Некто в капюшоне, держа фонарь со свечой, появился перед Ролом. Рол отступил и едва не свалился с лестницы.
Женщина. Нет, девушка. И не было на ней никакого капюшона, просто тяжелая грива черных волос падала по обе стороны от белого лица. Глаза казались бледными, почти бесцветными, без всякой теплоты, которая бы смягчила их взгляд. Девушка стояла молча, суровая в своей красоте, точно мраморное изваяние.
– Я пришел, чтобы увидеть Михала Пселлоса, – запинаясь проговорил Рол.
Холодные глаза окинули его с макушки до пят, затем дверь резко захлопнулась прямо перед ним. Он стоял с мгновение разинув рот, а затем забарабанил по двери кулаком.
– Откройте!
Это не помогло. Тогда он достал кинжал и стал колотить по крепкому дереву шариком на рукояти, внезапно впав в ярость. Дверь вновь отворилась. Суровое белое лицо ничуть не изменилось, но чтото блестело у пояса девушки. Прежде чем Рол определил, что это, он почувствовал резкий толчок под ребра, ноги его обмякли, и он упал на колени. Никакой боли, лишь полная утрата сил. Он не мог понять, что случилось, даже после того, как наклонил голову и увидел темное пятно у себя на рубашке. Он вновь поднял взгляд. Казалось, девушка изучает его. Затем ее нога поднялась и лягнула его в грудь. Опрокинувшись, он кубарем покатился вниз по деревянной лестнице и ударился оземь в шести футах внизу. Лежа на спине, он всматривался в сияние далеких звезд, пока те одна за другой не угасли.

Глава 4
Дом Михала Пселлоса

– Ну и редкое ты создание, мой юный друг. Жизнь, которую не пресек удар клинка Рауэн… Не иначе как ты ей нравишься. – Последовал откровенно неприятный смех. Рол открыл глаза. Над ним навис бородатый мужчина. Волосы черные и блестящие как смоль, борода намаслена и плавно сужается к острому витому кончику. Глаза цвета груди поморника, меняющиеся, если за ними даже малость понаблюдать. Глазные зубы из серебра, острые, как клыки зверя. От мужчины исходил аромат…
Вот мужчина чуть отодвинулся, и Рол попытался сесть. Тогда он обнаружил, что раздет донага и привязан за руки и за ноги к столбикам тяжелой железной кровати. Да еще эта тупая боль гдето внизу под ребрами. Было душно. Пот, затекавший в глаза, сделал все вокруг расплывчатым. Рол находился в озаренном пламенем свечи каменном помещении, круглом, лишенном окон. Над головой нависали тяжелые балки потолка. Рол не мог поднять голову, чтобы увидеть больше, но краешком глаза он уловил нечто темное, вроде сидящего недалеко от кровати человека. Девушка? Когда он попытался вывернуть шею, чтобы поглядеть, от боли свело все внутренности, а во рту стало еще суше. Он закрыл глаза, дожидаясь, когда пройдет боль.
– Мне нужно идти работать, – раздался тихий голос. Женский.
– Очень хорошо, – это говорил бородатый мужчина. – Но вернись после среднего часа. За этим дурачком ктото должен присматривать, а у меня есть договоренности о встречах.
Никакого ответа, лишь звук осторожно прикрытой двери.
– Погляди на меня, – резко приказал мужчина. Рол повиновался. Знакомое лицо опять нависло над ним. Цвета переливались в глазах незнакомца, точно разлитое по воде масло.
– Ты родич Ардисана. Я повсюду узнал бы такого, как ты. Возможно, оттогото Рауэн и отвела клинок. Она тоже чует подобное. Лежи тихо.
Чтото горячее и влажное надавило на его грудину. От места прикосновения распространилось щекотание. Вот теплота добралась до головы Рола, хлынула в мозг и вызвала головокружение, точно попавший в ноздри дымок.
