Рэмси стал взбираться по лестнице в западное крыло, переступая через несколько ступенек, и Куину пришлось пуститься бегом, чтобы не отстать от него. Уже в длинном коридоре Куин обогнал Рэмси и, чтобы сдержать его, положил руку ему на плечо, но Рэмси стряхнул ее.— Если ты так убежден, что он бы этого не сделал, чего же ты боишься, де Монкрейф? Давай просто пойдем и поднимем его.— У тебя помутился разум, Рэм… — Куин осекся, так как в этот момент дверь комнаты Гримма медленно открылась.А когда в коридор выскользнула Джиллиан, его глаза от удивления полезли на лоб. У Джиллиан не было причин выходить из покоев Гримма в столь ранний час — кроме той, на которую намекал Рэмси. Она была его любовницей.Куин мгновенно пригнулся, затягивая Рэмси в затененную нишу.Ее волосы были всклокочены, и на ней был лишь шерстяной плащ, накинутый на плечи. Хотя плащ почти волочился по полу, не оставалось почти никаких сомнений, что под ним ничего не было.— Яйца Одина, — прошептал Куин.Рэмси насмешливо улыбнулся в темной нише.— Только не благородный Гримм Родерик, верно, Куин? — прошептал он.— Сукин сын!Взгляд Куина задержался на нежных изгибах тела Джиллиан, когда та пробежала по коридору. Рэмси заметил, что первые лучи рассвета, проникающие в высокие окна, окрасили глаза Куина странным малиновым блеском.— Хорош лучший друг, а, де Монкрейф? Знал ведь, что ты ее хочешь. Он даже не предложил ей жениться. За просто так!— Только через мой труп, — пробормотал Куин.— Ее отец вызвал сюда нас троих, чтобы она могла выбрать мужа. И что же он делает? И ты, и я поступили бы благородно, женились бы на ней и дали бы ей свое имя, детей и приличную жизнь. Родерик соблазнил ее, и, теперь он, скорее всего, сбежит на закате, ты это знаешь. У него нет намерений венчаться. Если бы в нем была хоть капля благородства, он бы оставил ее тебе или мне — то есть тем, кто поступил бы с ней честно. Я же говорил тебе, что ты не знаешь его так хорошо, как думаешь.Куин гневно сверкнул глазами, и в ту же минуту, когда Джиллиан исчезла из виду, побрел прочь, что-то бормоча себе под нос.
Этот день для Джиллиан был затянут дымкой счастья, единственным, что его омрачило, была встреча с Куином за завтраком. Он был чужим и отстраненным, совершенно не похожим на себя. На протяжении всего завтрака он как-то странно ее разглядывал, нервно ерзал и, в конце концов, ушел из-за стола.Пару раз она проходила мимо Рэмси, он тоже вел себя странно. Джиллиан даже не задумалась над этим; вероятно, еще сказывались последствия отравления, и она была уверена, что скоро они придут в себя.В ее представлении мир был великолепен. Она даже была безумно благодарна отцу за то, что тот вернул ей настоящую любовь. В приступе щедрости она решила, что все-таки является мудрой женщиной, как когда-то думала о себе. Она обвенчается с Гриммом Родериком и заживет счастливо. Глава 20 — Ну? — спросил Ронин Макиллих.Эллиот шагнул вперед, сжимая в руке пачку хрустящих пергаментов.— Тоби отлично справился, милорд, хотя мы не рискнули подбираться к Кейтнессу слишком близко. Ваш сын обладает таким же удивительным чутьем, как и вы. Более того, Тоби несколько раз удалось заметить значительную схожесть вашего с ним поведения: в езде на коне, во время спасения маленького мальчика и дважды — в обращении с женщиной.— Дай-ка взглянуть.Ронин нетерпеливо протянул руку и просмотрел рисунки один за другим, жадно разглядывая при этом каждую деталь.— Он красивый парень, не так ли, Эллиот? Посмотри на эти плечи! Тоби не преувеличивает, не так ли?Когда Эллиот покачал головой, он улыбнулся.— Посмотри на эту силу. Мой сын — до последнего волоска великий воин. Девчонки должны падать к его ногам без чувств.— Да, он уже стал легендой, ваш сын. Вам надо было видеть, как он убил рысь! Порезал себе руку, чтобы вызвать ярость берсерка и спасти ребенка.Ронин передал рисунки сидевшему рядом с ним мужчине. Две пары глаз ледяной голубизны некоторое время разглядывали каждую линию.— Клянусь копьем Одина! — медленно воскликнул Ронин, дойдя до двух последних рисунков. — Она прекраснейшая из женщин, виденных мною в жизни.— Ваш сын считает так же, — самодовольно заметил Эллиот. — Он так же опьянен ею, как вы были опьянены Джолин. Она — та «единственная», милорд, в этом нет сомнений.— Они?.. — Ронин многозначительно смолк.— Судя по погрому, который Гаврэл учинил в Главном зале, я бы сказал «да», — усмехнулся Эллиот.Ронин и мужчина, сидевший рядом с ним, обменялись довольными взглядами.— Близится время. Свяжись с Гиллесом и начинайте приготовления к его возвращению домой.— Да, милорд!Сидевший рядом с Ронином мужчина поднял на Макиллиха голубые, как лед, глаза.