Заболей кто-нибудь их них – и мне пришлось бы открыть все двери, ведущие из моей каюты на мостик, и сидеть там в скафандре до тех пор, пока кончится либо карантин, либо я.
За пределами корабля все было спокойно.
К утру в первой каюте для матросов умерли шестнадцать человек. Оставшиеся в живых наплевали на дисциплину и принялись барабанить по герметичной двери, требуя, чтобы их выпустили из зараженного помещения.
Спустя два часа позвонил доктор Брос. Судя по голосу, он был в полном изнеможении.
– Все в порядке, сэр. Синтезирующие аппараты начали производство вакцину. Уже есть первая порция, через час будет еще. Производятся две вакцины: профилактическая и лечебная. Слава Богу!
– Вы уверены в ее эффективности? – задал я идиотский вопрос. От тревоги и напряжения я плохо соображал.
– Да, сэр, тесты подтвердили ее эффективность. Вакцина убивает вирусы и в геле, и в крови. Главное, уничтожить вирусы в организме, а потом можно будет заняться нейтрализацией токсинов. Надеюсь спасти большинство заболевших.
– Первым делом введите вакцину себе и всему медперсоналу, потом дежурным в центре управления, – приказал я.
– Есть, сэр. И вам.
– Обо мне не беспокойтесь, здесь все в порядке. Спасайте матросов.
– Вначале вас, сэр. Таков порядок. Я пришел в ярость от такой наглости.
– Доктор Брос! Если вы думаете…
– Заткнись, Никки! – оборвала меня Аманда. – Ты что, спятил? Тебе надо сделать прививку! Обязательно!
Проснулся и громко заплакал Нэйт. Пришлось капитулировать. Аманда бросилась успокаивать ребенка, а я отправился в лазарет. Вводя мне вакцину, доктор вежливо извинился за свою настойчивость.
– Ничего, – сказал я. – Может быть, вам нужна моя помощь?
В медицине я ничего не смыслил, но доктор все-таки нашел мне работу: позволил катить тележку с вакциной и подавать ему ампулы. В каюте, где среди трупов ждали помощи еще живые, творилось нечто невообразимое. Я едва утихомирил людей, бросившихся к столику с вакцинами, чтобы скорее сделать инъекцию. Затем пришла очередь пассажиров.
Позже столовую для матросов превратили в госпиталь. Туда перенесли медицинское оборудование для очистки крови больных от токсинов.
Постепенно открыли все двери, и жизнь вернулась в нормальное русло, если не считать двадцати двух трупов на борту и опасности нападения чудовищных рыб. Со дня на день мы ожидали прибытия остальных кораблей эскадры. Что же до «Дерзкого», то его местонахождение оставалось по-прежнему неизвестным.
Дверь в центр управления открыл Алекс Тамаров, он буквально шатался от усталости, под мышками темнели пятна пота, рукав был подвернут для инъекции. Алекс, как и полагается, отсалютовал мне, я же, забыв о дисциплине, обнял его. Он уронил голову мне на плечо, но я, спохватившись, сказал:
– Идите спать, лейтенант. И вы, мистер Ван Пэр, тоже.
Они побрели в душ, а потом разошлись по каютам. На вахту заступили я и Вакс Хольцер. Из системы регенерации снова стали подавать воздух.
Я снял телефонную трубку:
– Мистер Кэрр!
– Слушаю, сэр!
– Слетай на «Орленок», передай им вакцину!
– Есть, сэр.
При других обстоятельствах Дерек пришел бы в восторг. Еще бы! Не каждый день сваливается такая удача – прокатиться в шлюпке по космическому океану. Но теперь отовсюду веяло смертью, и Дерека обуревали совсем другие чувства.
В наспех оборудованном госпитале скончался матрос. Помощь немного запоздала. Его организм был полностью отравлен. Гробы изготовили в инженерном отделении. В последний путь умерших провожали у переднего шлюза, чтобы не привлекать внимания собравшихся к тому месту у кормового шлюза, сквозь которое проникла смерть.
Ремонтному отряду не удалось восстановить управление кормовым шлюзом из центра управления, работал только локальный пульт управления. Чтобы беспризорники случайно не открыли этот шлюз, я распорядился устроить там постоянный пост охраны.
После вахты я пришел к себе в каюту приготовиться к похоронной церемонии. У Нэйта прорезались зубки, он постоянно капризничал, и Аманда обрадовалась, когда я предложил ей остаться с маленьким.
