Итак, вопрос: сколько соларов отдадут мне менялы перед тем, как я выплачу их долю?
Жеан немедленно откинул крышку шкатулки и начал работать, ударяя по кнопкам, щелкая плитками, сдвигая туда и сюда деревянные оси. Локки, смутившись, попробовал последовать его примеру. Его беспорядочные попытки оживить механизм были не столь успешными. Довольно скоро Жеан объявил ответ.
– Тридцать один полный солар и еще одна десятая в остатке, – высунув кончик языка, мальчик продолжил вычисления. – Это составляет четыре серебряных волана и два медяка.
– Изумительно, – похвалил Цепп. – Жеан, ты можешь поужинать сегодня. А вот тебе, Локки, боюсь, не повезло. Но все равно спасибо за попытку. Можешь посидеть пока в своей комнате.
– Что?! – кровь прилила к щекам мальчика. – Но раньше было не так! Вы давали нам личные задачи! А я уже хрен знает сколько не пользовался этой шкатулкой…
– Тогда, может быть, еще одну задачку?
– Да!
– Очень хорошо. Жеан, не соблаговолишь ли принять участие еще раз? Так… джериштийский галеон плывет по Стальному морю, его капитан очень набожен. Строго каждый час он велит матросу бросить в море галету в жертву Ионо. Каждая галета весит четырнадцать унций. К тому же капитан очень аккуратный человек. Весь хлеб он хранит в сундуках, по четверти тонны каждый. Он плывет уже неделю. Сколько сундуков он открыл? И каков общий вес приношений, полученных Повелителем алчных вод?
Мальчики снова защелкали своими механизмами, и опять Жеан поднял взгляд, закончив вычисления, в то время как Локки еще только, обливаясь потом, разобрался, как ввести данные для расчета.
– Он открыл только один сундук и принес в жертву сто сорок семь фунтов галет, – дал ответ маленький толстяк.
Отец Цепп тихонько похлопал в ладоши.
– Молодец, Жеан. Ты действительно ужинаешь с нами сегодня. А тебя, Локки, я позову, когда надо будет убрать со стола.
– Это совсем не смешно, – обиделся Локки. – Он управляется с вычислительной шкатулкой лучше, чем я. Вы заранее обрекли меня на поражение!
– Не смешно, правда? Но недавно ты так важничал, мой дорогой малыш! Ты уже достиг того возраста, когда большинство подростков приобретают свои убеждения на долгие годы вперед. Черт побери, с Сабетой было то же самое. Отчасти поэтому я и отослал ее отсюда. В любом случае мне показалось, что для человека, который носит на шее свою смерть, твой нос слишком высоко задран.
Локки покраснел еще больше. Жеан украдкой бросил на него несмелый взгляд. Близнецы, знавшие историю с акульим зубом, внимательно разглядывали свои пустые тарелки.
– Мир полон загадок, для решения которых требуются различные умения. Или ты полагаешь, что тебе всегда будут попадаться только такие проблемы, которые тебе под силу? Ну-ка, скажи, если мне потребуется человек на роль подмастерья менялы, кому я поручу эту роль – тебе или Жеану? По-моему, выбор очевиден.
– Я… мне кажется…
– Тебе вообще слишком часто КАЖЕТСЯ. Ты встретил нашего нового брата презрением лишь из-за того, что очертания его фигуры напоминают мои благородные пропорции, – Цепп почесал толстое брюхо и весело усмехнулся. – А тебе не приходило в голову, что его внешность идеально подходит для определенных ролей? Жеан выглядит, как сын купца, как излишне откормленный аристократ, как пухлый юный студент. Такая наружность дает ему не меньше плюсов, чем тебе – твоя.
– Но я считаю…
– Если тебе нужна еще одна демонстрация того, что он умеет, а ты – нет, почему бы мне не попросить его снова вытрясти из тебя все дерьмо?
