– Ну как, побеждаем? – криво улыбнувшись, осведомился старик.
– Пока что да, в некотором роде. Арни приметил всадников из местных.
Осия приподнялся на локте.
– Всадников?
Юноша кивнул.
– Странно. Конные – это обычно мелкие дворяне, верхом ни почестей, ни денег не добудешь, здесь, у границы с Доминионами. – Осия помрачнел.
– Возможно, все даже хуже. – Ивар дель Хивал снова надул губы. – Сперва мне показалось, что у всадника, возглавлявшего колонну, на руке покрытая эмалью боевая перчатка, но…
Осия нахмурил брови.
– Покрытая эмалью?
– На самом деле это, конечно, не эмаль. В Вандескарде показуха не в чести.
Йен не мог понять ни слова из этого разговора.
– Ну и что с того, если кто-нибудь из них решил щегольнуть красивой металлической перчаткой?
– Выходит, во главе патруля один из Сыновей Тюра. Это элитное военное сообщество вандестов, а они явно не склонны заниматься всякой второстепенной ерундой; патрулирование – дело военных рангом пониже.
– И что, только они имеют право носить такие шикарные перчатки?
– Не перчатки… как бы тебе объяснить… Это протезы. – Осия поджал губы. – Могло быть и хуже. Хорошо хоть, не самые заслуженные из них – аргентумы.
– Нечего сказать, утешил. – Ивар дель Хивал выпрямился. – Нам, пожалуй, лучше продолжить путь. Чем скорее мы доберемся до Харбарда, тем скорее я смогу сообщить Его Пылкости, что в Вандескарде творятся странные дела.
Юноша усмехнулся.
– Не слишком ли тебя перепугали эта горстка всадников и парень с протезом вместо руки?
– Может, и так, – пожал плечами Ивар дель Хивал.

Носилки становились все тяжелее, но это было еще не самое худшее – у Йена вдруг нестерпимо зачесался нос, а он не мог позволить себе то и дело останавливаться, чтобы унять зуд.
Арни настоял на том, чтобы носилки несли по очереди, и занял место Йена. Теперь юноша шел впереди, а Ивар дель Хивал шествовал в авангарде, нередко пропадая из виду на крутых поворотах.
Осия буквально на глазах поправлялся, он уже комментировал их продвижение, хотя о полном выздоровлении говорить пока не приходилось.
Тропинка у кромки леса обернулась мощенной камнем дорогой, причем очень старой – лишь намертво впечатанные в раствор камни по бокам сохранили первоначальную неровность, середина же была до блеска отполирована десятками тысяч колес и копыт.
Йену это показалось странным. Раствор должен износиться куда скорее, чем камни.
Арни лишь хихикнул в ответ.
– Ну-ну. Вот когда мы в следующий раз сделаем привал, возьми какую-нибудь металлическую штуковину, только пустячную, которую и сломать не жалко, и попробуй поскреби по этому раствору – бьюсь об заклад, что зазубришь металл.
Йен недоверчиво смотрел на Арни, и Ивар дель Хивал улыбнулся:
– На-ка, возьми. Попробуй, что за раствор. – Он протянул юноше острый колышек для палатки. – Попробуй, попробуй, а я пока сменю тебя у носилок, все равно моя очередь нести.
Благодарный Йен, присев на корточки, попытался царапнуть в промежутке между двумя отполированными камнями.
Колышек был, конечно, отнюдь не из закаленной стали, но не мог же металл не оставить никакого следа на скреплявшем дорожный камень растворе!.. Юноша повторил попытку. Острие колышка мгновенно затупилось, оставив лишь темноватую полоску на поверхности раствора.
– Умели Древние строить, верно? – Ивар дель Хивал занял место Арни позади носилок, а тот метнулся вперед, мгновенно ухватив ручки.
Чудно – и как это Арни Сельмо в его-то возрасте оставался таким живчиком? Впрочем, Йен за свою недолгую жизнь привык ко всякого рода феноменам. Черт возьми, родной папочка знал толк в том, как представить все шиворот-навыворот.
– Сегодня не будем сворачивать с дороги, – сказал Ивар дель Хивал и взглянул на Осию. – Я бы обошел Холм Боинн стороной, но раз ты настаиваешь, Орфиндель…
– Настаиваю.

