Проверенный Wodolei.ru
– Сад древнего мира, вылепленный руками самого Творца. И здесь Он поместил праотцов людей, сон которых стерегли ангелы. – Непроницаемые глаза Крида в упор устремились на Рола. – Говорят, коекто из тех, в ком есть кровь ангелов, и поныне ступает по земле.
– Я не догадывался, что ты чтото заметил.
– Это в глазах. Они не вполне человеческие.
– Мы с Галлико одно под нашими шкурами. Это тебя беспокоит?
Крид с улыбкой пожал плечами.
– У каждого из нас свое бремя. Что до меня, то думаю, я до конца моих дней буду чувствовать оковы на запястьях и удары бича надсмотрщика.
Крик, нестройный взрыв общего смеха сзади и снизу. Рон с Кридом бегом соскочили по склону оврага и нашли своих товарищей тесно обступившими коленопреклоненного Галлико. Полутролль все еще выбрасывал землю из порядочной величины ямы. Но теперь его лапы черно блестели, и еле слышный звон раздавался у его колен, там текла тонкая струйка.
– Вода, милостью всех богов, – вздохнул Элиас. – Галлико, я отдаю честь твоему носу.
– Да пропади он, мой нос. Идите сюда и помогите рыть. Еще четверть часа, и вот уже яма с водой блестит на дне оврага, и все они по очереди складывают горстью ладони и жадно заглатывают влагу. Вода была грязной, с песком, но на вкус пресная и прохладная. Они наполнили свои дряблые бурдюки и пили пинту за пинтой. У одногодвух вода изверглась обратно, но они снова стали пить. Вода касалась их желудков, точно подвижный лед, но тем не менее казалась благодатью. Наконец Рол велел остановиться.
– Пора обратно к берегу. Нам надо наполнить бочки. Вся остальная команда жаждет не меньше нас, а скоро уже заря.
Путь обратно казался короче, ибо добрая вода наполнила иссохшие тела. Галлико вскинул голову и вновь принюхался к воздуху.
– Ветер, дующий к берегу, стих. Сейчас его сменит другой, северовосточный или северосеверовосточный.
– Попутный для плавания к Ордосу, – заметил Михал, один из молодых моряков.
Они были еще в миле от берега, когда заметили необычное свечение у горизонта, шафрановое, вроде того, какое пролило бы крохотное садящееся солнышко. Они в недоумении изучали его на ходу.
– Может быть, люди у лодки развели огонь, чтобы согреться, – предположил Элиас.
– Что они жгут? Песок? – огрызнулся полутролль. Он опять помрачнел и ушел в себя. И тогда заговорил Михал:
– Это корабль. «Большой Баклан» горит.
Какая отчаянная чушь. Корабли ходят под парусами, садятся на мель, переворачиваются, разбиваются, тонут. Но не горят. Сами. Их жгут люди. Рол припустил со всех ног.
– Стой! – возвопил Галлико, точно труба в ночи. Рол бежал. Земля отскакивала от его стоп, он пронесся через впадину, заросшую искалеченными черными деревьями. Острые листья резали ему лоб, но он не замедлил бега. Он летел вперед со скоростью, какую давала нарастающая в нем ярость. Вот он достиг тропы среди скал, полез вниз и полупокатился по ней. Мелкие камни и пыль тучей мчались впереди него, взметываясь изпод ног. Сапоги его ударили по мягкому песку, и он побежал дальше. Он бежал мимо тел моряков, которых оставил на пляже, мимо разломанной в щепы судовой шлюпки. Он ринулся в воду, разбрызгав белую пену, и поплыл столь же уверенно, сколь и бежал, мигом сроднившись со стихией, не думая, все его сознание наполнила ослепительная белизна.
Протеро.
«Большой Баклан» был охвачен пламенем от клотика до ватерлинии. А на борту были распяты Протеро и те из их товарищей, которых Рол оставил глядеть за судном. Дюжина моряков корчились в пламени, меж тем как их мышцы и сухожилия рассыпались пеплом, кожа уже вся почернела, волосы пылали. Смола на конце обрубка Протеро полыхала ярким факелом, так что казалось, он истекает огнем, точно кровью. Глаза его уже иссохли, а лицо сморщилось до величины детского.
