– Веревку, – проговорил Рол. – Кто захватил веревку? Один из высадившихся стал развивать моток однодюймовой веревки, который нес вокруг плеча.
– Уж не собираешься ли ты спускаться? – спросил Крид.
– Собираюсь. Спустите меня, и я осмотрюсь.
– Ничто не могло спастись у этих скал.
– Если бы мой корабль разбился и моих матросов унесло в море, я надеялся бы, что любые, такие же, как мы, моряки сделают больше, чем станут ломать надо мной руки с безопасного расстояния.
Крепко обвязанного под мышками, его принялись спускать мимо скального обрыва. Не такого уж гладкого, Ролу удалось найти опору для ног. По мере спуска буруны ревели все громче. Когда он спустился примерно на десять фатомов, оказалось, что веревки больше не хватает. Он развязал свой конец, обвил им тяжелый камень и начал карабкаться последние несколько ярдов, получая в лицо залпы холодных соленых брызг. Элиас был прав. Ничего. Ни щепочки. Жестокие волны очистили камень от любых останков кораблекрушения. Он зря тратил время.
Но нет, чтото едва шевелится в белизне бурунов. Большое и блестящее. Если бы не ночное зрение, Рол этого не разглядел бы. Не человек. Наверное, выбросило какуюнибудь большую рыбу. Рол подвигался все ближе, пока волны не промочили насквозь его одежду, а пена не заклокотала вокруг колен.
Моргнули два зеленых огонька, наблюдая за ним. Ему показалось, что в реве моря он разобрал голос. Вздрогнув, он стал карабкаться и скользить по черным камням, смахивая морскую воду с глаз. Не человек, но нечто, подобное человеку, крупнее, чем мог бы быть любой из людей. Неведомо что воздело руку, белопенный водоворот окружил его, пытаясь оторвать от скалы. На глазах Рола зеленые огоньки исчезли, скрытые бурунами. Он двинулся дальше, вода ударила его по голове и плечам, бросив навзничь на камни. Он прильнул к ним, дожидаясь, пока волна не отступит, ощущая вкус крови. Когда он смог взглянуть, неведомо что опять выбралось из воды. Оно было в фатоме отсюда, не более, на его лице, ибо у него, правду сказать, имелось лицо, поблескивали два огромных клыка, а изумрудный свет в глазах то вспыхивал, то пропадал, как обычно при мигании.
– Дай мне твою проклятущую руку, ну дай же! – Голос прозвучал хрипло и надсадно, но глубоко, точно из колодца.
Рол протянул руку, и ее немедленно охватила чудовищная лапища. Затем оба опустили головы, ибо на них налетела новая волна. Когда она ушла, неведомо что судорожно скакнуло вверх по скале, и Рол что есть мочи упер подошвы в камень, таща диковинную тварь. Ее ноги пружинили, и слышно было, как скребут скользкий камень когти. Когда Рол испугался, что сейчас его руку вырвет из плеча, одна нога спасаемого нашла опору, и жуткая хватка ослабела. Неведомо что с удовольствием выпрямилось в полный рост и шлепнулось спиной о склизкий камень. Они лежали рядышком и наблюдали, как гигантский бурун несется на них, белогривый и щедрый яростью. Затем как один вскочили и полезли вверх. Волна бессильно зачавкала у их ног и удалилась, гремя по гальке и камням. Спасенная Ролом тварь села, тяжело дыша. По всему ее громадному телу виднелись ссадины и признаки переломов, кровь темно сияла в звездном свете.
– Спасибо, – сказало спасенное. – Я держался здесь достаточно долго.
– Ты с корабля?
– А откуда еще? – Оно закрыло жуткие глаза, и сухой черный язык облизал его клыки. Тут Рола наконец осенило. Ночь в Аскари, нечаянный кусочек чужой жизни.
– Я знаю тебя. Ты полутролль. Тебя зовут Галлико.
Голова чудища резко повернулась, свет в глазах запылал ярче.
– Ну и дела! Откуда ты знаешь?
– Мы както встречались. Давнымдавно. Я спас вашего казначея от грабителей в Аскари. Я забыл его имя.
– Вудрин. Боже мой, тот самый ужасный юнец, в котором есть Кровь! А ты вырос, мой мальчик. А зовут тебя, да, зовут тебя, кажется, Рол.
– Так и есть.
Галлико рассмеялся, гулко, как из бочки, рокоча, перекрывая даже грохот бурунов.
– Вот мы и встретились столько лет спустя, случайно, на самом пустынном берегу на свете из нанесенных на карту. Если только здесь о чемто не позаботилась судьба, я на всю жизнь оставлю пиво. Мальчик, какая славная встреча, я тебе рад.
– Там был ктото еще?
Галлико заметно приуныл.
– Были, но не сумели удержаться. Их забрало море. Вудрина в том числе. Он совсем не умел плавать.
– Прости.
– Потом, потом. А сейчас надо бы залезть туда, где посуше. Я чувствую себя, как если бы заглотал половину треклятого Внутреннего Предела. Меня просолило по гроб жизни. Как ты спустился?
– Моя команда там, наверху, с веревкой. Они нас вытянут.
