– Не меня, а вас, командир, – равнодушно ответил инженер.
– Что же он сказал? – настаивал я.
– Урод. Я вздрогнул.
– Так теперь они вас называют между собой, – пояснил Касавополус.
– И в самом деле урод. – Я невольно коснулся обожженной щеки.
– Это недопустимо! – возмутился инженер. А Касавополус оказался крепким орешком. Сразу не раскусишь. Презирает и в то же время защищает меня.
– Касавополус, – неуверенно промолвил я, – у нас с вами не сложились отношения, но это по моей вине. Забудьте то плохое, что омрачило…
– Это невозможно, – решительно возразил он.
– Ладно. С Деке я разберусь. Можете идти.
Даже не потрудившись отдать честь, он покинул мостик. До конца вахты я пребывал в подавленном настроении и уже собирался уходить, как вдруг мисс Бартель мне сообщила, что Клингер умоляет о встрече со мной.
– Зачем? – спросил я.
– Не знаю, сэр. К нему вернулось сознание, мы поговорили, и теперь он просит о встрече с вами.
Вот уж чего мне хотелось меньше всего, так это встречи с Клингером. Напасть за напастью!
– Ладно, приду, когда мистер Таер меня сменит.
После дежурства я сразу пошел в лазарет и отослал мисс Бартель, чтобы остаться с Клингером наедине. На голове у него была повязка, руки крепко привязаны к кровати, возле пальцев кнопка для вызова мисс Бартель. Рацию она постоянно носила с собой.
– Здравствуйте, командир, – приветствовал меня Клингер.
Во мне вспыхнула злоба: как он смеет обращаться ко мне не по уставу? Но я тут же опомнился – ведь он не может встать смирно и отдать честь как положено.
– Чего тебе? – спросил я без обиняков.
– Не отвяжете ли мне хотя бы одну руку, будет легче разговаривать? – попросил он жалобным тоном. – Я не собираюсь на вас нападать, силенок пока маловато.
– Ладно. – Я выполнил его просьбу, отвязал его правую руку.
Первым делом он почесал нос.
– Знаете, как плохо, когда даже почесаться нельзя? – улыбнулся он. Я молчал.
– Командир, я причинил вам много хлопот и хочу искупить свою вину.
– Шутишь?
– Нет, сэр. Это Анди заморочил мне голову, а я как дурак поверил ему.
– Ты – мятежник.
– Верно.
– И этим все сказано.
– Помните, тогда в трюме трое воровали еду? – продолжал он, пропустив мои слова мимо ушей. – Одним из них был я.
– Так я и знал, хотя лица твоего не видел.
– Я родом из Ливерпуля, сэр, а вы? Странный вопрос. Тем не менее я ответил:
– Из Кардиффа.
– Из Кардиффа, значит. Знаете, как я тогда сдрейфил? Дернул меня черт завербоваться на этот рейс! Деньги, конечно… все они, проклятые. Но аванс я растратил еще до полета. Мы неплохо погуляли с ребятами. – Он вздохнул и уже медленнее продолжил: – Кто знал, что все так повернется? Мне уже двадцать четыре стукнуло. Целых двадцать четыре. Сколько у меня было надежд! – Он умолк, судорожно втянул воздух.
– Успокойтесь, мистер Клингер.
– Ублюдок Тремэн забрал у нас почти весь провиант. Говорят, если бы не Хэсселбрад, паразитский адмирал хапнул бы все, до последней крошки. Я вошел в трюм, и до меня сразу дошло, что все мы подохнем с голоду.
– Это не оправдание для бунтовщика, мистер Клингер.
– А когда убили Ибареса, я совсем сник. Целых несколько дней думал, и все без толку. И тут я решил вызволить из карцера Андроса. Он парень башковитый, может дать дельный совет. Я всегда его слушался. Сам не знаю почему. Он сказал, что надо проникнуть в оружейный склад, тогда у нас появится шанс выжить. Но ничего из этого не получилось. Симмонса убили. Тогда Анди предложил захватить машинное отделение. Мы и клюнули.
