А потом отец задумал соединить ветку, ведущую из Колорадо, с Юнион-Пасифик, что проходит в Вайоминге и Небраске.— Я помогал ему строить некоторые ветки, — заметил молодой человек.— А после смерти мамы…— Когда ее не стало?— Десять лет назад. Она упала с лошади и свернула себе шею. Папа чуть с ума не сошел от горя. Потом, заинтересовавшись железной дорогой, он все свои силы отдал ей, — вздохнув, промолвила девушка.— И за это вы отвернулись от него?— Вовсе я не отворачивалась от него! — негодующе вскричала Синтия. — Я была рада, что он хоть как-то отвлекся от горя! Можете ехать, Дэйв!Как только экипаж подъехал к подъезду особняка, навстречу Синтии выбежали ее сестры.— Бет! Энджи! — Не дожидаясь помощи Кинкейда, Синтия спрыгнула и бросилась к ним.Обнявшись, девушки встали в круг. Бет, вырвавшись из объятий, воскликнула:— Ах, Тия, как я рада тебя видеть. Поверь, мы так по тебе скучали.— Мне тоже вас недоставало, — призналась Синтия. До этого мгновения она не осознавала, как тяжело было у нее на душе. Ведь в детстве она и Бет были неразлучны. Улыбнувшись, Синтия заглянула в полные слез глаза сестры и сказала:— А ты, как всегда, хороша собою, Бет.— А ты стала еще прелестнее, — заметила Бет. Отступив назад, Синтия посмотрела на Энджелин. За два прошедших года младшая сестра, Энджелин, почти не изменилась.— Боже мой, Энджи, а ты! Ты превратилась в настоящую красавицу!— А чего ты ждала? — пожала плечами Энджелин. — Мне уже двадцать. — Она усмехнулась, убрав с лица темный локон.Синтия, покачав головой, грустно сказала:— Мы все стали немного старше.— Синтия Маккензи, мне только двадцать четыре, а тебе — двадцать три, — строго проговорила Бет. — По-моему, нам еще рановато садиться в кресла-качалки и вязать чулки. — Обняв сестру, она сказала:— Ох, Тия, как я рада, что ты снова дома. — В ее голосе послышались нотки отчаяния.— Как папа? — осторожно спросила Синтия.— Мы стараемся делать все, чтобы ему было лучше. Он будет очень рад видеть тебя.— Что говорит доктор?Глаза Бет наполнились слезами.— В легких накапливается жидкость, и он кашляет кровью. Папа так слаб, Тия, что может уйти в любую минуту. Мне кажется, он усилием воли заставил себя дожить до твоего возвращения домой. Здесь очень холодно. Пойдем-ка в дом, — сказала она, взяв Синтию под руку.В огромном вестибюле ничего не изменилось: мраморные плиты на полу, выписанные отцом из Италии, сверкали как зеркала; темные балюстрады красного дерева и дубовые ступени парадной лестницы тускло блестели на свету.Оглядев одежду Синтии, Энджи пришла в восторг:— Ох, Бет, смотри, какая шикарная шляпка! — Она примерила шляпу на себя. — Тия, где ты купила ее?— В Париже, Тыквочка.— Подумать только, настоящая парижская шляпка! Ты в ней выглядишь потрясающе! — Вертя головой из стороны в сторону, Энджелин изучала свое отражение в зеркале, а потом, вздохнув, вернула шляпку Синтии:— Но эта вещь не для меня.— Да ты еще хуже мужчин! — поддразнила Синтия, потрепав густые волосы сестры. — Чувствуешь себя нормально только в широкополой ковбойской шляпе!— Прошу прощения, леди, — раздался голос Дэйва. Он стоял в дверях, держа багаж Синтии.— Ох, прости, пожалуйста, Дэйв, — извинилась Бет. Девушки отошли в сторону, пропуская молодого человека вперед.— Эти вещи отнести в вашу комнату, мисс Маккензи? — спросил Дэйв и, не дожидаясь ответа, пошел наверх.— Боже, этот человек невыносим! — воскликнула Синтия.— Тия, не будь грубой, — прошептала Бет. — Дэйв очень серьезен и умен. Дэйв — инженер и отвечает за разработку проектов. Он сказал тебе об этом?