В них таилось нечто безумное.Генрих, любимый сын Катрин, был на год младше Карла. Он также производил странное впечатление. Несомненно, Генрих обладал умом. Рядом с ним Генрих Наваррский казался еще более грубым и диким, чем обычно. Но Жанна не хотела бы иметь такого сына. Он семенил ножками, держался жеманно, прихорашивался, как девочка, носил изысканные наряды, плакал, если не получал понравившееся ему украшение, постоянно говорил о покрое своего камзола. Он выпрашивал у Жанны ее ювелирные изделия. В отношении Катрин к сыну было нечто необычное. С ним она становилась другим человеком. Она баловала и опекала его; он получил при крещении имя Эдуард Александр, но Катрин звала его Генрихом. Это имя носил отец мальчика, которого она, несомненно, любила. Жанна не понимала Катрин. Генрих был единственным ребенком королевы, не боявшимся ее. Даже нахальная Марго сжималась от страха при появлении матери. Стоило Катрин недовольно поднять бровь, как на лице девочки появлялось испуганное выражение.Если бы Марго была моей дочерью, говорила себе Жанна, я бы не жалела для нее розг. Жанна чувствовала, что Марго требует пристального наблюдения. Ей исполнилось только пять; она была бы красивой девочкой, если бы ее не портил крупный нос Валуа, унаследованный от деда. Марго отличалась сообразительностью, живостью характера и ранним развитием. В столь юном создании уже ощущалась чувственность. Пятилетняя Марго своими жестами и игривыми взглядами, которые она бросала на мальчиков, порой напоминала опытную, зрелую женщину. Жанна радовалась тому, что ее Генрих и Марго постоянно дрались. Она бы огорчилась, если бы испорченная Марго понравилась ее сыну так же, как хорошенькая кокетливая Мария Стюарт. Наблюдая за детьми, можно было подумать, что у пятилетней Марго настоящая любовная связь с другим Генрихом — сыном герцога де Гиза. Эта парочка постоянно куда-то удалялась; назад они возвращались раскрасневшимися и возбужденными.Маленький Эркюль был симпатичным, однако испорченным и эгоистичным мальчиком. Ему исполнилось четыре года. Он родился на несколько месяцев позже сына Жанны.Да, во всех этих детях было нечто неприятное; они не производили впечатление совершенно нормальных. Когда Жанна видела их в обществе матери, она ощущала, что корни этой странности находятся в ней. Катрин внушала им страх и почтение, она завораживала их; они стремились заслужить ее одобрение, боялись рассердить мать. Жанна заметила, что королева пробуждала в окружающих странные чувства, далекие от любви.Однако рядом с отцом дети казались совершенно нормальными. Безумие исчезало из глаз Карла, Генрих забывал о нарядах, Марго забиралась на колени короля и дергала его за бороду. В обществе отца они становились обычными счастливыми малышами.Бракосочетание дофина сопровождалось пышными празднествами. Антуан не скрывал своей радости от того, что он вновь после долгих разлук оказался рядом с женой. Они смотрели турниры, танцевали, поглощали яства. Он назвал это их вторым медовым месяцем. Жанна, замечавшая разлад в отношениях большинства супругов, говорила себе, что глупо критиковать мужа за его мелкие недостатки; опустившись на колени, она благодарила Господа за то, что он даровал ей самое ценное сокровище — любовь мужа.Она жалела Катрин, видевшую, что любовница короля отнимает у нее все. И правда, везде виднелись переплетенные инициалы Д и Н — первые буквы французских имен «Диана» и «Генрих». Традиция требовала, чтобы в подобных монограммах соединялись начальные буквы имен королевской четы. Какое унижение! Как терпеливо сносила его Катрин!— Если бы ты обращался со мной подобным образом, — сказала Жанна Антуану, — я бы изгнала соперницу из королевства. Я бы не потерпела такое пренебрежение.— Моя дорогая, — сказал верный Антуан, — ты — не Катрин де Медичи, а я — не Генрих Французский. Ты — замечательная женщина, и я благодарен Господу за это. Если бы я был женат на итальянке, не сомневаюсь, я бы изменял ей.Иногда Жанна ловила устремленный на нее взгляд Катрин; похоже, королева догадывалась, что она вызывает жалость. Когда выпуклые глаза Катрин встречались с глазами Жанны, королева Наварры невольно вздрагивала. Иногда ей казалось, что Катрин де Медичи обладает даром читать чужие мысли.За день до свадьбы была возведена длинная галерея между дворцом епископа Парижа, где ночевали гости, и западной дверью собора Нотр-Дам. Крыльцо храма было увешано алыми гобеленами с вышитыми на них лилиями. Антуан шагал в составе процессии, занимая почетное место среди принцев королевской крови, сопровождавших дофина в собор. Сам король шествовал с шотландской королевой Марией; Жанна шла рядом с Катрин и принцессами.