– Но послушайте…
– Если бы у меня не было глаз, ты бы прямо переехал через нее. Ты бы и ребенка задавил. И что бы потом было?
– Леди…
– Что бы ты говорил в суде по обвинению в убийстве?
– Послушайте…
– Ты сам, черт подери, послушай!
Покачав головой, как бы показывая толпе, которая стала перетекать от представления мима к этому новому представлению, что он не собирается больше тратить попусту слова, водитель поднял боковое стекло и включил зажигание. Женщина быстро отступила назад и, резко размахнувшись, сильно ударила ногой по дверце, так что в ней образовалась вмятина.
– Осторожнее! – Водитель вновь опустил стекло.
– Кому ты это говоришь? Это ты должен быть осторожнее! Кто ехал здесь с такой скоростью? Придурок! – И она нанесла новый удар ногой по дверце.
– Ну что ж!
Водитель распахнул дверь фургона и вылез. Толпа притихла.
– Извините, – проговорил Патель, выступая вперед, – извините, – повторил он, встав между ними. – Мадам, сэр.
– Катись отсюда к черту! – закричала женщина. – Кто тебя просит совать сюда свой нос?
– Да, – добавил водитель. – Нам только советов от таких, как ты, и не хватало.
– Единственное, что я хочу… – сделал попытку Патель.
– Послушай, – проворчал водитель, надвинувшись на него, – отвали!
– Я… – начал Патель, потянувшись к карману за служебным удостоверением.
– Отвяжись! – проорала женщина и, быстро запрокинув назад голову, плюнула прямо в лицо Пателю.
– Я офицер полиции, – проговорил он, моргая и стирая слюну с лица.
– Да, – добавила она, – а я королева Шеба. Патель не стал доставать удостоверение, а вместо этого достал бумажную салфетку. Водитель забрался в свой фургон, а женщина откатила от него коляску. Через несколько минут каждый отправился своей дорогой, зрители вновь вернулись к миму или продолжили осмотр витрин. И только Линн Келлог осталась стоять там, где была, у входа в магазин «Валлис», раздумывая, что лучше – незаметно уйти или, если Патель ее заметил, подойти к нему.
Она недолго размышляла. Когда Линн слегка коснулась его руки и улыбнулась, он еще не сдвинулся с места.
– Удивительно, не правда ли? – кивнул ей Патель, пытаясь изобразить ответную улыбку. – Пытаешься помочь, и вот что происходит. – Ну да неважно.
– У тебя есть время на чашечку кофе?
– Нет. – Он посмотрел на часы. – На самом деле, нет… но…
Они прошли через небольшой магазин, где продавались декоративные горшочки, дорогая оберточная бумага, картонные картинки очаровательных кошечек, и поднялись на второй этаж в маленькое кафе, которое посещали в основном женщины из районов Саутвелла и Бартон Джойса, носившие платья с цветочным орнаментом и дорогие пальто из верблюжьей шерсти.
– Почему ты не довел дело до конца? – спросила Линн, размешивая в чашке сахар.
– Ты имеешь в виду – почему я не показал им свое удостоверение?
Линн кивнула.
– Не видел в этом особого смысла. Я офицер полиции и не должен поддаваться на их первую реакцию. – Патель попробовал кофе и решил, что на вид этот напиток гораздо лучше. – Что бы я им ни показал, не думаю, что они поверили бы мне, будто я детектив.
– Если это утешит тебя, Диптак, то я сознаюсь: не сомневаюсь, что они бы и мне не поверили. – Линн кисло улыбнулась.
Кондитерский магазин был полон детишек, тянувших за руки своих родителей. Только и слышалось: «Купи! Дай! Я хочу!» Линн набрала в маленький ковшик старомодных полосатых «раковых шеек», немного черной лакрицы с белой мягкой начинкой, шоколадных лимончиков и несколько пакетиков розового щербета. Конечно, одной ей было нипочем не съесть все это, зато на работе было немало коллег, всегда готовых помочь.
– Сколько с меня?
Сара Прайн выглядела совсем юной в своей форменной одежде розового цвета и маленьком фартучке в полоску. Такая форма была выбрана хозяевами, чтобы придать видимость добрых старых времен, когда все было хорошо и детские сладости не ложились тяжелым грузом на бюджет одинокой матери, получающей пособие от социальной службы, а излишек сахара не портил зубов.
– Один фунт сорок восемь пенсов.
Линн удивилась и подала пятифунтовую купюру.
– Помните меня?
Конечно, она помнила. Ее маленькие щечки втянулись еще сильнее, а руки слегка дрожали, когда она сдавала сдачу.
– Я хотела бы поговорить с вами.
– Не здесь.
– Вы предпочли бы прийти в участок?
Плечи Сары напряглись, когда она быстро и резко мотнула головой.
– Когда у вас перерыв?
– Я рано ухожу на обед.
– Как рано?
– В одиннадцать тридцать.
– Я встречу вас у магазина. Мы найдем место, где можно будет посидеть и поговорить?
Сара снова кивнула и, взяв пакет у следующего покупателя, положила его на весы. Линн засунула в рот «раковую шейку» и вышла из магазина.