Рол подплыл к корабельному борту и вытянулся на воде, взирая на пожар. «Большой Баклан» стонал и трещал в предсмертных муках, горящие обломки сыпались с временных рей, точно кометы, с шипением погружаясь в воду повсюду вокруг. На борту раздался резкий грохот, бриг содрогнулся, в воздух взлетел настоящий фейерверк. Это взорвался, вспыхнув, небольшой заряд для вертлюжной пушечки. Корабль стал крениться, огонь злобно шипел у ватерлинии, бросая вызов прохладной тьме моря.
Рол с усилием отвел взгляд от сморщившегося лица Протеро и поплыл вокруг кормы «Большого Баклана». Стекла кормовых окон лопались с пронзительным треском, пламя жадно вырывалось оттуда и лизало гакаборт. Ярость Рола остыла, осталась лишь холодная зола. Он уставился в сторону горизонта, где небо светлело, предвещая утро. Но ничего не увидел. Он был слишком низко в воде, сказывались тяжесть сабли и капитанского пистолета у пояса. Он лежал на плаву у гибнущего корабля, который был его домом, не обращая внимания на мольбы и крики поискового отряда, уже успевшего добраться до пляжа. Наконец, когда на восходе ревущее пламя побледнело, он повернулся в воде и опять поплыл к берегу, смертельно измученный.
Глава 17
Место рождения человека
– Мы их видели со скал. У самого горизонта, – сказал Элиас Крид, бледный под краснотой солнечных ожогов. – Два бьонийских крейсера, идущих на югоюгозапад. Не иначе как посылали лодки за риф в течение ночи.
– Мы были судном Купеческого Союза, – вознегодовал молодой Михал. – О чем они думали?
– Флажка нет. Унесло в бурю, – ровным голосом сказал ему Рол. – Они приняли нас за спутник приватира и послали своих, не задавая особых вопросов. Они распинают пиратов, а нас они как раз за таковых и приняли. – Говоря, он поглядел на Крида и Галлико, а затем опять отвел взгляд, устыдившись своих низких мыслей.
– Я тебя не корю, у тебя горе, – сказал Галлико. – Беду на вас навлекла «Гадюка», и за это от всего сердца прошу прощения.
– Прощения! – вскричал Джуд Мохран с красными глазами. – Мой брат был на этом корабле. Он провел его сквозь бурю, когда не справлялись многие другие, и с ним расправились, как с гнусным разбойником! – Мохран был невеличкой, но стиснул кулаки так, как если бы собирался обрушить их на Галлико.
– Достаточно! – резко произнес Рол. – Нам надо похоронить двух товарищей и спасти все, что можем из имущества.
– Мы на берегу пустыни в сотнях миль от чего бы то ни было, – заметил Бартоломео Гейган, молодой моряк с Корсо, тихо и холодно. – Какой в этом смысл?
– Можешь сидеть и ронять слезы в Предел, если угодно, – огрызнулся Рол. – Но я намерен жить дальше. Теперь на ноги, все вы.
– Ты не можешь нам приказывать, – сказал Мохран. – Твои полномочия сгинули с кораблем. Теперь ты для нас ничто.
– Тогда ступай своей дорогой, Джуд, – спокойно предложил Рол. – Я тебя не держу. – Он встал на колени в песке и принялся рыть руками. Галлико и Элиас мигом присоединились к нему, а немного погодя и еще четверо баклановцев. Слезы бежали по лицу Мохрана, швырявшего песок прочь от себя, но больше он ничего не сказал.
Два года Рол ходил на «Большом Баклане», и многие из тех, кто погиб пригвожденными к горящей обшивке, все это время были его товарищами. Вместе с Протеро он плавал втрое дольше. По какойто причине, преклонив колени в жарком песке, меж тем как восходящее солнце яростно и безжалостно било ему в спину, он чувствовал, что это его прошлое опять настигло его. Было в его жизни нечто, не желавшее от него отставать, неподдающееся и неискоренимое, как отметина на его ладони. Оно спало целых семь лет, но теперь опять пробуждается. И вот он глубоко рыл песок, готовя могилу для большего, чем два трупа. Перед ним встали новые задачи, и охватившая его белая ярость поможет их выполнить.