Локки бессознательно втянул голову в плечи и попытался раствориться в воздухе. Потерпев неудачу, он просто повесил голову.
– Мне очень жаль, – обратился к нему Жеан. – Надеюсь, тебе было не слишком больно.
– Ничего, – промямлил Локки. – Похоже, я действительно заслужил эту трепку.
– Пустой желудок пролагает дорогу мудрости, дети мои, – усмехнулся Цепп. – Запомни, Локки: жизненные трудности непредсказуемы. Нам не дано заранее знать, какое наше качество или кто из наших друзей поможет преодолеть эти трудности. Например, сейчас пусть поднимут руки те, чья фамилия – Санца.
После некоторого колебания Кало и Гальдо выполнили приказание.
– Все, чья фамилия Санца, – объявил священник, – могут сегодня отужинать с нашим братом Жеаном Танненом.
– Мне нравится такое учение! – воскликнул Гальдо.
– Те же, чья фамилия Ламора, – продолжал священник, – тоже могут поесть, но сначала они должны сходить за подносом и обслужить Жеана Таннена.
Локки отошел к плите, испытывая странную смесь смущения и облегчения. На ужин был жареный каплун, фаршированный чесноком и луком, под соусом из вываренных в вине винограда и инжира. Отец Цепп произнес молитвенные тосты, посвятив последний «Жеану Таннену, который, потеряв одну семью, тут же обрёл другую».
Тут Жеану на глаза вновь навернулись слезы, и он потерял интерес к еде. Заметив это, близнецы попробовали спасти его настроение.
– Ты здорово умеешь обращаться со шкатулкой! – заметил Кало.
– Ни у кого из нас так не получается, – поддержал его Гальдо.
– А ведь мы хорошо успеваем в арифметике!
– По крайней мере, – чуть тише сказал Гальдо, – так мы считали до встречи с тобой.
– Да это ерунда, – возразил Жеан. – Можно работать и быстрее. Я хочу сказать… – перед тем, как продолжить, он нервно покосился на Цеппа. – Мне нужны очки для чтения. Без них я плохо вижу. Раньше, с ними, я все делал быстрее. Но… я потерял свои очки на Сумеречном холме. Один из мальчишек…
– Ты получишь новые очки завтра или послезавтра, – пообещал Цепп. – Одно условие: не носи их на людях – это не вяжется с обликом нищего. Но здесь ты вполне можешь пользоваться ими.
– Значит, ты победил меня, ничего толком не видя?! – поразился Локки.
– Кое-как я вижу, – ответил Жеан. – Но все такое нечеткое… Приходится все время щуриться.
– Математический гений и одновременно умелый боец, – улыбнулся отец Цепп. – Воистину в лице юного мастера Таннена Благодетель даровал нам поразительное сочетание талантов. Надеюсь, Локки, теперь ты понимаешь, что он тоже прирожденный Благородный Подонок?
– Да, – мрачно ответил Локки, которому не хотелось так скоро расставаться со своей обидой. – Пожалуй, что так.


4

Следующая ночь выдалась ясной и сухой. Все луны собрались на небосводе и сияли в окружении звезд, будто новые монетки. Жеан Таннен устроился почитать на крыше храма. Он сидел у парапета, держа книгу перед собой на расстоянии вытянутой руки, а две масляные лампы озаряли его теплым желтым светом.
– Надеюсь, не помешаю? – спросил Локки.
Жеан в удивлении вскинул глаза.
– О боги! Ты всегда так тихо подкрадываешься!
– Не всегда, – Локки сделал несколько шагов к толстяку. – Порой я бываю очень громким… и очень глупым.
– Я… э-э-э…
– Можно присесть?
Жеан молча кивнул, и Локки плюхнулся рядом с ним.
– Извини меня, – сказал Локки. – Иногда я веду себя, как полное дерьмо.
– Ты тоже извини. Когда я побил тебя, я не хотел… просто я не владею собой, когда злюсь.
