– Внимание. Следите внимательно, повторять не буду.
Попаду или не попаду? Вот в чем вопрос. Я вспрыгнул на корпус, включил на пару секунд двигатель, но немного не рассчитал: пролетев по параболе к носу корпуса, я чуть не свалился с него. К показательному прыжку от носа до самой кормы на трубу я готовился тщательнее. Предстояло пролететь более сотни метров. Не шуточки!
Вот влип! Как я позволил сержанту уговорить себя? От злости я зарычал и вдруг вспомнил, что моя рация включена на кадетскую частоту. Болван! Сразу надо переключать частоту!
Еще раз оценив расстояние я установил сопло двигателя вертикально, включил его на малую мощность. Что я, сумасшедший, чтобы прыгать одним прыжком? Надо лететь не по параболе, а медленно, на постоянной высоте. Подбавив мощности, я взлетел, наклонил реактивные струи и двинулся к корме, аккуратно сохраняя равновесие. Не кувыркнуться бы на глазах у кадетов!
Низковато, надо повыше. Черт! Переборщив, я слишком высоко взмыл над корпусом. Пришлось включить головной двигатель. Терпеть этого не могу! Приходится наклонять голову так, что подбородок упирается в грудь, а из-за ослепительных струй над головой ни хрена не видно. Опять ошибка – вильнул вправо. Осторожнее, придурок! Лети строго по центру корпуса!
– Кажется, чуть отклонились влево, – раздался вдруг голос сержанта. – И слегка распрямите ноги, сэр. Сильнее прижмите подбородок к груди. Так, теперь хорошо, курс правильный. Пора тормозить.
Я включил передний двигатель, сбавил скорость, медленно начал снижаться; перед самой посадкой на секунду включил вертикальную струю, чтобы приземление было помягче. Есть касание! Я встал точно на трубу.
Кадеты восторженно завопили, пока сержант не утихомирил их парой-тройкой крепких словечек. Я небрежно спрыгнул с корпуса, споткнулся и чуть не упал, но этого, кажется, никто не заметил.
У меня дрожали ноги. Малость отупев от пережитого, я наблюдал, как Нгу Бьен и Радс наставляют кадетов, прежде чем разрешить им включить ранцевые двигатели.
– Сейчас потренируемся залетать на корпус. В прошлый раз вы научились прыгать на ровной поверхности, теперь будет то же самое с той лишь разницей, что приземляться вы будете метров на десять выше, – инструктировал кадетов сержант, – Бронски, ты первый.
– Есть, сэр, – нервно ответил мальчишка. С двигателем он справился неплохо, правда, споткнулся при посадке на корпус.
– Отойди в сторону. Следующим прыгает Салетт, – скомандовал сержант, поправил кадету ранец и отошел назад от струй двигателя.
Я отключил микрофон, как бы случайно коснулся его шлема своим и быстро произнес:
– Спасибо.
– За неуместные советы? Извините, если помешал, сэр. – Он хитро мне подмигнул и повернулся к кадетам:
– Эдварде, готов?
– Кажется да, сэр, – ответил тот дрожащим голосом.
– Тогда вперед.
Кадет неверно направил струю и взлетел почти вертикально, вскрикнув от испуга.
– Смелее, – подбодрил его сержант. – Опускайся и пробуй снова. Сбавь мощность.
– Есть, сэр. – Эдварде в порыве рвения совсем отключил двигатель, по инерции поднялся еще немного и начал падать, набирая скорость.
– Включай! Короткий импульс! – крикнул сержант.
Мальчишка успел включить двигатель всего за метр от поверхности и приземлился довольно мягко, отделавшись легким испугом.
– Извините, сэр, у меня ничего не получится, – замямлил он.
– Попробуй, Дастин, вот увидишь, получится, – послышался детский шепот.
– Кто это сказал?! – рявкнул сержант Радс.
– Я, сэр, – робко выступил вперед один из кадетов. – Кевин Арнвейл.
– Два наряда, Арнвейл! Я же приказывал не забивать эфир болтовней! Говорить можно, только когда вас спрашивают.