— Нет, не сказал, — недовольно проворчала Синтия, глядя вслед Дэйву. — Он сказал, что работает на железной дороге, и все. — Она глубоко вздохнула. — Ну ладно, пойду проведаю папу.— Мы будем ждать тебя в гостиной. Взбежав наверх, Синтия спокойно открыла дверь отцовской комнаты. Сиделка поднялась ей навстречу.— Я — Синтия Маккензи, — прошептала она. — Как папа?— Он отдыхает, мэм. Он будет рад видеть вас. Я подожду за дверью, так что зовите меня, если возникнет необходимость, — Выскользнув из комнаты, сиделка тихо прикрыла за собой дверь.Подойдя к кровати, Синтия испытала шок. К счастью, глаза отца были закрыты, и у нее было мгновение, чтобы взять себя в руки.Отец превратился в живую мумию — под сухой, обвисшей кожей четко проступали кости. Он был бледен, его черные густые волосы стали белыми и сливались с подушкой белого цвета, на которой покоилась его голова.Синтия осторожно взяла руку отца.Ощутив прикосновение, он открыл глаза.— Бетси? — Он заморгал. — Бетси, это ты, моя дорогая? Глаза Синтии застилали слезы, она поднесла руку отца к губам.— Нет, папочка, это я — Синтия.— Тия! — Его глаза наполнились теплом. — Боже, ты так похожа на мать! Ты вернулась… — многозначительно произнес он.— Как жаль: старик должен умереть, когда в дом вернулась его дочь. — Закашлявшись, он поднес к губам платок. Синтия выпустила его руку и села на край кровати. — Я так скучал по тебе, детка, — проговорил он, когда приступ кончился.— Я тоже скучала по тебе, папочка. Два года никто не ворчал на меня, — улыбнулась она.— Неужели я настолько досаждал тебе, Тия?— Это уже не важно, папочка. Я очень хочу, чтобы ты выздоровел.— Я боялся потерять тебя, как потерял твою мать. Ты так на нее похожа, милая, — такая же безрассудная. Вы все хотели испробовать на себе! Я был глуп, Тия, но я пытался защитить тебя, а получилось, что я… оттолкнул тебя, девочка, и… потерял…— Ты не потерял меня, папочка! Ты же знаешь, что блудные дети всегда возвращаются домой. Отец потрепал дочь по щеке.— Ты не блудная дочь, Тия. Голос девушки задрожал — Мне всегда казалось, что ты… любишь Бет и Энджи больше меня. Ох, папочка, как же я люблю тебя! Мне жаль, что я причинила тебе столько горя!Отец заглянул в глаза дочери.— Но как ты могла подумать, что я люблю тебя меньше, Тия?! Моя красавица Тия, ты так похожа на… мою любимую Бетси…Отец протянул дочери дрожащую руку, и она судорожно схватила ее.— Расскажи мне о маме, папочка. Я ведь была такой маленькой, когда мы ее потеряли, и почти ничего не помню.— Она любила жизнь, Тия. Я и теперь как наяву вижу: вот она мчится на своем гнедом коне, перепрыгивая через заборы, ручьи… — Он задумчиво смотрел перед собой. — И временами мне кажется, что я слышу ее смех. Я помню, как она смеялась, когда мы гуляли с ней теплыми летними вечерами.— Хорошо, что за свою короткую жизнь она познала настоящую любовь и преданность. Ведь столько женщин не знают, что такое счастье. Я, наверное, никогда этого не узнаю.— Узнаешь, моя дорогая, непременно узнаешь! Только надо подождать, и настоящая любовь найдет тебя и твоих сестер, как нашла меня… — И, закрыв глаза, Мэтью Маккензи умиротворенно проговорил:— Но скоро я снова буду с любимой. Мой конец близок.— Не говори так, папа! У тебя впереди долгая жизнь! — воскликнула Синтия.— Нет, Тия, нет. Я готов уйти в мир иной. Твоя мать ждет меня. Я чувствую: она здесь, рядом.Новый приступ кашля сотряс его ослабевшее тело. Синтия прижала отца к себе.