Лоис Браун, шелестя шелками, энергично ринулась обнимать Эрнестину.
– Ну же, успокойтесь, милочка, ваш Бинго жив и здоров. Может, заперся в ванной? Разве вы сами там вчера не застряли, а?
Лицо Эрнестины сделалось тошнотворно желтым, в тон ее платью. Она стряхнула руки Лоис со своих плеч.
– Материнскую интуицию не обманешь! Я знала: прошлой ночью кто-то пытался застращать Бинго. – Речь ее стала бессвязной: – Кто-то… играл в привидения…
Мисс Задсон, в черной шляпе с цветастой рыбкой на полях, выглядела взволнованной. Хендерсон молча топтался в сторонке. На кушетке стонала Мэри. От цепких глаз Валисии Икс, так похожих на очи моей кузины Ванессы, не укрылось ничто. Мозг ее представлялся мне чем-то вроде электронного счетчика. Очки добавлялись или же отнимались, в зависимости от поведения того или иного кандидата во время этого перерыва в официальной процедуре. Все вдруг засуетились, полезли с никчемными советами; Джеффриз между тем курсировала от группы к группе, чепчик еще ниже съехал карлице на лоб, лицо сморщилось, будто пересохшая губка. А где, кстати, Пипс?
– И долго мы собираемся здесь стоять? – вопросил Бен. – Мальчик ведь не в горах потерялся. Он в доме или же где-то поблизости. В ванной его нет – Джеффриз проверяла. Но ведь он мог запереться в каком-нибудь шкафу или сарае?
Несмотря на наши разногласия, я мысленно зааплодировала мужу за то, что он не упомянул о реке. Интересно, пришла ли уже Эрнестине в голову мысль, что Бинго мог забраться в одну из моторных лодок? Сердце мое неистово заколотилось. Ведь если бы он оказался взаперти где-нибудь рядом, мы бы его услышали. Вспомнив про гроб, я похолодела. Что, если Бинго вздумал поиграть в Дракулу, а крышка захлопнулась?
Холл пустел на глазах. Граф и Соланж вызвались осмотреть окрестности дома. Хендерсон и Лоис сказали, что поднимутся на чердак. Неужто мужья не хотят оставлять своих жен без сопровождения?
Кто-то схватил меня за руку – я вздрогнула. Мэри! Румяна пылали на ее бледных щеках, точно следы от хлыста.
– Я знаю, вы волнуетесь насчет гроба, – шепнула она. – Сейчас же пойду и проверю, но я не думаю, что… – Не закончив фразу, она исчезла.
– А теперь послушайте меня! – обратилась Эрнестина к оставшимся. – Если хоть один волосок упадет с головы Бинго, виновному придется иметь дело с моим мужем Франком.
Ее гнев несколько успокаивал. В отличие от меня, Эрнестина не страдала чрезмерным воображением. Она не боялась самого худшего. Джеффриз увела ее, и теперь нас осталось трое – Бен, Валисия Икс и я. Супруг улыбался мне с несколько растерянным видом. Что, не может вспомнить, где меня видел? Валисия же что-то говорила ему в подчеркнуто интимной манере. Демонстративно обойдя их стороной, я направилась в Красную комнату, где мы собирались накануне.
– Миссис Хаскелл, – с оттенком участия произнес звучный грудной голос, – я как раз говорила вашему мужу, что такого рода треволнения вам совсем не полезны. Почему бы вам не подняться к себе в комнату и не отдохнуть?
Ага, стало быть, Бена нужно держать подальше от моих когтей, дабы я не попыталась вернуть его? Как же, разбежалась! Впрочем… никогда еще я не была так уверена, что беременность не является оправданием приобретения лишнего веса.
– Солнышко… – Бен отделился от нее и шагнул ко мне. – Мисс Икс права. Тебе лучше пойти прилечь.
– Ну уж нет! Нечего сплавлять меня в постель, как непослушного ребенка. – Ох, до чего же я ненавидела себя! Дурацкий клетчатый балахон с пчелками на карманах; накрученные волосы с секущимися концами…
Взгляд, который Бен устремил на Валисию, говорил красноречивее любых слов. Не забывай о ее положении, дорогая! Мы не должны ей перечить. Может, мне стиснуть зубы и благословить их?
– Как скажешь, родная. – Бен осторожно прикоснулся к моему лицу, будто я норовистая кобыла, которую надо объездить. – Будем искать Бинго вместе.
Отпрянув от него, я фыркнула:
– Благодарю покорно, но мы найдем его в три раза быстрее, если отправимся разными маршрутами.
– Тут вы правы. – И Валисия плавно устремилась вверх по лестнице.
Обвив меня рукой, Бен принялся водить меня кругами, будто избавляя кобылу от кишечной колики.
– Элли, Валисия старалась проявить участие, а ты повела себя так нелюбезно.
– Спасибо, что сказал, я над этим работаю.
– Это совсем на тебя не похоже. Ты же знаешь, эта женщина столько для меня значит! В профессиональном смысле.
– А ты заметил, что, когда она улыбается, бросаются в глаза начальные признаки пародонтоза?
