстеров.
К западу от Ключа Пресной Воды Джулия взяла след. Пенни нагнулся посмотреть.
– Совсем свежий след быка оленя, – сказал он. – Не стану ей мешать, пусть идет.
Хвост Джулии так и работал. Нос был словно приклеен к земле. Она быстро продвигалась вперёд. Вот она подняла нос от земли и побежала рысцой, определяя след верхним чутьем.
– Похоже, он только что прошёл здесь, – сказал Пенни.
След держался дороги на протяжении нескольких сот ярдов, затем свернул направо. Джулия пронзительно взвизгнула.
– Теперь он близко, – сказал Пенни. – Ручаюсь, он залёг прямо тут, в гущине.
Он въехал в чащу следом за собакой. Она взлаяла, и впереди махом встал на колени, а потом поднялся в полный рост бык оленя. Он был при полных рогах. Вместо того чтобы спасаться бегством, он сломя голову бросился на собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49