Чем усерднее Клодия пыталась забыть эти слова, тем тверже запоминала их.
Маркиз улыбнулся ей и предложил руку.
– Простите, что заставил вас ждать. Догоним остальных? Или просто немного пройдемся, а вы расскажете, как вам понравился Воксхолл.
Они свернули на главную аллею, некоторое время шли по ней, потом по короткой тропе добрались до другой, столь же широкой и длинной, проходящей параллельно главной и не уступающей ей великолепием. Здесь фонарики горели не только среди деревьев, но и на каменных арках, через которые пролегал путь.
– Вероятно, лорд Аттингсборо, вы ждете, что я проявлю трезвость суждений и заявлю, что эта искусственная роскошь мне не по душе, – заметила Клодия.
– А в ваши намерения это не входит? – Он ответил ей смеющимся взглядом. – Вы не представляете себе, как я рад тому, что вы способны просто радоваться. Здравомыслие безнадежно испортило бы этот чудесный вечер.
– Иногда я предпочитаю просто забывать, что на пути между мной и простыми житейскими удовольствиями столько препятствий. И радуюсь не задумываясь.
– Значит, сегодняшнему вечеру вы рады? – спросил он, обходя стайку посетителей парка, увлеченных разговорами и не замечающих, куда они идут.
Далеко впереди Клодия увидела Чарли и остальных.
– Да, – подтвердила она, – честное слово. Стараюсь запомнить все до мельчайших подробностей, чтобы было о чем вспоминать долгими зимними вечерами в Бате.
Он усмехнулся.
– Лучше просто отдайтесь наслаждению, – посоветовал он. – Тогда вечер запомнится сам собой.
– Непременно, – заверила она.
– Как прошла новая встреча с Маклитом? – сменил он тему.
– Его пригласили к нам, он был весьма любезен. Правда, увлекся, рассказывая о наших детских проказах, и я вспомнила, как была привязана к нему в то время.
– А когда вы повзрослели, то полюбили друг друга? – тихо спросил он.
Щекам Клодии стало жарко, она сразу вспомнила все, что наговорила маркизу в Гайд-парке. Как она могла сказать такое постороннему человеку?
– Это продолжалось совсем недолго, – объяснила она. – Потом он уехал и не вернулся. Мы были безутешны, когда узнали, что ему предстоит поездка в Шотландию и нам придется расстаться, но мы думали, что вскоре вновь встретимся и будем вместе всю жизнь. Вот так…
– Бывает, – вздохнул маркиз. – Так или иначе, я убежден, что страсть, пусть даже закончившаяся разлукой, предпочтительнее холодного равнодушия. Кажется, вы говорили что-то подобное.
– Да, – ответила она. Маркиз решительно отвел ее в сторону, чтобы не столкнуться с еще одной беспечной и шумной компанией.
– Аллея, конечно, живописная, – сказал он, – удобнее всего догонять остальных, шагая по ней, но стоит ли догонять их? Может быть, найдем тропинку, где поменьше народу? Там будет потемнее, но не кромешная тьма.
– Пойдемте туда, где потише, пожалуйста, – попросила она, и они свернули на первой же развилке, вскоре очутившись в полутьме и почти полной тишине.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно заключил маркиз.
– Да.
Они зашагали вперед молча, отдыхая от шума и многолюдья. Клодия с удовольствием вдыхала ароматы ночных цветов. Издалека доносились приглушенные обрывки музыки, голоса, взрывы смеха.
– Слушайте! – вдруг прошептала она, высвободив руку и взяв маркиза за рукав. – Соловей!
Некоторое время они слушали молча.
– Значит, – наконец сказал маркиз, – птиц умеет слушать не только моя дочь.
– Здесь темно, – пояснила Клодия. – В темноте обостряются слух, обоняние и осязание.
– Осязание… – Он издал тихий смешок. – Скажите, мисс Мартин, если бы вы любили так, как в юности, или собирались замуж, вы были бы настроены против прикосновений любимого или жениха? Против его поцелуев? Стали бы считать их никчемными и нелепыми?
Втайне Клодия порадовалась тому, что их лица скрывает темнота. Несомненно, в эту минуту ее щеки пылали.
– Никчемными? – переспросила она. – Нелепыми? Нет, разумеется. Я хотела бы прикосновений, ждала их, как и поцелуев. Особенно если бы была влюблена.
Джозеф повернулся к ней, и Клодия, заметив, что по-прежнему держится за его рукав, поспешно отдернула руку.
– Сегодня вечером по пути сюда я попытался поцеловать мисс Хант – эту вольность я позволил себе впервые. А она посоветовала мне не заниматься глупостями.
– Возможно, она просто смутилась или испугалась, – предположила Клодия, невольно улыбаясь.
– В ответ на мои расспросы она подробно объяснила, в чем дело. Оказывается, поцелуи двух людей, образующих идеальную пару, – никчемное и глупое занятие.
Налетел ветер, закачал ветки над головами, на лице Джозефа заплясали полосы лунного света. Клодия удивленно смотрела на него. Что имела в виду мисс Хант? Разве можно считать их идеальной парой, если она не жаждет его поцелуев?