– Ты правильно поступил. Я же не знал про твоих родителей. Теперь мне очень стыдно. Я не имел права так говорить… У меня-то все было по-другому – куча времени, чтобы привыкнуть… понимаешь?
Мальчики помолчали. Жеан закрыл книгу и смотрел в небо.
– А знаешь, может быть, я и не сирота. То есть не вполне, – продолжал Локки.
– Как это?
– Ну… Моя мама умерла. Я был при этом и помню. Но вот отец… он, как бы это сказать… ушел, когда я был совсем маленьким. Его я совсем не помню, точнее, и не знал никогда.
– Сочувствую, – откликнулся Жеан.
– Да, нам обоим впору посочувствовать, правда? Мне кажется, мой отец был моряком или кем-то в этом роде. Или, может быть, торговцем… не уверен. Мама всегда отказывалась говорить о нем, так что я могу и ошибаться.
– А мой папа был очень хороший, – сказал Жеан. – Он… Мои родители держали большую лавку в Северном Углу. Они привозили издалека шелк, кожу, драгоценные камни. Плавали по всему Стальному морю, а иногда путешествовали вглубь континента. Я помогал родителям. Не ездил с ними, а вел разные записи, счета… А еще заботился о кошках. У нас их было целых девять. Мама иногда шутила, что я – единственный ее ребенок, который не бегает на четырех ногах.
Мальчик слегка всхлипнул и вытер глаза.
– По-моему, я уже выплакал все слезы и ничего больше не чувствую, – признался он. – Знаешь, мои родители учили меня быть честным. Они считали, что воровать дурно, против этого законы и людей, и богов. А теперь я узнал, что у воров имеется свой покровитель. И мне предоставлен выбор – либо голодать на улице, либо счастливо жить здесь.
– Все не так уж плохо, – утешил его Локки. – Сколько себя помню, я никогда не занимался другим. Воровство – тоже почетное занятие, если смотреть на это дело так, как мы. И достаточно сложное… Тут разиням не место, – Локки полез за пазуху, достал маленький полотняный мешочек и вручил его Жеану. – Вот, держи.
– Что это?
– Ты же сам сказал, что тебе не хватает твоих очков, – ухмыльнулся Локки. – В Виденце есть один мастер, старше, чем сами боги. И он следит за витриной магазина не так внимательно, как следовало бы. Вот я и подобрал тебе очки на выбор.
Жеан раскрыл мешочек и уставился на трое очков. Двое – в круглых золотых оправах, одни – в серебряной, в форме полумесяцев…
– Спасибо тебе, Локки! – он по очереди примерил очки и слегка нахмурился. – Не знаю, что и сказать… Не хотел бы показаться неблагодарным, совсем нет… но они мне не подходят, – Жеан указал на свои глаза и робко улыбнулся. – Линзы всегда нужно подбирать специально – у каждого ведь своя проблема. Понимаешь, есть люди, которые не видят на далеких расстояниях. Я думаю, эти очки как раз для них. Но я… как это называется… не близорукий, а дальнозоркий.
– О черт, я и не знал! – Локки почесал в затылке и тоже несмело улыбнулся. – Мне же не приходилось носить очки. Вот идиот!
– Нет-нет, что ты! Я могу куда-нибудь приспособить эти красивые оправы. Они ведь так часто ломаются. Подберу стекла, и у меня будут запасные очки. Еще раз спасибо.
Ребята еще какое-то время сидели молча, но на сей раз молчание было дружеским, а не неловким. Жеан прислонился к стене и прикрыл глаза. Локки засмотрелся на луны, пытаясь разглядеть голубые и зеленые пятнышки, которые Цепп однажды назвал Лесами Богов. Наконец Жеан кашлянул.
– Так ты и в самом деле классный вор?
– Надо же быть специалистом хоть в чем-то, раз драка и математика – не моя область.
– Слушай, я здесь кое-что узнал от отца Цеппа. Оказывается, если ты поклоняешься Благодетелю, то можно сделать одну вещь… Кажется, это называется «платой за смерть». Ты слышал об этом?
