Жан Безон, который лишь подчинился приказу, был изгнан со службы. Нашли человека, грозившего ректору: ему отрубили кулак, которым он размахивал у носа почтенного человека. Стражников, которые перевернули вверх дном квартиры преподавателей и задерживали школяров, обязали целый год просить у них прощения. С прево взыскали кругленькую сумму в пользу семьи погибшего юриста.
Университет вышел из схватки непобежденным. Королевская власть униженной.
От вновь обретенного счастья с Франсуа у Жанны словно выросли крылья. Она выбросила из головы злосчастное похищение, жертвой которого едва не стала. Жанна забыла о привычной осторожности, перестала оглядываться на улице, чтобы проверить, не идет ли кто следом. Завидев что-нибудь подозрительное, она уже не забегала в ближайшую лавку или храм. Нож она все еще держала при себе, но пользовалась им только для открывания бутылок и разрезания соломенных плетенок. Как-то раз утром на главном парижском рынке, куда Жанна отправилась за новыми сортами сыра, с ней заговорил человек, которого она приняла за обычного торговца. По его словам, он заметил, что Жанна интересуется сырами, и мог предложить ей целую партию свежего грюйера, еще даже не распакованного. Он предложил Жанне попробовать сыр и заверил, что цены у него самые низкие на рынке.
– Где он у вас? – спросила Жанна.
– В повозке, совсем недалеко отсюда.
Жанна последовала за мужчиной, ничуть не удивившись, что товар не был еще распакован к разгару торговли, ибо на колокольнях Сен-Жермен-Оксеруа и Сент-Эсташ только что пробило десять часов. Должно быть, он задержался в дороге.
Мужчина направился к ближайшему переулку, где стояла запряженная парой повозка.
– Если желаете пробовать, залезайте в повозку. Я жду помощника и буду разгружаться.
Жанна привстала на подножку повозки и заглянула внутрь.
– Но где же ваш сыр? – удивленно спросила она.
Она слишком поздно заметила двоих, спрятавшихся под охапкой соломы в глубине повозки. Мнимый торговец толкнул ее в спину, и Жанна свалилась внутрь. Она попыталась кричать, но двое проворно заткнули ей рот и связали. На этот раз дело было сделано.
Повозка тронулась. Жанна поняла, что пропала.
Она не старалась вырваться из пут, осознавая, что только напрасно потеряет силы, которые ей могут еще пригодиться.
Они ехали долго. Сначала колеса стучали по булыжникам мостовой, потом покатились по сельской дороге. Ее увозили из города.
Ухабов становилось все больше. Наконец повозка остановилась. Двое подхватили Жанну под мышки и поволокли за собой. Жанна обернулась и увидела мнимого торговца на козлах повозки. Надо же быть такой дурой!
Ее втащили в какой-то дом с соломенной крышей. Жанна успела заметить, что он стоял одиноко и был окружен лесом. Вскоре она очутилась в зале с низким потолком, где сидели трое. По их башмакам и одежде было сразу видно, что это не сельские жители. Вошел босоногий мальчишка и помешал угли в очаге.
– Принеси-ка нам выпить, – приказал один из мужчин, протянув мальчику пустой кувшин.
Другой встал и направился к Жанне. Мужчина был молод и хорошо сложен.
– На этот раз ты попалась, госпожа де Бовуа, – сказал он с удовлетворением, – и, уж поверь, помощи тебе ждать не откуда.
Мужчина выдернул кляп.
– Своим язычком ты погубила лучшего из нас. По справедливости тебе следует заплатить за его жизнь своей. Но прежде мы хотим знать, не от Карла ли ты зачала своего ребенка.
Так значит, они и вправду решили ее убить. Смерть лишь немного откладывается. Жанна едва не лишилась сознания.
Мальчик принес кувшин вина. Мужчины налили себе; тот, кто обратился к Жанне, держал свой стакан почти под самым ее носом.
И тут Жанна испытала самое сильное потрясение в своей жизни: мальчик посмотрел прямо на нее.
Мужчина дал Жанне пощечину:
– Говори же, грязная потаскушка!
– Я не разговариваю с убийцами.
Он снова ударил Жанну:
– Вдобавок ты погубила и Жака Кёра. У тебя язык гадюки! Жанна размышляла: о Жаке Кёре она говорила лишь за ужином в Боте-сюр-Марн. Там были только король, Бартелеми, отец Эстрад и управляющий замком. Один из них и сообщил о ее словах кому следует. Но сейчас-то какая разница! Все равно уже поздно.
Мужчина встряхнул ее за плечи:
– Отец ребенка – король?
Жанна перевела дыхание и с ненавистью взглянула на мучителя.
– Говори!
Жанна сжала губы. Значит, так тому и быть, придется умереть, но, по примеру родителей, она не собиралась говорить ничего, что могло бы сослужить службу убийцам.