– Есть, сэр.
– Твой дружок прав, Эдварде, у тебя получится. Прыгай на корпус.
– Есть, сэр. – Эдварде присел, включил двигатель, медленно взлетел, яростно суча ногами по воздуху, чтобы не потерять равновесие. Полет вышел не очень красивым, но на корпус он все-таки попал, даже устоял на ногах. – Получилось!
– Я же говорил, что все будет в порядке, – сказал Радс.
Арнвейл радостно помахал Эдвардсу рукой. «Забивать эфир» он уже не решался. Я умиленно улыбнулся, словно старикан. Эх, молодежь! Высота пустяковая, а сколько восторга! Посмотрим, как вы будете летать на учебной станции.
– Эдварде и остальные на корпусе, отойдите дальше к корме! Дрю, приготовиться к полету! Следующим прыгает Арнвейл, – распорядился сержант.
– Сэр, у меня не получится, – заныл Дрю.
– Не робей, возьми себя в руки.
– Есть, сэр. – Мальчишка со страху включил двигатель на полную мощность и взвился ракетой.
– Сбавить мощность! – скомандовал сержант. Дрю наклонил струю и полетел к корпусу, но забыл сбавить мощность.
– Отключи двигатель! – рявкнул я.
Но юнец, ошалев от скорости, не слышал наших советов и летел прямо на кадетов, стоящих на корпусе. Они начали разбегаться, но один не успел. На полном ходу Дрю врезался верхушкой шлема Дастину Эдвардсу в лицо. Прозрачная пластмасса треснула, из скафандра в вакуум струйкой прозрачного пара стал выходить воздух. Раздался истошный вопль Арнвейла:
– Дастин!!!
Я врубил двигатель, прыгнул на корпус, схватил бьющегося в агонии Эдвардса и на полной мощности полетел к шлюзу. Арнвейл многометровыми скачками запрыгал за мной.
Мальчишка, дергавшийся в моих руках, затих. Я резко тормознул перед самым шлюзом, упал на грунт, вскочил, открыл массивный люк. За мной в шлюз влетел сержант Радс, вбежал Кевин Арнвейл. Матерясь, сержант задраил люк. Кевин бессвязно кричал.
Казалось, шлюз наполнялся воздухом целую вечность. Я по рации вызвал санитаров. Наконец, давление воздуха доползло до нормы, открылся люк в купол. Кевин снял шлем. Короткие черные волосы, едва пробивающиеся усики, полные отчаяния глаза.
Мы с Радсом понесли обмякшего кадета на руках, Арнвейл открывал нам двери. В коридоре мы столкнулись со спешившими навстречу санитарами. Эдвардса уложили на тележку, сняли шлем. Арнвейл застонал. Изо рта его друга шла кровь, а глаза… Эти страшные глаза я буду видеть в кошмарах. Слава Богу, санитар быстро надел Эдвардсу на лицо кислородную маску, которая прикрыла этот ужас.
Сняли скафандр, разорвали рубашку, сделали бедняге укол. Грудные мышцы мальчишки судорожно дернулись и опять замерли. Санитары начали делать ему искусственное дыхание и закрытый массаж сердца. Арнвейл рыдал.
– Не ной! – прикрикнул на него сержант.
Я подошел к безутешному кадету, заслонив от него тележку с Эдвардсом, но Арнвейл обошел меня, бросился к своему другу, схватил его за руку.
– Арнвейл, отойди от тележки! – приказал сержант.
– Разрешите побыть с ним, – взмолился Арнвейл.
– Выполняй приказ! Хватит хныкать! Будь мужчиной! Отойди и не мешай санитарам…
– Отставить! – рявкнул я.
– Сэр, но ведь…
– Молчать! – Что я делаю? Подаю дурной пример кадету.
Кевин Арнвейл стонал, уткнулся лбом в безжизненную руку товарища. Горестные стенания разрывали мне душу. Господи, помоги!
