Акула снова прыгнула – и вновь совершила промах; Цецилия выполнила безукоризненную стойку на одной руке, размахивая в воздухе топором. Под дружный рев публики хищница неуклюже развернулась в воде и изготовилась к новому маневру.
– Согласен. – Локки кивнул. – Мы подпишем два идентичных договора – один для вас, другой для меня. Еще одна копия на теринском будет храниться у независимого адвоката, которого мы выберем по взаимному согласию. Он вскроет его в течение месяца, если в процессе перевозки бочек с кем-нибудь из нас произойдет несчастный случай. Дополнительную копию на вадранском я передам своему агенту для предоставления моим хозяевам. Таким образом, сегодня вечером мне потребуется секретарь из таможни и ваш вексель на пять тысяч крон, чтобы завтра с утра он уже поступил к Мераджио. Тогда я смогу начать действовать.
– И это всё?
– Все. – Локки пожал плечами.
Несколько секунд дон Сальвара хранил молчание, затем махнул рукой.
– Ладно, во имя всех богов! Я согласен. Ударим по рукам и будем надеяться на удачу.
На поверхности воды Цецилия замерла на площадке с занесенным топором. Она зорко следила за акулой, которая приближалась к ней с правой стороны неспешными волнообразными движениями. Слишком медленно для хорошего прыжка… Девушка перехватила топор поудобнее – ив этот самый миг огромное полосатое тело согнулось пополам, образовав что-то вроде буквы «U», и ринулось в ее сторону. В броске акула резко выпрямила хвост и нанесла сильнейший удар по ногам контрареквиллы – аккурат под колени. Цецилия де Рикура вскрикнула – скорее от неожиданности, чем от боли – и опрокинулась на спину.
Далее все произошло в считанные секунды. Мощные челюсти сомкнулись, и девушка лишилась одной, а может, и обеих ног. Стиснув зубами свою жертву, хищница кружила по воде – женское тело яростно извивалось на фоне темной блестящей шкуры. Смертельная карусель – белое, серое… белое, серое… Затем два сцепившихся тела ушли под воду, а на поверхности расплылось новое темно-красное пятно.
И вновь мнения зрителей разошлись. Кто-то неистово вопил и топал ногами, распаленный кровавым зрелищем. Другие молча склонили головы, отдавая дань отважной контрареквилле. Впрочем, длилось это недолго – на воде уже появилась следующая девушка. Праздник продолжался.
– О боги! – воскликнула донья София, глядя на расширяющееся пятно. Подруги стояли, потупившись; рядом жрецы вполголоса бормотали свои молитвы. – Просто невероятно! Как она ее подловила… и на какой примитивный трюк! Недаром мой отец говорил: мгновенная оплошность на Речных Игрищах стоит десятка в обычной жизни.
С низким поклоном Локки прильнул губами к ее руке.
– Он совершенно прав, донья София. Совершенно прав.
Он еще раз поклонился хозяйке дома, вложив в улыбку все свое очарование, затем обернулся для прощального рукопожатия с ее мужем.

Интерлюдия. Локки остается на ужин


1

– Как? – Локки чуть не вскочил с места. – Что вы такое говорите?
– Мой мальчик, – медленно произнес Цепп. – Моя маленькая непредсказуемая звездочка… Увы, твои горизонты весьма ограничены. Ты способен замыслить и провернуть хитрую комбинацию, но не можешь предугадать, к чему она приведет. Запомни: пока ты не научишься заглядывать в будущее и просчитывать отдаленные последствия, ты постоянно будешь подвергать опасности себя и своих единомышленников. Конечно, пока ты еще молод и зелен – тут уж ничего не поделаешь, – но даже в такие годы совсем не обязательно быть идиотом. Поэтому слушай меня внимательно. Первая твоя ошибка – ты приписал Веслину то, что он взял монету у стражника. За такое полагаются не зуботычины или плети, а смерть. Надеюсь, это ясно? В Каморре стража берет деньги у нас, но никак не наоборот. Это незыблемое правило, оно не допускает исключений. Будь ты хоть трижды выдающимся вором с самыми гениальными задумками, ты все равно обязан подчиняться этому закону и не имеешь права даже помыслить о его нарушении. А кара одна – неважно, перерезанное горло или зубы акулы, но в любом случае ты предстанешь перед Богами. Проникся?
Локки кивнул.
– Поэтому когда ты подставил Веслина, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО подставил его. Но это еще не все. Ты многократно усугубил свою ошибку, воспользовавшись монетой из белого золота. Ты знаешь, сколько стоит полная крона?
– Много.
– Ха! «Много» – ничего не значащее слово. Ты что, не в ладах с теринским языком? Или в самом деле не знаешь?
– Полагаю, что в самом деле не знаю.
– Так слушай. В нормальных условиях этот крошечный кусочек блестящего белого металла стоит сорок серебряных солонов. Да-да, именно столько – двести сорок медяков. Судя по тому, как расширились твои глазенки, ты сумел представить себе эту кучу денег.
