Думаю, я не ошибся. Это произойдет сегодня ночью. Следуй за ней, если она выйдет из дома. Не упускай ее из виду. Готов побиться об заклад, она попытается предупредить кого-то или, еще лучше, отправится на место сбора, чтобы предупредить всех. Я тебя сразу догоню.
— Слушаюсь, сэр, — сказал констебль. — Тут недавно прошли двое, мужчина и паренек. Поздновато, чтобы идти в гости.
— Да, в самом деле, — согласился мистер Харли. — Я скоро вернусь, Лейвер. — И он начал спускаться с холма.
Наверное, это были папа и миссис Эванс, подумал Идрис. Но кто тогда должен был выйти из дома? Кто должен был привести мистера Харли и констеблей к Ребекке и его сторонникам? Мисс Вильямс? Но мисс Вильямс не одобряет разрушения застав. Конечно, ей нравится мистер Рослин, а Идрис знает, кто такая Шарлотта. Неужели мистер Харли использует мисс Вильямс, чтобы она привела его к Ребекке?
Ребекку, если поймают, сошлют на край света до конца жизни, закуют в кандалы, будут бить кнутом и заставлять делать самую тяжелую работу. Это как-то раз сказал отец, а Идрис услышал. И то же самое произойдет с его отцом, хотя будет длиться не так долго. И с мистером Рослином, и с мистером Харрисом, и мистером Оуэном, и миссис Эванс. Идриса охватила паника, словно ему на затылок легла тяжелая огромная рука.
И тут появилась Сирис Вильямс. Одной рукой она вцепилась в шаль на плечах, другой придерживала юбку перед собой, чтобы не запутаться в ней, торопливо сбегая по тропе. Она спешила вниз, освещенная лунным светом, пробивавшимся между облаками. А констебль следовал за ней как тень.
Идрис сразу успокоился. Он знал, где Ребекка встречается со своими людьми, — подслушал, как Шарлотта тихо сообщал кое-кому, в каком направлении им предстоит выступить. Идрис точно не знал, о какой заставе идет речь, но догадывался. Он окажется там, прежде чем нагрянут преследователи. И всех спасет.
Все-таки он пригодится Ребекке.
Мальчик вскочил и, так и не надев ботинок, помчался по холму, не разбирая дороги. Только четверть часа спустя, когда уже было слишком поздно, он вдруг понял, что мысли его работали не совсем ясно, иначе он бы догадался споткнуться и с шумом и хохотом упасть за спиной у мисс Вильямс, а затем начать громко болтать с ней, чтобы, улучив удобную минутку, тихо предупредить, что за ней следят.
Но теперь было поздно. Он поспешил дальше.
И что случится, когда мистер Харли примется искать графа Уиверна? Но Идрис решил пока об этом не думать.
Этой ночью Ребекка соблюдал особую осторожность. Следуя приказу, констебли, прибывшие в поместье, должны были устроить засады на нескольких постах к югу и востоку от Тегфана. Но операция не отличалась слаженностью. Хотя лорды сговорились действовать вместе, никто из них не принял руководство на себя. Констебли были расквартированы в нескольких поместьях, и некоторые землевладельцы предпочитали действовать самостоятельно, а не слушаться приказов людей, которые знали не больше их, где в следующий раз объявится Ребекка.
Поэтому не было никакой уверенности в том, что, оказавшись к западу от Тегфана, не наткнешься на оружейный ствол.
Герейнт должен был думать о безопасности нескольких сотен мужчин… и по крайней мере одной женщины. В эту ночь он заметил Марджед почти сразу, хотя она не подходила близко и ни разу не взглянула на него. Он не мог себе позволить думать о Марджед, пока предстоящее дело не будет благополучно завершено, или представлять, как повезет ее домой. Или займется с ней любовью.
Он решительно приказал себе не думать о ней.
У первой заставы все прошло благополучно. За воротами никого не оказалось, кроме хромоногого сторожа, который сообщил Ребекке, что готов отдать на ее милость и свой домик, и заставу, лишь бы она не тронула его.
— Чертовы ворота, — сказал он, грозя кулаком в сторону тех, что должен был охранять. — От них больше беды, чем пользы. Мне приходится сносить столько оскорблений, что никаких денег это не стоит. А в доме столько щелей, что мне иногда кажется, будто я сплю посреди дороги.
Он вызвал дружный взрыв смеха у тех, кто расслышал его слова, когда он предложил помочь им снести все к чертовой матери, но никто не был настолько глуп, чтобы доверить ему топор или дубину.
Совсем иначе получилось у второй заставы. Она располагалась ближе к Тегфану, а ее сторож какое-то время жил в Глиндери, прежде чем наняться на эту службу. Шарлотта предупредил всех жителей Глиндери, чтобы они как следует замазали лица и держались от домика подальше, пока сторож не уйдет. Такое предупреждение следовало каждый раз для тех, кто жил поблизости от намеченной к сносу заставы.
