— Почему ты хранил книгу, Гримм?Его руки властно сомкнулись вокруг ее талии.— Я хранил ее для напоминания о том, что, хотя в мире есть зло, существуют еще красота и свет. Джиллиан, ты всегда была моим светом.И сердце Джиллиан воспарило. Она пришла найти подтверждение их хрупкой близости, доказать себе, что нежность и любовь Гримма накануне — не случайность. Она никогда не мечтала, что он скажет ей слова… любви? Ибо чем иным, как не словами любви, было прозвучавшее только что признание?Мечты ее окончательно сбылись. Она всегда знала о существовании уз между ней и этим мальчишкой-сорванцом с дикими глазами, но их сближение как мужчины и женщины превзошло все ее детские фантазии.Поднявшись на ноги, Гримм притянул ее к своему мускулистому телу, бессознательно предлагая лучшее доказательство своего желания. И уже от одного этого легкого прикосновения к ее бедрам у нее перехватило дух.— Я не могу насытиться тобой, Джиллиан, — прошептал он, очарованный тем, как сладострастно раскрылись ее глаза, как она инстинктивно увлажнила языком свою пухлую нижнюю губку. Он обнял ее и стал медленно целовать обжигающими, затяжными поцелуями, лишающими ее разума, увлекая к кровати, и там, взяв сильными руками за плечи, повернул ее к себе спиной. До этого мгновения Джиллиан думала, что ощущать его между ног было просто невыносимо, но сейчас, почувствовав его жар всем своим телом, она прильнула к нему с бессловесной мольбой. Его руки начали медленное путешествие по ее телу. Обласкав плавную крутизну бедер, он провел ладонями по изгибу ее спины, подвел их к груди, нащупал чувствительные соски и нежно оттянул их сквозь тонкую ткань ночной рубашки.Собрав волосы в руку, Гримм бережно отвел их в сторону и поцеловал обнажившийся затылок. От легчайшего укуса Джиллиан выгнулась дугой и качнулась к нему.Гримм осторожно повел ее вперед, направляя мимо кровати к стене. Придвинув к гладким камням, он сплел свои пальцы с ее пальцами. Затем прижал ее ладони к стене над ее головой.— Не убирай руки со стены, Джиллиан. Чего бы я ни делал, держись за стену и просто ощущай…Джиллиан держалась за стену, словно та была ее последней опорой здравого смысла. Когда Гримм опустил с ее плеч ночную рубашку, она вздрогнула от соприкосновения прохладного воздуха с горящей кожей. Его руки слегка коснулись твердых холмиков ее грудей, скользнули по талии и задержались на бедрах. Затем его пальцы стиснули ее ягодицы, а язык медленно опустился по ложбинке позвоночника. Джиллиан прислонилась к стене, распластав на ней ладони, покачиваясь от удовольствия. К тому времени, когда он закончил, на ее коже не осталось ни дюйма, не обцелованного или не обласканного бархатистым кончиком языка.Теперь она поняла, почему он велел ей держаться за стену. Это не имело никакого отношения к самой стене — это нужно было исключительно для того, чтобы она не могла сама к нему прикоснуться. Гримм Родерик ласкал ее, а она не могла прикоснуться к нему в ответ, и это лишило ее всех посторонних ощущений, оставив чистое удовольствие, которое она получала, ни на что не отвлекаясь.Он опустился позади нее на колени и сказал ей — и руками, и безудержным потоком тихих слов, — как она прекрасна, и как прекрасно то, что она делает с ним, и как сильно он хочет ее, нуждается в ней.Его руки скользнули вверх по внутренней поверхности бедер, а губы стали прокладывать путь по закруглениям ягодиц. Когда его рука нашла чувствительную точку у нее между ногами, Джиллиан невольно ахнула от удовольствия. Затем его пальцы стали мять ее, постепенно усиливая нажим, от чего она начала поскуливать, и тогда он куснул ее за ягодицу.— Гримм! — ахнула она.Смех, с каким-то опасным эротическим налетом, еще больше усилил ее возбуждение.— Руки на стену, — напомнил он, когда она начала поворачиваться.Он осторожно раздвинул ей бедра и сел на пол так, что смотрел на нее снизу вверх, а его лицо было всего в нескольких дюймах от той ее части, которая до боли жаждала его прикосновения. Она открыла рот, чтобы возразить против подобной близости, но жар его языка выжег любое возражение, которое могло прийти ей на ум. Шея Джиллиан изогнулась, и ей понадобилась вся сила воли, чтобы не закричать от потрясающего удовольствия, пылавшего внутри нее.