Несколько досок было вырублено из обшивки лодки, а скамьи были разбиты в щепки. Даже если бы у отряда Рола имелся полный набор плотницких орудий, маловероятно, что удалось бы опять сделать суденышко годным к плаванию. Большинство бочек также было пробито, но одна оказалась целой, и ее Галлико привязал себе на спину, после чего распрямился так же легко, как если бы нес скатанное одеяло. Им удалось также найти несколько пластов сушеной рыбы, которая хранилась в рундуках всех лодок «Большого Баклана» на крайний случай. Подумав о своем «Нырке», Рол мрачно улыбнулся и, завернув рыбу в кус полотна, повесил себе через плечо. У моряков имелись ножи и кортики. У Рола пистолет капитана, не говоря о сабле, отряд располагал двумя полными воды бурдюками и несколькими огнивами, но, помимо всего этого, у них были только надетые на них лохмотья. Когда они набросали песчаные холмики над своими убитыми товарищами, какоето время все стояли у могил точно в изумлении, затем головы поднялись, и все, кроме Галлико, посмотрели на Рола, ища вдохновения.
– Мы идем в Ордос, как я полагаю, – сказал он. – Это три сотни миль по прямой. – Но ему не показалось, что он сказал то, что надо. Поход в Ордос не подводил его ближе к отмщению.
– Может, коечто подвернется и ближе, – прогремел Галлико. – На север по берегу отсюда есть место, где, как я знаю, нам будут рады. Но если мы туда попадем, не будет пути назад. Вам всем это следует знать.
– Что это за место? – спросил Крид с сияющими глазами.
– Люди называют его Ганеш Ка, Пиратский Город. Я бывал там в прошлом. Тяжелая дорога, если посуху, но короче пути в Ордос.
– Пиратский Город! Сказка для детей и сухопутных пьяниц в портовых тавернах, – съязвил Мохран.
– Нет, он существует, поверьте мне. Но если кто вступит в город, он не может вернуться назад. С этого самого мгновения он должен стать приватиром или погибнуть, ибо никому не дозволено покинуть город, если только он не вступит в команду одного из Черных Кораблей.
– Значит, нам всем придется стать пиратами? – спросил Сайед Русаф. Самый старший из уцелевших бакланцев, опытный старшина, который запросто мог найти работу где угодно на Двенадцати Морях.
– Таков тамошний закон, – сказал Галлико. Он внимательно смотрел на Рола.
– Я пойду, – заявил Михал. Он был достаточно молод, чтобы эта мысль его прельщала.
– И я, – подхватил Мохран. – Чтобы свести счеты с убийцами брата.
– А я нет, – произнес Русаф. – Бьонарцы ошиблись, это верно, и наши товарищи заплатили за это, но мы еще живы. И нет нужды отвергать обычную жизнь.
Последним из четверых изначальных бакланцев был Бартоломео, горячий юнец с Корсо.
– Откуда мы знаем, что это чудище говорит нам правду? – спросил он со сверкнувшими под растрепанной щеткой черных волос глазами. – Не исключено, что он нас заведет в какуюнибудь засаду, где подстерегают несколько его дружков.
Впервые Галлико вышел из себя:
– Ты маленький дурень… да что у тебя такое есть, что стоило бы отнять? Я предлагаю путь к обретению новой жизни. Одолевай горы, идя в Ордос, если тебе угодно. Орлы выклюют тебе глаза, прежде чем истечет неделя.
– А что скажет шкипер? – вмешался Русаф. – Рол, что ты думаешь?
Рол оглядел их всех, глаза его задержались на миг на преображенном лице Крида.
– Я верю Галлико. В отличие от вас всех я встречал его раньше. Если есть потайной город, он нас туда отведет. Для меня больше нет ничего ни в Ордосе, ни гделибо еще. «Большой Баклан» был единственным моим домом, а теперь его нет. Я хочу отомстить. Я доверю свой жребий Черным Кораблям.
– Значит, у нас нет выбора, – с горечью проронил Бартоломео. – Мы все должны стать пиратами или умереть здесь, в пустыне.
– Но это больше выбор, чем то, что досталось нашим товарищам, – сказал ему Рол. Он искоса взглянул на Галлико. – Наверное, можно чтото придумать, когда мы попадем в Ганеш Ка, какойто мощный удар. Не надо отчаиваться. Мы живы, в конце концов, там, где многие другие погибли.
После этого все уступили и нехотя согласились идти за Галлико. Не требовалось спрашивать Элиаса, его чувства ясно читались в его глазах. Небольшой отряд еще раз пересек пляж, поднялся на скалы и вернулся на плато. Теперь моряки устали, ведь они были на ногах всю ночь, но Галлико настоял, чтобы они сразу поспешили отдалиться от обугленных и затонувших останков «Большого Баклана».