– Ты будешь жить, что подтверждает мою правоту. Кровь течет в твоих жилах, но хотел бы я знать, насколько истинная. – Тут мужчина поднял склянку с красной жидкостью к пламени свечи и стал ее пристально изучать. Заметив удивление Рола, он улыбнулся. – Зови это платой, если тебе угодно. Если твоя кровь такая чистая, как я думаю, она поддержит нас много дней.
– Пселлос? – прохрипел Рол. Мужчина склонил голову.
– В самом деле. Ардисан наконецто мертв, как я понимаю. Что же, в свое время он был достойным малым, но только глупец хоронит себя заживо, как поступил он. Мы способны скрыться тем легче, чем больше быдла вокруг. – Мужчина склонился над самым лицом Рола, прослеживая его черты. – Да. Я вижу в тебе твою мать… – Тут он бросил поспешный взгляд на дверь позади. – Она тоже была красавицей.
– Ты знал мою мать?
– Некоторым образом.
– Как? Как мог… – Рол попытался поднять руку, но ничего не вышло. – Почему я привязан? – спросил он.
– Осторожность никогда не повредит. Ты мог оказаться кем угодно: духомдвойником только что с Кулла, стучащим в мою дверь, – и он указал рукой с длинными пальцами на полку под самым потолком. Полка была уставлена банками, и в каждой плавало лицо: отсеченная голова с ярко полыхающими глазами. Глаза на одном лице моргнули, а рот разверзся в беззвучном рыке. Рол содрогнулся.
– Но, думаю, теперь я могу тебя освободить. Не пытайся сесть. Необходимо, чтобы припарка сделала свою работу. – Он начал развязывать узлы на веревках, удерживавших Рола. – За ним в конце концов явились? Понаперло местное быдло?
– Наш дом сожгли. И убили Морина и Айд. Пселлос не оченьто обеспокоился.
– Я бы не стал сильно расстраиваться изза големов, хоть они и полезны. Твой дед умел с ними обращаться, что правда, то правда. Мои дарования лежат в иной области.
Припарка все сильнее жгла грудь Рола. Ему казалось, что его ребра прилипли к спинному хребту. Рол скорчил рожу.
– Дарования? Понятия не имею, о чем ты. За что его убили? Почему они нас так ненавидели? Чем мы отличаемся от других?
Странные глаза Пселлоса потемнели.
– Думаю, мы поговорим об этом в другой раз, когда твои кишки не будут торчать из живота. Пока отдохни. И не пытайся встать или хотя бы поднять голову. Не касайся припарки.
– Я хочу пить.
– Тебе нельзя пить. Пока что.
– Почему она на меня напала? Эта девушка? Пселлос запрокинул голову и рассмеялся. И Рол мог бы поклясться, что в это время на миг острый и тонкий, как нож, язык вылетел изо рта. Совсем черный.
– Спроси ее, если осмелишься. Но если бы она обрекла тебя на смерть, ты бы уже несомненно был мертв, есть в тебе кровь Орра или нет. А теперь спи и будь благодарен, что я вовремя явился домой. – Он с треском щелкнул пальцами, и Рол уснул.

Юношу разбудило прикосновение к его груди. Там скользило чтото теплое и тяжелое. Оцепенев от страха, он почувствовал, как нечто сползает с него, шлепается на кровать, а затем так же мягко спрыгивает на пол. Дрожащей рукой Рол ощупал место, куда его поразила девушка. Грудь покрывало нечто вроде слизи. На коже остался неровный шрам, но рана закрылась. Он почувствовал, что голова у него ясная и что его мучает невероятная жажда. В комнате было темно, только у кровати светился жалкий огарок сальной свечи.