– Что тебе от меня надо, Клингер?! – прервал я его откровения.
– Я не хотел! – Он хватил кулаком по кровати. – Так получилось! Все из-за моей дурости, черт возьми. Не отправляйте меня обратно в четвертую секцию. К Анди! Пожалуйста, командир! Я готов на любую работу! Прикажите мне чистить сортиры, получать половину положенного рациона. Позвольте искупить мою вину!
– Нет! – Я поспешил привязать его руку к кровати. Скорее бы с этим покончить.
– Пожалуйста!
– Нет, – повторил я и ушел.
Вернувшись к себе в каюту, я долго смотрел в зеркало на изуродованную щеку. Урод! Урод Сифорт. Я попытался представить себе нежную руку Аманды на моем плече. «Ничего, Ник, – сказала бы она. – Ты мне и такой дорог. Я люблю тебя».
Боже мой! Что толку мечтать? Ведь ее больше нет. Я бросился на кровать, зарылся лицом в подушку. Хотелось плакать, но слез долго не было.
За ужином я вел себя тихо, ни на кого не орал, опасаясь, как бы не заметили мои покрасневшие от слез глаза. Может, кто-нибудь и заметил, но сказать мне об этом не решился.
Ночь я проспал как убитый. Снова наступил день, такой же унылый, как и остальные. За ним еще и еще. Как-то Филип сообщил мне о растущем среди членов экипажа недовольстве.
– Я это слышал от Дакко, сэр, – сказал Филип, – Дакко-старшего.
– Чем они недовольны?
– Хотят побыстрее вернуться домой. Поговаривают о ремонте сверхсветового двигателя.
– Его нельзя отремонтировать!
– Знаю, сэр. Их мучает безысходность. Ведь неизвестно, сколько времени придется пробыть в полете.
Этого я и боялся. Первые признаки налицо. Сумею ли я поддерживать дисциплину на корабле в предстоящие годы, даже десятилетия?
Командир – представитель Правительства. И если в ближайшие годы не добраться до цивилизации, управляемой этим Правительством, что может произойти? Революция? Свободные выборы? Смогу ли я справиться с ситуацией?
– Они наверняка знают, что сверхсветовой двигатель починить нельзя. Чтобы отвлечь их от этих мыслей, я увеличу им нагрузку!
– Так точно, сэр, – озабоченно произнес Филип. Я взглянул на гардемарина, и меня захлестнула волна благодарности. Только на него я могу положиться в предстоящих потрясениях. Хоть он иногда и допускает ошибки, но предан своему долгу до конца.
– Мистер Таер…
– Слушаю, сэр.
– Спасибо вам. Без вас я бы… – Тут я спохватился. Зачем я это ему говорю? – Все в порядке. Продолжайте следить за настроениями экипажа.
– Есть, сэр.
– Можете идти.
Как только дверь за ним закрылась, я в сердцах стукнул кулаком по колену. Какой же я идиот! Требую от Филипа держать дистанцию, а сам что делаю! Нечего с ним откровенничать!
Следующие три дня я проводил учения, поднимал экипаж по тревоге и днем, и ночью. И чего добился? Всеобщей злости и раздражения. А забыли ли они о сверхсветовом двигателе – одному Богу известно.
Наконец я решился действовать напрямую. И однажды поздно вечером, когда почти все члены экипажа освободились от дежурств, вошел в первый кубрик.
– Смирно! – крикнул Ковакс при моем появлении. Полураздетые, все выстроились в нестройную шеренгу.
– Вольно, – скомандовал я, недовольно глядя на матросов, – Слышал, некоторые из вас поговаривают о ремонте сверхсветового двигателя. Кто будоражит людей, распространяя нелепые слухи?!
Все молчали.
– Кто?! – заорал я.
– Сэр, – робко заговорила Елена Бартель, – а почему бы нам и в самом деле не отремонтировать двигатель?
