В первый момент для организации обороны на Одере имелись лишь запасные части, полицейские подразделения и отряды фольксштурма, наряду с разрозненными и отступавшими в беспорядке подразделениями и частями из состава 4-й танковой армии. 1-я танковая армия и 17-я армия сумели организованно отойти южнее Вислы в Карпатах. Для прикрытия Верхней Силезии 17-я армия была в ходе отступления оттянута на северо-запад и усилена за счет отступавшей южнее 1-й танковой армии. Ослабление последней было тем чувствительнее, что остатки 1-й армии венгров, еще находившиеся в ее рядах, в ходе отступления полностью рассеялись.
В Силезии началась упорная борьба за Одер и прилегающий к нему промышленный район. Войска 1-го Украинского фронта Конева предприняли многочисленные попытки форсировать Одер в различных пунктах между Глогау и Оппельном и одновременно ворваться с севера через Гросс-Штрелиц и Тарновиц (Тарновске-Гуры) в промышленный район. Одновременно войска 4-го Украинского фронта наступали с востока на район Верхней Силезии и Моравских ворот. Здесь ослабленной 1-й танковой армии едва удалось предотвратить прорыв, который означал бы вторжение в Моравию и расшатал бы с трудом сохранявшуюся целостность немецкого южного крыла. 17-я армия вступила в ожесточенные бои за Верхнесилезский промышленный район. А в это время под землей еще продолжалась работа, и поезда с углем ежедневно отправлялись на запад. Армия лишь шаг за шагом сдавала последнюю действующую немецкую кузницу вооружения и только в середине февраля была отведена за Одер, когда ей, почти со всех сторон окруженной, стало угрожать полное уничтожение. С потерей Верхней Силезии у рейха также и в области вооружения была отнята последняя возможность продолжать борьбу в течение сколько-нибудь продолжительного времени.
В боях за Одер 1-й Украинский фронт Конева 23 января вышел к реке между Оппельном и Олау, распространил к 28 января боевые действия на север вплоть до подступов к Бреслау и захватил плацдарм в районе Штейнау. Только северное крыло было задержано действиями немецких корпусов генералов Неринга и фон Заукена и пока несколько отставало, задержавшись в районе Калиша. Оба немецких корпуса согласно приказу с боями отошли на Одер. Неринг достиг Одера первым и смог еще создать предмостное укрепление в районе Глогау на восточном берегу. Заукен следовал вплотную за ним. Гитлер и Шёрнер надеялись силами обоих этих корпусов, весьма ослабленных тяжелыми боями и перенесенными трудностями, сдержать удар русских войск через Одер хотя бы ниже Бреслау. Корпуса получили приказ ликвидировать русский плацдарм у Штейнау. Неринг получил задачу атаковать плацдарм с фронта на западном берегу, а Заукен, - оставаясь на восточном берегу, повернуть на юг и атаковать русских в районе Штейнау с тыла. Тщетно оба генерала пытались отказаться от выполнения этих задач, поскольку они выходили далеко за пределы возможностей их потрепанных соединений.
Отступавшему под сильным давлением противника Заукену не удалось решить невыполнимую задачу, а именно, прорваться через боевые порядки противника по восточному берегу Одера к Глогау. Между Глогау и Штейнау он был отброшен и прижат к Одеру. Неринг также не дошел до Штейнау, но успел навести понтонный мост через реку Одер и помог Заукену в самый тяжелый момент перебраться со своими храбрыми соединениями на западный берег.
В начале февраля под натиском русских, наступавших с захваченных ими к тому времени плацдармов, рухнула оборона на Одере между Бригом и Глогау. Бреслау и Глогау были окружены, группа армий, вводя в бой постепенно прибывавшие новые силы и удерживая Оппельн, медленно отходила на юго-запад и запад. В начале марта фронт стабилизировался на рубеже Ратибор, Оппельн, Штригау, Гёрлиц и далее на север по реке Нейсе до Одера. Так как контрударом, проведенным из района Гёрлица в восточном направлении, все же не удалось удержать район севернее Гёрлица и Лаубана, группа армий лишилась своей последней железнодорожной коммуникации, соединявшей Центральную Германию с Силезией и, прижатая к Судетам, должна была довольствоваться мелкими железнодорожными ветками, подходившими сюда из Чехии.
