Я вздохнул про себя, зная, как поступил бы в сложившейся ситуации командир Хаг. Но я любил Алекса и попытался отвлечь его.
– Посчитайте поправки для двигателей из-за дисбаланса загрузки при условии, что мы не будем брать груз на Окраинной колонии. Это будет хорошая тренировка.
– Есть, сэр. – Теперь по крайней мере он какое-то время не будет ко мне приставать.
Во время своей очередной вахты пилот Хейнц мне сказал, что ни в одном из файлов не смог найти пароль. Я молча кивнул и, надеясь, что он не заметил, как я покраснел, при первой же возможности покинул мостик и поспешил к себе в каюту. Там я достал из сейфа коробку с микросхемами, про которую совсем забыл, и вставил чип в головид.
На первом чипе были частные платежные квитанции командира и отчеты о состоянии его денежных счетов в банках Новой Шотландии и Луны. На втором – книга, взятая из корабельной библиотеки.
На третьем – список личных кодов, разрешающих специальный доступ к компьютеру.
Не решившись все проделать самостоятельно, я вызвал на мостик главного инженера, усадил рядом с собой и отдал Дарле приказ на рекалькуляцию.
На самом деле все оказалось очень просто. После того как я назвал пароль, она с минуту пребывала в молчании, в то время как на экране что-то мелькало. Наконец, словно прочистив горло, она произнесла звонким, как колокольчик, голосом:
– Рекалькуляция закончена, командир. Я вздохнул с облегчением:
– Очень хорошо. Какова базовая масса корабля, Дарла?
– 215, 6 стандартной единицы.
– А масса с поправкой? Голос ее звучал уверенно:
– 215, 6 стандартной единицы. Мы снова рассчитываем синтез?
– О Господи! – Я посмотрел на главного инженера. Он сглотнул. В Дарле все еще сидел «клоп».
Прошло два дня, а мы не переставали спорить о том, что надо было делать. Я взял с главного инженера и пилота слово, что они будут держать все в секрете. И без того нервы у всех на борту напряжены до предела, не хватает только слухов о том, что взбесившийся компьютер может послать нас в другую галактику.
Я проклинал себя за собственную глупость. Конечно же, следовало повернуть домой, пока была возможность. Лейтенант Дагалоу хоть и не была системным программистом, зато великолепно знала компьютеры и могла подсказать, как справиться с проблемой параметров. Зная, что мне такая задача не по зубам, я послал пилота копаться в компьютерных инструкциях, надеясь, что он узнает достаточно для необходимого перепрограммирования.
«Гиберния» находилась в состоянии синтеза, и я считал бессмысленным выводить ее из него, пока Хейнц не будет готов. Настоящий командир принял бы решение самостоятельно, но я предпочел посоветоваться с главным инженером, и он согласился со мной.
Между тем к начальнику интендантской службы Браунингу не поступало никаких заявлений о зачислении на службу. Некоторые копии моего объявления, висевшие в столовой для пассажиров и в фойе, были сорваны.
Не давали покоя и смертные приговоры, и я пошел к Аманде поделиться своим страхами. Будь я командиром во время драки, дело ограничилось бы капитанской мачтой. Но теперь от решения военного трибунала никуда не уйти. Что же делать?
Она как-то странно на меня посмотрела:
– Конечно же, отменить приговор. Ты просто не можешь поступить иначе!
– А как прореагируют члены экипажа, узнав, что я простил мятежников?
– Каких мятежников, Ники? Ты же прекрасно знаешь, что это была драка, просто драка. Я попытался ей объяснить:
– Драка тоже мятеж, дорогая. Они нарушили статьи, запрещающие контрабанду, наркотики, драки. И, что того хуже, оскорбили действием офицеров, пытавшихся по приказу командира их утихомирить.
– Да, они буянили. Но ты же сам сказал, что не стал бы отдавать их под трибунал.
– Да, но… – Как объяснить это невоенному человеку? – Представь себе, что я, гардемарин, всю ночь провел в штабе и явился к командиру в несвежей форме. Заметив это, он обязан поставить мне на вид. И тогда мне придется иметь дело со старшим лейтенантом. – Я перевел дух. – Но командир может сделать вид, будто не заметил. В этом случае его дело сторона.
– Так постарайся не заметить, – быстро подсказала Аманда.
– Все дело в том, что это уже взято на заметку. Не предъяви командир Мальстрем официальных обвинений, я отпустил бы их. Но если сделаю это сейчас, то тем самым признаю, что можно бунтовать безнаказанно.
Аманда пришла в замешательство:
– Я думала, что знаю тебя, Ники. Ты не можешь быть таким жестоким, не можешь убить этих несчастных.
Упрек был не по адресу. Я и не собирался их убивать. Это решение Адмиралтейства, командира Мальстрема и председателя военного суда. Я не убью их, а позволю убить. Это далеко не одно и то же. Если я буду бездействовать, процесс, начатый другими, продолжится. Я решил не форсировать события. Мы расстались, каждый при своем мнении.