… Футбольный сезон заканчивался. Оставался последний решающий матч. Билетов давно не было. Их раскупили еще за несколько недель. Бог его знает, как Джейсону удалось достать два билета – себе и мне. Я очень боялся, что отец не отпустит меня на стадион. Причиной могло послужить что угодно: не вовремя сделанные уроки, плохо прополотый огород или недостаточно добросовестно выполненная работа по дому. Лишь по дороге на стадион я вздохнул с облегчением – теперь на матч итальянцев с нашими из Уэльса я точно попаду. Я радостно крутил педали, стараясь не отставать от Джейсона: за спиной у меня был рюкзак с обедом, а в кармане немного денег. Шел 2190 год.
На стоянке у стадиона Кардиффа мы пристегнули велосипеды замками и медленно пошли в плотной толпе ко входу. У обочины стояла вереница автобусов, на которых приехали болельщики из Италии, рабочих кварталов Лондона, Манчестера и Ливерпуля. Вдруг Джейсон остановился, скорчил несчастную рожу и начал рыться в карманах.
– Боже! Никки, я забыл дома билеты!
– Не придуривайся, я видел, как ты положил их в карман рубашки.
Он озарился довольной улыбкой, а на его золотистых волосах сверкато солнце. Мы вошли на стадион и заняли свои места наверху.
– У тебя есть деньги? – спросил Джейсон.
– Два доллара. – Я протянул ему две мятых купюры.
– Сейчас будем пить или потом?
– Мне все равно.
– Тогда лучше потом. Смотри, они сделали новую разметку. Тебе нравится?
– Какое мне дело до разметки?
– Не про разметку спрашиваю, дуралей, а про матч! Ты рад, что попал сюда?
– Был бы рад, если б меня сразу приняли в Академию.
– Везет тебе, – с завистью проворчал Джейсон. – Будешь летать среди звезд, а я останусь в школе. Ты всегда добиваешься своего.
– Джейс, я же не виноват, что ты не поступил в Академию.
– Такова жизнь.
Он как бы невзначай положил мне на колено руку. Я заставил себя не дернуться, осторожно взял ее, чтобы убрать, но секунду помедлил. Что мне, жалко? Зачем по пустякам обижать друга?
– Выходят! – воскликнул я и вскочил, чтобы лучше рассмотреть знаменитого Арчи Коннелли. Он был не самым быстроногим игроком, но остановить его мог только танк.
Как только смолкли гимны, мой крик слился с ревом болельщиков. Игра началась.
– Ник, знаешь, я рад за тебя. Ей-богу, – сказал Джейсон.
Регги передал мяч Коннелли. Я нехотя отвел взгляд от поля. У Джейсона блестели слезы в глазах.
– Спасибо, Джес. Мне тоже будет тебя не хватать.
– Осталось четыре дня.
– Да. – Я уже собрал дорожную сумку. Вещей в ней было совсем немного. Нам сказали не брать одежды, потому как жить мы будем на всем готовом, даже зубные щетки выдадут, поэтому я положил в сумку только дискетки со своими любимыми книгами и фильмами, несколько фотографий да писчую бумагу, чтобы писать письма отцу и Джейсону, если в Академии не разрешат пользоваться факсом и электронной почтой.
На десятой минуте итальянцы забили гол, их болельщики оглушили стадион ликующим воплем, но наши Арчи и Регги и бровью не повели, играли как ни в чем не бывало.
– На чем ты туда будешь добираться? – спросил Джейсон.
– Отец сказал, поедем поездом.
– На самолете всего час лету.
– Я говорил ему, да что толку…
Наш защитник сумел перехватить мяч у самых ворот – мы дружно вскочили – и послал его в центр поля Курану. Какой точный удар! Конечно, меня не прельщала нудная поездка в поезде, да еще вместе с отцом. Любые мои восторги он будет сразу остужать.
Первый тайм наша команда проиграла со счетом 0:2. Джейсон сбросил куртку и побежал купить пару банок напитка, полперерыва протискивался в толпе, но вернулся довольный. Мне он купил безалкогольный лимонад, а себе – пиво.