Началась длительная ожесточенная борьба за окруженный Бреслау. Население, не успевшее эвакуироваться, не щадя своей жизни поддерживало войска. Гарнизон и жители города боролись в твердой уверенности, что их дело - выстоять в этом имеющем решающее значение пункте обороны Германии, пока предстоящее немецкое наступление не изменит коренным образом обстановку и не освободит их. Геббельс, не преминувший использовать сражение за Бреслау, подобно сражению за Ахен, в качестве символа национальной стойкости, не жалел никаких, слов, которые могли еще поднять дух защитников. В лице фанатичного гаулейтера Ганке он нашел себе усердного помощника. Был воскрешен в памяти 1813 г. и «Воззвание к моему народу», рожденное в Бреслау{52}. Студентов университета призывали доказать, что они достойны своих славных предков. По городу, как и по всей Германии, ходили распространяемые пропагандой слухи о противоречиях в лагере западных держав и скором распаде их союза с русскими; много говорили и о новом «чудодейственном» оружии, предсказывали грандиозное наступление в Силезии и Померании, которое должно было якобы нанести сокрушительный удар по вторгшимся на территорию страны русским армиям. Да и тот факт, что немецкий фронт на целые недели стабилизировался между Штреленом и Штригау и орудийная канонада доносилась до окруженного города все с одного и того же расстояния, все время поддерживал надежды защитников и укреплял в них волю к борьбе. В город по воздуху перебрасывались даже подкрепления. Не приходится удивляться, что здесь, как и по всей Германии, войска и население, как утопающий за соломинку, цеплялись за веру в обещанный им перелом в обстановке. Никто не мог и предполагать, что все это были чисто пропагандистские трюки, лишенные какой бы то ни было реальной почвы и представляющие собою лишь отчаянные попытки оттянуть неминуемую катастрофу. Только в день общей капитуляции 7 мая последние храбрые защитники Бреслау сложили оружие, оставшись, в противоположность сбежавшему гаулейтеру, до конца верными силезской столице.
Войска Жукова, взломав немецкий фронт на Висле, неудержимо продолжали продвигаться к среднему течению реки Одер. Лежавшая на пути крепость Познань не явилась для них препятствием. Они без труда сумели окружить ее и обойти с севера и с юга. 22 января первые русские танки уже появились на восточных подступах к крепости, гарнизон которой был совершенно недостаточен для успешной обороны и сковывания значительных сил противника. Несколькими днями позже русские армии, наступая широким фронтом, обтекли Познань, намереваясь выйти к Кюстрину и Франкфурту. 25 января кольцо вокруг Познани сомкнулось. В городе, населенном главным образом поляками, оставалось считанное количество немцев, польское население пряталось по домам и подвалам. Ядро гарнизона, в который входили ландверные тирольские стрелки, остатки разбитых частей и летчики, составляли 2 тыс. курсантов местного военного училища. Они бросились в бой с той же непреклонной верой в победу Германии, с тем же свойственным юности задором и воодушевлением, как и за несколько месяцев до этого их товарищи в Меце. Когда после упорного и самоотверженного сопротивления к 16 февраля в руках немцев остался лишь узкий участок на восточном берегу Варты, командующий гарнизоном под личную ответственность разрешил двум тысячам еще сохранивших силы защитников города предпринять попытку вырваться из окружения. Многим из них действительно удалось пробиться в северо-восточном направлении. Остатки гарнизона капитулировали десятью днями позже.
Русское наступление посеяло хаос между Вислой в районе Торунь и Одером восточнее Франкфурта. Для наведения порядка срочно требовалась наряду со свежими силами твердая рука хорошего организатора. Остатки 9-й армии, командование которой вместо отозванного генерала фон Лютвица принял на себя генерал Буссе, имели задачу, получив подкрепления, остановить продвижение войск Жукова по возможности еще восточнее Одера. На границе Восточной Померании управление Штеттинского корпусного округа организовало импровизированную оборону, использовав для этой цели запасные части, сводные подразделения гарнизонов, курсантов училищ, отряды полиции и фольксштурма. Генерал-полковник Вейс с остатками 2-й армии пытался установить и поддерживать непосредственную связь с этим импровизированным фронтом. Чтобы обеспечить единое управление всеми этими силами, Гудериан 22 января предложил Гитлеру использовать штаб ставшей на Балканах бесполезной группы армий «Юго-Восток» под командованием фельдмаршала фон Вейхса. Гитлер резко отклонил кандидатуру Вейхса. В обстановке, справиться с которой мог бы, вероятно, только опытный командующий со сработавшимся штабом, Гитлер решил прибегнуть к помощи Гиммлера, представившего за последние недели боев на Реине весьма сомнительные доказательства своих, кстати, отнюдь и не предполагавшихся в нем военных способностей. Гиммлеру предстояло вместе со штабом, который он должен был сам лично сформировать, принять на себя командование новой группой армий «Висла». Испытывая величайшее недоверие к высшему командному составу и генеральному штабу - недоверие, новую пищу которому дали события под Варшавой, - Гитлер остановился на кандидатуре Гиммлера, полагая, что последний в качестве командующего армией резерва и шефа войск СС и полиции вернее и скорее других сколотит какие-то еще имевшиеся в стране силы и сможет отстоять почти не укрепленный район. В штаб Гиммлера были переведены несколько офицеров генерального штаба сухопутных сил, чтобы обеспечить ему хотя бы техническую сторону работы. Начальника своего штаба, не имевшего для такой должности ни достаточных знаний, ни опыта, Гиммлер подыскал из числа собственных подчиненных.
