Белые тучи неслись по небу, на землю ложились то лучи солнца, то густые тени. Деревья гнулись и качались, цветы кивали головками. Но похолодания не ожидалось. Джозеф, прибывший в Линдси-Холл в середине утра, думал, что этот день может стать самым счастливым в его жизни.
Еще может.
Потому что начался он не самым удачным образом.
Услышав, что Порция сбежала с Маклитом, отец Джозефа затрясся от бешенства. Он ничуть не оправдывал невесту – совсем напротив, но вместе с тем обвинял Джозефа, считая, что именно он толкнул Порцию на столь решительный шаг.
– Ее позор будет тяжким грузом лежать на твоей совести всю жизнь, – заявил герцог сыну. – Конечно, если у тебя есть совесть.
И Джозеф не нашел ничего другого, кроме как заговорить о Клодии Мартин. Поначалу отец просто не поверил своим ушам.
– Та учительница? Старая дева? – переспросил он.
А затем, сообразив, о ком речь, вскипел так, что Джозеф и мать перепугались за него.
Но Джозеф был тверд. И без зазрения совести разыграл припрятанную козырную карту.
– Ее отец, мистер Мартин, был опекуном герцога Маклита. Герцог рос у них в доме с пятилетнего возраста. Он относится к Клодии почти как к сестре.
Сегодня утром отец был не в настроении проявлять благосклонность к Маклиту, но мог признать в нем равного по титулу, пусть даже не английскому, а шотландскому.
Мать Джозефа задала всего один вопрос, волновавший ее:
– Ты любишь мисс Мартин, Джозеф?
– Люблю, мама! – ответил он. – Всем сердцем.
– Мисс Хант не понравилась мне с первого взгляда, – призналась она. – Есть в ней что-то черствое и холодное. Остается лишь надеяться, что она любит герцога Маклита.
– Сэди!
– Нет, Уэбстер, я не стану молчать, когда речь идет о счастье моих детей. Но признаться, я удивлена. Мисс Мартин выглядит слишком старой, непривлекательной и строгой для Джозефа, но если он любит ее, а она его, мне больше нечего желать. Одно я знаю точно: она примет в семью милую Лиззи. Будь мы дома, я пригласила бы их обеих на чай.
– Сэди…
– Но я, увы, в гостях, – заключила он. – Ты собираешься сегодня в Линдси-Холл, Джозеф? Передай мисс Мартин, что я хотела бы повидаться с ней сегодня днем. Надеюсь, Клара Гвен или Лорен составят мне компанию, если твой отец откажется.
– Спасибо, мама. – Джозеф поднес ее руку к губам.
Но перед отъездом в Линдси-Холл предстояла еще встреча с Уилмой. Избежать ее не удалось. Уилма подстерегла брата у дверей библиотеки и чуть ли не силой втолкнула его в дверь соседней маленькой гостиной. Как ни странно, незадачливой Порции достались от нее лишь упреки. Уилма призналась, что до глубины души шокирована вчерашними слухами, которые никто из ее кузин не смог подтвердить или опровергнуть. Впрочем, все было ясно и без слухов.
– Джозеф, ты вальсировал с этой учительницей так, словно в мире нет никого, кроме нее, – сказала Уилма.
– Верно, нет, – согласился он.
– Но это же неприлично. Ты выставил себя на посмешище.
Он улыбнулся.
– А когда вы с ней исчезли вдвоем, это наверняка заметили все, – продолжала Уилма. – К чему эти скандальные выходки? Будь осторожен, иначе она поймает тебя в брачную ловушку. Ты даже представить себе не можешь, на что способны подобные женщины. Она…
– Между прочим, брачную ловушку для нее готовлю я, Уилма, – перебил Джозеф. – Точнее, уговариваю ее выйти за меня. Нелегкая задача, между прочим. Она терпеть не может герцогов, как действительных, так и потенциальных, и не имеет никакого желания становиться герцогиней, хотя, к счастью, дело до этого дойдет не скоро, если мы сумеем позаботиться о папином здоровье. Мало того, она любит своих учениц – в особенности тех, которые учатся из милости, и считает, что несет ответственность за них и за школу, которой успешно управляет уже почти восемнадцать лет.