– Отдохнем в полдень, – объявил он. – В самую жаркую пору дня. А затем продолжим путь после темноты. Сперва нужно вернуться к роднику, который я вырыл, и наполнить эту бочку. Невозможно выкапывать воду каждый раз, как она понадобится.
И они побрели в глубь суши. Рол и Галлико впереди, затем Крид и позади него Михал и Мохран. Замыкали шествие Русаф и Бартоломео. Они шли по своим следам под жарким утренним солнцем, сощурив глаза на отсвечивающую бледную нагую землю. Русаф, уроженец Тукелара, сорвал сухой лист с деревца и держал меж зубов, чтобы защитить нижнюю губу от волдырей. Другие сорвали с себя потрепанные рубахи и накрыли ими головы и плечи от пялящих лучей солнца.
На месте родника они нашли потрескавшуюся грязь, но Галлико опять выкопал его и подставил отверстие бочки под клокочущую воду. Дело шло неважно, пока они не наткнулись на решение вылить в бочку воду из бурдюков, вновь наполнить их из родника и так далее. Ко времени, когда бочка была полна, и бурдюки тоже, и все выпили столько, сколько могло удержаться в раздутом брюхе, солнце поднялось в небо на полвысоты. Галлико прикрыл глаза рукой и всмотрелся на север вдоль берега. Большое плато вдавалось в море на десять или пятнадцать лиг, а затем внезапно обрывалось отвесными приморскими скалами. По другую его сторону, и это было ясно видно даже сквозь нарастающее знойное марево, Внутренний Предел вновь врезался в сушу широким синим заливом.
– Мы к северу от Голгоса, и это хорошо, потому что там бьонийский гарнизон, – сказал Галлико. – Готов спорить, те два крейсера собираются заглянуть туда, чтобы их починили, наши кормовые стрелки нанесли им коекакой ущерб, прежде чем они загнали нас на скалы. Эта равнина впереди называется Горторов Стол. Четырнадцать лиг в глубь нее, и не будет воды, и это надо учитывать. За ней Залив Рингилла. Мы должны следовать его берегом на северозапад, к горам. На том конце излучины Ганеш, древняя земля, которая, если верить сказаниям, была когдато ленным владением Голиада, а теперь стала пустыней. Нам предстоит путешествие самое малое на две недели, ибо Ганеш Ка много дальше к северу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Я не догадывался, что ты чтото заметил.
– Это в глазах. Они не вполне человеческие.
– Мы с Галлико одно под нашими шкурами. Это тебя беспокоит?
Крид с улыбкой пожал плечами.
– У каждого из нас свое бремя. Что до меня, то думаю, я до конца моих дней буду чувствовать оковы на запястьях и удары бича надсмотрщика.
Крик, нестройный взрыв общего смеха сзади и снизу. Рон с Кридом бегом соскочили по склону оврага и нашли своих товарищей тесно обступившими коленопреклоненного Галлико. Полутролль все еще выбрасывал землю из порядочной величины ямы. Но теперь его лапы черно блестели, и еле слышный звон раздавался у его колен, там текла тонкая струйка.
– Вода, милостью всех богов, – вздохнул Элиас. – Галлико, я отдаю честь твоему носу.
– Да пропади он, мой нос. Идите сюда и помогите рыть. Еще четверть часа, и вот уже яма с водой блестит на дне оврага, и все они по очереди складывают горстью ладони и жадно заглатывают влагу. Вода была грязной, с песком, но на вкус пресная и прохладная. Они наполнили свои дряблые бурдюки и пили пинту за пинтой. У одногодвух вода изверглась обратно, но они снова стали пить. Вода касалась их желудков, точно подвижный лед, но тем не менее казалась благодатью. Наконец Рол велел остановиться.
– Пора обратно к берегу. Нам надо наполнить бочки. Вся остальная команда жаждет не меньше нас, а скоро уже заря.
Путь обратно казался короче, ибо добрая вода наполнила иссохшие тела. Галлико вскинул голову и вновь принюхался к воздуху.
– Ветер, дующий к берегу, стих. Сейчас его сменит другой, северовосточный или северосеверовосточный.
– Попутный для плавания к Ордосу, – заметил Михал, один из молодых моряков.
Они были еще в миле от берега, когда заметили необычное свечение у горизонта, шафрановое, вроде того, какое пролило бы крохотное садящееся солнышко. Они в недоумении изучали его на ходу.