Рол сел, и немедленно тень вынырнула из угла, и прохладная рука резко пихнула его в грудину, вновь заставив принять лежачее положение. Это была девушка, Рауэн. Рол чувствовал, как глухо заколотилось его сердце под ее ладонью, пока она его удерживала. Ее темные волосы вороновым крылом нависали над одним глазом, другой, казалось, вобрал в себя все желтое сияние, идущее от свечи. Девушка оказалась старше, чем он думал, уже не девочка, а взрослая женщина, старше его лет на десять, не меньше. Под глазами у нее залегли тени, тонкие линии пробежали от уголков носа ко рту. Губы были темные, точно синяки, а на тыльной стороне ладони, которая удерживала Рола, заметно выдавались над поверхностью белой кожи синие вены. Рол был силен для своих лет, его мышцы окрепли от работы в море и на суше, но он понял, что силы в изящной руке Рауэн больше, чем у него. И тем не менее она казалась ему одним из самых прекрасных созданий, какие он встречал.
Она медленно убрала руку, как если бы ожидала, что он опять вскочит. Ни на миг не сводила она с него взгляда. Но вот она потянулась в сторону от кровати и, не глядя, взяла глиняную чашку. Затем поднесла чашку к его губам, наклонив. Рол жадно выпил прохладой воды. Часть ее тонкой струйкой стекла по его подбородку и шее.
– Спасибо, – выдохнул он.
Девушка ничего не сказала, а лишь, поставив чашку, склонилась над его грудью и осмотрела место, куда его ранила. Ее волосы коснулись ребер Рола, его живота и далее скользнули через его пупок. С мгновение он чувствовал у себя на животе прохладные пальцы, но вскоре Рауэн вновь выпрямилась.
– Вставай, – произнесла она, отворачиваясь. – Одевайся.
Пока она его осматривала, Рол испытал невероятное возбуждение, но Рауэн даже знака не подала, что заметила это. Юноша повернулся к ней спиной и с пылающими щеками стал натягивать одежду. Та лежала на табурете близ постели, отстиранная, с тщательно залатанными прорехами. Рядом он заметил иглу и нить. И подумал, что, наверное, эту тщательную работу проделала его сиделка, но предпочел не спрашивать.
Теперь он смог осмотреть комнату и с удивлением обнаружил, что она больше, чем он полагал. В ее стенах темнело несколько дверей и ниш. Вдоль стен выстроилось множество полок и шкафов, полных рукописей, банок, горшков и переплетенных в кожу рукописных книг, толстых, как бицепсы мужчины. Несколько маленьких круглых столиков стояло здесь и там, вдали мерцала жаровня в ярд высотой. Тлеющие в ней угли нагревали помещение достаточно сильно, чтобы на лбу у Рола выступили капли пота. На свободном участке стены в камень были вделаны тяжелые железные кольца. С них свисали кандалы.
Женщина отодвинула стул от одного из столиков и указала на него Ролу, мол, садись. На столе высился полный воды кувшин и лежали хлеб, яблоки, холодная баранина и маринованные овощи. Рол поволчьи набросился на еду и питье. Он едва ли помнил, когда в последний раз как следует ел. Айд устроила бы ему выговор за такое поведение за столом, но Айд мертва. Да и чем она была, в сущности?
Он поглядел на женщину, Рауэн, с новой решимостью. И подумал, что если есть на свете королевы и принцессы, то они должны походить на нее. Но он не забыл холодную силу ее рук, от которой уже пострадал.
– Кто ты? – спросил он, расхрабрившись от доброй пищи в желудке.
– А ты кто? – спросила она в свой черед, подняв бровь.
– Я? – Рол заколебался. – Похоже, я этого не знаю и сам. Теперь не знаю.
Она передернула плечами, как если бы ее устроил такой ответ, и, достав кинжал из ножен, висящий на поясе, принялась нарочито точить его о маленький оселок.
– Почему ты на меня напала? Она указала лезвием на его лицо.
– У тебя был нож в руке, и ты колотил в двери Пселлоса. Обычно одного моего удара достаточно. В Аскари вначале наносят удар, а потом задают вопросы.
