– А уж о компетентности и говорить нечего. Сколько раз вы спасали «Гибернию»! А «Дерзкий»?!
– Разумеется, я знаю свои обязанности, но не всегда хорошо с ними справляюсь. А у тебя все получается классно!
– Спасибо, сэр. Возможно, когда-нибудь и я дорасту до командира. – Он смахнул рукавом слезу. – Извините, что потревожил вас, но мне очень нужно было извиниться. – Он смущенно улыбнулся.
– Не надо извиняться, Филип. Я был к тебе несправедлив.
– Ну что вы, сэр! – выпалил он. – Вы всегда были вежливым.
– Иногда вежливость хуже грубости. Я рад, что тебе не безразлично мое к тебе отношение. Не сомневайся, я уважаю тебя. И постараюсь впредь сдерживать свои эмоции. Теперь у нас с тобой будет все в порядке.
– Хотелось бы надеяться. – Поколебавшись, он на всякий случай принял стойку «смирно».
Словно не замечая его неловкости, я протянул ему руку, и он крепко пожал ее.
Теперь, после примирения с Филипом, мне уже не было так тоскливо на мостике во время дежурств, и я стал работать с еще большим энтузиазмом. Как ни удивительно, «Дерзкий» постепенно превращался в настоящий военный корабль с соответствующими порядками и экипажем. Филип изо всех сил старался, обучая беспризорников военному делу. Никакие увещевания на них не действовали. Выросшие в криминальной среде, они открыто подсмеивались над его попытками вразумить их. А суровые наказания, к которым приходилось прибегать, неизменно вызывали враждебность.
Тут нужен был особый подход, но какой? Я и раньше не выказывал им ни малейшего пренебрежения, видимо, так же следовало поступать и теперь, когда они стали матросами. Но как бы то ни было, вряд ли эти дикари когда-нибудь научатся обращаться со сложными устройствами на посту связи и в отделении регенерации. Ведь многие из них даже не умеют читать. Как же доверять им лазерное оружие? Сами они понятия не имеют о лазере.
Заботы наслаивались одна на другую, и я никак не мог сосредоточиться. Из четвертой секции то и дело поступали тревожные сообщения. Однажды позвонил Сайкес – мятежники могли связаться только с мостиком – и сказал:
– Мистер Клингер тяжело ранен! Ему нужна помощь! Он умирает!
– Что случилось, мистер Сайкес? – спросил я.
– Клингер и Анди подрались. Анди сломал стул и обломком, как дубиной… Клингер без сознания, я ничего не могу сделать.
Что же предпринять? Отправить Клингера в лазарет – но тогда надо поставить возле него охрану, а у меня и без того мало людей. Что делать с Андросом? Посадить в карцер? Но я поклялся им никого не сажать в карцер!
Пока я размышлял, Сайкес причитал:
– Пожалуйста, не оставляйте меня один на один с Андросом, командир! Он меня замучит!
– Хватит ныть! Вы все это заслужили! Ладно, пришлю за Клингером людей. Только чтобы без глупостей! Будете дергаться – огонь откроют без предупреждения!
Я вызвал Уолтера Дакко. Фактически он теперь был главным старшиной корабельной полиции, и я решил присвоить ему это звание официально. Не знаю почему, но он никак на это не среагировал. Не исключено, что наши чины и звания он просто не принимал всерьез.
Клингера доставили в лазарет, где им занялись Уолтер Дакко и Елена Бартель. Вскоре Филип передал мне просьбу Эдди Босса разрешить ему явиться на мостик для разговора со мной. Видимо, урок пошел ему на пользу, и он не решился идти на мостик, не согласовав это со своим непосредственным начальником.
– Ладно, поговорю. Пусть приходит. Войдя на мостик, Эдди встал по стойке «смирно», хотя и не идеально, но вполне терпимо.
– Слушаю вас, мистер Босс.
– Командир, я думал о ссыльных. Тех, что служат. Эдди долго молчал, потом наконец снова заговорил:
– Думал о том, чему вы меня учили. Вы и главный пацан.
– Ты должен называть гардемарина мистером Таером.
– Ладно, мистер Таер. Он плохо учит ссыльных. Они не слушаются, а он психует.
– Вы не должны жаловаться на старшего офицера, мистер Босс.
– Я не жалуюсь. Просто говорю. Хочу помочь.
– Как?
Переминаясь с ноги на ногу, Эдди мучительно искал нужные слова.
– Знаю, что я тупой, командир, с трудом учился читать, плохо соображаю. Но я стараюсь. Если вы или пацан… мистер Таер, если он покажет мне, как надо учить, я научу ссыльных. Они слушаются своего Эдди, не смеются, как с пацаном.
Я задумался, барабаня пальцами по столу. Предложение Эдди не было лишено смысла. Ведь для беспризорников он – авторитет.
– Хорошо, мистер Босс… – И тут в голову мне пришла идея. Трудно сказать, что из этого получится, но появилась возможность решить еще одну проблему. Я соединился с Филипом. – Мистер Таер, на мостик. Вместе с мистером Аттани. – Я поколебался. – И мистером Дакко-младшим.