Когда кашель отступил, старик откинулся на подушки и тихо сказал:— А теперь я должен отдохнуть. Я рад, что ты вернулась к нам, Тия. Мы еще поговорим с тобой, любимая. — И, закрыв глаза, он задремал.Синтия поднялась с кровати, глаза ее были полны слез.— Да, папочка, мы еще поговорим с тобой. — Она поцеловала отца в лоб.Долгие годы она считала, что отец плохо относится к ней, что он суров и несправедлив. Ах, если бы они поговорили друг с другом раньше!Элизабет и Энджелин ждали ее у камина, в котором потрескивал огонь. Опустившись на диван, Синтия уткнулась в ладони.— Как жаль, что я не приехала раньше! Я могла бы подольше побыть с ним.— Тия, я написала тебе сразу, как только он слег, — заметила Бет. — Но ты путешествовала, и тебя было нелегко найти.Синтия встала и, подойдя к сестре, поцеловала ее.— Я не обвиняю тебя, Бет, это моя вина. Мне было скучно, и я переезжала из страны в страну, чтобы развлечься, а вы с Энджи взвалили всю заботу об отце на свои плечи.— Но почему тебе было скучно? — спросила Энджслин. — Ты же была помолвлена с графом Челлини! А мне казалось, он просто святой!— Да, он очень красивый, очаровательный, но, дорогие мои сестрички, бедняжка Роберто невероятно… пресен. По-моему, из-за него мне надоеда Европа. Мне казалось, я люблю его, но это было ошибкой: у нас не было ничего общего. Слава Богу, я поняла это до свадьбы.— Но я все равно жажду услышать все — и про графа, и про Европу, и про то, чем ты занималась целых два года, — заявила Бет.Глаза Синтии заблестели.— Господи! — воскликнула она. — Ты уверена, что тебе хочется услышать все? Боюсь, наша маленькая сестричка покраснеет от моих рассказов.— Не говори ерунды! — взволнованно произнесла Энджелин. — Ты должна рассказать нам все-все, Тия.— Давайте попросим Мидди принести чаю, а ты тем временем начнешь повествование, — предложила Бет.— Как поживает наша старушка? — спросила Синтия.— Мидди никогда не изменится, — улыбнулась Энджи. — Она по-прежнему хочет управлять хозяйством, и, как и раньше, ссорится с кухаркой. После твоего отъезда в доме перебывало с десяток поваров и кухарок.— Пожалуй, я сама схожу за чаем, потому что мне не терпится поздороваться с ней, — сказала Синтия. — А потом, может, и папа проснется.Синтия побежала в кухню и остановилась в дверях, увидев у шкафа старую женщину. Занятая своими делами, старушка не заметила Синтии.Девушка на цыпочках приблизилась к Мидди сзади и закрыла ей глаза ладошками:— Угадай-ка, кто это?— Тия Маккензи?! — закричала женщина, выронив пакет с сушеными персиками.Рассмеявшись, Тия обежала вокруг нее и крепко обняла.— Как поживаешь, Мидди, дорогая?Матильда Макнамара уже четыре года была вдовой перед поступлением на службу в дом Маккензи. Когда жена Мэтью Маккензи умерла, женщина по собственной воле заменила трем осиротевшим девочкам мать. Возраст, конечно, замедлил ее стремительные когда-то шаги, посеребрил волосы, сморщил кожу на лице, но голубые глаза Мидди по-прежнему сияли молодостью.Утерев слезы краешком фартука, старушка посмотрела на Синтию.— Наконец-то ты вернулась домой. Вижу, ты не переменилась — такая же сумасбродка, как всегда. Чуть с ног меня не сбила, целуя, — добродушно проговорила она.— Я так по тебе скучала! — обнимая и целуя старую женщину, говорила девушка.— Да, детка. Жаль только, что вернуться тебя заставили печальные обстоятельства. И все равно очень хорошо, что ты снова дома.— Мне следовало приехать раньше, Мидди. Я должна была быть здесь.