– О да, – отозвался Локки. – Еще как приходилось!
– Мне хочется сделать это для моих мамы и папы. Но я… я никогда не крал. Может быть, ты мне поможешь?
– Ты имеешь в виду – научить тебя воровать, чтобы правильно принести эту жертву?
– Да, – вздохнул Жеан. – Полагаю, если богам было угодно забросить меня сюда, надо привыкать к здешним обычаям.
– А ты научишь меня пользоваться вычислительной шкатулкой, чтобы в следующий раз я не выглядел полным болваном?
– Думаю, это возможно.
– Заметано! – Локки вскочил на ноги и раскинул руки. – Завтра Кало и Гальдо будут просиживать задницы на ступеньках храма, а мы с тобой выйдем на охоту!
– Это не опасно? – забеспокоился Жеан.
– Может, для кого-нибудь и опасно, но не для Благородных Подонков. Это то, чем мы занимаемся каждый день.
– МЫ?
– Мы!

Глава 6. Ограничения


1

Краснорукие сопровождали Локки на всем долгом пути до Плавучей Могилы. Уже начался рассвет, и на фоне встающего алого солнца четко вырисовывались темные силуэты хибар Пепелища. Деревяшки, казалось, плавали в море крови. Даже зажмурившись, Локки не мог избавиться от багровых пятен перед глазами.
Он попытался встряхнуться и прояснить свои мысли, однако сказывались усталость и нервное возбуждение. В какой-то момент Локки показалось, что он скользит в паре дюймов над землей, не дотягиваясь до нее ногами. На набережной снова стояла стража… охранники были и у дверей, и в зале, причем гораздо больше, чем раньше. Все они хранили скорбное выражение лица и молчали, пока Краснорукие вели Локки по плавучей крепости. Внутренняя дверь оказалась не заперта.
Капа Барсави стоял в центре зала для приемов, спиной к Локки – голова низко опущена, руки скрещены за спиной. Портьеры на окнах с восточного борта были отдернуты, и солнце тянуло свои красные пальцы к Барсави, к его сыновьям, к большой деревянной бочке и непонятному длинному предмету на носилках.
– Отец, – подал голос Анжаис. – Ламора прибыл.
Капа Барсави обернулся с тяжелым вздохом, несколько секунд смотрел на Локки стеклянными чужими глазами, затем махнул левой рукой.
– Оставьте нас, – приказал он. – Выйдите все из комнаты. Анжаис и Пачеро поспешили прочь с потупленными взорами. За ними вышли и Краснорукие. Через минуту донесся стук захлопывающейся двери и лязг замков.
– Что происходит, ваша честь? – осторожно спросил Локки.
– Он убил ее. Этот сукин сын достал ее, Локки.
– Что-о?!!
– Он убил Наццу. Прошлой ночью. Тело нашли всего несколько часов назад.
Локки посмотрел на Барсави, онемев от ужаса, с открытым ртом.
– Но… Она же не покидала Плавучей Могилы, разве не так?
– Она все-таки вышла, – Барсави бессознательно сжимал и разжимал кулаки. – Не знаю, как ей удалось проскользнуть. Это случилось во втором или третьем часу пополуночи. Ее… ее принесли обратно в половине четвертого утра.
– Принесли обратно? Кто?
– Иди сюда. Смотри.
Венкарло Барсави откинул покрывало на носилках, и Локки увидел мертвую Наццу – с восковым лицом, закрытыми глазами и мокрыми волосами. Гладкость ее кожи нарушали две багровых царапины на шее. Слезы навернулись на глаза Локки, и он изо всех сил прикусил палец.
– Посмотри, что сделал этот подонок, – тихо сказал Барсави. – Она была живой памятью о матери. Моя единственная доченька. Лучше бы мне умереть, чем смотреть на такое, – старик расплакался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88