– Рудольф остался в Лондоне, – объяснил Степан ласковым голосом. Его терпение казалось безграничным. – Все приедут на Сарк в августе и погостят у тебя подольше.
– Надеюсь, без Владимира. – Княгиня Элизабет встревожилась. – Я не люблю Владимира.
– Владимир живет в Москве и в Англию не приедет, – заверил ее Степан. – В этом году даже кузина Эмбер приедет навестить тебя. На следующий год она будет слишком занята со своим первенцем.
Услышав эту новость, его мать улыбнулась.
– Милая Эмбер вышла замуж за англичанина?
– Ты же помнишь, мама, Эмбер вышла замуж за графа Стратфорда.
Фэнси не могла отвести от князя глаз. Его такт и отзывчивость поражали. И она снова задумалась о причине нездоровья княгини.
– У Фэнси большая семья, – сказал Степан, привлекая внимание матери к новой теме.
Княгиня Элизабет посмотрела на Фэнси, и лицо ее прояснилось.
– Расскажи мне о своей семье.
– Мама умерла несколько лет назад, – сказала Фэнси, – а няня Смадж – в прошлом году. Мои шесть сестер и я всю свою жизнь прожили на Сохо-сквер вместе с нашим псом Паддлзом.
Княгиня рассмеялась, услышав кличку собаки.
– А где же ваш отец?
Фэнси заколебалась. Ее смущало то, что эта женщина тоже была когда-то любовницей ее отца. Она посмотрела на князя. Тот заметил ее замешательство.
– Отец Фэнси и ее сестер – Магнус Кемпбелл, – сказал он матери.
– О, Магнус? Так ты сестра Рудольфа? – Она глянула на сына. – Она сестра Рудольфа?
– Да, мама. Рудольф ее сводный брат.
Княгиня, не привыкшая к посетителям, быстро устала и ушла в свою комнату, чтобы отдохнуть после еды. Степан встал, когда мать поднялась со стула. Как только княгиня ушла, он повернулся к Фэнси:
– Позвольте показать вам поместье.
Они вышли из дома и оказались в настоящем английском парке. Яркие краски природы поразили Фэнси, никогда не уезжавшую далеко от Лондона.
Перед ней простиралась зеленая лужайка; стена из булыжника отделяла ее от классического розового сада, в котором росли бесспорные королевы любых цветов – от темно-красных до девственно-белых и нежно-розовых. За розами высились подстриженные деревья, а дальше пологий склон вел к пляжу.
Фэнси втянула в себя смешанный аромат соленого океанского воздуха и чувственных роз. Там, далеко, синее небо сливалось с синим океаном.
– Посмотрите на горизонт! – Фэнси показала на океан. – Небо и вода слились воедино.
Степан прикоснулся к ее плечу.
– Ваша «страна за горизонтом» находится там.
Она улыбнулась.
– Значит, Англия и есть моя волшебная страна за горизонтом?
– Каждый человек должен сам найти свою Утопию.
– Что это такое?
– Утопия – это идеальная страна, – ответил князь, – которой никогда не существовало.
Фэнси внимательно посмотрела на него.
– Не понимаю, почему я считала вас легкомысленным.
– Я одновременно легкомысленный и чуткий, великодушный и верный… и еще много-много всего. – Степан взял ее руку в свои. – Пойдемте, я хочу, чтобы вы увидели все остальное.
Они завернули за угол особняка. Вьющаяся зелень смягчала каменные стены, рядом с домом цвела глициния.
Степан повел Фэнси через лужайку к строению из стекла и открыл дверь. Фэнси вошла внутрь. Куда ни кинешь взгляд, повсюду в горшках росли кусты и самые разные растения. Воздух здесь был более влажным, чем в самый жаркий день в Лондоне.
Фэнси посмотрела на князя, стоявшего рядом с ней. Исходивший от него аромат сандалового дерева дразнил ее чувства.