— Ты действительно думаешь, что случится предсказанное старухой? — тихо спросил он — это был Бальдур, брат Ронина.— Природные катаклизмы, — пробормотал Ронин. — Она сказала, что они будут страдать больше, чем любое другое поколение Макиллихов, но пообещала, что именно они достигнут в жизни большего и познают большее счастье. Старая провидица поклялась, что мой сын увидит собственных сыновей, и я верю в это. Она пообещала, что, когда он выберет себе пару, его суженая вернет его домой, в Мальдебанн.— И как ты преодолеешь его ненависть к тебе, Ронин? — поинтересовался его брат.— Не знаю, — тяжело вздохнул Ронин. — Может быть, я надеюсь на чудо, но все же верю, что он выслушает меня и простит. Теперь, после того, как он нашел свою половину, возможно, он сочувственно отнесется к моему горю. Быть может, он сумеет понять, почему я сделал то, что сделал. И почему отпустил его.— Не казни себя так сильно, Ронин. Маккейны пошли бы за тобой по пятам, если бы ты поехал за ним. Они ждали, что ты выдашь его убежище. Они знают, что ты больше не произведешь на свет сыновей. О моем существовании они даже не догадываются. Они именно Гаврэла вознамерились уничтожить, и времени остается крайне мало. Если они обнаружат, что он нашел себе пару, то ни перед чем не остановятся.— Я знаю. Много лет он был надежно укрыт в Кейтнессе, так что я подумал, что лучше оставить все как есть. Джибролтар обучил его лучше, чем в свое время это сумел сделать я.Ронин встретился взглядом с Бальдуром.— Но я всегда думал, что однажды он добровольно вернется домой — по меньшей мере, из любопытства или недоумения. Он должен был захотеть узнать, кто он такой, и это должно было произойти уже давно. Когда же он не вернулся — он даже никогда не смотрел на запад в сторону Мальдебанна… да, Бальдур, должен признаться, меня это огорчает. Я не могу поверить, что он ненавидит меня так сильно.— Почему ты думаешь, что сейчас он простит тебя?Ронин беспомощно поднял руки.— Фантазии глупого старика? Я должен верить. Иначе — зачем тогда жить?Бальдур любовно стиснул ему плечо:— У тебя есть причина жить. С Маккейнами надо покончить раз и навсегда, и ты должен обеспечить безопасность детей своего сына. Это само по себе уже является достаточной причиной, чтобы жить.— И это свершится! — поклялся Ронин.
Гримм провел весь день в седле, прочесывая каждый дюйм земли вокруг Кейтнесса в поисках каких-либо признаков того, что его обнаружили Маккейны. Ему было известно, как те обычно действовали: разбивали лагерь на окраине поместья и дожидались подходящего момента — оплошности защитников. Гримм объехал поместье по окружности, разыскивая все, что могло бы навести его на след: остатки недавнего костра, пропавший, угнанный и забитый скот, слухи о чужаках, ходящие среди мелких арендаторов.И ничего не нашел. Ни единой улики в пользу того, что за ним следят.И все же в мозгу его что-то беспокойно покалывало — как всякий раз, когда он чувствовал что-то неладное. Где-то в окрестностях Кейтнесса затаилась угроза, неопознанная и невидимая.Во двор замка он въехал уже в сумерках, борясь с переполнявшим желанием спрыгнуть с коня, забежать в замок, броситься к Джиллиан, подхватить на руки, внести к себе и предаваться любовным утехам до тех пор, пока оба не могли бы пошевельнуться, — на что берсерку понадобилось бы немало времени.«Уезжай, — колола его совесть. — Уезжай сейчас же. Даже не собирай дорожную сумку, даже не прощайся, просто убирайся немедленно». Словно что-то разрывало его на части. Все эти годы, в течение которых он мечтал о Джиллиан, он никогда не представлял себе, что можно испытывать столь сильные чувства; она сделала его совершенным. В нем пробудился берсерк, и этот берсерк смирился от ее присутствия. Эта девушка могла бы очистить его. Лишь одно ее присутствие успокаивало зверя, которого он научился ненавидеть, — зверя, о существовании которого Джиллиан даже не догадывалась.Он мысленно поморщился, когда надежда — предательская эмоция, которую он никогда не допускал в свою душу, — стала отчаянно бороться с предчувствием опасности за место в его сознании. Надежда была роскошью, которой он никак не мог себе позволить. Надежда заставляла его совершать глупые поступки, например, остаться в Кейтнессе, когда обостренные чувства кричали о том, что, несмотря на то, что не было найдено никаких признаков Маккейнов, за ним следили и столкновение было неизбежно. Он знал, как справиться с опасностью. Но не знал, как справиться с надеждой.