Уилма уставилась на него, растеряв все слова.
– Ты хочешь… жениться на ней? – наконец выговорила она.
– Если Клодия согласится.
– Еще бы она не согласилась!
– Господи, Уил, только бы ты оказалась права! – воскликнул он.
– «Уил»… – Его сестра смягчилась. – Как давно ты не называл меня так…
Джозеф порывисто обнял ее за плечи.
– Пожелай мне удачи, – попросил он.
– Неужели она и вправду так много значит для тебя? Не понимаю, чем она тебя привлекла.
– А тебе и незачем понимать. Просто пожелай удачи.
– Вряд ли она тебе понадобится, – покачала головой Уилма, но обняла брата в ответ. – Раз так, поезжай к ней. Если с ней ты будешь счастлив, так и быть – я научусь ее терпеть.
– Спасибо, Уил! – Джозеф усмехнулся и разжал объятия.
На лестнице Джозефа догнал и хлопнул по плечу Невилл.
– Ну что, Джо, выжил? Не хочешь излить душу? Может, тебе нужен компаньон, чтобы нестись верхом куда глаза глядят? Или заложить за воротник, невзирая на приличия и время суток? Если так, я тот, кто тебе нужен.
– Я еду в Линдси-Холл, – с усмешкой сообщил Джозеф. – Надеюсь, больше никто из родных не попытается остановить меня.
– Не думаю. – Невилл опустил руку. – Я оставил Лили, Лорен и Гвен в нашей комнате, все они обливались слезами, потому что услышали, как дядя Уэбстер бушевал в библиотеке, и теперь опасаются самого худшего. Но все они убеждены, что милый Джозеф наконец-то будет счастлив, что бы там ни думал дядя Уэбстер. Очевидно, они имеют в виду твою женитьбу на мисс Мартин.
Он снова усмехнулся, хлопнул Джозефа по плечу еще раз и сбежал по лестнице.
В Линдси-Холл Джозеф прибыл, подгоняемый надеждой, хотя и понимал, что окончательное решение еще не принято. Последним и самым трудным препятствием оказалась сама Клодия. Вчера ночью она любила его страстно и самозабвенно, особенно во второй раз, когда оказалась сверху и взяла инициативу в свои руки так, что при воспоминаниях об этом Джозефа до сих пор бросало в дрожь. Ее любовь – не просто стремление к близости, в этом Джозеф не сомневался. Но если она предавалась с ним плотской любви и даже питала к нему самые возвышенные чувства, это еще не значит, что она согласится выйти за него.
Для нее замужество – серьезный шаг, более серьезный, чем для любой другой женщины. Большинство женщин, выйдя замуж, становятся свободными и самостоятельными, начинают вести деятельную и интересную жизнь, искать себя. А Клодия всего этого уже добилась.
Прибыв в поместье, Джозеф послал за Лиззи, и она вышла одна, с собакой на поводке. Шагнув в открытую лакеем дверь, девочка широко улыбнулась.
– Папа? – на всякий случай спросила она.
Джозеф шагнул к ней, обнял и закружил.
– Ну, как дела у моей любимицы? – спросил он.
– Хорошо. Папа, а это правда? Эдна и Флора слышали от одной горничной, которая слышала от другой горничной, которая слышала от одной дамы – кажется, герцогини, я точно не знаю, но все это чистая правда… Значит, мисс Хант уехала?
А-а, вот она о чем.
– Правда.
– И больше не вернется?
– Никогда, – подтвердил он.
– Ох, папа, как я рада! – Лиззи прижала руки к груди и запрокинула голову, словно могла увидеть его лицо.
– И я тоже.
– А правда, что ты женишься вместо нее на мисс Мартин?
Господи!
– Это тоже сказали Флора, Эдна и горничные?
