— Они ненавидят меня! Ненавидят! — всхлипывал Франциск. — Надо объяснить им, что все эти ужасные вещи делаются не по моей воле.Однажды, набравшись мужества, он бросился с кулаками на кардинала и почувствовал кольчугу под его одеянием. Франциск понял, что этот человек тоже боится.Кардинал жил в постоянном страхе. Он изменил мужскую моду так, чтобы было трудно спрятать оружие под одеждой. Люди перестали носить широкие плащи, сапоги укоротились, в них уже не помещался кинжал.Он — трус, подумал Франциск и закричал:— Из-за вас народ ненавидит меня. Я мечтаю о том, чтобы вы убрались отсюда!Кардинал только улыбнулся; он боялся убийц, но не короля.
Смятение охватило малый двор Нерака. Король Наварры получил письмо от короля Франции.Вскрыв его, Антуан прочитал:«Мой дядя, вы, несомненно, помните содержание моих писем, где я сообщал о заговоре, имевшем место в Амбуазе и связанном с моим дядей и вашим братом, принцем Конде; многие пленники назвали его вдохновителем смуты; мне не хочется верить…»Руки Антуана задрожали; он пробежал глазами по странице.«…Я решил расследовать это дело, поскольку безумные амбиции некоторых людей угрожают моей безопасности. Я поручаю вам, моему дяде, доставить вашего брата, принца Конде, в Орлеан, независимо от его желания. Если вышеупомянутый принц откажется подчиниться, уверяю Вас, мой дядя, я покажу, что являюсь вашим королем…»Наблюдая за мужем, читавшим письмо, Жанна заметила, как побледнело его лицо; она испугалась.Последний год был так насыщен событиями, что ей пришлось изменить свое мнение о супруге, но он оставался ее любимым Антуаном, несмотря на их периодические ссоры. Они обладали весьма несхожими характерами; Антуан был слабым, нерешительным; Жанна была сильной; приняв однажды решение, она не меняла его.Она сделала его королем Наварры, но, будучи смелой и независимой, сама правила этой провинцией. Она резко попрекала его за то, что произошло, когда он отправился к королю Франции и позволил де Гизам обойтись с ним грубо. Она объяснила ему, в сколь опасное положение он поставил себя, ее, детей и их королевство. Она видела, что принц, найдя общий язык с королевой-матерью, мог оказывать большое влияние на государственные дела. Он проявил нерешительность, упустил время, и его опередили де Гизы.Между супругами возникло временное охлаждение, но недовольство Жанны всегда быстро утихало; Антуан, постоянно менявший свои решения, по-прежнему был ее любимым мужем. Они все еще любили друг друга; если он нуждался в ее подсказке, помощи, она могла лишь благодарить Господа за то, что он даровал ей необходимые для этого силу и ум.Сейчас, глядя на мужа, она подумала о том, как счастливы они в своей провинции. Она могла быть абсолютно счастлива, занимаясь обучением любимых детей, радуясь их сообразительности. Протестантская вера давала ей чувство умиротворения, хотя она и не признавалась публично в том, что приняла ее. Вся Франция и Испания знали, что королевство Жанны является надежным пристанищем для гугенотов.— Антуан, — сказала она. — Что там написано, любовь моя?Он протянул ей послание Франциска и обнял ее.Прочитав письмо, Жанна тотчас сказала:— Ты не должен ехать и Луи — тоже.— Дорогая Жанна, это — приказ. Неужели тебе это не ясно? Приказ короля!— Короля! Больного мальчика, не имеющего собственной воли. Это приказ герцога де Гиза и хитрого кардинала, а также королевы-матери. Он звучит так: «Приезжай. Угоди в ловушку, которую мы приготовили для тебя».— Вероятно, ты права. Да, я определенно не поеду. Я не скажу об этом Луи, он может совершить какую-нибудь глупость.Но Антуан легко менял свои решения.— Приказам короля необходимо подчиняться. Я думаю, Жанна, что мне следует поехать. Они не посмеют причинить вред нам — принцам крови!— Так погибли многие принцы крови, — напомнила ему Жанна.Граф Крюссоль, посланник, доставивший письмо в Нерак, заверил Антуана, что ему нечего бояться. Он сослался на слово, данное королем.— Но король не может давать слово, — заметила Жанна.— Положитесь на слово королевы-матери.— О! — пылко и опрометчиво воскликнула Жанна. — Она собирается выполнить это обещание так же, как то, прежнее… относительно встречи под Реймсом?— Существует еще слово герцога де Гиза и кардинала Лоррена.— Нельзя доверять разбойникам! — заявила Жанна.Теперь настала очередь Антуана упрекнуть ее.Как трудно, почти невозможно, сохранять счастье! Если бы они могли жить скромно, просто! Но ей приходилось бороться с нерешительностью Антуана, а ему — с ее грубоватой прямотой; они боялись за детей, за свое королевство. Они сердились друг на друга за промахи, которые лишь позабавили бы членов простой семьи.