– А как с оружием? – спросил Патель.
– С пистолетом?
– Да, вы говорите, он вынул его из кармана?
– Из внутреннего кармана синей джинсовой куртки.
– Рабочая куртка?
– Шикарнее. Он не выглядел так, будто появился со строительной площадки. Кроме того, на ней не было накладок на плечах и локтях, как на рабочей одежде.
Патель кивнул и записал что-то в блокнот.
Помощником управляющего оказалась женщина. Они вначале ждали у стола для справок, пока не прозвучал зуммер и их не проводили в эту узкую, без окон комнату, в которой едва помещались стол и два стула. Когда он спросил ее об имени, она молча указала на бляху, косо приколотую на груди, – «Алисон Морли».
– Вы не знаете, какой системы был пистолет?
– Нет. Кроме того, что это был…
– Да?..
– Черный. Он был черный.
– Длинный?
– Не очень. – Она покачала головой, немного помолчала. – Я полагаю, это зависит от того, с чем сравнивать.
Патель положил ручку и вытянул руки, раздвинув их примерно на двадцать сантиметров.
– Вы думаете, он был такой длины? – спросила она.
– Не знаю, это должны сказать вы.
– Знаете, я видела по телевизору один фильм с Клинтом Иствудом, он еще не мог доесть свой гамбургер, потому что на другой стороне улицы совершалось нападение. Была стрельба, столкновение автомобилей, а потом он встал там с таким же пистолетом…
– «Магнум», – подсказал Патель.
– Его так называют? Во всяком случае, он направил его на гангстера или кого-то, делая вид, будто не знает, остались в нем пули или уже нет. Это, по-моему, и смешно, и глупо, ведь он полицейский, значит, профессионал, и должен знать, сколько патронов осталось в его пистолете. Вы так не думаете?
– Пожалуй… – кивнул Патель.
– Я считаю, если вы на посту и вооружены, вы должны знать, сколько пуль у вас осталось, не правда ли?
Патель, который никогда не носил оружия и очень надеялся, что оно ему никогда не понадобится, ответил:
– Да, конечно, должен.
– Во всяком случае, – продолжила Алисон Морли, – у грабителя был такой же большой пистолет.
– «Магнум-45» – самый мощный пистолет в мире», – процитировал по памяти фразу из фильма Патель. – И оружие, которое направил на вас через стекло тот человек, было такого же размера?
– Возможно, и нет. Но все равно было очень страшно.
– Вы очень испугались?
Она посмотрела на Пателя, улыбнулась краешком рта и доверительно шепнула:
– Я думала, что напущу в штаны.
Линн Келлог и Сара сидели на скамейке недалеко от магазина. Разговаривая, они опустошали содержимое пакета Линн. Вначале та расспрашивала девушку о работе, пытаясь несколько успокоить ее.
– Мне нечего больше сказать вам, – говорила Сара, вытягивая из пакета очередную конфетку, – об этой бедной девочке. Я все время только об этом и думаю.
– Я хотела спросить вас о вашем приятеле, – заметила Линн.
– Приятеле?
– Да, о Реймонде.
– Реймонд не мой приятель.
– Извини, я думала…
– Я вообще впервые увидела его в тот вечер.
– О… – произнесла Линн, глядя на сидевшую в полоборота к ней Сару: девушка старательно смотрела в сторону. – Я думала…
– Что мы были знакомы раньше?
– Да, мне так казалось…
– Потому что я пошла с ним?
– Думаю, что так.
Сара взглянула на Линн и резко отвернулась.
– У нас ничего такого не было.
– Послушай, Сара…
– Я говорю – ничего не было.
– Сара…
– Ничего серьезного.
На мгновение Линн слегка коснулась руки девушки.
– Сара, меня это совсем не касается.
Сара Прайн поднялась на ноги и стряхнула крошки розового щербета со своего передника. Выше по улице напротив магазина «С энд А» уличный певец в смешной шляпе и с красным носом пел, подыгрывая себе на банджо, «Вокруг моего сердца синие горы, Вирджиния». Этот вариант песенки отличался от того, который Линн слышала раньше.
– Сара, – обратилась она к девушке, пытаясь придать голосу интонации дружеского участия старшей сестры.
Сара вновь села.
– Эти пустые строения, куда вы пошли с Реймондом… У тебя не появлялось ощущения, что он бывал там раньше?
Прежде чем ответить, она помолчала, покусывая ноготь на мизинце.
– Я как-то не думала об этом, но, полагаю, что да… Он знал, куда вел меня. Да. Я имею в виду, что он не спотыкался там в темноте.
– А внутри?
– О, я не знаю. Мы ведь не заходили далеко внутрь. Мы остановились почти у двери.
– Там вы и… – Линн помедлила, – …целовались?
– Да.
– Хорошо, а как вел себя Реймонд до того, как у вас возникло подозрение, что там может быть что-то нехорошее?
Сара покусала нижнюю губу.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Ну, скажем, был ли он, например, возбужден, нервничал ли он?
– Он не нервничал, нет. Только после.