– Боже, тебе, наверное, нездоровится! – Он шарил по карманам в поисках брошюры "Отцовство ради удовольствия и пользы". – Честно говоря, я и сам неважно себя чувствую. Кроме шуток, но, кажется, я заразился твоей утренней тошнотой. Мутит меня что-то. Голова кружится. А ноги будто ватные.
О господи, только не это! Он еще имеет наглость пересказывать мне симптомы своей влюбленности! Все признаки налицо. Ярость обуяла меня.
– Очень мило с твоей стороны, что поделился.
Недоуменный взгляд Бена достался моей спине – я устремилась в направлении Красной комнаты.
Тамошняя душная атмосфера не способствовала поднятию духа. Старинные безделушки, напоминающая мешок с песком софа и в особенности портрет Кота-Мертвеца над камином являлись отличными декорациями для съемок какой-нибудь мелодрамы с элементами мистики. Смелой я никогда не была, так что внезапный стук дождя за окнами окончательно выбил меня из равновесия. Глупо вообще было сюда приходить. Не так уж много тут мест, где Бинго мог бы спрятаться; и с чего он выкинул этот финт? Я тронула занавески возле книжных стеллажей. А что, если мальчишка впал в депрессию после утреннего заседания? Даже взрослый может сломаться от вопросов типа "Какие пирожные подгорели у Альфреда Великого?", "Что такое эккли – пирожные, сдобные булочки, пирожки или все вышеупомянутое, вместе взятое? Бедняжка Бинго. Возможно, и не требуется особого мастерства, чтобы проиграть, но учиться всегда нелегко. Тем более для вундеркинда.
Пробираясь между двумя бордовыми креслами и несколькими растениями в кадках, готовыми вцепиться тебе в руку, если зазеваешься, я заметила на ковре рядом с одной из кадок бурое пятно, очертаниями напоминающее Австралию.
Иди-иди, Элли, не останавливайся! Не прислушивайся к шагам Бена. Не злись из-за того, что он покорно – да что там, трусливо и бесхребетно! – принял твое требование оставить тебя в покое.
Гардины красного бархата в северной части комнаты были задернуты – наверное, от яркого солнца, но сейчас, когда за окном лил дождь, я решила их раздвинуть – не держа и мысли, что Бинго может прятаться на широком подоконнике.
Там лежал Пипс – без пиджака, в одной рубашке, с застывшей улыбкой на восковом лице. Ноги его были вытянуты, а руки сложены на груди, чуть ниже красного пятна. Из нагрудного кармана торчала массивная рукоятка ножа.
Комната закачалась перед моими глазами. Вцепившись в гардину одной рукой, я вонзила зубы во вторую – чтобы не завизжать. Какой ужас! Если бы только я могла взять обратно все свои недобрые мысли об этом неприятном человеке! Рыдание застряло у меня в горле, когда Пипс вдруг сел. Не вынимая ножа, он свесил с подоконника кривые ноги и проскрипел:
– Первый апрель – никому не верь!
Я готова была размозжить его лысую голову.
– Ошибочка вышла, – прошипела я. – Сегодня третье июля.
– В моем возрасте, – Пипс закатил глаза, так что остались видны только белки, – время не суть важно.
– А нож? – Скрестив руки, я нервно постукивала туфлей по полу.
Пипс любовно дотронулся до ножа, будто это была розочка, которую дама его грез приколола ему к лацкану.
– Это из реквизита, оставшегося после съемок "Печального дома". А мне о нем пропавший парнишка напомнил. – Голубые глаза-льдинки в упор смотрели на меня, но я не могла отделаться от жутковатого ощущения, будто за этим морщинистым лицом никто не живет. – Видали фильм-то?
– Только фрагмент.
– Там все время исчезали люди. Сначала старая мадам Фаруш, потом Гербациус, дворецкий, – его нашли точь-в-точь в таком виде, как вы меня. – Пипс нежно разгладил складки на занавесках. – Вы ведь испугались, верно?
– Плагиатом, значит, помаленьку занимаетесь? – Я выдавила ненатуральный смешок. Любопытно, это пятно возле кадки с растением еще сырое? – Пытаетесь страху на меня нагнать. Немудрено, что Джимми Грогг решил сбежать по-тихому, после того как был публично унижен из-за такого пустяка, как питьевая сода!
Пипс, откровенно довольный тем, что вывел меня из себя, сидел и болтал ногами, как ребенок на морской пристани. Вспомнив один из немногочисленных советов моей матери – делать добро тем, кто вас ненавидит, ибо ничто не приведет их в большую ярость, – я лучезарно улыбнулась:
– И часто вы устраиваете такие розыгрыши? Прошлой ночью, например, не вы ли написали "Этот дом тебя погубит" на стене ванной комнаты – и не вы ли бродили по коридору в одеянии призрака?
– Не я. – Старик одарил меня самодовольной улыбкой.
– Уверена, что Бинго Хоффман уже отыскался.