– Может быть, люди у лодки развели огонь, чтобы согреться, – предположил Элиас.
– Что они жгут? Песок? – огрызнулся полутролль. Он опять помрачнел и ушел в себя. И тогда заговорил Михал:
– Это корабль. «Большой Баклан» горит.
Какая отчаянная чушь. Корабли ходят под парусами, садятся на мель, переворачиваются, разбиваются, тонут. Но не горят. Сами. Их жгут люди. Рол припустил со всех ног.
– Стой! – возвопил Галлико, точно труба в ночи. Рол бежал. Земля отскакивала от его стоп, он пронесся через впадину, заросшую искалеченными черными деревьями. Острые листья резали ему лоб, но он не замедлил бега. Он летел вперед со скоростью, какую давала нарастающая в нем ярость. Вот он достиг тропы среди скал, полез вниз и полупокатился по ней. Мелкие камни и пыль тучей мчались впереди него, взметываясь изпод ног. Сапоги его ударили по мягкому песку, и он побежал дальше. Он бежал мимо тел моряков, которых оставил на пляже, мимо разломанной в щепы судовой шлюпки. Он ринулся в воду, разбрызгав белую пену, и поплыл столь же уверенно, сколь и бежал, мигом сроднившись со стихией, не думая, все его сознание наполнила ослепительная белизна.
Протеро.
«Большой Баклан» был охвачен пламенем от клотика до ватерлинии. А на борту были распяты Протеро и те из их товарищей, которых Рол оставил глядеть за судном. Дюжина моряков корчились в пламени, меж тем как их мышцы и сухожилия рассыпались пеплом, кожа уже вся почернела, волосы пылали. Смола на конце обрубка Протеро полыхала ярким факелом, так что казалось, он истекает огнем, точно кровью. Глаза его уже иссохли, а лицо сморщилось до величины детского.
Рол подплыл к корабельному борту и вытянулся на воде, взирая на пожар. «Большой Баклан» стонал и трещал в предсмертных муках, горящие обломки сыпались с временных рей, точно кометы, с шипением погружаясь в воду повсюду вокруг. На борту раздался резкий грохот, бриг содрогнулся, в воздух взлетел настоящий фейерверк. Это взорвался, вспыхнув, небольшой заряд для вертлюжной пушечки. Корабль стал крениться, огонь злобно шипел у ватерлинии, бросая вызов прохладной тьме моря.
Рол с усилием отвел взгляд от сморщившегося лица Протеро и поплыл вокруг кормы «Большого Баклана». Стекла кормовых окон лопались с пронзительным треском, пламя жадно вырывалось оттуда и лизало гакаборт. Ярость Рола остыла, осталась лишь холодная зола. Он уставился в сторону горизонта, где небо светлело, предвещая утро. Но ничего не увидел. Он был слишком низко в воде, сказывались тяжесть сабли и капитанского пистолета у пояса. Он лежал на плаву у гибнущего корабля, который был его домом, не обращая внимания на мольбы и крики поискового отряда, уже успевшего добраться до пляжа. Наконец, когда на восходе ревущее пламя побледнело, он повернулся в воде и опять поплыл к берегу, смертельно измученный.
Глава 17
Место рождения человека
– Мы их видели со скал. У самого горизонта, – сказал Элиас Крид, бледный под краснотой солнечных ожогов. – Два бьонийских крейсера, идущих на югоюгозапад. Не иначе как посылали лодки за риф в течение ночи.
– Мы были судном Купеческого Союза, – вознегодовал молодой Михал. – О чем они думали?
– Флажка нет. Унесло в бурю, – ровным голосом сказал ему Рол. – Они приняли нас за спутник приватира и послали своих, не задавая особых вопросов. Они распинают пиратов, а нас они как раз за таковых и приняли. – Говоря, он поглядел на Крида и Галлико, а затем опять отвел взгляд, устыдившись своих низких мыслей.
– Я тебя не корю, у тебя горе, – сказал Галлико. – Беду на вас навлекла «Гадюка», и за это от всего сердца прошу прощения.
– Прощения! – вскричал Джуд Мохран с красными глазами. – Мой брат был на этом корабле. Он провел его сквозь бурю, когда не справлялись многие другие, и с ним расправились, как с гнусным разбойником! – Мохран был невеличкой, но стиснул кулаки так, как если бы собирался обрушить их на Галлико.