На церемонию собрались все офицеры, кроме тех, что несли вахту; много пассажиров, несколько матросов. Я надел парадную форму. В белых брюках с красными лампасами, в белой рубашке, черном галстуке, черных ботинках и кителе, с траурной лентой через плечо я прошествовал по коридору к двери шлюза.
Все гробы не могли уместиться в помещении шлюза, поэтому отправлять их в открытый космос предстояло двумя партиями. Рядовой, облаченный в скафандр, терпеливо ждал в закрытом шлюзе, пока я, незаметно подсматривая в свой электронный блокнотик, скорбно читал молитву Церкви Объединения об упокоении душ усопших рабов Божьих, как предписано министерством обороны Правительства ООН.
– Пепел к пеплу, прах к праху…
Насосы стали откачивать воздух из шлюза.
Увы, это я поспешил с приказом разгерметизировать двери и включить систему регенерации воздуха сразу после отражения нападения рыб. Иначе жертв было бы меньше. Следовало дождаться обнаружения вируса. В этом случае, правда, запасов сжиженного воздуха могло не хватить. И все-таки я чувствовал себя виноватым.
– Веруя в милость и доброту вечного Господа нашего, мы провожаем их тела…
Анни тихо плакала на плече Эдди Босса. Уолтер Дак-ко и Грегор Аттани тоже пришли на церемонию. Осиротевший Грегор был бледен, но старался держаться.
Зажглась красная лампочка. Это означало, что воздух из шлюза выкачан.
– …ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом нашим… Аминь.
Я выключил свой электронный блокнот и обратился к матросу Кернсу:
– Открыть внешний люк!
Матрос в скафандре нажал кнопку на пульте управления, и люк открылся.
– Отправить останки!
Матрос плавно вытолкнул гроб в звездную бездну. Следом за ним еще один… Чьи тела покоились там? Я не знал. Да и какое это имело значение? Перед Господом все равны: «цивилизованные» и «нецивилизованные». Богатство с собой на тот свет не возьмешь.
Когда последний гроб был отправлен в космос, внешний люк закрылся, насосы стали нагнетать в шлюз воздух. Как только давление в шлюзе сравнялось с давлением внутри корабля, открыли внутренний люк шлюза.
– Приступайте, мистер Керне, – приказал я.
Матросы начали загружать в шлюз оставшиеся гробы. Грегор Аттани не выдержал и заплакал. Уолтер Дакко обнял его. Даже Эдди Босс легонько коснулся плеча Грегора, выразив ему таким образом соболезнование, но юноша отстранил его руку.
Внутренний люк снова закрылся. И снова гробы один за другим стали проваливаться в черную бездну.
Погибла почти половина экипажа. Это я погубил их, так же как миссис Аттани, Мелиссу Чонг и беспризорников, чьих имен даже не запомнил. Коридор медленно поплыл передо мной. Сказались три бессонные ночи. Но я постарался взять себя в руки. Дел было еще много.
Когда все стали расходиться, я подошел к Грегору Аттани и выразил ему соболезнование. Тот едва заметно кивнул. Возможно, даже не слышал меня.
Вернувшись в центр управления, я вызвал главного инженера Гендрикса и распорядился:
– Распределите обязанности между оставшимися в живых так, как считаете нужным. Особое внимание уделите системам жизнеобеспечения: гидропонике, регенераторам, электростанции. Если потребуется, используйте людей с камбуза.
– Есть, сэр, – мрачно ответил Гендрикс. – Нам нужно пополнение, все буквально валятся с ног.
– Знаю. Поговорю с адмиралом, попрошу передать нам офицеров и матросов с других кораблей, – сказал я, подумав при этом: «Если мы вообще найдем адмирала».
После ухода главного инженера мы с Рейфом остались на вахте вдвоем и хранили молчание. У меня слипались глаза и не было сил говорить. Гардемарин знал это и не тревожил меня без нужды.
Наконец пришла смена: Вакс Хольцер и Дерек Кэрр.
– Хорошенько следите за обстановкой, – предупредил их я. – Чудища могут вернуться.
Мог бы не говорить. Они и так сознавали опасность.
Я клевал носом и, чтобы не подавать дурного примера подчиненным, отправился к себе в каюту.
Аманда укачивала Нэйта, горел только ночник.
– Уснул наконец, – прошептала она.
– Дай его мне.
– Нет, я сама посижу с ним. Как прошли похороны?
– Печально. Как же еще? – Я снял китель, зевнул. – Грегор плакал. Трудно ему будет без матери. – Помню, как яростно она защищала сына, когда я собрался посадить его в карцер за драку с беспризорниками. В тот день родился Нэйт.
Аманда продолжала баюкать малыша, тихонько напевая.