– Значит, это вы распространяете слухи? – грозно произнес я.
– Нет, сэр. Об этом говорят все. Вот если бы вы объяснили нам, в чем дело…
– Все знают, что космические чудища во время нападения повредили шахту сверхсветового двигателя. Сходите в машинное отделение, посмотрите. Там все видно сквозь прозрачную перегородку.
– Это нам известно, но речь совсем о другом, командир, – продолжила мисс Бартель. Кое-кто из матросов ехидно ухмыльнулся. – Ведь шахту можно починить.
– Надеюсь, вы знаете, что шахта служит для образования N-волн и ее форма имеет решающее значение. Даже в порту профессионалам-специалистам требуются месяцы, чтобы придать шахте нужную форму. Поверхность необходимо выверить с точностью до микрона, иначе энергия будет расходоваться впустую и полета не получится. Кто из вас сможет выполнить эту работу?
Я расхаживал перед шеренгой, ожидая ответа, но никто не решался заговорить.
– Если подать энергию на шахту неправильной формы, – продолжил я, – она может расплавиться. И если даже этого не случится, мы окажемся неизвестно где, не исключено, что за пределами галактики.
– Сайкес другого мнения, – подал голос кто-то из матросов.
Я резко повернулся к нему.
– А много ли Сайкес знает?! У него что, техническое образование?
– Раз говорил – значит, знает, – упорствовал матрос. – Он говорил, что можно вырезать подходящие стальные листы и приварить их…
– Сталь невозможно приварить к этому сплаву! – заорал я. – Вы разве не знаете?!
Мой крик не возымел действия. Это я понял по выражению их лиц. Они готовы выдать желаемое за действительное, только бы обрести надежду побыстрее вернуться домой.
– Я приглашу инженера, – пообещал я. – Может быть, ему вы поверите?
Утром я попросил Касавополуса поговорить с экипажем.
– Многих я убедил, – рассказывал Касавополус после посещения кубрика. – Но Уолтер Дакко, Елена Бартель, Друкер и Цы остались при своем мнении.
Итак, усилия мои оказались тщетными, сомнения у экипажа остались. Один бунт мне удалось подавить. Справлюсь ли со вторым? Поддержит ли меня Касавополус? Ведь одну из трех вахт на мостике несет он, а здесь хранится все оружие.
Ладно, будь что будет. Выбора нет. Я вынужден доверять Касавополусу. Не могу же я до конца полета запереться на мостике.
Как-то старшина полиции Уолтер Дакко и Филип привели на мостик Эдди Босса, Криса и Деке для суровой разборки. Эдди Босс подрался с Крисом, и Филип с трудом их разнял.
– Главный инженер доложил, что ты нарушил субординацию, – напустился я на Деке.
– Не понимаю, что это значит, – промямлил тот.
– Сэр! – крикнул Филип. – Командира следует называть сэром!
– Сэр, – пробормотал обескураженный Деке.
– Нарушение субординации означает неподчинение приказу или неуважительное отношение к командиру, – объяснил я.
– Ему не понравилась ваша кличка, – угрюмо произнес Деке.
– Вот как? Но кличка есть у каждого командира, так принято на всех кораблях, на которых мне доводилось летать. И обычно не слишком ласковая. Это личное дело матросов – называть командира между собой, как им хочется. Между собой, повторяю, но не в присутствии офицеров. В наказание отправляю тебя на десять дней в штрафной отряд. Мистер Таер, проследите за исполнением. – Я занес это в бортовой журнал. В штрафном отряде матросы выполняют самую грязную и тяжелую работу. Это Деке не повредит.
– Есть, сэр, – ответил Таер. – Теперь мистер Босс, сэр.
– Я буду разбираться сразу с обоими, с ним и мистером Дакко-младшим. Два шага вперед! Дрались?!
– Нет, сэр командир, – ответил Крис, с ненавистью глянув на Эдди. – Он нападал на меня, а я защищался. Старший Дакко стоял с отсутствующим видом.