– Надеюсь, что так, детка, и что мистер Грогг со своей дамой живы-здоровы. – Пипс вновь погладил рукоятку ножа. – Когда снимали сцену, как находят дворецкого Гербациуса, Теола Фейт ведро слез над ним пролила. Она ведь его очень любила, несмотря на то что он шантажировал ее, узнав, что ее отец – гангстерский король Фидо, а ночной клуб – всего лишь прикрытие и перевалочный пункт для контрабанды тунца. Но все кончилось благополучно, потому что Малколм Морроу, который играл Гербациуса, играл также и сэра Родерика, так что наследник вернулся из царства мертвых. – Пипс снова улегся, вытянув ноги и сложив руки. – Помню последнюю сцену Гербациуса с ней, – задумчиво произнес он. – "Я и пальцем тебя не трону, крошка. Ах, эта твоя нежная улыбка… Когда ты говоришь гадости, голосок твой все равно звучит ангельски. Стоит мне открыть перед тобой дверь – и весь "мой день озарен светом. И больше никто не причинит тебе вреда. Я уже не так молод, как был когда-то, и доспехи мои проржавели, но отныне и навсегда я твой рыцарь".
– Значит, у "Печального дома" был счастливый конец?
– Сэр Родерик со своей милашкой отплыли в безоблачные дали, и их суденышко попало в шторм.
Угрызения совести следовали за мной по пятам, когда я вернулась в холл. Как могла я разбазаривать драгоценное время, вместо того чтобы искать Бинго? Нервы мои напоминали семена мексиканских бобов-"недотрог". А потому я подскочила на три фута, когда у лестницы меня догнала Мэри и сообщила, что проверила гроб – там пусто.
– О Бинго никаких известий?
– Насколько я знаю, никаких. – Черты ее лица, будто вырезанные формочкой для печенья, смягчались благодаря теплу карих глаз. – Если хотите знать мое мнение, так это он от своей мамаши прячется. Разве можно так давить на ребенка! Он вот-вот спятит, а она будет заламывать руки и искать виноватых. – Неожиданно голос Мэри сорвался на скрипучее подвывание, будто она исчерпала запасы сочувствия. – У меня-то все было с точностью до наоборот. Никто и никогда не оказывал на меня давления, не заставлял меня ничего делать – разве что не мешаться под ногами. Когда великая Теола говорила: "Пойди, деточка, поиграй с машинками", она имела в виду оживленную автостраду. – Голос матери Мэри скопировала похоже до жути.
– Какой ужас! – Я вцепилась в перила. А сама-то я созрела для материнства?
– Несколько раз меня специально отправляли в какие-нибудь глухие места, лишь затем, чтобы потом сказать: я бы, мол, не потерялась, будь у меня с головой порядок. – Мэри поднималась по лестнице впереди меня. В сером платье и разношенных туфлях она скорее походила на экономку, чем на владелицу поместья. Трудно было бы найти дочь, менее похожую на свою мать, несмотря на одинаковый рост, сложение и овал лица. Интересно, а мой ребенок будет похож на меня?
– Я пройдусь по комнатам слева от лестницы, а вы справа, – предложила Мэри, когда мы поднялись на второй этаж. Возможно, до нас тут уже побывали остальные, но что толку просто стоять и дергаться от волнения?
По случайному совпадению, первая комната, в которую я заглянула, оказалась спальней Бинго. Гавайская рубашка, что была на нем накануне, висела на спинке стула, а на тумбочке рядом с массивным гардеробом лежала аккуратная стопка одежды. В комнате царил идеальный порядок. А я-то считала, что всем детям свойственна страсть к бардаку. Голубая зубная щетка покоилась строго поперек дорожной мыльницы, а та в свою очередь возлежала в самом центре стеклянного подноса на туалетном столике.
Ради проформы я заглянула под кровать. Не обнаружив там ничего, даже пыли, я осторожно двинулась к гардеробу. Мне почему-то показалось, что смекалистый толстяк притаился именно там. Под ногами скрипнула доска – экая я неловкая! Гардероб был пуст.
Горький привкус разочарования сменился страхом. С замиранием сердца я прижалась лбом к оконному стеклу. Дождь лил как из ведра. Ветви мертвого дерева легонько постукивали по стеклу.
И тут, будто минутное затмение нашло на меня, кажется, я даже закрыла глаза… Шум дождя вдруг превратился в неясное бормотание голосов в моей голове – сестры Трамвелл повторяли слова Шанталь."…Беда в Северной башне". Если мои расчеты верны, эта комната расположена прямо под башней – той, что увенчана гигантской луковицей. В детстве я бы не сумела побороть искушение осмотреть это укромное местечко. А Бинго Хоффман, хотя и вундеркинд, – в душе, несомненно, еще ребенок. Надежда оторвала меня от окна. Есть ли в этой комнате дверь, ведущая в башню?
Ага, вот она! В узком проеме между гардеробом и стеной. Едва я ступила на винтовую лестницу, как дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась. Я будто очутилась внутри барабана, по которому колошматит дождь. Помнится, моя свекровь во время своего недавнего визита в Мерлин-корт спала в нашей Северной башне. Она уверяла, будто в восторге от уединения и открывающейся из окна панорамы. По-моему, Мамуля даже прониклась ко мне симпатией… Чем выше я поднималась по лестнице, тем сильнее неистовствовал дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41