Глаза всех были прикованы к невесте. Она всегда была хорошенькой, но сегодня выглядела лучше, чем когда-либо. На ней было белое платье и корона с жемчугами, бриллиантами, сапфирами, изумрудами — казалось, что там представлены все виды драгоценных камней.Но Антуан, как заметила Жанна, почти не смотрел на невесту; Жанна верила, что его интересует сейчас только одна женщина — собственная жена. Гордость и счастье переполняли душу Жанны. Пятнадцать лет тому назад, во время крещения этого дофина, она влюбилась в мужчину, который стал ее супругом.Жанна внезапно испытала желание принять веру Антуана и его родных; она хотела вести праведный, богоугодный образ жизни.Это был значительный момент для Жанны. Она не видела, как кардинал Бурбон обвенчал Франциска и Марию, не слышала церковную службу. Позже на свадебном банкете она казалась рассеянной; задумчивость не покидала Жанну и тогда, когда участники праздника отправились из дворца епископа в Ле Турнель.И затем для Жанны наступил самый радостный момент. В большом зале появились шуты и клоуны; когда представление закончилось, дети короля и де Гизов въехали на маленьких лошадках, накрытых позолоченными попонами. Они впрягли лошадок в миниатюрные экипажи, прославляя нежными голосами красоту и добродетели молодоженов. Всех ждал радостный сюрприз. В зал с помощью невидимых тросов вкатили шесть галеонов; в каждом корабле сидел принц, которому предстояло выбрать себе даму. Дофин, естественно, выбрал свою жену. Но, к восторгу Жанны и изумлению присутствующих, Антуан также увез свою супругу. Он и дофин были единственными принцами, поступившими так.Люди улыбались, комментировали это событие; придворные дамы завидовали Жанне.Она сидела в галеоне и улыбалась в объятиях Антуана. Циничный французский двор не мог ожидать подобного шага от мужчины, проживающего в браке больше нескольких дней.Она запомнит этот чудесный миг навсегда. Она была абсолютно счастлива. Но впоследствии Жанна свяжет эту поездку в галеоне с окончанием счастливой, радостной жизни.
Годом позже Антуан де Бурбон готовился во дворце Нерака к очередному визиту в Париж. Жанна беспокоилась; она всегда огорчалась, когда муж покидал ее. Она все сильнее проникалась реформистской верой; ее ужасало то, что творили католики и протестанты по всей стране. Принца Конде, младшего брата Антуана, и его жену Элеонору, а также ее родственников Колиньи считали лидерами нового религиозного движения; они обладали влиянием, но кое-кто превосходил их в силе. Это были де Гизы, вечные враги и соперники Бурбонов.Среди них главным был Франциск, герцог де Гиз — надменный, самоуверенный, жестокий. Его считали лучшим воином Франции. Если нация в целом боялась этого человека, то Париж обожал его. Он обладал обаянием и вызывал своими военными победами восхищение как друзей, так и врагов. Ни о ком французы не говорили столь часто, как о Меченом.Затем следовал его брат Карл, кардинал Лоррен, который хотел навязать всей Франции одну веру. Герцог Франциск часто покидал двор, уезжая на войну; другие братья де Гизы пользовались меньшим влиянием, чем кардинал Лоррен. Карл являлся самым умным и хитрым членом семьи де Гизов, а также наиболее влюбчивым и красивым из братьев; несмотря на свое распутство и страсть к излишествам, он обладал благородными чертами лица, которые женщины находили неотразимыми. Скупой и алчный, он окружал себя роскошью с еще большим усердием, чем английский кардинал Уолси. Он был тщеславным и трусливым — последнее качество выделяло его из семейного круга де Гизов.Об этих людях думала Жанна, когда ее мужа вызвали ко двору.Она наблюдала за его приготовлениями к поездке. Антуан пребывал в нерешительности. Он отвергал планы, которые еще вчера строил с энтузиазмом.— Антуан, дорогой, — сказала Жанна, — иногда мне кажется, что ты не хочешь ехать в Париж.— Как я могу желать разлуки с тобой, любовь моя?Она радостно улыбнулась; Жанне оставалось лишь подавить охвативший ее страх; она боялась за своего слабого, вечно колеблющегося супруга.Она была сейчас более счастливой, чем когда-либо, и часто напоминала себе об этом. Теперь, кроме сына Генриха, она имела еще и восхитительную дочь. Ее назвали Катрин, потому что крестной матерью девочки стала королева. Спасибо Господу, снова и снова думала Жанна, за это семейное счастье.Двор готовился к большим торжествам. Элизабет, дочь королевской четы, выходила замуж за Филиппа Испанского. В церемонии примет участие доверенное лицо жениха. Сердце Жанны обливалось кровью; ей казалось, что Катрин и Генрих выдают дочь за монстра. Но такова судьба королевских детей. Она снова вспомнила о своем везении. Отец Жанны когда-то пытался выдать ее за человека, который теперь должен был стать мужем Элизабет. А после этого бракосочетания состоится свадьба Маргариты, сестры короля, и герцога Савойского.