Время близилось к полуночи, когда все они стояли на вершине скалы. И когда моряки разглядели наконец того, кого, потея и стеная, тащили наверх, они утратили дар речи, как тот, кто отправился удить форель и вытащил кита. Придя в себя, они уделили Галлико немного драгоценной воды, и Крид, кажется, меньше прочих потрясенный встречей с полутроллем, помог тому перевязать раны. Галлико ободрали казарки, он заработал тьму синяков и кровоподтеков, когда его било о камни, а затем трясло и кидало несколько часов, пока он противился волнам, но он был бодр и весел. Как только ему это удалось, он заковылял к краю скалы и взглянул в море.
– А это ваш корабль там, в бухте?
– Да, – ответил ему Рол. – Нам в бурю снесло мачты, но мы уже поставили временные. Как только ветер, дующий на сушу, немного поутихнет, мы выйдем в море. Но нам нужна вода.
Галлико мрачно кивнул. Он все еще таращился на горизонт.
– Вам не повредит осторожность. Два бьонийских военных судна рыщут здесь в жажде крови. Это они загнали нас навстречу ветру, а когда сами пошли прочь от него, было слишком поздно, чтобы удержаться подальше от скал.
– Мы служим Купеческому Союзу. Сомневаюсь, что они нас побеспокоят, – сказал Рол, вспомнив померещившуюся ему в морской дали череду огней. Ему хотелось узнать, почему судно Галлико бежало от бьонийцев, но он не был уверен, как спросить. Полутролль доброжелательно оглядел его.
– Наш корабль, «Гадюка», был приватиром, Рол Кортишейн. Лучше тебе прямо сейчас это узнать.
– Ты пират?
Галлико жутко ухмыльнулся.
– За мои грехи.
– И был пиратом в Аскари?
– Строго говоря, нет. Но времена меняются. А теперь что ты предпочтешь: чтобы я ушел в глубь Голиада, или согласен терпеть такого, как я, в своей команде? Ты ничем мне не обязан, а я обязан тебе жизнью. Я уберусь прочь, если ты не хочешь дружбы с мне подобными, и не буду изза этого думать о тебе дурно.
Рол поглядел на Крида, но лицо бывшего приватира было непроницаемо.
– Оставайся с нами. Если что, найдется место под палубой, чтобы тебя спрятать. Я не брошу никого в такой беде, как у тебя.
Галлико положил лапу на плечо Ролу.
– Тогда еще раз благодарю тебя. Я этого не забуду. Теперь я твой по гроб жизни.
Несмотря на раны, Галлико смог не отставать от остальных. Они вернулись к основанию косы и двинулись в глубь суши. Ночное небо было совершенно ясным, сияющим созвездиями. Луны не было, но звездного света хватало, чтобы падали слабые тени. Поисковый отряд упорно шагал все дальше, навострив уши, дабы уловить шум самой тонкой водной струйки. Во рту у всех пересохло, а в бурдюках оставалось лишь с чашку. Дневной жар испарился, теперь на плато стало жгуче холодно. Дыхание густым паром плыло по воздуху от их лиц.
– Пустыня и холод, – произнес Рол. – Вот уж не думал, что такое бывает.
– Только ночью, – ответил Галлико. – Жара ушла к небу, ее впитали звезды, чтобы поддерживать свое сияние.
– Ты бывал в Голиаде раньше?
– Вообщето, нет. Но я бродил по Тукелару и Падрассу и полагаю, что все пустыни подобны друг другу.
– Почему ты стал пиратом?
Галлико долго медлил с ответом, рассматривая свои огромные косолапые стопы, шлепающие в пыли.
– Купеческий Союз становится не в меру жадным. Ему нужно полное господство на главных торговых путях этого мира. Тебе знакомы Вольные Города?
– Некоторые.
– Они независимы, отсюда и название. Городагосударства, существующие только с целью торговать, стало быть, лучшее прибежище для Купечества. Но я узнал, что Купеческий Союз, по сути дела, держит под пятой Вольные Города. Омер, Спицегавань, Перигор, Грайллор, даже Великий Урбонетто на Причалах. В любом случае Урбонетто и Спицегавань отказали в приеме грузов у своих пристаней кораблям, которые не поступили на службу к Купечеству, и ходят слухи, что скоро их примеру последуют другие.
– Они разорятся.
– Ты недооцениваешь объем торговли по бумагам Купеческого Союза, друг мой. Нет, вот что происходит: по всем Двенадцати Морям капитаны борются за красный флажок и платят недурные денежки за милость под ним ходить. Получив его, они ведут корабль куда им велено и берут любой груз, который для них приготовлен. Нет больше никакой свободы, даже для владельца судна. Он просто наемный служащий Купечества. А что оно такое, чтобы прибирать к рукам всю торговлю в этом мире? Ктонибудь знает?
– Я встречал их представителей. Люди как люди большей частью.
– Да, но кто их вожаки? Никто не может их назвать, и, пока все и каждый богатели, никому и в голову не приходило спрашивать, непохоже, чтобы у них имелись постоянные войска или защищаемые границы. Они в них не нуждаются. Другие государства станут воевать за них, если до этого дойдет. Бьонарцы ничего так не любят, как обрушиться на какуюнибудь маленькую страну под предлогом удовлетворения жалоб Купеческого Союза.