– Боже мой! – ужаснулся я. – Кто тебе его купил?!
– Случайно встретил Ангуса Терри.
– Нас арестуют!
– Не пори чушь, Никки. – Он с удовольствием отхлебнул пива. – Расслабься и наслаждайся жизнью. Живем-то один раз.
– Спрячь! – зашипел я. Если бы кто-нибудь сообщил о нас в полицию, меня выгнали бы из Академии еще до того, как я приехал в Девон. Джейсон бывал таким безрассудным!
Болельщики расселись по местам, на поле вышли команды. Я нервно дожевал сэндвич и допил лимонад.
– Мама обещала дать на поездку денег, – сообщил Джейсон.
– В Девон? – изумился я. – Ты хочешь ехать с нами?
– А что, твой отец мне не разрешит?
Смогу я упросить отца? Возможно, смогу, надо только правильно выбрать момент и найти правильные слова. С Джейсоном ехать будет гораздо веселее.
Итальянцы завладели мячом, повели его к нашим воротам. Вокруг мяча оказалось сразу несколько игроков из обеих команд, в суматохе Арчи Коннелли столкнулся с итальянцем и сбил его с ног. Судья засвистел и показал Арчи желтую карточку. Наши болельщики возмущенно взревели.
– Итальяшка сам на него налетел! – крикнул Джейсон.
Итальянский игрок пробил штрафной удар, но промазал. Вскоре нашим удалось забить гол. Болельщики подняли оглушительный рев.
– Осталось всего двадцать минут, а нашим надо победить, чтобы выйти в финал, ничья нас не устроит, – волновался Джейсон.
Прошло еще десять минут равной борьбы. Наши болельщики ожесточались. Слава Богу, Джейсон допил свое пиво. Я спрятал его криминальную банку под лавкой. Команда Кардиффа, наконец, подвела мяч к воротам противника, и Регги с трех метров забил гол. Счет сравнялся.
– Джейс, я попрошу отца сегодня же.
– Может, ничего ему не говорить, пока я не сяду в поезд?
– Не знаю. – Я задумался. В самом деле, может, так и сделать? Не станет же отец выбрасывать Джейсона из вагона. Кроме того, почему я всегда должен спрашивать разрешения? Разве я не имею права хоть иногда-поступать по своему собственному усмотрению?
Четыре минуты финального свистка. Рев стадиона усиливался. Итальянцы потеряли мяч, ушли в глухую защиту, но Арчи Коннелли прорывался сквозь все преграды. Я охрип от крика. Вдруг Арчи отдал пасс Регги, тот мгновенно вернул мяч, Арчи отшвырнул итальянского защитника и мощным ударом послал мяч в самый угол ворот. Гол! За минуту до свистка! Мы выиграли!
Мы с Джейсоном пустились в пляс на лавках, как сумасшедшие, но радость была недолгой.
– Угомонитесь, щенки, – рыкнул на нас мужик из соседнего ряда. – гол не засчитан.
– Чего?!
Увы! Гол действительно не засчитали. К тому же нашему кумиру Арчи показали красную карточку! Команда Кардиффа окружила судью, а тот что-то объяснял, яростно жестикулируя.
– Проклятые итальяшки! – неистовствовал Джейсон. Несколько рядов скандировали:
– Бей судью! Бей судью!
Тем временем на поле началась потасовка. Страсти накалялись. Ударом в лицо итальяшка сбил нашего с ног. Стадион возмущенно взревел, болельщики обеих команд высыпали на поле. Началась настоящая битва. На трибунах тоже вспыхнула драка, ломали лавки. Я схватил Джейсона за руку.
– Пошли отсюда!
– Ближайшая лестница там, – показал он наверх. Мы начали протискиваться по проходу наверх сквозь толпу, потянувшуюся к выходу. – Быстрей, Никки! – подталкивал меня Джейсон.
Раздался треск, грохот, верхние десять рядов упали наружу. Толпа повалила назад к первым рядам, уходя от опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57