– Ники, – вдруг прошептала она, – займи Грегора каким-нибудь делом, чтобы он не так тосковал по матери.
– Вряд ли он согласится. Ведь это я заставил его сидеть за одним столом с беспризорниками. – Превозмогая усталость, я стянул рубашку, подошел к детской кроватке, сдвинул в сторону одеяльце, улыбнулся жене. – Клади его, милая. Согрей меня в постели, чтоб мне лучше спалось. – Аманда нехотя отдала мне сына, поправила в кроватке простынку, подушечку.
Я коснулся плечом щеки Нэйта. Она была холодной. И тельце тоже холодным. Он умер уже несколько часов назад.
Снова около переднего шлюза началась траурная церемония. Офицеры окружили меня, словно защищая от посторонних. Снова я надел белый мундир с черной лентой через плечо и сверкающие черные ботинки. На этот раз я начистил их сам, отказавшись от услуг юнги.
Аманда была, как и накануне, в простой вязаной юбке и блузке. Время от времени она вздрагивала, судорожно сжимая мою руку.
Я лично принимал участие в изготовлении гробика. Он был в метр длиной и тридцать два сантиметра шириной, из дюралюминиевых пластин, скрепленных стальными уголками. Я рассеянно направил пламя горелки на угол ящичка; под раскаленными газами металл сделался алым, потом раскалился добела, начал плавиться. Задумавшись, я не замечал, что давно пора убрать горелку, а сварщики молчали, не смея вымолвить ни слова.
Нэйта уложили на мягкие желтые простынки, накрыли розовым одеяльцем, а сверху положили его любимую игрушку – плюшевую панду, черно-белую с розовым носиком.
Гробик закрыли и поместили в шлюз; мне осталось прочесть молитву. Я включил электронный блокнотик.
– Пожалуйста, не отправляй его в космос, – жалобно просила Аманда. – Там очень холодно.
Ее слова болью отозвались в душе. Аманда со вчерашнего дня была не в себе и, когда я нес мертвого сына в лазарет, шла следом, умоляя меня идти медленнее, чтобы не разбудить Нэйта.
Я хотел обнять ее, но она отстранилась и прислонила лицо к бронированному стеклу, за которым в шлюзе был виден гробик.
Я начал читать молитву:
– Пепел к пеплу, прах к праху…
Послышался плач Филипа.
Мой взгляд метался между строчками молитвы в блокноте и гробиком. Вдруг до меня дошло, что я молчу. Заглянул в блокнот, но не смог произнести ни слова. Так я стоял, уставившись на экранчик блокнота, пока Вакс Хольцер не потянулся к нему рукой. Тут я пришел в себя и выпалил:
– Отставить, лейтенант! Я продолжил молитву:
– Веруя в милость и доброту вечного Господа Нашего, мы провожаем их тела… ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом Нашим… Аминь.
Я кивнул матросу, находившемуся в шлюзе у гробика. Аманда зарыдала, уткнулась мне в плечо.
– Ник, ты ведь тоже любишь его! – причитала она. – Не выбрасывай нашего ребеночка! Ради Бога!
Гробик плавно вылетел из шлюза в бесконечную пустоту.
– Господи, какой кошмар! – прошептала Аманда, с ужасом глядя в шлюз. – Никогда не думала, что ты способен на такую жестокость. – Она повернулась и пошла прочь, остановилась около Филипа Таера, ласково провела пальцем по его лицу, смахнув слезинку. – Ничего, Филип, не плачь. Все нормально. – И похлопала его по плечу.
Я встретился взглядом с доктором Бросом. Он покачал головой, подошел к Аманде и с улыбкой промолвил:
– Пойдемте, миссис Сифорт, посидим у меня в кабинете, поговорим.
– Я хочу в свою каюту, – заупрямилась Аманда.
– Нам есть о чем поговорить, – настаивал доктор.
– Нет. Я пойду к себе. Никки, ну что он ко мне привязался?
Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики – не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь.
Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль.
– Один из нас должен отправиться к следующей стоянке, – сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. – Может быть, «Дерзкий» ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь…
Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил:
– Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной.
– Есть, сэр!
– Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет.
– Есть, сэр.
– Удачи вам.
– И вам, сэр.
После короткого молчания он произнес:
– Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия!
У меня болезненно сжалось сердце.
– Спасибо, сэр, – выдавил я из себя.
– Да поможет вам Бог. – Он отсоединился.
Вскоре его корабль исчез из виду. «Порция» осталась в полном одиночестве.
Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг – быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет.
Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран.
– Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? – подал голос Вакс.
– Это приказ, лейтенант?
– Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54