– Ты пыталась меня убить? Рауэн приостановила работу.
– Пселлос так не думает.
– Пусть думает что ему угодно.
– Ты его дочь или жена?
Ее переменчивые глаза наградили Рола взглядом холодным и враждебным, точно у недовольной кошки.
– Не жена. И не родня. Я работаю на него.
– И что ты делаешь?
Она улыбнулась, но без добродушия, а скорее с горечью.
– Все, что нужно.
– Ну а Пселлос? – В голосе Рола решимость боролась с отчаянием. – Что он за человек? Там, на причалах, один моряк предостерег меня насчет него. Откуда Пселлос знает моего деда, мою мать? – При последних словах Рол едва не сбился на рыдание.
Рауэн разглядывала его с кротким любопытством.
– Скажу одно: в свое время ты сам узнаешь.
После чего Рол оставил ее в покое. Он поднялся изза стола и приступил к обследованию помещения. Его отнюдь не удивило, когда он обнаружил, что все двери заперты. Своего кинжала он тоже не нашел, равно как и ничего, что мог бы использовать как оружие. А мысль вступить в схватку с этой женщиной с голыми руками его мало воодушевляла. Потирая грудь, он принялся рыться в потрепанных книгах на полках. Он, собственно, умел читать, но слова в этих книгах были на языках, которых он не знал, и сопровождали их темные и загадочные гравюры. Некоторые тома вызывали чувство нечистоты, побуждая Рола вытереть пальцы о штаны после того, как он возвращал том на место.
Шли часы. Рауэн сидела, наблюдая за Ролом, терпеливая и неутомимая, словно камень. Юноша подумал, а сколько времени прошло? Конечно, до зимней зари не должно быть далеко. Он чувствовал себя изнуренным. Наконец, метнув последний сердитый взгляд на свою сиделку, он уснул, привалившись к стене спиной. Ему не нравилась самая мысль о кровати с веревками.

Тем не менее, пробудившись, он обнаружил, что лежит на кровати. Солнечный свет вливался в его спальню через окна, которые минувшей ночью надежно скрывали занавеси. Уголья в жаровне прогорели и рассыпались золой. Пселлос и Рауэн стояли у жаровни спиной к Ролу.
– Он чистокровный, – говорил Пселлос. – Не знаю, как это может быть, но старина Грейвен не ошибается. Я знал, что Амери наверняка наставила рога своему дурню, несмотря на все ее заверения в любви.
– Так кто же тогда был отец? – спросила Рауэн.
– Ничего не могу сказать. Но я намерен выяснить это, так или иначе. А пока что он остается здесь.
– Еще один ручеек, который иссякнет?
– Нет. Он не таков. – Тут Пселлос поднял руку к черной гриве Рауэн. Ухватив прядь, он резко запрокинул ее голову и приложился губами к ее губам. Когда он отпустил ее, на ее темных губах остались красные отметины зубов. Он протянул другую руку, и, не говоря ни слова, она чтото туда вложила. Звякнула монета. Пселлос улыбнулся, глядя на ее бледное лицо, сжимая ее дар в ладони. – Добрая ночь. Книга у тебя?
– Да. Теперь мне надо переодеться. От меня воняет.
– Мне нравится, когда от тебя воняет, – заметил он, ухмыляясь. Роуэн высвободилась, оставив несколько черных волос в его пальцах. Лицо Пселлоса скривилось в насмешливом раскаянии. – Все имеет свою цену, Рауэн. Так устроен мир.
– Знаю. Ты меня хорошо этому научил. – Она покинула комнату, ни разу не оглянувшись.
Пселлос стоял, покачивая головой. И все еще улыбался. Затем он убрал монету в карман и, повернувшись, лягнул ногой кровать.
– Вставай.
Рол сел в постели.
– Вылезай! Если ты остаешься здесь, надо приносить пользу.
Башня была еще обширней, чем казалась снаружи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36