– Да, – кивнула Лиззи.
– А что говорит сама мисс Мартин?
– Ничего… – Девочка вздохнула. – Когда я спросила, она рассердилась и запретила мне слушать сплетни слуг. Потом другие девочки спросили то же самое, и она ужасно рассердилась и пообещала им уроки математики каждое утро, до самого конца каникул, если они не прекратят сейчас же. А мисс Томпсон увела их в парк – всех, кроме Джулии Джонс, которая играет на спинете.
– И кроме тебя.
– Да, я же знала, что ты приедешь, папа, – объяснила Лиззи. – И решила дождаться тебя. Я думала, мисс Мартин спустится вместе со мной, но она отказалась. Сказала, что занята.
– Но не сказала, что у нее есть дела поважнее? – уточнил Джозеф.
– Нет.
По всей вероятности, сегодня Клодия Мартин с самого утра не в настроении. За ночь – точнее, за несколько часов – воспоминания о минувшем вечере не успели выветриться.
– Я подумываю продать лондонский дом, – сообщил Джозеф дочери. – И переселиться с тобой в Уиллоугрин. Это большое поместье с домом и парком. Там с избытком хватит места для тебя, там свежий воздух, цветы, птицы, музыкальные инструменты и…
– И ты, папа?
– И я. Мы сможем все время жить вместе, в одном доме, Лиззи. Тебе больше не придется подолгу ждать, когда я приеду, а мне – выкраивать время и думать, не пренебрегаю ли я другими обязанностями. Каждый день мы будем вместе. У нас появится общий дом.
– И у мисс Мартин?
– Тебе хотелось бы этого? – спросил он.
– Больше всего, папа. Она учит меня разным вещам, и это так интересно! Мне нравится ее голос, рядом с ней мне совсем не страшно. Мне кажется, что я ей нравлюсь – нет, что она меня любит.
– Даже когда сердится? – напомнил Джозеф.
– По-моему, сегодня утром она рассердилась потому, что хочет выйти за тебя, папа.
Эти слова показались Джозефу образцом женской логики.
– Значит, ты не будешь возражать, – заключил он, – если я женюсь на ней?
– Вот глупый! – Лиззи рассмеялась. – Если ты на ней женишься, она будет мне как будто мамой, правда? Я любила маму, честное слово. Я ужасно по ней скучаю. Но хочу, чтобы у меня была новая мама, но только мисс Мартин.
– Не «как будто мамой», – поправил Джозеф. – Она будет тебе мачехой.
– Как будто мачехой, – послушно повторила Лиззи. – А я не… то есть твое дитя любви. Но не настоящая дочка. Так мама говорила.
Джозеф цокнул языком, взял дочь за руку и повел ее из комнаты к лестнице. Пес семенил следом.
Клодию они застали в классной комнате, Джулии Джонс рядом уже не было: закончив урок игры на спинете, она убежала по своим делам.
– Я хотел бы узнать ваше мнение по одному вопросу, – объявил Джозеф, закрывая за собой дверь. Клодия поднялась, сложила руки перед собой, выпрямила спину как по струнке и сжала губы в тонкую линию. – Лиззи говорит, что если вы станете моей женой, то будете приходиться ей «как будто мачехой». Даже не настоящей мачехой, потому что она мне не настоящая дочь, а всего лишь «дитя любви» – щадящая замена выражения «внебрачный ребенок». Она права? Или нет?
Лиззи высвободила руку из его пальцев и поворачивала голову так, словно переводила взгляд с одного на другого.
– О, Лиззи… – Клодия вздохнула, смягчилась и снова превратилась в строгую, выдержанную, но добросердечную учительницу. – Твоей «как будто мачехой» и даже просто мачехой я стану лишь с точки зрения юристов. Даже «как будто мачехой» я не буду – я заменю тебе маму. Буду любить тебя так, как мать любит свое дитя. Ты и в самом деле дитя любви – в лучшем смысле этого слова.
