После мессы был завтрак, а затем все отправились на поле для турниров. Когда они появились вместе в ложе, послышались восторженные крики присутствующих, среди которых большинство, как заметила Нанетта, было адресовано королеве. Она улыбнулась и наклонила голову, затем заняла свое место рядом с королем, как будто бы ничего и не было, но Нанетта, оглядевшись, с тревогой заметила, что в королевской ложе было гораздо меньше людей, чем обычно: не было леди Уорчестер, леди Оксфорд и леди Беркли, не было и двух Джейн, Сеймур и Рочфорд. В другой ситуации отсутствие этих врагов было бы только приятно, но сегодня оно казалось зловещим.
Турнир прошел замечательно. Хэл с Джорджем приняли участие в нескольких поединках, будто, вдохновленные неожиданным присутствием блистательной королевы. Король же смотрел на происходящее безучастно – только раз или два Нанетта заметила у него в глазах то самое выражение страдания и подумала, что, возможно, он сожалеет о том, что его больная нога не позволяет ему принять участие в турнире. В третьем туре Хэл выступал с лентой Нанетты, что было комплиментом родственнице. Разумеется, он победил и подъехал к королевской ложе с раскрасневшимся от схватки лицом, смеющийся, чтобы отблагодарить ее за милость. Он снял, шлем, и солнце блеснуло на его светлых волосах. Но когда Хэл протянул Нанетте ее ленту, король вдруг поднялся с суровым и злым выражением лица.
– Это был последний тур, – объявил он. Вокруг мгновенно воцарилось молчание – все лица повернулись к королю, а Хэл Норис замер с протянутой рукой. – Мисс Морлэнд, возьмите свою ленту. Хэл, ты поедешь со мной – я немедленно выезжаю в Вестминстер. А вы, мадам, – он повернулся к королеве и впервые посмотрел на нее испытующе. Она встретила его взгляд спокойно и вопросительно, и Нанетта увидела, что его губы подрагивают, как если бы он сдерживал бешенство. Когда, наконец, Генрих овладел собой, его голос был совершенно спокоен:
– Вы идете обедать, а потом – потом будет бой быков, не так ли? Вам лучше присутствовать на нем, так как меня не будет. Берите ваших дам и отправляйтесь. Идем, Хэл...
И он зашагал прочь, так быстро, что те, мимо кого он проходил, едва успевали поклониться или сделать книксен. Анна наблюдала за его уходом нахмурившись, но затем, придя в себя, должным образом объявила окончание турнира и с соблюдением всех соответствующих церемоний, с достоинством, приличествующим королеве Англии, отбыла к обеду.
– Что это было? – с тревогой спрашивали себя Нанетта и Мэри. Внезапное отбытие короля их сильно испугало, но Анна оставалась спокойной.
– Он не пригласил бы меня на турнир, если бы я была у него в немилости, – успокаивала она подруг, когда они отправились на арену. – У него много забот, просто он внезапно вспомнил о каком-то неотложном деле.
Но Нанетту такой ответ не убедил – она не могла не связывать внезапный отъезд короля с отсутствием некоторых дам из королевской свиты, но сама старалась казаться веселой и наслаждаться боем быков, так как бык задал порядочную трепку собакам. Но они так и не увидели его смерти, поскольку в середине боя появился курьер от короля, принесший приказ королеве удалиться в свои покои и оставаться там. Анна распечатала и прочитала письмо совершенно бесстрастно, но по дороге во дворец она была очень бледна, а когда они добрались до своих комнат, она уже не старалась приукрасить ситуацию.
День медленно склонялся к вечеру, длинный весенний день, который должен быть наполнен музыкой и смехом. Во дворце стояла тишина, теперь уже всем стало ясно, что королева получила отставку. Ее придворные дамы и фрейлины исчезли – с ней остались только Нанетта, Мэри, Мэдж Уайат, Маргарет Брайан и Мег Шелтон, а также несколько служанок и пажей, и это все. Покои дворца были тихи и мрачны, обычно горящие светильники были потушены. Не слышалось ни звука, не было никакого движения. Жизнь замерла даже во дворе – только раз или два его пересекли какие-то тени, но никто не посмотрел на окна королевы.
Эта тишина нервировала, и наконец Анна прекратила попытки развеселить их. Они сидели молча, избегая смотреть друг другу в глаза. Анна сама села, погруженная в свои мысли, глядя на дверь, а пальцы сами собой вертели изумрудное кольцо, которое так радостно было надето сегодня утром. Внезапно, уставший от напряжения, заскулил Аякс, подползая на животе к ногам Нанетты, и этот звук прервал мрачное раздумье Анны:
– Ну, дамы, не стоит так горевать. Не теряйте присутствие духа – если я уже не королева, то, по крайней мере, останусь маркизой Пембрук, и если вы меня не бросите, у меня будет все, чтобы продолжать веселую, счастливую жизнь. Нам нужно что-нибудь сыграть. Нанетта, ты споешь нам?
Нанетта покачала головой, горло не слушалось ее:
– Ваша светлость, простите, но я не в состоянии.