Солнце клонилось к горизонту, темневший на западе небосвод, будто по прихоти одержимого рисованием инфантильного божества, приобретал абрикосово-розоватый оттенок.
Йен сидел, опершись на выветрившуюся скалу. Юноша плотнее закутался в свою попону, не понимая, отчего его знобит – то ли от холода, то ли…
То ли от дурных предчувствий.
Дорога отвернула от леса и теперь извивалась по мелкой седловине меж холмов. По указанию Осии, решили сойти с дороги и продвигаться по заросшему высокой травой склону большущего холма к его вершине, туда, где среди травы и кустарника высились четыре древних каменных столпа. Они напомнили юноше менгиры – каменное капище древних бриттов, мегалиты, виденные им в одной из книг давным-давно. Издали скалы казались пальцами окаменелого исполина, простершимися наружу из земного чрева.
На вершине холма было холодно, однако костер не развели – слишком опасно.
– Завтра, – объявил Осия, кутаясь в шерстяное одеяло, – завтра к вечеру мы дойдем до Харбардовой Переправы. А если даже не дойдем, останется совсем ерунда. Во всяком случае, там уже можно рискнуть и костерок развести.
Арни Сельмо отправился на боковую – лег на ложе, которое соорудил себе из сорванной травы.
Ивар дель Хивал, вежливо кашлянув, издали возвестил о своем возвращении. В одной руке у него был совочек, в другой – рулон туалетной бумаги в футляре на молнии.
– Могу подежурить первым, если не возражаете.
– Что, нервничаешь? Уж не по поводу ли предстоящей ночевки? – поинтересовался Йен.
Ивар дель Хивал пожал плечами:
– Вот доживешь до моих лет, молодой человек, тогда поймешь, что между нервозностью, обеспокоенностью и страхом – большущая разница. А если откровенно – меня сейчас действительно и то, и другое, и третье донимает.
Ухмылка придавала его словам оттенок несерьезности, казалось, он просто придуривается, хотя скорее наигранной была как раз ухмылка. Впрочем, трудно сказать.
– Я разбужу тебя, – заверил Ивар.
В детстве Йен страдал бессонницей, но к концу последнего года средней школы все наладилось. И к этому приложил свою тяжелую руку любимый папочка. Если полный день работаешь да еще в школе от звонка до звонка сидишь, бессонница – просто непозволительная роскошь. А Йен до самого последнего времени понятия не имел, что такое роскошь.
Улегшись на спину, юноша закрыл глаза и заставил себя уснуть.

Внезапно все мышцы натянулись струной, рука инстинктивно потянулась к мечу, однако пальцы не находили рукояти.
– Успокойся, Сильверстоун, – раздался шепот во тьме. – Бояться нечего.
Остальные сладко спали под звездным небом. Во всяком случае, никто не ворочался.
Куда пропал «Покоритель великанов»?..
– Его здесь нет. – Кто-то в отдалении хихикнул. – Не хотелось бы испытать его действие на себе… Но не волнуйся – стоит тебе проснуться, как он будет лежать рядом с тобой.
Воздух, казалось, сгустился, обрел материальные черты, отчего звезды стали переливаться, превратившись в блуждающие огоньки. Эти блуждающие огни, подобно нанизанным на нить самоцветам, собирались в ожерелья, ожерелья тускнели, и в воздухе возник едва различимый женский силуэт – стройная фигура, закутанная с головы до ног в легкую ткань. Изящные руки оставались обнаженными. Женщина будто висела в воздухе, едва касаясь травы крохотными ступнями. Левую руку она положила на грудь.
– Дай-ка я угадаю, – произнес юноша, удивленный собственным хладнокровием. – Призрак из прошлого Рождества, нет?
– Нет. – Лицо незнакомки скрывала тьма, но Йен почувствовал, что его слова вызвали у нее улыбку. – Ах, как здорово вновь помолодеть! – произнесла она. – Столько времени с тех пор прошло…
– Да, немало. – Йен и не расслышал, как подошел Осия. – Как твои дела, Боинн?
– Наверное, неплохо, любовь моя. – Силуэт отвесил нечто вроде поклона. – Старая, усталая… Но меня все еще помнят. Скалы, камни, деревья и травы – прекрасное общество, даже если скалы и неразговорчивы, а травы молчаливы.
Осия снова улыбнулся.
– Мне всегда больше нравилось беседовать с деревьями. Они отменные слушатели. – Сцепив пальцы вместе, он выставил руки вперед.
Ее силуэт на мгновение растаял, будто отдаленный мираж на раскаленной солнцем дороге, и тут же обрел материальность в облике молодой женщины, левая сторона лица у которой была ярко освещена, а правая – скрыта темнотой. Из-под нависших ярко-рыжих кудрей сверкали колдовской лукавинкой глаза. Ее одеянием служили облака, сплетенные светом, а босые ноги и не касались земли.
Вдруг лицо незнакомки нахмурилось.
– Вы принесли мне подарок?
Йен ждал, что же ответит Осия, но потом понял, что взоры обоих устремлены на него.
Подарок? Какой еще подарок?
– Проверь отвороты у себя на джинсах , – произнесло неизвестно где контральто.
Юноша нагнулся, чтобы действительно взглянуть на отвороты джинсов, однако ничего особенного там не обнаружил, за исключением дорожной пыли, нескольких травинок и маленького желудя.
Не желудь ведь?..
Он уже хотел зашвырнуть его подальше, но тут женщина подала голос:
– Ты посадишь его для меня в землю, когда настанет утро?
– Конечно, посажу, – пообещал Йен. – И водой полью.
Она кивнула:
– Прекрасный подарок. Когда-нибудь он превратится в великолепное дерево.
Незнакомка взмахнула рукой, и перед мегалитами возник гигантский кряжистый дуб с раскидистыми ветвями, взиравший на всех, будто почтенная старуха на любимых внучат.
– Может, тебе или детям твоим когда-нибудь придется переночевать под ним, он всегда будет рад принять гостей в свою прохладную тень. Ну а теперь, чего вам хотелось бы попросить у меня?
Йен будто воды в рот набрал, он понятия не имел, что им от нее нужно.
– Выспаться, – ответил Осия. – И при этом никого и ничего не бояться.
Женщина кивнула в ответ:
– Это я могу для вас сделать. На сегодняшнюю ночь, – Покачав головой, она вздохнула. – Только этого маловато.
– Боинн, – обратился к ней Осия, выйдя вперед и положив руку туда, где должно было находиться ее плечо. – Спасибо тебе.
И тут Йену пришлось перенести небольшой шок. Осия больше не шепелявил, пропали хромота, немощное бормотание… Старик стоял прямо, положив на плечо женщины правую руку, ту самую, парализованную. Которой он и в носу поковырять не мог.
– Это все, что я могу… и хочу сделать сейчас, – пояснила она. – Бывали времена, когда…
– Да, – отозвался Осия, – бывали, Боинн. – Двумя пальцами он коснулся своих губ, после чего поднес пальцы к ее устам. – И я с грустью вспоминаю о них.
Боинн молчала, безмолвствовал и Осия, пока до Йена не дошло, что необходимо что-то сказать в ответ.
– Я бы хотел… выспаться.
– Взамен на такой подарок, как это чудесное дерево? – спросила незнакомка серьезно.
– Разумеется, – заверил ее юноша.
– Да будет так. – Боинн провела ладонью у глаз, и весь мир мгновенно обратился в благодатную темень, непроглядную, ласковую и убаюкивающую…