– После того как вы обнаружили тело Глории? Сара кивнула.
– А до того момента, выходит, он ни о чем не беспокоился?
Сара нахмурилась, не совсем понимая.
– Реймонд, он не был напуган?
– Нет. Ему нечего было бояться, не так ли? Тем более что у него был нож.
Линн почувствовала, как по шее пробежали мурашки.
– Нож, Сара? Какой это был нож?
– Скажите, – поинтересовалась Алисон Морли, положив руки на стол и опираясь на локти, – вы будете еще со мной беседовать?
– Не знаю, – ответил Патель. – Если найдем преступника, арестуем его, тогда – да, это вполне возможно.
– А опознание?
– Может быть.
Алисон Морли удостоила его кивком, затем, поднявшись, одернула по бокам юбку.
– Спасибо за то, что уделили мне время, – поблагодарил Патель и внезапно почувствовал, что она внимательно наблюдает за тем, как он убирает блокнот и ручку, отодвигает стул.
– Вы не местный, не так ли? – спросила она. Патель покачал головой.
– Брэдфорд. Моя семья родом из Брэдфорда. Алисон Морли кивнула.
– Мне казалось, у вас, скорее, йоркширский акцент.
– Почему?
– Такой акцент у моей двоюродной сестры, а она родом из небольшого городка на окраине Лидса.
– Да. – Он оглянулся на дверь и начал пятиться назад. – Хорошо, спасибо за оказанную помощь.
– Подождите минутку.
Она достала из кармана маленький носовой платок и вытерла им лацкан его пиджака.
– На вас что-то попало.
Патель смотрел, с какой осторожностью она это делала. Табличка с ее именем почти касалась другого лацкана. Он заметил у нее на подбородке на уровне ямочки небольшую родинку.
– Все в порядке, – произнесла она удовлетворенно и отступила назад.
– Послушайте, – Патель быстро выталкивал из себя слова, – вы не хотите сходить со мной куда-нибудь в ближайшие дни?
– Почему нет? – Алисон Морли слегка отступила назад. – Мы могли бы поговорить о вашей закладной. Посмотрим, не пришло ли время подумать об отсрочке.
– 12 –
Резник вышел из кабинета Джека Скелтона просвещенным. Вернувшийся с двухмильной пробежки суперинтендант достал из тщательно упакованного в фольгу свертка две дощечки из сухого гипса, оказавшиеся ломтиками шведского хрустящего хлебца, три стебля зеленого сельдерея и яблоко.
– Вы слушали сегодня утром радио, Чарли? – спросил Скелтон, скрупулезно разрезая яблоко на четыре дольки, которые затем также поделил пополам. – Две трети населения подвергают свое здоровье серьезному риску из-за привычки есть горячую жидкую пищу. В результате – рак прямой кишки, рак желудка.
Вот почему Резник вошел в продуктовый магазин, полный самых лучших намерений. В конце концов, нет ничего страшного, если он купит бутерброд с салатом на сером хлебе без соуса, майонеза или масла. Можно взять творог, в нем мало углеводов, особенно если остановить свой выбор на обезжиренном. Конечно, это не будет так вкусно, но, если речь идет о здоровье, это не такая уж большая жертва.
– С вас два фунта и тридцать пять пенсов.
Такая цена получилась из-за второго бутерброда – черного ржаного тминного хлеба с «радиччо» в чесночном соусе, куриной печенкой и фруктами. Да еще из-за кусочка сыра камбазола, который так аппетитно лежал в конце прилавка.
– Привет, Кевин!
– Сэр.
Нейлор шел от камер предварительного заключения, когда Резник собирался подняться по лестнице.
– У вас все в порядке?
– Да, сэр.
– И с женой?
– Да, сэр.
– С ребенком?
– Да, сэр.
Нейлор открыл дверь в их комнату и торопливо ушел в безопасное от начальника место в дальнем углу, где от волнения начал перекладывать на столе разные бумажки.
Резник захлопнул дверь носком ботинка и разложил завтрак рядом с расписанием дежурств, облизав с пальцев жир, просочившийся сквозь бумажный пакет. Несколько месяцев назад Кевин Нейлор приходил к нему, чтобы выяснить возможность перевода из отделения. Насколько Резнику было известно, дальше этого молодой констебль-детектив не пошел, но слухи о том, что у него дома не все в порядке, держались. Говорили, что продолжаются ссоры между ним и его женой Дебби, что существуют трудности у Дебби с ребенком. Резник спросил однажды об этом у Линн Келлог, и та рассказала о послеродовой депрессии у Дебби. Правда, добавила, что, по ее сведениям, положение приходит в норму. Нейлор выпивал, когда не был на дежурстве, но, учитывая обстановку у него дома, в этом не было ничего странного. Если он и перебирал иногда, об этом никто не болтал.
И все же…
Резник жевал и продолжал думать о проблеме Кевина Нейлора. Результат его размышлений сводился к тому, что надо попытаться вытянуть из Нейлора что-либо попространнее, чем его обычные односложные ответы. Его раздумья прервал звонок телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35