Оставалась еще одна проблема. Люди, которых послали вперед на разведку, что делалось каждый раз, вернулись и сообщили, что в доме прячутся два констебля с ружьями.
Среди тех, кто находился рядом с Ребеккой, когда он выслушивал это сообщение, начался ропот недовольства. Видимо, им придется отступить и вернуться сюда в другой раз.
— Мы найдем другую заставу, мать, — громко произнесла одна из «дочерей», чтобы вернуть смелость людям. — Их здесь поблизости много.
— Сегодня мы уже разрушили одну, — вторила ей другая «дочь», — этого довольно, чтобы вызвать серьезное беспокойство. Мы последуем за тобой в другой раз.
Ребекка поднял руки, и наступила тишина. Ради этой минуты Герейнт возглавил мятеж. Возможно, вскоре все оставшиеся заставы будут окружены вооруженной охраной. Если его войско сейчас повернет назад — несколько сотен безоружных мужчин, испугавшихся двух человек с ружьями, — значит, война проиграна. И все же он отвечал за жизнь всех этих людей.
— Дети мои, — сказал Ребекка, — мы отстаиваем наше право на свободу — свободу передвижения по собственной стране, свободу от гнета хозяев земли, которые готовы взвалить на нас непосильную ношу налогов и податей под всевозможными предлогами. На этой дороге стоит застава, которая мешает вашей матери. Сокрушить ее будет нелегко, потому что ее охраняют два человека, у которых есть ружья. Неужели они нас запугают?
— Нет! — решительно заявили несколько смельчаков. Им вторил одобрительный хор. Герейнт знал, что стоило ему потребовать и они снесут ради него ворота, оставив после себя несколько трупов. Ребекка не опустил рук.
— Мы окружим заставу, — сказал он. — Но нас никто не должен ни видеть, ни слышать. Вы будете ждать, дети мои, подальше от чужих глаз и в полной тишине, пока ваша мать будет говорить. Вы не покажетесь из укрытия и не станете подвергать себя опасности до тех пор, пока я не подам сигнал. Понятно?
— Да, мать, — сказал Шарлотта, а мужчины вокруг одобрительно загудели.
— Тогда ступайте, — заявил Ребекка. — Мои «дочери» отведут вас. Я подожду десять минут.
Он медленно опустил руки и наблюдал, как его дети уходят в темноту, подчиняясь железной дисциплине. Ребекка не раз обсуждал подобную ситуацию с «дочерьми» и все спланировал. Теперь настала пора проверить, сработает ли его план.
Шарлотта была одной из «дочерей», которая осталась рядом с Ребеккой. Тут же стояли мужчины… и одна женщина… из Глиндери. Марджед не ушла со всеми. Наверное, оставаться здесь было опасно, но Герейнт почувствовал необходимость видеть ее. Он задумался, глядя на Марджед, но сразу понял, что бесполезно приказывать ей уйти со всеми.
Она посмотрела на него, и впервые их взгляды встретились. Он увидел, как в темноте блеснули ее зубы.
Черт бы побрал эту женщину — ей нравилось все это.
Она знала, что ей нужно бояться. Возможно, она действительно немножко трусила. В группе, собравшейся вокруг Ребекки и Аледа, единственных всадников, чувствовалось почти осязаемое напряжение. Несколько сотен остальных мужчин растворились в темноте, образовав широкий молчаливый круг, сковавший кольцом ворота и домик, в котором спрятались двое мужчин с оружием.
Впервые возникла реальная опасность. Некоторых поймают, некоторых убьют. И все же, вместо того чтобы отступить, они вознамерились идти на штурм.
Но она не боялась. Почти не боялась. Ребекка восседал на коне такой спокойный и уверенный. И она верила ему. Возможно, глупо так слепо верить человеку с самой первой секунды знакомства, когда еще не было и намека на личные чувства. Но она действительно верила ему. И вместо отупляющего страха испытывала сейчас подъем в предчувствии приключения.
Она впервые встретилась с ним взглядом и поняла, несмотря на маску, что он раздумывает, как поступить с ней — посоветовать или приказать ей отправиться домой, прочь от опасности. Но она также поняла, что он не скажет ни слова. Он теперь знает, что она откажется уйти, а необходимость безоговорочного подчинения всех до единого участника похода поставит его в неловкое положение. И поэтому он промолчит. Они виделись всего-то два раза, но очень хорошо понимали друг друга. Она улыбнулась ему.
Он заметил ее, он думал о ее безопасности, и он уважал ее право решать самой, как поступать. Большего ей и не нужно. Он дал ясно понять, что не хочет продолжать с ней отношения. Но он также проявил о ней заботу. И еще раз подтвердил, что она не безразлична ему, этим единственным, задумчивым взглядом.
Нет, она почти не боялась. Только слышала биение собственного сердца, пока молчаливо ждала с остальными. Даже Ребекка и Алед не проронили ни слова. Десять минут тянулись дольше часа.
Наконец Ребекка поднял руку.
— Мы двинемся вперед, — сказал он. — Но вы остановитесь, когда я скажу, дети мои. Нужно, чтобы с дороги видели только меня.