– Я не нападал… – начал было Эдди.
– Молчать! – прикрикнул я на него. – Будешь говорить, когда разрешу! – Я снова уставился на Криса. – Рассказывай!
– Я стал обучать ссыль… членов экипажа, а они насмехались надо мной и не слушали. Тогда я повысил голос, а в этот момент вошел Эдди, схватил меня за руку и стал кричать, что я должен вначале научить его, как вы приказали. Но его не было в комнате! Он потом пришел. Я пытался высвободить руку, а тут появился гард, извините, я хотел сказать, мистер Таер.
– Что вы скажете, мистер Босс?
– Он орал на моих друзей, – завопил Эдди. – Не учил, а орал. Не то что вы, командир. Почему? Скажите ему, как вы учили Эдди читать. Вы не кричали. А этот вообразил себя самым умным.
– Ты хватал его за руку? – строго спросил я.
– Совсем чуточку. Но не бил.
– Так. – Я сделал запись в журнале. – Десять дней карцера обоим.
Филип рот разинул от удивления. Карцер за пустячную драку, которая осталась бы незамеченной, не окажись он поблизости?
– В одной камере, – добавил я. Провинившиеся побледнели. – Старшина полиции, отведите их в карцер, – повернулся я к Дакко-старшему.
– Есть, сэр.
Когда они уходили, я услышал, как Эдди сказал:
– Говорил, помогать надо. Как помогать? Мыть полы и сидеть в клетке?
Этот инцидент не прибавил мне авторитета. Беспризорники, даже Анни, делали вид, будто не замечают меня при встречах в коридоре или столовой. Некоторые открыто проявляли ко мне враждебность. Беспризорники из числа экипажа вели себя осторожнее, но я ощущал их недовольство.
Только Эммет Бранстэд по-прежнему был со мной приветлив и радовался моим визитам.
Матрос Цы к моим визитам относился настороженно, хотя я ни разу не сделал ему замечания.
Однажды ночью, когда на корабле было непривычно тихо, я встал с постели, оделся и пошел на мостик. Вахту нес Касавополус. Увидев меня, он очень удивился.
– Вольно, – скомандовал я, хотя он даже не потрудился встать с кресла. Я включил тревогу и объявил по всему кораблю: – Внимание! Всем занять боевые посты! Тревога не учебная.
Завыли сирены, замигали лампочки.
– Господи! – вскочил инженер. – Что случилось?! Где?!
– Сядьте, Касавополус! Продолжайте нести вахту. Керрен, запиши время ответа со всех боевых постов.
– Это боевая тревога? – требовал ответа Касавополус. – Или учения?!
– Хочу сравнить, как они реагируют на учебную и настоящую тревогу, – объяснил я.
Все члены экипажа бежали на боевые посты, герметично закрывая за собой двери. Филип Таер примчался на мостик, даже не успев застегнуть пуговицы, следом влетел Грегор Аттани.
Один за другим боевые посты доложили о готовности. Первый рапорт пришел с поста связи. Последним взволнованно доложил Деке из машинного отделения.
– Шефа нет, – проорал он. – Только я и Олли.
– Оставляю вас здесь за главного, инженер, – сказал я и помчался на пост связи.
– Это командир, откройте! – Дверь в помещение открылась. Я прошелся вдоль рядов мониторов с панелями управления. Уолтер Дакко, Елена Бартель и Жанна сидели за мониторами, внимательно глядя на экраны и держа руки на клавишах, готовые немедленно открыть огонь.
Мисс Бартель была одета кое-как, все нараспашку, но никто не обращал на это внимания.
– Хорошо, – похвалил я их и направился в машинное отделение.
На мостик я вернулся через час. Филип при моем появлении сразу проснулся.
– Идите спать, – сказал я Филипу и Грегору, записал результаты учебной тревоги в журнал, дал отбой и вернулся в свою каюту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54