Вздохнув, Гримм вошел в Главный зал и подошел к блюду с фруктами, стоявшему возле камина. Выбрав спелую грушу, он упал в кресло возле огня и стал задумчиво смотреть на языки пламени, подавляя страстное желание найти Джиллиан. Нужно было принять решение. Нужно было найти способ повести себя благородно, поступить правильно, но он больше не знал, что правильно, а что — нет. Отныне ничто не было только черным или только белым; легких ответов больше не существовало. Он знал, что оставаться в Кейтнессе опасно, но желание остаться было сильнее любого другого желания, когда-либо испытываемого им.Гримм так глубоко погрузился в раздумья, что не услышал, как подошел Рэмси, и вздрогнул при звуке низкого раскатистого голоса горца. Уже это должно было его предостеречь: он позволил своему «внутреннему сторожу» слишком сильно расслабиться.— Где ты был, Родерик?— Ездил верхом.— Весь день? Черт возьми, приятель, в замке живет красивая женщина, а ты уезжаешь на весь день?— Мне нужно было кое-что обдумать. Езда верхом прочищает голову.— Это уже точно, что тебе надо кое о чем подумать, — пробубнил себе под нос Рэмси.Благодаря обостренному слуху Гримм услышал каждый слог. Он повернулся и в упор взглянул на Рэмси.— О чем именно я должен, по-твоему, подумать?Рэмси изумленно проговорил:— Я стою в дюжине шагов от тебя! Ты никак не мог меня услышать. Мои слова были едва слышны.— Очевидно, я все же их услышал, — холодно заметил Гримм. — Так о чем это, как ты предполагаешь, мне нужно подумать?Темные глаза Рэмси забегали, и Гримм понял, что тот борется со своим вспыльчивым нравом.— Скажем, о чести, Родерик, — натянуто произнес Рэмси. — Об уважении к нашему хозяину. И к его дочери.Гримм угрожающе улыбнулся.— Давай договоримся, Логан: если ты не будешь касаться моей чести, я не буду вытаскивать из свинарника твою, где она уже многие годы служит подстилкой.— Моя честь… — начал распаляться Рэмси, но Гримм нетерпеливо осадил его: у него есть дела и поважнее, чем пререкаться с Рэмси.— Перейдем сразу к делу, Логан. Сколько золота ты задолжал Кэмпбеллам? Половину того, что дают за Джиллиан? Или больше? Судя по тому, что я слышал, ты в долгах, как в шелках. Если ты заполучишь наследницу Сент-Клэров, ты сможешь расплатиться с долгами и пожить в мотовстве несколько лет. Разве не так?— Не все же такие богатые, как ты, Родерик. Для некоторых, и таких немало, забота о роде — это постоянная борьба. И мне нравится Джиллиан, — сердито сверкнул глазами Рэмси.— Не сомневаюсь. Так же, как тебе нравится набивать брюхо изысканной едой и заливать горло лучшим виски. Так же, как нравится ездить на чистокровном жеребце или показывать друзьям своих волкодавов. Может, это из-за всех этих трат тебе так трудно содержать свой род? Сколько лет ты вертелся при дворе, тратя золото так же быстро, как размножается твой клан?Рэмси неуклюже повернулся и долго молчал. Гримм наблюдал за ним, подготовив каждый мускул своего тела к прыжку. У Логана был буйный нрав, и Гримм знал это по собственному опыту. Он уже ругал себя за то, что сцепился с этим человеком, но его приводила в ярость склонность Логана ставить свои потребности выше нужд своего голодающего клана.Сделав глубокий вдох, Рэмси повернулся, удивив Гримма приятной улыбкой.— Ты не прав насчет меня, Родерик. Сознаюсь, мое прошлое не идеально, но я уже не тот, кем был раньше.Гримм смотрел на него, и в каждой черточке его лица проступало сомнение.— Видишь? Я уже не выхожу из себя, — Рэмси поднял руку в знак примирения. — Я понимаю, почему ты поверил в эти рассказы обо мне. Когда-то я был необузданным, эгоистичным распутником, но это уже в прошлом. Я не могу тебе этого доказать, только время докажет мою искренность. Ты можешь хотя бы допустить это?Гримм фыркнул.— Конечно, Логан. Это я могу допустить. Ты мог стать другим.«Еще хуже», — добавил он про себя и снова повернулся к огню.Услышав, как Рэмси повернулся, чтобы выйти из комнаты, Гримм не смог удержаться, чтобы не спросить:— Где Джиллиан?Логан резко остановился и бросил холодный взгляд через плечо.— В кабинете, играет в шахматы с Куином. Он намерен сделать ей сегодня предложение, так что я предлагаю оставить их наедине. Джиллиан заслуживает хорошего мужа, и если она ему откажет, я намерен сделать ей предложение вместо него.Гримм сухо кивнул. После этого он несколько минут старался не допустить в голову мысли о Джиллиан — о Джиллиан, устроившейся в уютном кабинете наедине с Куином; который собирается сделать ей предложение, — и, не преуспев в борьбе с самим собой, он снова вышел в ночь, обеспокоенный словами Рэмси гораздо больше, чем ему хотелось это признавать.
Пробродив по саду почти полчаса, Гримм вдруг понял, что нигде не видно его жеребца. А ведь он оставил его во внутренней загороди меньше часа назад! Оккам редко уходил далеко от замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41