Он хотел выйти один. А там залегли констебли с оружием. И возможно, в засаде были еще люди. Откуда известно, что их там нет? Но если бы дело обстояло так, тогда их враги давно бы заметили их и подняли тревогу. Марджед надеялась, что он будет держаться подальше от дома и пуля его не достанет. Ее сердце стучало так сильно, что грудь даже сковала боль.
Они молча прошли немного вперед, пока не достигли подъема, который, как знала Марджед, выведет их на дорогу. Ребекка жестом остановил их. А затем медленно поехал один и замер на вершине холма.
В эту секунду облака разошлись и выглянула луна.
— Эй, там! — крикнул Ребекка, удерживая коня.
Он рассчитал, что пуля, выпущенная из дома, до него не долетит. Интересно, подумал он, слышат ли люди в доме, какая установилась гнетущая тишина. После второго призыва из дома не спеша появился сторож и боязливо посмотрел по сторонам. А потом он поднял голову и, увидев Ребекку на холме, снова отступил к двери.
— Оставайся на месте! — приказал ему Ребекка. — И позови остальных.
— Я здесь один, — ответил сторож тоненьким испуганным голоском. — Семьи нет. И с тобой, Ребекка, я не ссорился.
— Зови их, — сказал Ребекка. — И пусть ружья не забудут. Вы окружены тремя сотнями людей. Безопаснее сдаться.
В других местах толпа всегда была вооружена. Констебли решат, что у этих бунтарей тоже есть оружие. Можно было ожидать, что блеф удался.
— Никого больше нет, — ответил сторож, бросив нервный взгляд через плечо.
— У них есть время, пока я считаю до десяти, а потом я велю своим детям действовать, — сказал Ребекка. — Один.
Сторож оглядел дорогу и трусливо окинул взглядом холмы. — Два.
— С тобой никого нет, — прокричал сторож. — И со мной тоже.
— Три.
Они вышли при счете шесть — два констебля, у каждого в руке ружье.
— Выходите на середину дороги и оставьте там ружья, — велел Ребекка, — а затем ступайте обратно с поднятыми руками. Один из вас пусть вернется в дом и вынесет остальные ружья. — Он говорил наугад.
— Нет никаких других ружей, — зло отозвался один из констеблей и оглядел молчаливые холмы. — Ты блефуешь, кто бы ты ни был.
— Семь.
На дороге лежало четыре ружья, и трое мужчин стояли с поднятыми руками, когда Ребекка произнес: «Девять».
— Дети мои, — продолжал Ребекка громким голосом, чтобы его было слышно за холмами, — я вижу перед собой ворота, которые мешают свободному проезду вашей матери, вашим братьям и сестрам. А еще я вижу трех человек, которые думали защищать эти ворота. Они выполняли свою работу. Наказывать за это их не следует. Сейчас они уйдут отсюда, а вы спуститесь ко мне, дети мои, и, когда я опущу руки, разрушите ворота и дом.
Трое человек на дороге неуверенно озирались, а затем опустили руки и бросились к холмам по другую сторону дороги.
— Пусть они спокойно пройдут сквозь ваши ряды, — призвал Ребекка и спустя несколько минут, позволив беглецам скрыться, он опустил руки.
После этого все шло гладко. Двое человек, которых специально отрядили, собрали ружья и сложили их на обочине, чтобы потом унести. Ворота и дом были разрушены, как обычно, быстро и слаженно.
Герейнт спокойно наблюдал за происходящим. Когда с делом было почти покончено, его внимание привлек какой-то звук, не похожий на обычный гул голосов, и он резко повернул голову. Это был высокий, пронзительный голос ребенка. Он звал Ребекку. А затем уже ребенок был рядом с ним и, вцепившись ему в сапог, взволнованно вглядывался ему в лицо.
Идрис Парри.
Герейнт свесился с седла.
— В чем дело, мальчик? Как ты здесь оказался? — Он почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Вам нужно скрыться, — выкрикнул Идрис. Он задыхался, глаза смотрели дико от страха и волнения. — Они знают, где вы, и идут сюда. Хотят расставить вам ловушку.
Герейнт ни на секунду не усомнился в словах мальчика. Он знал по опыту, что такие дети, как Идрис Парри, видят и слышат гораздо больше, чем можно было бы предположить.
— Они идут, — кричал мальчик, указывая в сторону Тегфана. — Я бежал, чтобы успеть раньше их.
Герейнт не стал тратить время на расспросы. Он так и не понял, кто эти «они» или сколько их, но наверняка у них есть оружие. Его люди подвергнутся опасности. Он взглянул на Аледа.
— Приведи отца ребенка, — сказал он. — Быстро.
Но Уолдо Парри, должно быть, оказался где-то поблизости, услышав голос сына. Не успел Герейнт договорить, как он уже схватил мальчишку, и лицо его исказилось от ярости.
— Он пришел, чтобы спасти всех нас, — решительно заявил Ребекка. — Обращайся с ним ласково.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43