– Ни хрена ж себе!
– Вот именно. А теперь давай проясним еще кое-что. Обычная «желтая куртка» из числа нашей бескорыстной и неизмеримо великодушной городской стражи зарабатывает такую сумму за два месяца неустанного бдения. А ведь им неплохо платят по сравнению с обычными горожанами. И разрази меня гром, если им платят в белом золоте!
– Ой…
– Таким образом выходит, что Веслин взял не просто деньги, а чересчур большие деньги. Целую крону! Моргайте рыдает, Нара хохочет! По большому счету, любую жизнь можно купить гораздо дешевле, в том числе и твою.
– А… а сколько вы заплатили за мою? – Локки прикоснулся к груди, где болталась на шнурке смертельная метка.
– Мне жаль огорчать тебя, но сумма составила два медяка, и я до сих пор не уверен, что с пользой потратил эти деньги. – Глядя на вытянувшееся лицо мальчика, Цепп разразился хриплым веселым смехом, но затем снова посерьезнел. – Ничего я тебе не скажу, можешь гадать дальше. Да это и не важно. Важно другое: серьезные парни делают серьезную работу за куда меньшие деньги. За крону можно купить весьма приличный пай в стоящем деле… если ты понимаешь, о чем я толкую. Вот и получается, что когда ты подкинул Веслину белую монету…
– Это получилось слишком много… за какую-то простую работу?
– В точку. Не просто много, а чертовски много за обычную информацию или что-то подобное. Ни один здравомыслящий человек не заплатит простому кладбищенскому воришке целую крону за обычную работу. Другое дело, если ему поручили что-то особенное… Например, убить старого хозяина. Или выкурить его на хрен с Сумеречного холма вместе со всеми подопечными. Сам понимаешь, бедному Делателю Воров и так было неприятно обнаружить, что его парня подкупили. Когда же он узнал, о КАКОЙ сумме идет речь…
Локки поспешно закивал.
– Итак, мы разобрали два серьезных промаха. Но и это еще не все. Твоей третьей ошибкой стала смерть Грегора. Скажи-ка, ты с самого начала предполагал для него такую ужасную кару?
– Нет. Я, конечно же, не любил его… но не настолько. Моей целью был Веслин. Если даже я и хотел насолить Грегору, то совсем не так сильно.
– Вот-вот. Ты выбрал цель, разработал хитрую комбинацию, но не просчитал весь расклад. Твоя интрига против Веслина неожиданно расширилась и затянула в свою орбиту беднягу Грегора.
– Ну да, все именно так и вышло! Я ведь уже признался, чего вам еще надо?
– Ага, теперь ты злишься! Еще бы не злиться… ты ведь сел в изрядную лужу, не так ли, мой мальчик? Выяснилось, что ты вовсе не такой умный, как думал. Оказывается, куча народу отнюдь не глупее Локки Ламоры. Какое невезение!
Мальчик резко задул свою лампу и в сердцах отшвырнул прочь. Описав дугу, та перелетела через парапет и исчезла в ночи. Звук ее падения затерялся в ночных шорохах. Локки сидел, обиженно нахохлившись, скрестив руки на груди.
– Ах, как легко и приятно избавиться от угрозы, которую несет простая лампа, – насмешливо проговорил Цепп, выпустив последнюю струйку дыма, и растер остаток самокрутки о каменный парапет. – А позволь поинтересоваться, донесли ли герцогу обо всей этой истории?
Локки хранил молчание. Зубы стиснуты, нижняя челюсть выпячена – обычное упрямство смертельно обиженного ребенка, хмыкнул про себя священник.
– Что ж, Локки Ламора, я верю тебе, поскольку твой рассказ полностью совпадает с тем, что сообщил мне Делатель Воров. Если помнишь, перед заключением сделки я имел долгий разговор с твоим прежним хозяином, и он все мне рассказал. От него я узнал о твоей последней и самой страшной ошибке. Той самой, которая окончательно решила твою судьбу. Догадываешься, о чем речь?
Мальчишка помотал головой.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
– Честно не знаю, – Локки потупился. – Я… я об этом не думал.
– Хорошо, подскажу. Для того, чтобы привлечь на свою сторону других ребят из «уличных», ты показывал им белую монету, не так ли? Возможно, даже объяснил, как собираешься ее использовать. И велел им помалкивать обо всем. Не скажешь ли, с какой-такой стати им беспрекословно слушаться тебя?
Мальчик молчал, глядя на священника расширенными глазами. Прежняя упрямая гримаса сползла с его лица.
– Они… они тоже ненавидели Веслина, – предположил он наконец. – И хотели увидеть, как его накажут.
– Бесспорно. Вы получили это удовольствие. Но что потом, Локки? После того, как Веслин оказался мертв, и Грегор тоже, ваш хозяин наконец сумел немного успокоиться и обдумать ситуацию. Неужели в его голове не возникло никаких вопросов по поводу малыша Ламоры? А ну как он прихватил твоих разговорчивых товарищей и стал допытываться, не совершал ли этот самый Локки Ламора чего-нибудь необычного? Необычного даже для него?