– Достаточно! – резко произнес Рол. – Нам надо похоронить двух товарищей и спасти все, что можем из имущества.
– Мы на берегу пустыни в сотнях миль от чего бы то ни было, – заметил Бартоломео Гейган, молодой моряк с Корсо, тихо и холодно. – Какой в этом смысл?
– Можешь сидеть и ронять слезы в Предел, если угодно, – огрызнулся Рол. – Но я намерен жить дальше. Теперь на ноги, все вы.
– Ты не можешь нам приказывать, – сказал Мохран. – Твои полномочия сгинули с кораблем. Теперь ты для нас ничто.
– Тогда ступай своей дорогой, Джуд, – спокойно предложил Рол. – Я тебя не держу. – Он встал на колени в песке и принялся рыть руками. Галлико и Элиас мигом присоединились к нему, а немного погодя и еще четверо баклановцев. Слезы бежали по лицу Мохрана, швырявшего песок прочь от себя, но больше он ничего не сказал.
Два года Рол ходил на «Большом Баклане», и многие из тех, кто погиб пригвожденными к горящей обшивке, все это время были его товарищами. Вместе с Протеро он плавал втрое дольше. По какойто причине, преклонив колени в жарком песке, меж тем как восходящее солнце яростно и безжалостно било ему в спину, он чувствовал, что это его прошлое опять настигло его. Было в его жизни нечто, не желавшее от него отставать, неподдающееся и неискоренимое, как отметина на его ладони. Оно спало целых семь лет, но теперь опять пробуждается. И вот он глубоко рыл песок, готовя могилу для большего, чем два трупа. Перед ним встали новые задачи, и охватившая его белая ярость поможет их выполнить.
Несколько досок было вырублено из обшивки лодки, а скамьи были разбиты в щепки. Даже если бы у отряда Рола имелся полный набор плотницких орудий, маловероятно, что удалось бы опять сделать суденышко годным к плаванию. Большинство бочек также было пробито, но одна оказалась целой, и ее Галлико привязал себе на спину, после чего распрямился так же легко, как если бы нес скатанное одеяло. Им удалось также найти несколько пластов сушеной рыбы, которая хранилась в рундуках всех лодок «Большого Баклана» на крайний случай. Подумав о своем «Нырке», Рол мрачно улыбнулся и, завернув рыбу в кус полотна, повесил себе через плечо. У моряков имелись ножи и кортики. У Рола пистолет капитана, не говоря о сабле, отряд располагал двумя полными воды бурдюками и несколькими огнивами, но, помимо всего этого, у них были только надетые на них лохмотья. Когда они набросали песчаные холмики над своими убитыми товарищами, какоето время все стояли у могил точно в изумлении, затем головы поднялись, и все, кроме Галлико, посмотрели на Рола, ища вдохновения.
– Мы идем в Ордос, как я полагаю, – сказал он. – Это три сотни миль по прямой. – Но ему не показалось, что он сказал то, что надо. Поход в Ордос не подводил его ближе к отмщению.
– Может, коечто подвернется и ближе, – прогремел Галлико. – На север по берегу отсюда есть место, где, как я знаю, нам будут рады. Но если мы туда попадем, не будет пути назад. Вам всем это следует знать.
– Что это за место? – спросил Крид с сияющими глазами.
– Люди называют его Ганеш Ка, Пиратский Город. Я бывал там в прошлом. Тяжелая дорога, если посуху, но короче пути в Ордос.
– Пиратский Город! Сказка для детей и сухопутных пьяниц в портовых тавернах, – съязвил Мохран.
– Нет, он существует, поверьте мне. Но если кто вступит в город, он не может вернуться назад. С этого самого мгновения он должен стать приватиром или погибнуть, ибо никому не дозволено покинуть город, если только он не вступит в команду одного из Черных Кораблей.
– Значит, нам всем придется стать пиратами? – спросил Сайед Русаф. Самый старший из уцелевших бакланцев, опытный старшина, который запросто мог найти работу где угодно на Двенадцати Морях.
– Таков тамошний закон, – сказал Галлико. Он внимательно смотрел на Рола.
– Я пойду, – заявил Михал. Он был достаточно молод, чтобы эта мысль его прельщала.
– И я, – подхватил Мохран. – Чтобы свести счеты с убийцами брата.
– А я нет, – произнес Русаф. – Бьонарцы ошиблись, это верно, и наши товарищи заплатили за это, но мы еще живы. И нет нужды отвергать обычную жизнь.