Антуан счел необходимым предупредить Конде о письме короля. Получив весточку от брата, Конде прибыл в Нерак со своей женой, принцессой Элеонорой, чтобы обсудить ситуацию.Конде, бесстрашный любитель приключений, заявил, что им не остается ничего иного, как явиться к королю. Нельзя допустить, чтобы Конде назвали трусом. Жанна разозлилась на обоих братьев.— Я советую вам с Антуаном остаться здесь, — сказала она, — потому что боюсь за ваши жизни Луи.— Мы не можем остаться, дорогая Жанна. Они скажут, что мы боимся услышать обвинения.Жанна в гневе закусила губу; принцесса Элеонора, не уступавшая в уме Жанне, поддержала свояченицу; братья согласились остаться, но женщины знали о непрочности их решений.— Если вы поедете, — произнесла наконец Жанна, — вы должны явиться ко двору с войском, которое заставит де Гизов уважать Бурбонов.— Луи, — воскликнула принцесса Конде, — неужели ты не видишь, что, приближаясь ко двору, ты идешь навстречу гибели? Король не скрывает в письме своих угроз. Возьми с собой вооруженную охрану. Если ты хочешь умереть, сделай это, командуя армией, а не на эшафоте.— Они правы, Луи, — согласился Антуан. — Я поеду ко двору один. Главные обвинения предъявляются тебе. Позволь мне отправиться туда одному; я разведаю обстановку… и сообщу о ней тебе.Пока они колебались, новый гонец доставил в Нерак послание Катрин.«Приезжайте без страха, — советовала она. — Вам нечего бояться, если вы смело явитесь сюда. Не берите с собой большой эскорт. Таким образом, вы докажете свою невиновность».— Она права, — сказал Антуан. — Если мы приедем с войском, мы будем выглядеть как виновные.— Если королева-мать говорит «Не берите с собой большой эскорт», можно быть уверенным в том, что он вам пригодится, — сказала Жанна.Они получили и другие письма. Герцогиня Монпансье, сторонница гугенотов, предупреждала Антуана и Конде о том, что им не следует покидать Нерак. Катрин просила Жанну поехать в Орлеан вместе с мужем. «Захватите с собой ваших детей, — писала королева-мать. — Я очень хочу увидеть их симпатичные, умные лица».— Уж они-то, во всяком случае, не предстанут перед Мадам Змеей, — заявила Жанна.Когда наконец Антуан и Конде отправились в Орлеан, Жанна выехала из Нерака в Пау, чтобы начать подготовку к защите своего королевства.
Антуан, король Наварры, и Луи де Бурбон, принц Конде, приближались к Орлеану. Братья послали вперед своих гофмейстеров, чтобы те объявили о их скором прибытии.Катрин размышляла в своих покоях. В ближайшие недели от нее потребуются незаурядные хитрость и ловкость; она проверит, насколько хорошо она усвоила уроки. Способно ли самообладание, это средство совершения земных чудес, которое она так долго оттачивала, помочь ей? Она верила в это.Она хорошо помнила слова Макиавелли, любимца Лоренцо де Медичи: «Благоразумный князь может и должен держать свое слово лишь в тех случаях, когда это ничем ему не грозит, или если сохраняются обстоятельства, вынудившие его дать обещание. Однако необходимо скрывать свое коварство и отлично владеть искусством обмана и лицедейства; люди в целом так простодушны и слабы, что любой желающий обмануть всегда найдет глупца».Эти принципы стали ее политикой. Она усвоила уроки, преподнесенные ей дома, во дворце Медичи, обители Мюрате, Ватикане времен папы Климента. Она воспользуется ими во Франции. Она еще не насладилась властью в полную меру, еще не опробовала свои крылья, но чувствовала себя уверенно. Ни один человек в этой стране не знал ее истинного лица. Верно, порой о ней ходили слухи; когда внезапно умер дофин Франциск, старший сын Франциска Первого, многие считали, что она приложила к этому руку. Но все же для большинства она оставалась кроткой и терпеливой женщиной, на протяжении двадцати лет сносившей причиняемые ей Дианой де Пуатье унижения с безропотностью скромного, жалкого создания. Она провела всех; люди оказались простаками.Она отправилась в маленький чулан, примыкавший к ее покоям, заперлась там и отомкнула дверцу потайного отделения, где находились слуховые трубы. Катрин приложила ухо к одной из них.Иногда ожидание было долгим, но услышанное стоило затраченного времени. Эти трубы, установленные изобретательными Рене и братьями Руджери, шли к некоторым комнатам дворца. Сейчас она воспользовалась трубой, которая вела к личным покоям герцога де Гиза.Она знала, что ее терпение окупится сторицей; Мадаленне стало известно, что герцог пригласил к себе юную королеву Марию.