Затем ее взгляд опустился на великолепного воина, стоящего на коленях у нее между ног. Вид лица, напрягшегося от страсти, в сочетании с невероятными ощущениями, которые она испытывала, укоротили ее дыхание до крошечных, беспомощных вздохов. Джиллиан стала легонько покачиваться, коротко и на последнем дыхании вскрикивая, и эти звуки не были похожи ни на что, произносимое ей раньше.— Я сейчас упаду, — ахнула она.— Я тебя подхвачу, Джиллиан.— Но я не думаю, что нам следует… о-о-о!— И не думай, — согласился он.— Но мои ноги… не… держат!Он засмеялся и резким движением рванул ее на себя. Они повалились на тканый коврик, в сплетенье рук и ног.— Подумать только, а ты боялась упасть, — поддразнивая ее, сказал он.Наслаждаясь невероятной близостью их тел, она полностью раскрепостилась. В тот короткий миг, когда она падала на него, ее любовь стала еще полнее, а страсть еще бездумнее. Он всегда будет ловить ее — теперь Джиллиан в этом не сомневалась. Они покатились по коврику в игривой борьбе за положение сверху, затем он швырнул ее вниз настолько неожиданно, что она приземлилась на четвереньки. Через мгновение он уже оказался сзади, тычась во впадину между плавно изгибающимися ягодицами, и Джиллиан громко ахнула.— Давай! — вскрикнула она.— Ладно, — согласился он и вошел в нее.Она почувствовала его глубоко внутри, он заполнял ее, связывал их в одно целое. Обхватив ладонями ее груди, он задвигался внутри нее, и она почувствовала такое единение с ним, что перехватило дух. Она встревоженно взвыла, когда он выскользнул из нее, оставляя тупую боль глубоко внутри, и замурлыкала от удовольствия, когда он снова вошел в нее так глубоко, что она изогнула спину и поднялась к нему, прижимаясь плечами к его твердой груди.«Он, должно быть, разбудил что-то внутри меня», — решила Джиллиан, потому что понадобилось всего еще несколько толчков, чтобы ее тело взорвалось и рассыпалось на тысячу дрожащих кусочков. Она никогда им не пресытится!
Несколько часов спустя умиротворенная Джиллиан лежала на кровати Гримма, нежась в истоме. Когда его руки снова начали свой сладострастный танец по ее телу, она вздохнула:— Я уже никак не почувствую это снова, Гримм, — слабо запротестовала она. — У меня не осталось и мускула в теле, и я просто не смогла бы…Гримм игриво улыбнулся.— Когда я был моложе, я какое-то время жил с цыганами.Джиллиан откинулась на подушку, недоумевая, какое это имеет отношение к сотрясающим взрывам, которыми он осыпал ее с такой щедростью.— У них был странный обычай, с помощью которого они вызывали «Видения». Он основывался не на смеси трав и пряностей или раскуривании трубки, а заключался в достижении состояния, выходящего за рамки будничного сознания, с помощью избыточного секса. Они помещали одного из своих провидцев в шатер с дюжиной женщин, которые постоянно доводили его до оргазма, пока тот не начинал умолять о пощаде. Цыгане утверждают, что при оргазме в организм выделяется что-то такое, от чего воспаряет дух, что отрывает его от земных корней, унося навстречу необычайному.— Я верю в это, — зачарованно произнесла Джиллиан. — У меня такое чувство, словно я выпила слишком много сладкого вина — перед глазами все плывет, а тело одновременно слабое и сильное.Когда его пальцы нашли место, где соединялись ее бедра, она задрожала. После нескольких умелых движений она уже вся горела, снова почувствовав голод всем телом, и когда его руки сделали так, что ее мгновенно охватил экстаз, это ощущение было еще утонченнее, чем в последний раз.— Гримм!Изнутри хлынул жар, и она содрогнулась. Он не убрал руку, пока Джиллиан не успокоилась. Затем он начал свою игру снова, легкими дразнящими движениями водя пальцем по чувствительному выступу.— И снова, моя милая Джиллиан, — до тех пор, пока ты не будешь смотреть на меня, не понимая, что я могу сделать, куда могу унести тебя и сколько раз я могу унести тебя туда.