– Зачем же вы женитесь на ней?
Джозеф взглянул ей в глаза и ничего не ответил.
– Вы ее любите? – спросила Клодия.
Он улыбнулся:
– Пожалуй, больше я ничего не скажу. Я и без того слишком много наговорил, хотя дама вправе рассчитывать на мое молчание. Объясните, почему меня так и тянет довериться вам?
Пришла ее очередь промолчать.
Он все еще смотрел ей в глаза. Луна скрылась за облаком, но и без нее мрак не казался кромешным.
– А вы смутились бы или испугались? – спросил он. – Если бы я попробовал поцеловать вас?
Скорее всего и то и другое – в этом Клодия не сомневалась. Но вопрос принадлежал к риторическим.
– Нет, – ответила она так тихо, что сама ничего не услышала. Прокашлявшись, она повторила: – Нет.
Напрасно она ответила на риторический вопрос.
Маркиз поднял руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки, приложил к ней ладонь, вздохнул, и Клодия вдруг поняла, что он ждал от нее ответа.
Она закрыла глаза, и их губы встретились.
Это прикосновение ошеломило ее. Его губы были теплыми и слегка приоткрытыми, имели привкус вина и легчайший аромат одеколона. Клодия ощущала тепло его ладони и дыхания. Слышала, как неподалеку поет соловей, а еще дальше кто-то пронзительно смеется.
Все ее существо отозвалось на поцелуй так, что впоследствии она гадала, каким чудом удержалась на ногах. Пальцы ее опушенных рук крепко сжались в кулаки.
Поцелуй продлился секунд двадцать, а может, еще меньше.
Но прочный фундамент ее мира пошатнулся.
Как только маркиз поднял голову, опустил руку и отступил, Клодия постаралась вернуть себе душевное равновесие.
– Вот видите! – воскликнула она. Увы, ее голос прозвучал слишком резко и бодро. – Я не смутилась и не испугалась. Значит, в ваших действиях нет ничего постыдного или страшного.
– Мне не следовало так делать, – сказал он. – Мне так…
Но Клодия неожиданно для самой себя вскинула руку и решительно приложила два пальца к его губам – чудесным теплым губам, которые только что поцеловали ее.
– Не вздумайте! – заявила она уже не столь неестественным, даже дрогнувшим голосом. – Если вы сожалеете о случившемся, значит, придется пожалеть и мне, а я не хочу. Я поцеловалась впервые за восемнадцать лет – и, вероятно, в последний раз в жизни. Я не хочу об этом жалеть и не желаю, чтобы вы раскаивались. Не надо, пожалуйста.
Он придержал ее руку, поцеловал ее в ладонь, но не отпустил, а прижал к складкам своего шейного платка. Даже в темноте Клодия отчетливо видела, как искрится смех в его глазах.
– Ах, мисс Мартин, а со мной такое случилось впервые за три года. Сколько лишений нам пришлось вынести!
Не удержавшись, она улыбнулась в ответ.
– В сущности, – отозвалась она, – я не возражаю против повторения.
Клодия чувствовала себя странно – словно кто-то другой говорит ее голосом, шевелит ее губами, в то время как настоящая Клодия Мартин изумленно наблюдает за ней. Неужели ее и вправду угораздило выговорить такое?
– И я не против, – подхватил маркиз. Долгое мгновение они смотрели друг на друга, потом он отпустил ее ладонь и обнял одной рукой за плечи, другой за талию. Клодия, которой надо было куда-то девать руки, ответила на объятия и подняла голову.
Рослый и сильный, он представлялся ей воплощением мужественности. На миг она по-настоящему испугалась. Сердце ушло в пятки, тем более что маркиз больше не улыбался. Но страх и опасения быстро улетучились, Клодию захлестнула волна ощущений, вызванных медленными и страстными поцелуями. От его прикосновений ее тело расцветало, забывало о том, что принадлежит преуспевающей владелице школы, учительнице и директрисе Клодии Мартин.
Она стала просто женщиной.
Ее руки лежали на стальных мышцах его плеч, пальцы запутались в густых теплых волосах. Его грудь казалась прочной, как стена, их бедра соприкасались, наполняя ее сладостной дрожью, которая спиралью поднималась вверх по телу.
Впрочем, обращать внимание на каждое ощущение Клодии было некогда. Она просто наслаждалась ими.
Маркиз приоткрыл губы, она последовала его примеру, наклонила голову и вздрогнула, едва его язык проник в ее рот, касаясь влажной внутренней поверхности. Он прислонил ее спиной к ближайшему дереву, у нее чуть не подкосились ноги, как только ладони маркиза заскользили по ее груди, бедрам и ягодицам.
Он вновь прижался к ней, и, ощутив затвердевшее свидетельство его возбуждения, она расставила ноги и прильнула к нему, больше всего на свете мечтая почувствовать его глубоко в себе. Как можно глубже.
Но ни на минуту она не забывала, что очутилась в жарких объятиях маркиза Аттингсборо, и потому не тешилась напрасными надеждами. Этого больше не повторится. Никогда.