Катрин считала королеву Франции «темной лошадкой». Она приходила в ярость при мысли о том, что эта глупая девчонка была источником истинной власти; если бы не Мария, королеве-матери не пришлось бы терпеть частые унижения, которым ее подвергали несносные де Гизы. Недалекий Франциск и кокетливая Мария стали важными для страны фигурами, хотя они и были марионетками и устами дома Лорренов.Вскоре она услышала голос герцога:— Моя дорогая племянница, ты поступила весьма любезно, явившись по моему вызову…Еще бы! — подумала Катрин. Ведь Мария — королева Франции. Что давало герцогу право вызывать к себе подобным образом королеву? Но он был Меченым, человеком, которого многие находили неотразимым, воплощавшим в себе французскую силу и мужество. Красивый, дерзкий, самоуверенный, он обладал редким для француза умением сохранять спокойствие в чрезвычайных обстоятельствах. Да, он покорил свою очаровательную племянницу, как и многих других людей.Катрин удавалось слышать лишь отдельные слова. Этот способ не был совершенным, но позволял Катрин узнавать многое. До изобретения нового она будет довольствоваться им.— Бурбоны приближаются, Мария.— Дядя, что должен сделать Франциск? — прозвучал высокий голос девочки.— Они представляют угрозу нашему дому… эти принцы Бурбоны. Они не должны оставаться в живых…Катрин мрачно кивнула головой.— Но они будут жить, господин герцог, — пробормотала она себе под нос, — потому что без наших несчастных Бурбонов де Гизы станут еще более наглыми и заносчивыми.Затем она услышала слова, заставившие ее побледнеть от злости.— Мария, продолжай следить за королевой-матерью. Сообщай мне о каждом ее шаге, даже кажущемся на первый взгляд незначительным. Изображай из себя ее союзницу, насколько это возможно.Глаза Катрин стали опустошенными, рот обмяк. Когда она выглядела так, как сейчас, люди находили ее похожей на змею.Значит, королеве Франции поручено шпионить за королевой-матерью!Только соглядатай мог возмутиться так сильно, узнав, что он сам является объектом слежки!
Катрин находилась в комнате для аудиенций, когда Антуан и Конде явились туда засвидетельствовать свое почтение королю. У стены сидели де Гизы и Мария.Антуан низко склонился над рукой короля; он держался слишком скромно. Франциск, постоянно ощущавший на себе свирепый взгляд де Гиза и насмешливый — кардинала, в соответствии с полученными указаниями почти не уделил внимания Антуану, хотя король испытывал жалость к своему любимому дяде и страдал от собственной грубости, проявленной по отношению к нему.Затем вошел Конде.Если Антуана де Гизы презирали, то Конде они боялись. Конде держался невозмутимо, смело, он показывал своим поведением, что, даже ощущая угрозу своей жизни, он не забывал о том, что является принцем крови.Конде, как и Антуан до него, обратился к монарху с традиционной приветственной речью; придворные и фрейлины замерли в напряженном ожидании.Затем Катрин обратилась к Конде. Это был неожиданный, импульсивный поступок; ее подтолкнули к нему тайные чувства, в которых она не разобралась до конца. Планировалось убийство Конде; она хотела помочь ему спастись, бежать; дело было не только в том, что она собиралась использовать его против де Гизов. В ее душе происходило нечто необъяснимое. Катрин смотрела на элегантного принца с едва уловимой нежностью во взгляде.Настороженный Конде, зная о грозившей ему опасности, повернулся к королеве-матери. Неужели у него есть друг в этом змеином гнезде?— Господин Конде, — сказала Катрин, — я бы хотела обсудить с вами один вопрос до начала расследования вашей роли в амбуазском заговоре. Пожалуйста, пройдите в мои личные покои.Де Гизы настороженно посмотрели на королеву-мать.Конде низко поклонился, на его очаровательном лице появилась улыбка; глаза принца говорили о том, что беседа с Катрин стоит всех тягот путешествия и пережитого страха; он почитал ее не только как королеву, но и как женщину.Де Гизы не попытались пресечь этот странный и неожиданный поступок королевы-матери, они позволили Катрин отвести Конде в ее апартаменты; когда эта пара удалилась, было принято решение о немедленных действиях. Принца Конде арестовали в покоях королевы-матери.Когда его схватили, он, похоже, изумился. Он не знал, что означает дружелюбие королевы-матери, и Катрин испытала чувство торжества. Она заставила его гадать о ее намерениях по отношению к нему; ей нравилось ставить в такое положение людей, с которыми она сталкивалась.Конде очутился в темнице, а свобода Антуана ограничивалась стенами дворца, он тоже в какой-то мере стал пленником.Как глупо с ее стороны было смотреть на мужчину с нежностью в самом разгаре борьбы за власть, подумала Катрин.
Конде доставили из Орлеана в Амбуаз и приговорили к смертной казни.Его несчастная жена отправилась в Орлеан;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41