Мидди погладила девушку по щеке:— Но теперь ты здесь, моя милая, а это — самое главное. Стараясь скрыть слезы, Синтия отвернулась.— Бет и Энджи в гостиной. Попроси, пожалуйста, кухарку приготовить нам чаю.— Я сама приготовлю его, — заявила Мидди. — Эта порочная женщина, смевшая называть себя кухаркой, ушла от нас с полчаса назад. Славу Богу! Она была невыносимой! Вздумала командовать мной и указывать мне, что делать, когда я решила приготовить кое-что к твоему приезду!Улыбнувшись, Синтия спросила:— Персиковый пирог?Подмигнув девушке, Мидди улыбнулась:— Он все еще нравится тебе, милая?— С тех пор как я уехала, мне ни разу не удалось отведать настоящего персикового пирога!— Тогда не путайся под ногами, и я займусь им — поставлю персики отмокать в воде. — Старушка слегка шлепнула Синтию.Рассмеявшись, та выбежала из кухни. Дэйв Кинкейд проходил в это время по вестибюлю.— Ваш багаж у вас в комнате, мисс Маккензи, — сообщил он.— Благодарю вас, Дэйв.— Вам, видимо, пришлось нанимать корабль, чтобы перевезти все эти вещи через Атлантику.— Вовсе нет. Капитан был так любезен, что просто обмотал его сетью и привязал огромный тюк к корме корабля. Так мы и довезли мои вещи до Америки.Дэйв невольно усмехнулся:— Touche Букв: задет (фр.) — термин фехтовальщиков

, мисс Маккензи.— Мы обходимся без формальностей, Дэйв. В семье меня называют Тия, а большинство друзей зовут просто Син.— Ну да, Син — это грех Игра слов. Син — сокращенное от Синтии, созвучно слову «sin» — грех (англ.)

, — усмехнулся Дэйв.— О! — Синтия удивленно подняла брови. Этот человек вел себя вызывающе! Жаль, не встретила она его раньше! Губы девушки растянула улыбка.— Надеюсь, вы без труда отыскали мою спальню? — спросила она.— Разумеется.— У нас большой дом. Вы уверены, что отнесли вещи туда, куда нужно?— Да, — кивнул Дэйв.— Но как вы узнали, какая комната моя?— Я останавливался в доме и раньше.— Надеюсь, не спали в моей постели?— Нет, мисс Маккензи. Не люблю толчеи. — Приподняв шляпу, он вышел из дома.— Черт бы тебя побрал, Кинкейд! — пробормотала Синтия, когда за ним захлопнулась дверь. Глава 2 После чая Синтия, извинившись, отправилась к себе, чтобы распаковать веши. Не успела она начать, как в комнату вошли Элизабет и Энджелин.— Ну и ну! — вскрикнула Кет, увидев, как Синтия вытаскивает из сундука темно-синее бархатное платье с лнфом в красно-зеленую клетку и такой же верхней юбкой. — Какое восхитительное платье!— Нет, ты на это посмотри! — ахнула Энджи, увидев черный шелковый халат и пеньюар. — Тия, это же просто неприлично! Вещи почти прозрачные, да еще и без рукавов! А какое декольте, ужас! Наверняка они стоили целого состояния.— Не представляю, сколько они стоили, их купил Роберто, — пожала плечами Синтия.Энджелин от удивления открыла рот:— Роберто?! Но это так… смело! Джентльмен не должен дарить леди такие вещи.Синтия подмигнула Бет, и обе девушки картинно уставились в потолок.— Но я никогда не говорила, что Роберто — джентльмен, а я — леди.— Но разумеется, он джентльмен, — возмутилась Энджи. — Ведь он же граф!— Думай что хочешь, Тыквочка.— Да. Ты — самая настоящая леди, — уверенно произнесла Энджи. — Только почему-то хочешь уверить нас, что это не так. Но мы-то знаем: с тобой все в порядке.— Ох, моя дорогая, невинная Энджелин! Постарайся остаться такой же, сестричка, — вымолвила Синтия, обнимая девушку.Энджелин удивленно спросила:— Неужели ты хочешь сказать, что вы с графом были… близки?— Господи, Энджи, до чего же ты наивна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39