– А если… – Лиззи осеклась. Джозеф смотрел в упор на Клодию, а она не видела вокруг ничего, кроме него. Нет, он несправедлив к Клодии: она смотрела на них с Лиззи. – А если у вас с папой появятся дети? Законные дети?
– Их я тоже буду любить, – щеки Клодии порозовели, – точно так же, как тебя. Не больше и не меньше. Любовь не требуется делить, Лиззи. Ее не становится меньше, когда даришь ее. Наоборот, она лишь растет. Да, весь мир будет отличать тебя от других детей, которые… могут появить ся у нас с твоим папой после свадьбы. Но для меня все вы – любимые дети.
– И для меня, – решительно поддержал Джозеф.
– Мы втроем будем жить в Уиллоугрине, – сообщила Лиззи и шагнула к Клодии, протягивая руки. Клодия обняла ее. – И Хорас с нами. Уиллоугрин – это папино поместье. Вы будете учить меня разным вещам, папа тоже, я научусь записывать сказки, которые сочиняю, так что получится книга. Может, иногда к нам будут приезжать в гости мои подруги, а когда родится малыш, я буду играть с ним, укачивать и…
Румянец на щеках Клодии разгорелся ярче.
– Лиззи, – она пожала пальцы девочки, – мне надо управлять школой в Бате. Там меня ждут девочки и учителя. Там моя прежняя жизнь.
Лиззи запрокинула голову, ее веки затрепетали, губы беззвучно шевелились.
– Значит, эти девочки важнее меня? А учителя – важнее папы? А школа – лучше дома в Уиллоугрине?
Вмешался Джозеф:
– Лиззи, это несправедливо. У мисс Мартин есть свои интересы в жизни. Мы не вправе рассчитывать, что она выйдет за меня и уедет с нами в Уиллоугрин только потому, что нам так захотелось – потому что мы любим ее и не знаем, как без нее жить.
Он перевел взгляд на Клодию, которая была явно расстроена – пока не прозвучали его последние слова и не возмутили ее. Джозеф рискнул усмехнуться.
Лиззи высвободилась из объятий Клодии.
– Вы не любите папу? – спросила она.
Клодия вздохнула:
– Люблю, конечно, но не все в жизни так просто, Лиззи.
– Но почему? – воскликнула девочка. – Так все говорят! Почему жить непросто? Если вы любите меня и папу, а мы – вас, что может быть проще?
– Пожалуй, нам пора на прогулку, – решил Джозеф. – Эти трехсторонние переговоры – несправедливость по отношению к мисс Мартин, Лиззи. Нас двое, а она одна. Мы вернемся к этому разговору, когда останемся с ней вдвоем. Вот, возьми поводок и покажи нам, как ты сама выходишь из дома и без посторонней помощи находишь дорогу к озеру.
– Легко! – Девочка взялась за поводок. – Смотрите.
– Смотрю во все глаза, – заверил Джозеф.
Едва все трое вышли из дома, Лиззи остановилась и наклонила голову набок. Даже сквозь плеск воды в большом фонтане она различила какие-то знакомые звуки. Оказалось, приближаются мисс Томпсон и школьницы. Лиззи вскинула руку и позвала их:
– Молли! Дорис! Агнес!
Подойдя к ней, девочки вежливо поклонились.
– Я пойду с вами, – сказала Лиззи. – Папа хочет остаться с мисс Мартин наедине. Он говорит, несправедливо, что нас двое против нее одной.
Мисс Томпсон поджала губы, глядя на начальницу, но ее глаза весело блестели.
– Значит, сегодня ты не уедешь, Клодия? – спросила она. – Надо сказать Вулфрику. Приятной вам прогулки.
И она повела девочек, в том числе и Лиззи, обратно в дом.
– Вот так! – Джозеф предложил Клодии руку. – Один на один, честная игра, равные шансы. Конечно, если ты готова сыграть. Но я предпочел бы обсудить свадебные планы.
Клодия крепко сцепила пальцы, держа руки на уровне талии, и повернула к озеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42