Внезапно Йен сел, правая рука сама собой потянулась к «Покорителю великанов». Пальцы нащупали рукоять. Юноша тут же вскочил, путаясь в одеяле, и, чуть не завопив, со свистом выхватил меч из ножен.
Он стоял босой на холодной, влажной от росы траве в предрассветной мгле.
Боинн исчезла, вместе с ней исчез и дуб.
Арни Сельмо только натягивал ботинки, а Ивар дель Хивал уже был на ногах, с мечом в одной руке, другая сжимала кинжал.
– Все бронзовые шары Бенизира! Что произошло?
– Успокойся, ничего страшного. – Осия сидел, опершись спиной об один из мегалитов, словно мумия, завернувшись в одеяло, снаружи оставалась лишь голова. Речь его снова была невнятной, правая рука бессильно возлежала на колене. – Просто Йен меня разбудил. А тебе хорошо спалось? – обратился Осия к юноше.
Вопрос этот показался Йену идиотским, но… да, он спал прекрасно. Возможно, впервые за несколько лет. Оглядевшись, Йен впал еще в большее изумление. Солнце уже коснулось краем вершины холма, над головой сияло голубое, в барашках беленьких облачков небо.
Обычное, мирное утро.
Что же, все это было лишь сном? Или чем-то еще?
Он вложил в ножны «Покорителя великанов», потянулся за джинсами… За левым отворотом было пусто, а вот за правым лежали несколько травинок и маленький желудь.
Юноша стоял, косясь на желудь в руке, и голова его внезапно стала ясной, утреннюю сонливость как рукой сняло. Йен, ощутив внезапный прилив бодрости, почувствовал, как его переполняет энергия.
– Что ж, раз мы все на ногах, отправимся в путь, – сказал Арни Сельмо, начиная сворачивать спальные принадлежности. – Надо использовать светлое время суток.
Йен кивнул:
– Хорошо, я только посажу желудь в землю и полью его.
Удивленный Арни, судя по всему, готов был протестовать, но Ивар дель Хивал лишь кивнул в знак согласия. И Осия тоже.
– Это было бы просто здорово.

Глава 6
Харбардова Переправа

Золотистый свет раннего утра понемногу уступил место яркому солнцу утра позднего, готового отдать себя на милость жаркому полуденному светилу. А когда за полуднем стал угадываться закат, дорога, миновав седловину у подножия холма, вывела путников прямиком к Харбардовой Переправе.
Йен был почти уверен, что дорогу специально проложили таким образом, чтобы переключить внимание любопытствующих странников на вид внизу, где река Гильфи змеилась по замысловатому ковру долины и где быстрые ее воды переливались на солнце, как рыбья чешуя.
Все вокруг было зеленым, и золотистым, и черным – зелень леса, покрывавшего почти всю долину, перемежалась лишь ведущими к реке дорогами, которые сами напоминали узкие речушки с неподвижной, коричневатой водицей, черным был цвет свежевспаханных полей, а золотистый властвовал там, где обретавшие спелость колосья хлебов волновались ветром, подобно золотым озерам.
– Ну вот, – вымолвил Арни Сельмо, одновременно с Иваром дель Хивалом опуская носилки на землю (за время странствия оба добились поразительной слаженности действий), – стоило пройти столько хотя бы для того, чтобы окинуть взором всю эту красоту. – Удовлетворенный собственной тирадой, он кивнул, будто соглашаясь с собой. – Здесь все как-то ярче, и краски насыщеннее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31