— Тебе следует присутствовать на этих церемониях, — сказала она Антуану.— Нет! — заявил он. — Я хочу провести время дома с моей женой и детьми.Жанна наслаждалась семейной идиллией, она забывала об окружающем мире, о том, что человек, принадлежащий к королевскому роду, не может остаться в стороне от великих потрясений.Антуан все еще тянул со сборами, когда в замок прибыли гонцы. Они доставили важные известия из Парижа.— Король мертв! — возвестили они. — Да здравствует король Франциск!Эта новость казалась невероятной. Еще недавно, во время свадьбы Франциска, король чувствовал себя прекрасно. Он погиб на турнире, пояснили гонцы. Король сражался с молодым Монтгомери, капитаном шотландской гвардии. Боец нанес Генриху удар в латный воротник; копье треснуло, и щепка вонзилась в глаз короля.— Это заговор! — сказал Антуан.— Нет, месье, — промолвил гонец. — Король не хочет, чтобы так считали. Он заставил Монтгомери сражаться с ним вопреки воле шотландца; он заявил, что молодой человек ни в чем не виноват.Посланники отправились есть; Жанна и Антуан вышли в сад поговорить об этом важном событии. Жанна, которая становилась все более проницательной и дальновидной, сказала, что Антуану следует немедленно выехать в Париж. Происшедшее серьезно отразится на всей стране.— Муж мой, — произнесла она, — не забывай о том, что ты — принц и глава дома Бурбонов. Ты — основной претендент на трон после детей Валуа. Франциск слаб здоровьем; Карл — тоже. Генрих и Эркюль? — Она пожала плечами. — Да, между тобой и престолом стоят несколько человек. Но каким образом шестнадцатилетний юноша может править Францией? Опытные мужи вроде его деда и отца сталкивались с сотнями проблем, им приходилось принимать тысячи рискованных решений. Наша страна разделена, повсюду льется кровь… во имя веры. Король нуждается в советниках, Антуан; ты должен стать одним из них.— Ты права. Я должен как можно скорее отправиться в Париж. Если мне придется остаться там, ты присоединишься ко мне, дорогая?— Да, вместе с детьми. Мы можем быть счастливы в Париже так же, как и в Нераке.Она нахмурилась, потом добавила:— Я боюсь де Гизов. Жена нового короля — их племянница, через нее они смогут влиять на Франциска. Антуан, я боюсь, что сторонников реформизма ждут новые преследования.— Не бойся, моя дорогая. Мой брат Конде и я… вместе с Гаспаром… мы перехитрим де Гизов.Она нежно поцеловала Антуана; любовь к мужу помогала ей не замечать его недостатков.Прежде чем он собрался в дорогу, один из гонцов попросил разрешения поговорить с ним; Антуан согласился без колебаний.— Ваше Величество, — сказал мужчина, — мне стало известно, что король Испании следит за вашими действиями. Его шпионы находятся везде — даже в вашей стране. Он знает о вашем отношении к новой вере и поэтому считает вас своим врагом. Отправляйтесь в Париж, это необходимо, но сделайте это без лишнего шума и помпы. Возьмите с собой лишь нескольких спутников, покиньте тайно этот дворец. Соглядатаи испанского короля не должны знать о том, что вы покинули Нерак.Имя Филиппа Испанского нагоняло страх на многих; Антуан не был исключением. Испания уже аннексировала часть Наварры, вернуть которую было невозможно. Антуан боялся, что однажды испанец решит захватить всю территорию Наварры.Антуан не усомнился в искренности гонца, хотя он знал, что этот человек был прислан французским двором. Антуану следовало спросить себя, не выбрал ли посланников один из братьев де Гизов. ГЛАВА ВТОРАЯ Одетая в простое черное платье и укутанная с головы до пят в черную вуаль Катрин расхаживала по своим луврским покоям. Лишь две восковые свечи освещали комнату, стены которой были задрапированы тяжелыми черными шторами. Этой же тканью были накрыты ее кровать и алтарь.Сорок дней и ночей траура истекли; Катрин стала яснее сознавать, что означала для нее смерть мужа. Она обнаружила, что смотрит в будущее с энтузиазмом.Больше не будет унижений, тщетных попыток завоевать любовь Генриха. Она не увидит его занимающимся любовью с Дианой. Генрих, причинявший ей столько страданий, уже никогда не сможет сделать это. Она любила мужа, жалела его; смерть Генриха стала для нее трагедией, однако Катрин наконец обрела свободу.Она бросила мимолетный взгляд на прошлое — оглядываться назад было ей несвойственно. Мысленно увидела мужа с любовницей. Катрин внезапно рассмеялась, вспомнив о том, что сцены любви, казавшиеся чудесными их участникам, часто вызывают у невидимого наблюдателя улыбку, комично выглядят со стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41