– Неважно. Послать за Марком? У него такой голос, что он может пробудить и мертвого. Он сыграет и споет нам. – Она оглядела бледных, испуганных женщин и покачала головой. – Нет, лучше мы сами себя развлечем. Я не хочу ни за кем посылать, чтобы узнать, что их нет на месте. Лучше не знать, сколь мало тебе оставлено. Мэри, спой нам какую-нибудь песню Тома. Давайте вспомним о наших истинных друзьях.
Мэри старалась изо всех сил, и ее пример заставил и Нанетту сделать все что можно; так прошел вечер и короткая летняя ночь. Утро понедельника второго мая застало тех же самых дам, сидящих после мессы и завтракающих за шитьем, стараясь не выдавать своего отчаяния. Но как раз терпения-то от них и не требовалось. Стоящая у окна и вышивающая по шелку Нанетта первой услышала стук копыт, и во дворе появилась группа всадников.
– Ваша светлость... – начала она, наблюдая, как спешиваются слуги и отводят лошадей.
– Кто это, Нанетта? – спросила королева. Нанетта поразилась спокойствию ее голоса, но когда она обернулась, то прочла по ее побледневшему лицу понимание случившегося.
– Ваш дядя, лорд Норфолк, мастер Кромвель, мадам. И лорд Уорчестер... и... похоже, большинство членов Тайного совета. Тут лорд Оксфорд и лорд Одли...
– Значит, час настал, – сказала Анна, откладывая иголку. – Они явились не за тем, чтобы просто повидать меня. Ну что же, по крайней мере, я узнаю, что со мной будет. – Ее губы слегка искривились, как если бы она вдруг утратила контроль над собой, но тут же обрела его снова. – Лучше это поскорее узнать.
– Мадам! – всхлипнула Мэри, протягивая ей руку. Анна поймала ее и успокаивающе похлопала по ней.
– Меня разлучат с королем, – проговорила она, стараясь сохранять спокойствие. – Мне дадут развод, как бедной Екатерине, и вместо меня будет эта дрянь Сеймур. И Елизавета... – Она хрипло рассмеялась. – Это смешно, не правда ли? Мою Елизавету лишат прав на престол, как раньше Марию. Моя судьба так похожа на судьбу Екатерины, с той разницей, что за меня, в отличие от нее, никто не боролся.
– О ваша светлость, не говорите так! У вас есть друзья, надежные друзья. Ваш отец, лорд Рочфорд, Хэл и Том, они все заступятся за вас! – плакала Мэри.
Но Анна покачала головой:
– Они бессильны, Мэри, ты сама хорошо это знаешь, они друзья короля, и если он дает мне отставку, кто может возразить ему? У меня нет других королей, как у нее, чтобы поддержать меня или Елизавету. – Она вздохнула, поднимаясь. – Нам лучше приготовиться к приему здесь Тайного совета. Уберите шитье.
Но это оказалось излишним – появился слуга, пригласивший королеву явиться перед Советом в соседней комнате. Анна распрямилась, дрожа от гнева:
– Кто может приказать королеве явиться?! Кто обладает властью призывать королеву Англии?
– Мадам, Совет повелевает вам явиться по приказу короля. Он распорядился, чтобы вы явились к ним, а не они к вам.
Нанетта увидела, как у королевы сжались кулаки, и она решила, что та сейчас ударит слугу, но ей удалось справиться с гневом, и она сказала:
– Хорошо, я должна подчиниться королю. Дамы, следуйте за мной. – И она вышла из комнаты за слугой.
Члены Совета встали при ее появлении и большинство поклонилось, за весьма знаменательным исключением Норфолка и Кромвеля, а Кромвель при этом окинул всех предупреждающим взглядом.
– Ну, дядя, – обратилась к Норфолку Анна, останавливаясь в дверном проеме и глядя на него, высоко подняв голову, – что ты собрался сообщить мне?
– Я пришел, вместе с другими членами Тайного совета, по приказу короля, чтобы арестовать вас, мадам, за измену, – объявил Норфолк.
Нанетта стояла рядом с Анной и по выражению ее лица поняла, что Анна ожидала чего угодно, но только не этого. От изумления она с минуту не знала, что ответить, но потом собралась с силами и спросила недоверчиво:
– За измену? За ИЗМЕНУ? На каком основании? Ей ответил Кромвель:
– За супружескую измену, мадам. – Он бросил взгляд на бумагу, которую держал в руке: – За измену с Генри Норисом, сэром Томасом Уайатом, сэром Уильямом Бреретоном, сэром Франком Уэстоном, а также с другими, чьи имена еще предстоит установить. Ваше бесстыдство ныне вышло наружу. И с каждой минутой мы узнаем об этом все больше нового.
– Такая злокозненность не могла остаться скрытой долгое время, – продолжал Норфолк, – я стыжусь, что вынужден называть вас племянницей.
– Мой лорд, мастер Кромвель, – вмешался маркиз Винчестер, – но у нас еще нет неопровержимых свидетельств содеянного. Нам приличествует говорить с ее светлостью уважительно, учитывая...