– Что это за место?
– Оранжерея моего брата, – ответил князь. – Когда я приезжаю сюда, то работаю в ней по утрам.
– А, садовником?
– Садоводство успокаивает. Вам тоже следует попробовать.
Фэнси озорно улыбнулась:
– Любое растение, попавшее мне в руки, погибает.
Выйдя из оранжереи, они попали в сады позади дома, и Фэнси узнала вид из своего окна. На краю лужайки гордо стоял огромный дуб. Высоко на нем, на прочных ветвях, размещался домик. К нему вела изогнутая лестница – все вверх, вверх, прямо в надежные объятия громадного дуба.
– Домик на дереве! – воскликнула Фэнси, и ее фиалковые глаза засверкали от возбуждения.
– Пойдемте. – Степан взял Фэнси за руку и повел вверх по лестнице.
Домик для детей Казановых оказался роскошным. Крыша обеспечивала тень; при плохой погоде можно было закрыть ставни. У одной стены стояла кровать, достаточно большая, чтобы на ней уместились несколько детей. У другой стены располагались прочные на вид стол и стулья.
– Старшие дети спали здесь жаркими ночами. – Степан сел на кровать и похлопал рукой рядом с собой. Фэнси, откликнувшись на безмолвное приглашение, тоже села. Князь обнял ее за плечи.
– Ваша нежность к матери потрясла меня. – Фэнси бросила на него испытующий взгляд, надеясь, что он расскажет ей всю историю.
– Значит ли это, что я вам теперь немножко нравлюсь? – поддразнил ее Степан.
Фэнси кокетливо улыбнулась:
– Ваша нежность убеждает, что к вам можно относиться терпимее.
Степан заглянул в эти обезоруживающие фиалковые глаза и чмокнул Фэнси в висок.
– Надо полагать, вам хотелось бы узнать все о моей матери?
– Если вы захотите рассказать.
– Мать была беременна Рудольфом, когда вышла замуж за Федора Казанова, – начал Степан. – Отец знал, что она носит ребенка от другого мужчины, и не давал ей забыть, что она вышла за него запятнанной. Перед людьми отец делал вид, что Рудольф – его сын, но сам его терпеть не мог. Хотя мать любила Магнуса Кемпбелла, она была покорной женой и родила отцу четырех сыновей. Владимир – близнец Виктора, старший в паре.
Значит, мать Фэнси не единственная жертва герцога Инверари. Сколько же еще жизней загубил ее отец, не умевший сдерживать свои порывы?
– А почему ваша мать не любит Владимира?
– Отец настроил Владимира против матери. – Степан смотрел в пустоту. Мыслями он был в далеком прошлом. – Он назвал Владимира своим наследником, а всех нас просто игнорировал. Когда детородный возраст матери подошел к концу, отец запер ее в сумасшедшем доме. Она провела там пятнадцать лет, пока Рудольф не освободил ее и не привез в Англию. Мы с братьями последовали за ними.
Потрясенная Фэнси потеряла дар речи. Она в ужасе смотрела на князя, глаза ее наполнились слезами. Степан вытер слезинку со щеки Фэнси.
– На Сарк-Айленд мама просто расцвела. Незнакомых людей она боится, зато очень радуется визитам внуков.
Фэнси потрясенно молчала. Чем она может утешить князя, человека, видевшего, как страдает его мать? Ее отец все-таки оберегал их маму и послал к ним няню Смадж.
Степан нежно повернул ее лицо к себе.
– Слезы не изменят прошлого.
Фэнси смотрела в его темные глаза, в горле стоял комок.
– В жизни есть более ужасные вещи, чем быть брошенной незаконнорожденной дочерью.
Лучше умирать зимой, чем в такой день.
Александр выпрыгнул из экипажа и пошел к мужчинам, собравшимся на берегу Темзы. Солнышко пригревало, но холодное, мрачное выражение лица Боулда в точности отражало его настроение.