Последним из четверых изначальных бакланцев был Бартоломео, горячий юнец с Корсо.
– Откуда мы знаем, что это чудище говорит нам правду? – спросил он со сверкнувшими под растрепанной щеткой черных волос глазами. – Не исключено, что он нас заведет в какуюнибудь засаду, где подстерегают несколько его дружков.
Впервые Галлико вышел из себя:
– Ты маленький дурень… да что у тебя такое есть, что стоило бы отнять? Я предлагаю путь к обретению новой жизни. Одолевай горы, идя в Ордос, если тебе угодно. Орлы выклюют тебе глаза, прежде чем истечет неделя.
– А что скажет шкипер? – вмешался Русаф. – Рол, что ты думаешь?
Рол оглядел их всех, глаза его задержались на миг на преображенном лице Крида.
– Я верю Галлико. В отличие от вас всех я встречал его раньше. Если есть потайной город, он нас туда отведет. Для меня больше нет ничего ни в Ордосе, ни гделибо еще. «Большой Баклан» был единственным моим домом, а теперь его нет. Я хочу отомстить. Я доверю свой жребий Черным Кораблям.
– Значит, у нас нет выбора, – с горечью проронил Бартоломео. – Мы все должны стать пиратами или умереть здесь, в пустыне.
– Но это больше выбор, чем то, что досталось нашим товарищам, – сказал ему Рол. Он искоса взглянул на Галлико. – Наверное, можно чтото придумать, когда мы попадем в Ганеш Ка, какойто мощный удар. Не надо отчаиваться. Мы живы, в конце концов, там, где многие другие погибли.
После этого все уступили и нехотя согласились идти за Галлико. Не требовалось спрашивать Элиаса, его чувства ясно читались в его глазах. Небольшой отряд еще раз пересек пляж, поднялся на скалы и вернулся на плато. Теперь моряки устали, ведь они были на ногах всю ночь, но Галлико настоял, чтобы они сразу поспешили отдалиться от обугленных и затонувших останков «Большого Баклана».
– Отдохнем в полдень, – объявил он. – В самую жаркую пору дня. А затем продолжим путь после темноты. Сперва нужно вернуться к роднику, который я вырыл, и наполнить эту бочку. Невозможно выкапывать воду каждый раз, как она понадобится.
И они побрели в глубь суши. Рол и Галлико впереди, затем Крид и позади него Михал и Мохран. Замыкали шествие Русаф и Бартоломео. Они шли по своим следам под жарким утренним солнцем, сощурив глаза на отсвечивающую бледную нагую землю. Русаф, уроженец Тукелара, сорвал сухой лист с деревца и держал меж зубов, чтобы защитить нижнюю губу от волдырей. Другие сорвали с себя потрепанные рубахи и накрыли ими головы и плечи от пялящих лучей солнца.
На месте родника они нашли потрескавшуюся грязь, но Галлико опять выкопал его и подставил отверстие бочки под клокочущую воду. Дело шло неважно, пока они не наткнулись на решение вылить в бочку воду из бурдюков, вновь наполнить их из родника и так далее. Ко времени, когда бочка была полна, и бурдюки тоже, и все выпили столько, сколько могло удержаться в раздутом брюхе, солнце поднялось в небо на полвысоты. Галлико прикрыл глаза рукой и всмотрелся на север вдоль берега. Большое плато вдавалось в море на десять или пятнадцать лиг, а затем внезапно обрывалось отвесными приморскими скалами. По другую его сторону, и это было ясно видно даже сквозь нарастающее знойное марево, Внутренний Предел вновь врезался в сушу широким синим заливом.
– Мы к северу от Голгоса, и это хорошо, потому что там бьонийский гарнизон, – сказал Галлико. – Готов спорить, те два крейсера собираются заглянуть туда, чтобы их починили, наши кормовые стрелки нанесли им коекакой ущерб, прежде чем они загнали нас на скалы. Эта равнина впереди называется Горторов Стол. Четырнадцать лиг в глубь нее, и не будет воды, и это надо учитывать. За ней Залив Рингилла. Мы должны следовать его берегом на северозапад, к горам. На том конце излучины Ганеш, древняя земля, которая, если верить сказаниям, была когдато ленным владением Голиада, а теперь стала пустыней. Нам предстоит путешествие самое малое на две недели, ибо Ганеш Ка много дальше к северу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36