– Учитывая характер ее преступления, ваши замечания можно рассматривать как проявление неуважения к королю, – рявкнул в ответ Норфолк.
Анна во время этой дискуссии переводила взгляд с одного на другого, словно не понимая, о чем они говорят. Наконец она нашла в себе силы, и ее голос зазвенел от негодования и изумления:
– Супружеская измена?! Вы сошли с ума! Король снесет вам головы за одно предположение об этом!
– Король подписал этот ордер, – сказал Кромвель, нисколько не испуганный ее угрозой.
Анна даже не взглянула на бумагу, ее губы скривились от отвращения.
– Это наверняка одна из ваших интриг, Кромвель, поддержанная моим благородным родственником. Это не пройдет – король вам не поверит. Чтобы его друзья, его ближайшие друзья!.. Неужели вы сошли с ума?!
Норфолк покачал головой и нетерпеливо постукивал пальцами, пока она говорила, но Кромвель выглядел более серьезно:
– Вы просто взбешены, мадам. Королю представлены все доказательства, и он сам приказал, чтобы вас арестовали и допросили. Я и другие члены Совета просто выполняем его распоряжение.
– Доказательства! – презрительно фыркнула Анна. – Какие могут быть доказательства? Не может быть доказательств тому, чего никогда не было.
– Ваш придворный музыкант, Марк Смитон, признался, что вступил в незаконную связь с вами, он и другие ваши слуги сообщили имена остальных предателей. Я не сомневаюсь, что мы вскоре услышим и новые имена.
Анна переводила взгляд с одного члена Совета на другого, и Нанетта видела, как в ней закипает гнев.
– Марк Смитон?! Это просто отвратительно, в высшей степени отвратительно предполагать, что я могла пасть так низко... вступить в связь со слугой! Дядя, лорды, лорд Винчестер – как можете вы сидеть здесь и выслушивать такие речи о королеве Англии?!
– Вам недолго осталось быть королевой, – заявил Норфолк. – Так что возражать бессмысленно – ваша измена раскрыта. Но представить себе, что моя родственница могла совершить такой отвратительный, дьявольский поступок... – Он содрогнулся, а затем заорал на нее, в не меньшем гневе, чем она сама: – Ваш собственный брат, проклятая ведьма! С вашим родным братом!
Анна смертельно побледнела и снова оглядела собравшихся, ее губы беззвучно шевелились:
– Мой брат?! Что... что такое... с моим братом? Кромвель все тем же спокойным тоном объявил:
– Обвинение гласит, мадам, – измена и кровосмешение.
Казалось, глаза у Анны вылезут из орбит от ужаса. Она, как затравленное животное, оглядывалась вокруг в поисках того, кто сказал бы, что это ложь, кто вступился бы за нее. Нанетта шагнула еще ближе к ней, и уголком глаза заметила, что то же сделали и Мэри с несколькими оставшимися фрейлинами. Кромвель продолжал:
– Леди Рочфорд сама дала показания против своего мужа и вас.
– Так что нет никаких сомнений, – сказал Норфолк. – Если супруга в своем совершенно праведном христианском негодовании дает по доброй воле показания против собственного мужа, то тут все ясно.
– И... король... послал вас за тем, чтобы сообщить это? – прошептала, наконец, Анна. Она прикрыла на мгновение глаза, как бы желая, чтобы этот кошмар исчез. – Боже, пожалей меня! И будь милостив к моим обвинителям! – Теперь она обратилась к Нанетте и другим дамам: – Я не могу поверить, что он в самом деле так думает, – проговорила она, и ее голос прозвучал, как прежде. – Он знает, не может не знать – все это только для того, чтобы испытать меня. Он хочет испытать мою любовь к нему. Вот и все. Он же не может поверить в это. Чтобы его лучшие друзья!.. Он должен знать, что я люблю его. К кому же мне еще обратиться? – Она резко повернулась к Кромвелю: – Я хочу видеть его. Я хочу видеть короля. Если я не смогу поговорить с ним, как я могу убедить его в своей любви? Как еще...
– Это невозможно, мадам, – ответил Кромвель. – Вы знаете, что обвиненный в государственной измене не может предстать перед королем, пока обвинение не снято. Теперь вы должны следовать за нами в Тауэр, где и будете пребывать вплоть до суда.
Помолчав некоторое время, она кивнула. Казалось, Анна пребывала в каком-то забытьи:
– Хорошо. Фрейлины соберут мои вещи.
– Для этого нет времени, – грубо ответил Норфолк. – Следуйте за нами так, как есть. Лучшего вы не заслужили...
– Лорд, – вмешался Винчестер, – я должен возразить против использования таких слов. Королева еще не признана виновной. Нет никакой необходимости...
– Нет времени, – резко оборвал его Норфолк, – мы должны отправляться немедленно или упустим прилив. Ваши женщины пришлют потом все необходимое.
– Пришлют... но ведь они поедут со мной, – сказала Анна, испугавшись еще сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66