Когда он 24 января со своим импровизированным штабом, совершенно непригодным к выполнению возложенной на новую группу армий огромной задачи, прибыл в Орденсбург-Крёссин в Восточной Померании, армии Жукова продвигались по обе стороны Познани. Кроме того, когда северное крыло войск Жукова вскоре после прорыва на Висле соединилось в районе Плоцка с левым крылом 2-го Белорусского фронта, Жуков стал поворачивать все более крупные силы на северо-запад, чтобы, наступая на Восточную Померанию, прикрыть северный фланг войск, осуществлявших удар в направлении Кюстрина и Франкфурта. Его цель теперь вырисовывалась довольно четко: выйти на Одер по возможности вплоть до Штеттина и одновременно продвинуться через Восточную Померанию к Балтийскому морю. На пути к Одеру предстояло преодолеть еще одно небольшое препятствие. С того времени, когда рейх обеспечивал себя от возможного удара Польши через Одер на Берлин, остался укрепленный район, который, опираясь на реку Обра, закрывал вход в Одерско-Вартскую дугу. Мощь этого укрепленного района с тех пор значительно снизилась. С 1939 г. ничего не делалось для поддержания в порядке оборонительных сооружений. Наоборот, с них, как и с Западного вала, снималось вооружение для переброски на Атлантический вал. Вместе с остатками 9-й армии этот рубеж обороняли две слабые дивизии, фактически силою не больше полка и без артиллерии.
Попытка Гиммлера своевременно бросить первые находившиеся под рукой соединения СС для поддержки фронта на Одерско-Вартской дуге была предпринята слишком поздно. Там, где этим соединениям удавалось достигнуть указанных рубежей, они вместе с частями 9-й армии оказывались прижатыми к Одеру или оттесненными за Одер, которого русские в конце января уже достигли, а южнее Кюстрина и форсировали. Лежащая на восточном берегу крепость Кюстрин осталась в руках немцев, но была связана с войсками за Одером лишь узким коридором, так как русские и севернее Варты уже вышли к Одеру. Однако в районе Франкфурта 9-я армия смогла удержать предмостное укрепление на восточном берегу.
Когда танковые части русских, стремительно продвигаясь вперед, пересекли в некоторых пунктах скованный льдом Одер и вызвали панику, распространившуюся до самого Берлина, Жуков, по оперативным соображениям, приостановил наступление своих войск. Он перенес главные усилия на свой отставший правый фланг, чтобы подтянуть и его к Одеру. Здесь немецкое командование стремилось, опираясь на рубеж реки Нетце (Нотец), сохранить связь с западным крылом 2-й армии в районе Бромберга (Быдгоща) и создать новый рубеж для обороны Восточной Померании. Силы немцев, однако, были недостаточны, чтобы осуществить это намерение. 27 января русские окружили Бромберг и вышли к реке Нетце на всем ее протяжении от Нашеля (Накло) до Крейца, частично даже переправившись на северный берег. Предпринятая по приказу Гиммлера в районе Шнейдемюля попытка задержать русских успеха не имела, и лишь на линии Шлоппе, Дейч-Кроне, Хойнице оказалось возможным временно остановить продвижение русских войск. Далее на запад русские к концу месяца форсировали реку Нетце (Нотец) также и на участке Крейц и Ландсберг и после удара в направлении на Арнсвальде уже поставили под угрозу Штеттин. Чтобы обеспечить единое управление войсками в Восточной Померании и взаимодействие с 2-й армией, Гиммлер вскоре после своего назначения командующим группой армий сосредоточил все разрозненные силы в 11-й танковой армии под командованием обергруппенфюрера Штейнера, командира-эсэсовца, имевшего некоторый военный опыт и определенную подготовку. На него была возложена невыполнимая задача - сдержать натиск русских на широком пространстве от Нейштеттина до Одера.
Одними такими мероприятиями, конечно, нельзя было спасти еще не захваченную противником часть Восточной Германии. Если вообще стоило продолжать войну, то разве лишь для того, чтобы остановить красный поток на востоке и по возможности отбросить его назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142