– Ты так и не объяснил мне, почему стал пиратом.
Галлико кивнул, и его костистые надбровные дуги опустились, почти коснувшись выпирающих скул, и зеленые глаза полыхали теперь как из глубин пещер.
– Мы торговали без разрешения в Спицегавани и нарвались на взыскание. Корабль отобрали прямо у причала и задержали команду. Вудрин и еще несколько, включая и меня, бежали сушей и проделали на своих двоих весь путь до южной оконечности Осмера. Там мы несколько месяцев трудились как рыбаки, пока однажды в те воды не зашла стремительная, как чайка, шебека под Черным Флагом. Рыбаки бежали, а мы остались. То была «Гадюка», и ее капитан Гарун Сехарис согласился нас взять. Сперва мы только хотели морем покинуть Осмер, но приватиры поведали нам, что мы занесены в черный список по всему Западному Спокойному Морю. Ни один капитан не возьмет нас на службу. А надо сказать, что для меня по крайней мере это не просто вопрос о перемене имени. – Тут Галлико горестно усмехнулся. – У меня есть склонность выделяться в толпе. Прочие решили попытать удачи в других местах, но я остался на «Гадюке» за неимением лучшего выбора, а Вудрин остался со мной. Так я и стал пиратом.
– И ты учинял насилие, грабеж и убийство, как поется в песнях? – спросил Рол. Галлико поглядел на него.
– Да. Да. Я убивал и грабил. «Гадюка» захватила четырнадцать кораблей, прежде чем нас загнали на скалы здесь, в Голиаде, и все четырнадцать принадлежали Купечеству. Мы убивали только тех, кто оказывал сопротивление, высаживали экипаж в корабельных шлюпках, забирали груз, а корабли сжигали. Так приватиры делают свою работу.
– Где вы избавлялись от своих грузов?
Галлико помолчал, глядя в сторону.
– Везде, где могли. Может быть, Купеческий Союз и прибрал к рукам всю торговлю, но всегда будет не вполне законная собственность, которую нужно продавать и покупать. В некоторых городах есть черные рынки для Черных Кораблей.
Дальше они шли в молчании. Товарищи Рола держались подальше от полутролля, особенно теперь, когда знали, что он пират. Один Крид не казался смущенным, как можно было ожидать. Один раз Рол заметил, что Элиас пристально глядит на него, словно, желая чтото сказать. Но что бы то ни было, бывший каторжник подумал как следует. И они тащились дальше без новых разговоров, крепко держа языки за зубами, холодный воздух обжигал опаленные солнцем лица.
Вдруг Галлико остановился. И все остальные тоже. Они шагали свыше двух часов и, наверное, углубились внутрь суши лиги на две. Голиад представлял собой бесплодную равнину, продуваемую песчаными бурями и усеянную образованиями из пестрого камня, единственной здешней растительностью были низкие кусты с листьями, подобными ножам. Здесь и там груды загадочных обломков образовывали длинные вереницы, а овражки свидетельствовали о том, что здесь шли в незапамятные времена обильные дожди, способные пробивать пересохшую корку этой земли.
– Вода, – объявил Галлико, проскрежетав языком по губам.
– Где?
– Близко. – Его ноздри раздулись. Он фыркнул. – Я ее чую.
Он двинулся на неуловимый запах и остановился у края одного из овражков, более густого лезвия тени под звездами. Пока другие с недоверием переглядывались, Галлико опустился на колени и громадными когтистыми лапами начал копать. Рол с Кридом взобрались на гребень лощины и посмотрели на север, туда, где против неба поднимались темныетемные горы. Миконины, высочайшая гряда северного мира. Некое могучее содрогание сердца земли нагромоздило их скользящими каменными уступами на пятнадцать тысяч футов от основания до вершин. Здесь они стояли круто, как стена, но Рол знал, что они становятся менее ужасными, если двинуться дальше на северозапад. Миконн, имперский город, расположен посреди них в высокогорной долине, попасть туда можно лишь несколькими перевалами, слывущими столь неприступными, что в течение столетий город даже не строил стен, чтобы себя защитить. И Рауэн гдето там на этих высотах, на миг он подумал, что может почти коснуться ее спящего разума. Рауэн, сражающаяся за то, чтобы стать одной из властителей этого мира, и она победит или погибнет. Демоны, терзающие ее сердце, никогда не позволят ей поступить иначе.
У бедра Рола возникла дрожь, и он положил ладонь на рукоять сабли. Сон оружия был неспокоен. Быть может, оно чуяло новые предстоящие схватки. Сабля жила своей жизнью. Рол уже успел к этому привыкнуть. Она алчная, дикая, и у нее есть голос, наполовину ему понятный. Какое чародейство сотворило этот клинок, он и гадать не пытался. Но оно давно покинуло мир людей.
– Говорят, Голиад был когдато раем земным, – тихо заметил Крид, взирая на горы, но видя нечто совсем иное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36