Иногда и одного раза бывает достаточно.
Порой единственное свидание способно заменить все.
Клодия знала, что никогда не пожалеет о сегодняшнем вечере.
Но вместе с тем знала, что ей предстоят долгие мучения.
Не важно. Лучше жить и страдать, чем не жить совсем.
Она почувствовала, как маркиз разжал объятия, нежно поцеловал ее в губы, глаза, виски, обхватил ладонью ее затылок и прижал ее к своему плечу, отводя от дерева. Клодия испытала и горечь, и облегчение. И вправду им давно пора было остановиться. Они посреди многолюдного парка.
Чувствуя, как напряжение постепенно покидает ее тело, она легко обняла маркиза за талию.
– Не будем жалеть об этом, ладно? – произнес он, помолчав минуту и приблизив губы к ее уху. – И не допустим, чтобы неловкость испортила нашу следующую встречу.
Она ответила не сразу. Подняв голову, она разжала руки и сделала шаг назад – словно сознательным усилием облачилась в невидимые доспехи учительницы мисс Мартин, на время позабытые и успевшие заржаветь.
– С первым предложением согласна, – сказала она. – Насчет второго не уверена. Мне кажется, с наступлением дня мне станет так стыдно, что я не смогу больше смотреть вам в глаза.
Клодия и вправду отчетливо видела его в полумраке, и это было невероятно и очень совестно – по крайней мере так ей казалось.
– Мисс Мартин, – растерялся он, – надеюсь, я не… я не могу…
Она прервала его негромким возгласом. Как унизительно было бы выслушать его до конца!
– Разумеется, не можете, – подтвердила она. – И я тоже. У меня своя жизнь, работа, люди, которые от меня зависят. Я вовсе не жду, что завтра же утром вы примчитесь к дому виконта Уитлифа с особым разрешением в руке. А если бы вы и отважились на такое, то вам пришлось бы удирать со всех ног.
– Получив от ворот поворот? – улыбнулся он.
– И это еще мягко сказано.
Она ответила ему грустной улыбкой. Как все-таки глупа любовь, если способна расцветать в самый неподходящий момент, к человеку, которого просто нельзя любить. Ибо Клодия влюбилась. И конечно, совершенно напрасно.
– Знаете, лорд Аттингсборо, – призналась она, – если бы я могла заглянуть в будущее до того, как переступила порог гостиной в школе, где вы меня ждали, я сразу выставила бы вас за дверь. А может быть, и нет. Последние две недели доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Я привязалась к вам.
Это была чистейшая правда: не только привязалась, но и полюбила.
Клодия подала маркизу руку, он крепко пожал ее. Их вновь разделил непреодолимый барьер – как и полагалось.
Вдруг Клодия чуть не подпрыгнула, отдернув руку: тишину разорвал оглушительный треск.
– О, как нельзя кстати! – заметил маркиз, посмотрев в небо. – Это фейерверки.
Ахнув, Клодия залюбовалась огненно-красной дугой, которая взметнулась над деревьями и пропала под грохот взрыва.
– Я так ждала их!
– Пойдем! – Маркиз предложил ей руку. – Выйдем на открытую аллею и посмотрим.
– Да, конечно, – согласилась она.
Несмотря на то что все самое чудесное в этот вечер закончилось, не успев начаться, Клодию переполняло ощущение счастья.
Пару минут назад она сказала правду: эту краткую поездку в Лондон она не променяла бы ни на какие блага в мире.
И ни на что не променяла бы знакомство с маркизом Аттингсборо.
Глава 11
Сидя за дамским письменным столом в маленькой гостиной, Клодия отвечала на письмо Элинор Томпсон, когда дворецкий доложил о прибытии гостей. Колли, еще недавно спавший у ног Клодии, вскочил.
– Ее светлость герцогиня Бьюкасл, маркиза Холлмир и леди Эйдан Бедвин ждут внизу, мэм, – объявил дворецкий. – Прикажете принять?
Боже мой! Клодия вскинула брови.
– Лорд и леди Уитлиф наверху, в детской, – напомнила она. – Может быть, следует доложить о гостях им?
– Ее светлость желает видеть вас, мэм, – уточнил дворецкий.
– В таком случае проводите гостей наверх. – Клодия поспешно вытерла перо и собрала листы бумаги в аккуратную стопку. Хорошо еще, что она сможет передать герцогине привет от ее сестры. Но с какой стати нагрянули к ней важные гостьи?
Минувшей ночью ей не спалось, но на этот раз только по собственной вине. Сон не приходил, ей хотелось заново пережить все события памятного вечера в Воксхолле.
Клодия по-прежнему ни о чем не жалела.
Пес встретил герцогиню Бьюкасл и ее невесток яростным лаем и кинулся к ним.
– О Господи! – ахнула Клодия.
– Он не откусит мне ногу? – со смехом спросила герцогиня и наклонилась, чтобы погладить пса по голове.
– Бордер-колли! – Леди Эйдан тоже наклонилась. – Кристина, он просто здоровается – только посмотри, как он виляет хвостом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42