На следующий день меня ждали хорошие новости. Я получил записку от главного интенданта: кто-то из пассажиров заинтересовался информацией о найме на службу. Я пригласил мистера Браунинга на мостик, где мы несли вахту вместе с главным инженером.
– Один из ребят Трэдвелов, – пытался угадать я. – Рейф или Паула?
– Нет, сэр. – Интендант стоял по стойке «смирно». Ему было явно не по себе. – Мистер Кэрр.
– Дерек? Вы шутите?
Вряд ли Браунинг стал бы шутить с командиром.
– Нет, сэр, – уверил он меня самым искренним тоном. – Он просил встречи с офицером по поводу вашего объявления. Правда, все время твердил, что решение его пока не окончательно.
– Кого послать к нему, как вы думаете? – спросил я главного инженера.
– Вы уверены, что возьмете его? – Вопрос по существу.
– Нет. – Это решило дело. – Я сам с ним поговорю.
Вздремнув немного после вахты, я пошел на второй уровень в каюту, которую раньше занимали Дерек с отцом. На мостике обстановка слишком официальная.
– Привет, командир. – Мы не разговаривали с ним со времени моего повышения. Он пропустил меня в каюту. Там было уютно и чисто. Я сел.
– Здравствуйте, мистер Кэрр. – Я мог бы назвать ею по имени, он был младше меня, но подумал, что он истолкует это как фамильярность с моей стороны. Меня мучил вопрос: сможет ли он стать офицером? Сумеет ли парень с его биографией поддерживать дисциплину в кубрике? Я ждал. Он сам обо всем скажет, когда будет готов.
– Полагаю, вы пришли по поводу моего разговора с мистером Браунингом?
– Совершенно верно. – Не ожидая приглашения, я опустился на стул. В конце концов, командир я или не командир?
Он тоже сел. На койку.
– Пока это только идея.
– В таком случае, мне лучше уйти. – Видимо, это несерьезно. У меня было слишком много нерешенных вопросов, чтобы тратить время с этим богатым молодым человеком.
– Нет, серьезно, – быстро ответил он. – Я не шучу.
– Зачем такому, как вы, идти в гардемарины? – спросил я без обиняков. Возможно, сказался опыт общения с миссис Донхаузер. Я сразу взял быка за рога.
Дерек сосредоточенно рассматривал кончики своих пальцев:
– Помните, я как-то сказал вам о завещании моего отца? До тех пор, пока мне не исполнится двадцать два, имением будут распоряжаться управляющие.
– Помню.
– Я знаю, что они со мной сделают. Отправят в какую-нибудь школу. С глаз долой. Может быть, даже обратно на Землю, а это еще семнадцать месяцев на борту какого-нибудь паршивого корабля.
– Спасибо, вы очень любезны. Он покраснел:
– Я не хотел вас обидеть. Но поймите, я не желаю, чтобы кто-то мною распоряжался. Я достаточно взрослый и могу самостоятельно принимать решения. Вы говорили, что контракт заключается на пять лет…
– И?..
– Через пять лет мне будет почти двадцать два. – Он говорил уверенно, словно имел веские основания для поступления на службу.
– Вы занимались науками, мистер Кэрр? – Я не мог не задать этого вопроса: обучение было необязательным, по желанию родителей.
– Конечно. Ведь я не крестьянин.
– Математику изучали?
– Да, кое-что Алгебру, геометрию, тригонометрию.
– Матанализ?
– Нет. Но думаю, что смогу. – Самоуверенности ему было не занимать. – Ну что, подхожу я вам? – поинтересовался он, когда я кончил задавать вопросы.
– Нет. – Во время нашего разговора он ни разу не назвал меня «сэр», только однажды – «командир», а об имени и говорить нечего. Но Бог с ней, с вежливостью, гораздо важнее, что его мотивы поступления на службу выглядели весьма неубедительно.
– Почему?
– Во-первых, вы уже переросли возраст кадета.
– Я просто потеряю два года, вот и все.
– Возможно. Но мне кажется, у вас не хватит характера, мистер Кэрр. Он вспыхнул:
– Объясните, пожалуйста.
Я был расстроен и слишком устал, чтобы продолжать разговор.
– У вас плохие манеры. Вы думаете, что весь мир вам подадут на блюдечке. Вы не знаете, что такое дисциплина, и не сможете ее поддерживать. Гардемарины съедят вас живьем и выплюнут ваши косточки. – Я встал. – Над кадетами издеваются, мистер Кэрр. Надо мной тоже издевались. Иногда жестоко. И нужна выдержка. Вы не сумеете. Спасибо за проявленный интерес, – Я взялся за ручку люка.
– Вы не имеете ни малейшего представления о моей выдержке, – сказал он холодно. – Мне надо было хорошенько подумать, прежде чем разговаривать с вами.
– До свидания. – Я вернулся на первый уровень. Уж не был ли я с ним слишком суров, подумал я, поостыв.
Он лишь изложил мотивы, побудившие его идти служить. Не из любви же к военной службе он собирался это сделать. Он не дурак, знаком с математикой…
Отвратительный тип! Сколько эгоизма! Да и я мог вести себя поумнее.