Вскоре все трое предстали передо мной. Крис Дакко держался в рамках, хотя лицо его выражало безграничное презрение. С самым суровым видом я обратился к Филипу:
– Мистер Таер, сколько значится беспризорников в графике дежурств по отделению регенерации?
Гардемарин вытаращил глаза – вчера мы с ним уже обсуждали этот вопрос, – однако ответил по форме:
– Ни одного, сэр.
– А на посту связи? – еще более грозно спросил я.
– Тоже ни одного.
– Я приказывал вам обучать их несению вахты.
– Так точно, сэр! Немедленно приступлю…
– Подключите к этой работе мистера Аттани. – Я перевел взгляд на Грегора. – Кадет, назначаю вас ответственным за подготовку беспризорников. Обучите их несению вахты по всем правилам, иначе накажу вас так, что проклянете тот день, когда появились на свет. Вы кадет и должны понимать, что это значит.
– Думаю, да, сэр, – испуганно ответил Грегор.
– У вас нет никаких прав, мистер Аттани. Так что берегитесь! Я сам займусь вами. Либо вы обучите беспризорников, либо будете иметь дело со мной!
– Да, сэр.
– У вас есть образование. Возьмите себе грамотного помощника и вместе с ним обучайте мистера Босса, чтобы он потом мог передать свои знания остальным беспризорникам. И не вздумайте отлынивать! Если я замечу…
– Есть, сэр! – поспешил отчеканить Грегор.
– Возьмите себе в помощники мистера Дакко, – добавил я с таким видом, словно эта идея пришла мне в голову только сейчас. Разумеется, младшего. Ведь у него, кажется, тоже есть образование.
Крис открыл было рот, чтобы возразить, но вовремя спохватился.
– Вы что-то хотели сказать, мистер Дакко? – зловеще спросил я.
– Никак нет, сэр! – быстро ответил он.
– Вот и хорошо, вам лучше помолчать. Мистер Аттани, для рядовых вы полноправный офицер. Они обязаны выполнять все ваши приказы. Мистер Таер несколько затянул с обучением беспризорников. Вам придется наверстать упущенное время. Приступайте!
– Есть, сэр!
– Все свободны. Мистеру Таеру остаться. – Когда Грегор, Крис и Эдди ушли, я показал Филипу на кресло рядом с собой.
Наступило молчание. Первым его нарушил Филип.
– Я так старался, сэр, – начал оправдываться он.
– Разумеется, – буркнул я.
Он бросил на меня удивленный взгляд:
– Значит, вы не считаете, что я плохо работаю?
– Конечно, нет. Это я все нарочно подстроил. Филип сразу расслабился:
– Хотел припугнуть Криса и Грегора.
– Это вам удалось, сэр. Вы заметили, какое было у Грегора лицо?
– Тут есть возможность решить сразу несколько проблем. Во-первых, улучшить отношения между Крисом и Грегором. Во-вторых, вправить Крису мозги с помощью Грегора.
– Заставить Криса обучать Эдди… – поморщился Филип. – Думаю, обоим это не понравится.
– Пусть хоть научатся ладить друг с другом. Мы еще немного поговорили на эту тему, но мысли мои уже были поглощены другими заботами.
Теперь о расходе топлива мне докладывали не ежедневно, а ежечасно. Сеанс ускорения подходил к концу, горючее таяло. Не израсходовать ли топливо полностью? Такая мысль и раньше приходила мне в голову. Ведь в этом случае время полета к Земле можно было бы сократить примерно на четыре года. Впрочем, какое это имеет значение? Лететь предстоит семьдесят шесть лет. Никто не выдержит такого длительного полета. Единственная надежда, что наши радиосигналы будут пойманы на Земле. Но тогда сокращение полета на сорок семь месяцев не будет иметь никакого значения.
Было и третье соображение – если наши сигналы не будут услышаны, нам не нужен гарантийный запас топлива. Вероятность столкновения «Дерзкого» с каким-нибудь космическим объектом ничтожно мала даже вблизи Солнечной системы, поэтому топливо для маневров вряд ли понадобится.
Но что если на нас нападут космические рыбы?
Этих чудищ в необъятных просторах космоса, судя по всему, не так уж и много. Каким-то непостижимым образом они находят корабли и подлетают к ним с максимальной скоростью. Так было с «Телстаром», с «Порцией» и, наконец, с «Дерзким». А куда делись остальные корабли эскадры?
Слишком мало информации, а принять решение необходимо. Охваченный сомнениями, я мерил шагами мостик, перебирая в памяти всевозможные варианты.
Понадобятся ли несколько оставшихся кубометров топлива? Если на корабль нападут чудища, отбить атаку удастся вряд ли. Лазеры есть, но людей, штадеющих этим оружием, слишком мало.
Не раз порывался я истратить все горючее, но в последний момент что-то меня удерживало. Эта проблема мучала, как больной зуб.
Я не упускал ни малейшей возможности побыть наедине с самим собой – даже ел в каюте или на мостике, когда нес вахту один. С Филипом и Касавополусом встречался во время смены вахт. Однажды после полудня я столкнулся с Грегором – у того был под глазом синяк. Я встревожился, но, согласно традиции, сделал вид, что ничего не заметил. Не иначе, как это работа Филипа, но чем Грегор ему досадил?