– Ох ты! – Мальчишка ощутимо вздрогнул.
– То-то и оно! – Священник протянул руку и похлопал Локки по плечу. – Вот оно, просветление! Всегда сваливается, будто кирпич на голову, не так ли?
– Ну да…
– Итак, теперь ты видишь, что натворил. Сколько детей живет на вашем маленьком холме, Локки? Сто? Сто двадцать? Еще больше? А теперь прикинь, что будет делать ваш старый хозяин, если его подчиненные взбунтуются? Ну, один или два – это не проблема, с ними он справится. А если четыре? Восемь? Или вообще все вместе?
– Но мы… думаю, никому из нас такое даже в голову не приходило!
– А знаешь, почему? Потому что его власть основана не на здравом смысле, а на страхе. Самые старшие ребята боятся Учителя, а их, в свою очередь, боятся те, кто помладше – вроде тебя. Уничтожь этот страх, и трон Делателя Воров зашатается. И вот – пожалуйста: появляется Локки Ламора, который размахивает своими идиотскими выходками, как флагом, и считает себя на порядок умнее всех остальных.
– Но на самом деле я не считаю себя умнее остальных…
– Брось, малыш. Еще три минуты назад ты именно так и думал. Послушай, что я тебе скажу, Локки Ламора. Я – гарриста в своей собственной, пусть и маленькой банде. Это означает, что я заправляю всеми делами по своему усмотрению. Точно так же твой старый хозяин является гарристой Сумеречного холма. А когда полномочия вожака подвергаются сомнению, в ход идут ножи. Посуди сам, как долго продержится у власти Учитель, если всем станет известно о том, что ты провел его, как незрячего щенка? О том, что он позволил одурачить себя какому-то сопляку?! Поверь, старик никогда не смог бы восстановить свой контроль над сиротками. Они тянули бы его в разные стороны, пока дело не кончилось кровопролитием.
– Именно потому он и захотел от меня избавиться? А как с остальными «уличными»? С теми, кто помогал мне в деле с Веслином?
– Хороший вопрос. Ответ на него напрашивается сам собой. Делатель Воров берет детишек с улицы и какое-то время держит их у себя, пока тем не исполнится тринадцать-четырнадцать лет. Он преподает им основы своего искусства – как обработать жертву, как изъясняться на воровском жаргоне и заводить нужные знакомства среди Правильных Людей, как правильно вести себя в обществе и как избежать петли. Когда детишки подрастают, Учитель продает их в шайки покрупнее, в настоящие банды. Понимаешь? Он работает по заказу. Например, Серолицым нужна девчонка-домушница, а, скажем, Парни из Арсенала хотят маленького задиристого хулигана. Очень удобно – банды получают нужных людей, которых уже не надо переучивать.
– Да, я понимаю. Так вот почему он продал меня вам…
– Именно. Потому что ты – весьма необычное создание. Ты обладаешь рядом чрезвычайно ценных качеств, хотя и обращаешь их на отвратительные цели. А что представляли собой твои маленькие друзья из «уличных»? Какими талантами отличались? Да никакими. Обычная стайка мелких «щипачей» и «живцов». Со временем Делатель Воров, конечно, довел бы их до ума, но сейчас они еще просто не дозрели. Никто не даст за них и медяка… не считая, конечно, работорговцев. Но ваш старый хозяин не лишен определенных понятий о чести – он никогда не продаст своего воспитанника в рабство. Даже за все богатства Каморра.
– Выходит, как вы сказали, ему пришлось что-то делать с ними… со всеми, кто знал о белой монете и мог проболтаться. А я оказался единственным, кого он сумел продать.
– Именно, мой мальчик. Что же касается остальных… – Цепп пожал плечами. – Обычно все происходит очень быстро. Три-четыре недели, и никто даже не вспомнит о них. Ты же знаешь, как это бывает на Холме.
– Получается, я УБИЛ их?!
– Да. – Цепп даже не потрудился понизить голос. – Ты в самом деле сделал это. Затеяв охоту на Веслина, ты попутно убил Грегора и своих маленьких сообщников. Сколько их было – четверо, пятеро?
– Черт!!!
– Теперь ты понимаешь, что такое последствия? Осознаешь, почему надо продвигаться к своей цели осторожно, заглядывать вперед, контролировать происходящее? Ты должен на какое-то время успокоиться и выждать, чтобы твой разум дозрел и смог уравновесить твой поистине уникальный преступный талант. Впереди у нас годы совместной работы, Локки. Долгой, кропотливой и спокойной работы. И если ты хочешь остаться здесь, то должен принять то же самое железное правило, что и остальные мои ученики: никаких проделок, никакого жульничества. Забавы кончились, мой мальчик – ты будешь делать только то и тогда, когда я скажу. Запомни: когда такой умник как ты давит на мир, мир с такой же силой давит на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88