Я пошел на мостик. При моем появлении Вакс и Алекс встали. Гардемарины дежурили теперь вместе, чтобы снять часть нагрузки с главного инженера и пилота. Я и сам был в полном изнеможении. У Вакса были черные круги под глазами, и мне стало его жаль.
– Мистер Хольцер, вы свободны. Идите спать. Ему повезло, и он не стал спорить.
– Есть, сэр. – Он отдал честь и исчез, пока я не передумал.
– У меня сегодня двойная вахта, сэр. Следующая будет с Сэнди. – сказал Алекс.
– Я знаю. – Именно поэтому я и был здесь. Вакс и Алекс – это одно, Сэнди и Алекс – совсем другое. Дел на вахте немного, но всякое может случиться. И наше присутствие здесь просто необходимо. Почти все системы корабля автоматические: гидропоника, рециркуляция, энергопитание. Во время синтеза мы не могли маневрировать кораблем, и главной опасностью оказалась скука. Я просматривал журнал. К счастью, Алекс почти не дергал меня.
Через час явился Сэнди. Явно в хорошем настроении. Я заметил у него на шее следы губной помады, но решил промолчать. Зато Алекс оказался менее деликатным и стал хихикать, я тоже не удержался.
– Хватит, – сказал я наконец. – Приступайте к своим обязанностям. – Они успокоились. Тишина становилась все более невыносимой. Алекс снова хихикнул, дав выход накопившейся энергии. Сэнди последовал его примеру, но под моим взглядом сразу умолк.
– Мистер Тамаров, – холодно заметил я, – шутки в сторону, вы на вахте. Ведите наблюдение за приборами. – Надо признаться, я сам едва сдерживался – смех заразителен – и в то же время был зол. Дух командира Хага витал над нами. Хихикать на вахте? Да он вышвырнул бы нас из воздушного шлюза.
Я вернулся к журналу и углубился в чтение записей с самого начала нашего круиза. Но когда дошел до нашей стоянки на «Ганимеде», Алекс снова затрясся от смеха, прикрыв рот рукой.
Это было последней каплей, переполнившей чашу.
– Мистер Тамаров! – Он вскочил, вытянувшись по стойке «смирно». – Передайте привет главному инженеру, и пусть он посоветует мне, как поступить с гардемарином, который на вахте пренебрегает своими обязанностями. Ступайте!
– Есть, сэр. – Со смешанным выражением смущения и страха на лице Алекс отдал честь и быстро вышел.
Сэнди сосредоточился на своем экране, упражняясь в вычислениях.
Через двадцать минут я услышал сдавленный голос:
– Разрешите войти, сэр? – В коридоре стоял Алекс, вытянув руки по швам с блестевшими от слез глазами.
– Войдите.
Он робко вошел и встал по стойке «смирно» в двух шагах от моего кресла.
– Гардемарин Тамаров явился, сэр, – почти прошептал он. – Главный инженер с почтением сообщает, что по первому же вашему требованию может прислать вам гардемаринов. – Выглядел Алекс несчастным и потерянным.
– Спасибо, мистер Тамаров. Освобождаю вас от вахты.
– Слушаюсь, сэр. Благодарю вас, сэр. – Он отдал честь, повернулся и вышел в коридор. Мне стало стыдно. Я оказался ничуть не лучше Вакса. И, что хуже всего, нажил себе еще одного врага. Ведь Алекс был мне другом и не хотел ничего плохого.
Я не торопясь подошел к люку, выглянул наружу. Алекс стоял у переборки, держась за зад, и всхлипывал. Я унизил его достоинство. И теперь единственное, что мог сделать, это оставить парня в покое. Сэнди между тем прилежно стучал по клавишам.
Чтобы не вызвать протеста со стороны мистера Вышинского, я пошел на гауптвахту вместе с матросом, вооруженным дубинкой. В камере не было ни стула, ни стола. Только матрас, лежавший прямо на палубе. Я приказал принести стул, но матрос остался стоять у люка, сжимая в руках дубинку.
– Мистер Герни, я теперь командир.
– Знаю, сэр, мистер Сифорт. – Передо мной был худой, изможденный человек лет пятидесяти, с копной темных волос.
– У меня к вам несколько вопросов по… гм… по поводу инцидента. Как все произошло?
– Мистер Таук и остальные вцепились друг в друга, – начал он подобострастным тоном. – А я о наркотиках понятия не имел, честно вам говорю.
Если он и дальше собирается врать, лучше сразу уйти.
– Слушайте меня внимательно, мистер Герни. Через несколько дней на вас наденут наручники, заткнут рот кляпом и повесят. А потом выбросят ваше тело из воздушного шлюза. – Он задохнулся, – Только я могу остановить это. Говорить с вами я больше не буду. Еще одно слово лжи – и уйду.
– Простите, командир, сэр, – пробормотал он. – Клянусь говорить только правду!
– Начинайте сначала.
– Я знал о гуфджусе. Многие знали. Простите, командир. Нам давал его Таук. Я только разочек попробовал. Только разочек. Клянусь, командир! Ну и дерьмо этот гуфджус!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57