Голова и без того раскалывалась от проблем и постоянного напряжения, а тут еще разбираться с Филипом и Грегором. Я немедленно вызвал Филипа.
– Синяк поставил не я, сэр, – доложил Филип. – С Грегором у меня хорошие отношения.
– А кто же?
– Вы видели Криса Дакко? Криса я не видел.
– Офицер затеял драку с матросом?! – заорал я.
– Крис сам напросился, – вступился Филип за товарища.
– Грегор знает правила! – продолжал орать я. – Офицер не вправе бить матроса за нарушение дисциплины.
– Конечно, сэр, я ему об этом говорил.
– Ну, я ему покажу! Отнеси скамью в инженерное отделение! Я сам не стану его бить! Пусть это сделает Касавополус!
– Вы уверены, сэр, что он заслужил такое суровое наказание? Ему почти девятнадцать, и он понятия не имеет о розгах.
– Объявляю вам выговор, гардемарин Таер, – ледяным тоном произнес я, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники.
– Слушаюсь, сэр. – На лице Филипа отразилось недоумение.
– Покиньте мостик.
– Есть, сэр. – Он отдал честь, повернулся кругом и вышел.
Когда ярость утихла, я хотел отменить приказ, но из одного лишь тупого упрямства не сделал этого, то и дело поглядывая на часы. Время истекло, и отменить приказ уже было поздно. Тут я вспомнил ту ночь, когда Грегору пришлось остаться на мостике, после чего я произвел его в кадеты и обещал сделать из него хорошего офицера.
Утром при встрече с Филипом я набрался духу и объявил ему:
– Я не буду заносить твой выговор в бортовой журнал.
– Хорошо, сэр, – равнодушно откликнулся он. До чего же неблагодарный!
– Но не вздумай снова перечить мне!
– Слушаюсь, сэр, – снова без всяких эмоций ответил он, хмуро уставившись на экран. Это окончательно вывело меня из себя.
– Это все, что ты можешь сказать?!
– А что еще вы хотите услышать? – повернулся он наконец ко мне. – Скажите, и я повторю слово в слово.
От возмущения я буквально онемел, глаза полезли на лоб. Неслыханная наглость! Филипа словно прорвало.
– Вы сами разрешили мне заходить к вам в каюту в любое время, а когда я явился, прогнали. Вы сказали, что я пользуюсь у вас уважением, даже пожали мне в знак дружбы руку. А потом дали мне взбучку при Грегоре и Касавополусе, как будто я салага, а не старший гардемарин! Затем оказалось, что это не взбучка, а сцена, которую вы разыграли в интересах дела. Вчера вы влепили мне выговор, а сегодня сообщаете, что не собираетесь заносить его в журнал. Как же мне разобраться во всем этом? И откуда мне знать, что вы хотите от меня услышать сейчас?
В полной тишине мы долго сверлили друг друга глазами, играя в дурацкую игру – кто кого. Наконец Филип отвел взгляд.
– Простите, сэр.
Я продолжал в упор смотреть на него.
– Чего вы от меня хотите, сэр? – спросил он, краснея. Ему было явно не по себе.
Я продолжал молчать, не в силах вымолвить ни слова.
– Может быть, мне уйти, сэр? – спросил он с тревогой в голосе. – И прийти позже, когда вы захотите со мной разобраться?
– Нет, – произнес я наконец. – Оставайся.
Представляю, какие варианты «разборки» вертелись у него в голове. Мало ли что может сделать взбесившийся командир! Уволить из армии, посадить в карцер, выпороть самым беспощадным образом, при том что сам спровоцировал подчиненного на дерзость.
Хуже всего было то, что Филип оказался прав на все сто. Невидящим взглядом смотрел я на экран, где светились цифры, и вспоминал. В бытность мою гардемарином на «Гибернии» командир Хаг был недоступным и строгим. При нем я чувствовал себя зеленым мальчишкой, не смел и пикнуть.
Но то – «Гиберния»! Она была полностью укомплектована личным составом; между командиром и гардемарином на иерархической лестнице стояли три лейтенанта, через них я и общался с командиром. Эти лейтенанты, как и любой высший офицер, вызывали во мне благоговейный трепет. Именно они и еще главный инженер имели прямой доступ к командиру.
Здесь, на «Дерзком», офицеров осталось всего трое – Филип, Касавополус и я сам. Я был постоянно угнетен, неопределенность страшила, и многое приходилось перекладывать на Филипа, общаться с ним напрямую, но стоило ему проявить малейшие признаки фамильярности, как я сразу же его отталкивал.
Неудивительно, что моя непоследовательность сломала Филипа и он сорвался на грубость. Справедливо ли его за это наказывать?
Можно, конечно, простить его, но моя неожиданная мягкость просто выбьет его из колеи и спровоцирует на новое хамство.
– Что мне с вами сделать, гардемарин? – холодно спросил я.
– Не знаю, сэр, – промямлил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54