В ту ночь Гримм все никак не мог успокоиться. Он расхаживал взад-вперед по каменному полу, пиная овечьи коврики и ломая голову над тем, как поступить правильно на этот раз. Никогда еще в жизни он не позволял себе так привязываться к чему-нибудь или кому-нибудь, потому что всегда знал, что в любой момент ему, возможно, придется уехать, убегая от преследований Маккейнов, направленных против любого человека, заподозренного в принадлежности к берсеркам.Они нашли его в Дурркеше. Куин был прав. Что могло помешать им приехать в Кейтнесс? Они легко могли проследить за еле волочащейся повозкой, на которой они перевозили отравленных. И если они снова налетят на Кейтнесс, сколько вреда они принесут этому благословенному месту? Что сделают они с домом Джиллиан и с ней самой? В результате последнего нападения умер Эдмунд. Быть может, он занемог воспалением лёгких, но если бы он не был ранен, никогда бы он не заболел этой болезнью, унесшей его молодую жизнь.Гримм не смог бы жить с мыслью о том, что снова принес несчастье Кейтнессу и Джиллиан.Остановившись у кровати, он опустил глаза на Джиллиан и долго смотрел на нее с любовью во взоре. «Я люблю тебя, Джиллиан, — внушал он спящей. — Всегда любил, и всегда буду любить. Но я берсерк, а ты — лучшее, что есть в жизни. У меня есть только безумный отец и груда развалин вместо дома. Это не жизнь для леди».Гримм гнал мрачные мысли прочь, рассеивая их своей сильнейшей волей. И вот уже ему хотелось думать лишь о погружении в ее тело! Эти последние два дня с Джиллиан были лучшими днями в его жизни. «Надо довольствоваться тем, что есть», — твердил он себе.Джиллиан перевернулась во сне, и ее руки упали с кровати, развернувшись ладонями с слегка подогнутыми пальцами. Золотые волосы разметались по белой подушке, а полная грудь вывалилась на пуховое одеяло. «Еще один день, — пообещал он себе, — и одна блаженная, волшебная, невероятная ночь». Потом он уйдет — пока еще не слишком поздно. Глава 19 На рассвете Куин и Рэмси разграбили кухни Кейтнесса, не пощадив ни фрукта, ни ломтика мяса, ни единого аппетитного кусочка пищи.— Господи, мне кажется, что я уже несколько недель не держал во рту и макового зернышка!— Так почти и было. Бульон и хлеб нельзя назвать настоящей едой, — промолвил Рэмси, отрывая зубами кусок копченого окорока. — До этого момента у меня не было аппетита. От этого проклятого яда меня так мутило, что я думал, что уже никогда не взгляну на еду.Куин взял яблоко и с наслаждением впился в него зубами. Повсюду громоздились пустые блюда.— Прислуга упадет в обморок, когда обнаружит уничтожение всей еды, запасенной на следующую неделю.— Мы поедем на охоту и восполним урон.Куин обвел виноватым взглядом опустошенную кладовую.— Ты готов немного поохотиться, Рэм, дружище?— Если дичь будет в юбке, — Рэмси порывисто вздохнул, — и откликаться на имя Джиллиан.— Я так не думаю, — с горечью заметил Куин. — Возможно, ты не заметил, но Джиллиан питает ко мне нежные чувства. Если бы я не заболел в Дурркеше, то уже сделал бы ей предложение, и мы бы уже были помолвлены.Рэмси отхлебнул большой глоток виски и грохнул бутылкой о стол.— Ты круглый осел, де Монкрейф!— Только не говори, что думаешь, что это ты поселился в ее сердце, — закатил глаза Куин.— Конечно же, нет. Это ублюдок Родерик. Он всегда с ней — с тех пор, как мы приехали сюда.Рэмси убийственно помрачнел.— Особенно после того, что случилось две ночи назад.Куин напрягся.— Что же случилось две ночи назад?Рэмси сделал еще глоток, прополоскал рот и застыл, словно в раздумье.— Ты заметил, что из зала исчез длинный стол, Куин?— Да, теперь ты напомнил мне об этом. Что же с ним случилось?— Я видел его куски во дворе за сараем. Он был расколот по центру.Куин ничего не сказал. Он знал лишь одного человека, который мог разбить такой массивный стол голыми руками.— Когда я вчера спустился в зал, то увидел там служанок, сметающих с пола еду. Один из канделябров застрял в стене. Кто-то две ночи назад устроил там хорошенький погром. Но никто и словом не обмолвился об этом, верно?— О чем ты, Логан? — мрачно спросил Куин.— Просто единственными двумя людьми, которые достаточно хорошо себя чувствовали, чтобы обедать в зале две ночи назад, были Гримм и Джиллиан. Они сцепились, но сегодня Гримм не выглядит удрученным. А Джиллиан, ну, эта женщина просто цветет, последние дни у нее прекрасное настроение. Собственно, просто в качестве небольшого испытания, почему бы не разбудить Гримма прямо сейчас и не поговорить с ним об этом? Конечно, если он ничем другим не занят.— Если ты намекаешь, что Джиллиан может быть у него в спальне, то ты глупый ублюдок, и я вызову тебя за это на поединок, — резко заявил Куин. — И, быть может, в зале между ними и была перепалка, но я уверен, что Гримм слишком благороден, чтобы соблазнять Джиллиан. Кроме того, он даже не учтив с ней. Не мог он так долго любезничать с ней, чтобы соблазнить.— Ты не находишь любопытным то, что, как раз тогда, когда у тебя, похоже, пошло дело с ней, тебя и меня отравили и вывели из игры, а его нет? — спросил Рэмси. — Я бы сказал, что это подозрительно. Мне кажется чертовски странным, что он тоже не заболел.— Он не принимал яд, — вступился Куин.— Может, потому, что заранее знал, что блюдо отравлено, — возразил Рэмси.— Хватит, Логан! — рявкнул Куин. — Одно дело обвинять его в том, что он хочет Джиллиан. Мы все ее хотим, черт возьми. Но совершенно другое — обвинять его в попытке убить нас. Ты ни черта не знаешь о Гримме Родерике.— Может, это ты о нем ничего не знаешь, — парировал Рэмси. — Может, Гримм Родерик не тот, за кого себя выдает. Лично я собираюсь разбудить его прямо сейчас и все выяснить.И Рэмси вышел из комнаты, что-то бормоча себе под нос. Куин покачал головой и помчался за ним.— Логан, остуди свой пыл!— Нет! Ты почему-то убежден в его невиновности, а я говорю, давай заставим его доказать ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41