В это воскресенье в Лондон пришло настоящее лето. Воздух был жарким и влажным, в почти безоблачном небе сияло солнце, согревая землю и ее обитателей. Вонь реки смешивалась с соленым запахом прилива.
Мужчины, стоявшие около накрытого одеялом тела, разговаривали приглушенными голосами. Чуть дальше толпились зеваки, их становилось все больше. Барни, как всегда, осматривал землю в поисках улик.
Александр понимал, что ему следовало сначала съездить на Парк-лейн и привезти Рейвен Фламбо, но решил дождаться распоряжений констебля, потому что не находил в себе сил второй раз за день увидеть ее.
Стоило ему взглянуть на Рейвен, и он опять видел ее в той прозрачной ночной рубашке. Если он любит Женевьеву, то почему перед его внутренним взором постоянно возникает Рейвен?
Александр кивнул констеблю:
– Ну что, привезти Рейвен?
Господь милосердный, неужели в его голосе прозвучало страстное нетерпение? Способен ли мужчина заниматься любовью с одной девушкой, а думать о другой?
Амадеус внимательно посмотрел на него.
– Сначала осмотри тело, а потом скажешь, нужна ли нам Рейвен.
Александр вытащил пару черных кожаных перчаток и надел их. Стараясь не задеть возможных улик, он медленно снял с трупа одеяло.
Не отводя взгляда от жертвы, Александр обошел вокруг. На первый взгляд казалось, что красавица выглядит так же, как и остальные, усыпанная лепестками роз с ног до головы. Но инстинкт подсказывал – здесь что-то не так.
Александр опустился на колени рядом с головой жертвы. Убийца не засунул в уши женщины целые розы. Неужели по недосмотру? Боулд не думал, что преступник вдруг изменил свой почерк.
Наклонившись ближе к телу, Александр впился взглядом в веки женщины. Они не зашиты. Он оглянулся, вопросительно посмотрев на констебля.
Вместо ответа Амадеус Блэк поднял брови и, довольный своим протеже, едва заметно кивнул Александру.
Александр снова вернулся к жертве. Губы не зашиты. На шее синяки, лицо темно-красное – явный признак пережатых сосудов.
Женщину не отравили. Ее задушили.
Александр встал и, убрав перчатки в карман, вернулся к констеблю.
– Это совсем не то.
Констебль Блэк указал на дородного мужчину, стоявшего чуть поодаль. Тот плакал, друзья его утешали.
– Муж сам нашел пропавшую жену. – Амадеус Блэк повернулся спиной к толпе. – Уверен, что это он ухватился за возможность избавиться от нее, возложив вину на убийцу «с лепестками роз».
Александр мельком глянул на скорбящего мужа.
– Непохоже. Зачем избавляться от хорошенькой жены?
– Ей бы больше повезло, будь она простушкой. – Констебль покачал головой. – Замужние или нет, красивые женщины привлекают мужское внимание. Если она поддалась искушению, мужу она стала не нужна.
Александр не сумел скрыть потрясение.
– И он опустился до убийства?
– Только богачи могут позволить себе развод, – ответил Амадеус. – А все остальные связаны друг с другом, «пока смерть не разлучит нас». – Констебль устало потер темную щетину на щеке. – Мы должны найти убийцу «с лепестками роз», иначе нас захлестнут подражатели.
Александр понимающе кивнул. Если один несчастный муж скопировал убийцу «с лепестками роз», наверняка сотни других обдумывают эту же мысль.
– Нужно разобраться с Паркхерстом, – сказал Амадеус. – Я хочу, чтобы ты принял предложение деда и занял свое место в обществе.
Александр открыл рот, собираясь спорить, но констебль Блэк положил руку ему на плечо.
– Твоя гордость мешает тебе признать родство, – произнес он, – но в душе ты считаешь иначе. Поверь мне. Ты не можешь причинить старику боль сильнее, чем та, которую он причинил себе сам. Тебе нужен повод, чтобы все исправить, и я даю тебе этот повод.
Александр задумался. Ему нужно время, чтобы собраться с мыслями и признать вину за то, что он отрекся от родных людей.
Александр не поехал в экипаже, а пошел на Парк-лейн пешком. Проходя мимо особняка герцога Инверари, он на минутку остановился. Нужно извиниться перед Рейвен. Он не хотел ей грубить. Но как объяснить девушке причины своего неподобающего поведения? Только держа ее на расстоянии, он мог охладить жар, который испытывал, глядя на нее.
Парк-лейн восхищала роскошью зданий. С одной стороны улицы простирался Гайд-парк, с другой стояли великолепные особняки. Воздух был пропитан смешанным ароматом множества цветов и подстриженной травы. Да уж, богачи неплохо устроились в этой жизни.
И вот Александр уже стоит перед входом в особняк деда и убеждает себя, что помириться со стариком необходимо. По крайней мере чтобы поймать убийцу. Но что еще важнее, старик мучил родителей Александра, а кончил тем, что бесконечно терзает себя.
Герцог Эссекс – одинокий старик. Отец Александра понял бы, почему он хочет помириться.
Александр поглубже вздохнул, поднялся по ступеням, постучат в дверь и приготовился к ожиданию.
Дверь распахнулась. На пороге стоял немолодой мужчина – дворецкий его деда.
– Добрый день, милорд. Входите, пожалуйста.
Теплый и доброжелательный прием удивил Александра, ни разу до сих пор не подходившего к этому особняку.
– Вы знаете, кто я такой?
– А вы разве не знаете? – ответил дворецкий.
– Я-то знаю. – Александр криво усмехнулся. – А вы?..
– Твигс. – Дворецкий показал в сторону лестницы. – Проходите. Его светлость пьет чай в гостиной.
Александр шел вслед за Твигсом вверх по лестнице, а потом по коридору в семейную гостиную, по дороге отмечая сдержанную элегантность убранства. Никакой безвкусицы.
– Ваша светлость, – возвестил Твигс, – маркиз Базилдон просит…
– Вижу я, кто это, – оборвал его герцог.
Твигс ужасно расстроился.
– Старый брюзга мог бы дать мне договорить. – пробормотал дворецкий, поворачиваясь к двери. – Я уже много месяцев никого не объявлял.
Александр посмотрел вслед уходившему дворецкому.
– Твигс?
Дворецкий остановился и обернулся.
– Да, милорд?
– Принесите чашку чаю.
Твигс расплылся в улыбке.
– Да, милорд.
Александр пересек гостиную и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло с подголовником, стоявшее напротив кресла деда.
– Нечего ему потакать, – пробурчал дед. – Внимание только вскружит ему голову.
Александр с трудом удержался, чтобы не рассмеяться прямо в лицо деду. Вместо этого он произнес:
– Я передумал насчет наследства.
– Хм… Я так и понял.
– Или вы предпочтете, чтобы я этого не делал?
– Разве я такое сказал?
Вернулся Твигс с чаем. Он снял с подноса фарфоровую чашку с блюдцем и поставил на стол небольшой чайник.
– Я принес вам сандвичи с огурцом, – сказал дворецкий, поставив на стол блюдо.
– Спасибо, Твигс.
– Всегда рад услужить. – Твигс бросил недовольный взгляд на хозяина и вышел из гостиной.
Александр отхлебнул чаю и взял с тарелки сандвич.
– Но предупреждаю, – произнес он, – я намерен жениться на Женевьеве Стовер и не собираюсь выслушивать ваши разглагольствования на эту тему.
Герцог Эссекс нетерпеливо вздохнул.
– Да мне плевать, женись хоть на цветочнице из Ковент-Гардена.
– Вы принимаете мои условия?
– А у меня есть выбор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35