Мужчина посмотрел на нее с бешенством:
– Уведите ее. Повесим вечером. И нечего ее кормить, переводить еду попусту.
Двое мужчин затолкали Жанну в соседнюю комнату с единственным крошечным окошком. От натопленного очага тянуло жаром.
Время, казалось, остановилось. Сердце Жанны готово было выпрыгнуть из груди. Она действительно слышала звон с колокольни невдалеке или ей показалось?
Дверь медленно приоткрылась, и вошел светловолосый мальчуган. В руках он держал нож и завернутую в грязную тряпицу палку. Жанна едва не завопила.
– Я тебя сразу узнал, – прошептал мальчик. Он разрезал веревки и открыл окно.
– Прыгай в окно и залезай в повозку справа.
– А ты? – спросила Жанна, протискиваясь наружу.
– Я скоро.
Мальчик сунул палку в очаг, и тряпка загорелась с неожиданной быстротой. Жанна поняла, что она была вымазана в смоле. Она увидела, как Дени тоже вылезает в окно с факелом в руках. Потом он зашвырнул факел на крышу и помчался к повозке, резво вскочил на место кучера и стегнул лошадей. Они еще не набрали ходу, когда к передку подскочил багровый от ярости кучер и попытался забраться на козлы. Жанна, едва не теряя сознание от страха, увидела, как ее брат с силой всадил в живот кучера нож и сбросил его с повозки. Мужчина с вываливающимися из-под рубахи кишками свалился на землю. С выражением несказанного изумления на лице. Мальчик успел выдернуть окровавленный нож и положил его рядом с собой.
Жанна оглянулась. Дом полыхал вовсю, и к небу вздымались языки пламени. Дени подстегнул лошадей. Жанна дала волю слезам.
– Отчего ты плачешь? – закричал мальчик.
Когда они уже подъезжали к Парижу, Жанна попросила Дени придержать лошадей. Надо было поговорить.
– Ты знал этих людей?
– Только двоих. Того, кто с тобой говорил, и еще одного. Да, и кучера тоже. С тобой говорил граф Готье д'Аржанси, другого зовут Никола де Монфлери. Кучер был моим приятелем, его звали Мишо Кутрэ.
Жанна вздрогнула. Дени зарезал своего друга. Она была поражена самообладанием брата, которое пристало бы взрослому мужчине.
– Ты знаешь, что это за место?
– Ронс-о-Фе, на пути в Палезо. Куда ты хочешь поехать? Тебе придется показывать мне дорогу, я в Париже не бывал.
Жанна мучительно думала о том, что ей придется-таки еще раз идти во дворец Турнель. Эти люди хотели ее убить. Животный страх подсказывал Жанне, что их нельзя оставлять на свободе. Вся ее плоть взывала к мести. Жанна показала брату дорогу.
Они въехали в город через ворота Сен-Жак за час до вечерни. Без малого через час сельская повозка с мальчиком на козлах остановилась у дворца, знакомого Жанне до отвращения.
Командир стрелков узнал Жанну. Она помогла Дени слезть с повозки.
– Госпожа де Бовуа, этот мальчик… – начал было стрелок.
– Он спас мне жизнь! Меня хотели вздернуть враги короля! Я обязана ему всем!
Пораженный офицер отправился искать королевского секретаря. Жанна вошла в залу, держа за руку босоногого деревенского мальчугана. Удивленные этим невиданным во дворце зрелищем, придворные провожали их взглядами.
Увидев их, сам король не нашел что сказать. Секретарь тоже оторопел. Ришмона с ними не было.
– Жанна, они снова взялись за свое?
– Сир, на сей раз они задумали меня убить! Повесить сегодня же вечером! Вот этот мальчик освободил меня и поджег их дом…
Жанна собралась было начать свой рассказ, но король остановил ее.
– Постойте. Отправляйтесь сейчас же в резиденцию прево и пригласите сюда командира городской стражи, – приказал он секретарю. – Жанна, садитесь и соберитесь с духом.
После этого король распорядился принести напитки.
Вскоре прибыл командир стражников. Он выслушал Жанну и не мог скрыть удивления, когда она дошла до роли Дени в ее освобождении. Он внимательно смотрел на стоящего перед королем растерянного босоногого мальчика.
Жанна ни слова не сказала о деликатном вопросе, который ей задал д'Аржанси. Не стала она говорить и о том, что Дени ее брат. Это могло далеко завести, а Жанна падала от усталости. Лишь о словах д'Аржанси насчет Жака Кёра она не забыла упомянуть.
Король мрачно смотрел на нее; он велел секретарю записать имена д'Аржанси и Монфлери и что-то прошептал ему на ухо. Секретарь кивнул. Капитан спросил Дени, есть ли у этих людей еще лошади.
– Две, – ответил мальчик.
– Тогда они уже далеко. Сир, если мы хотим догнать их, нужно, чтобы мальчик указал мне дорогу. Мы доберемся туда как раз к ночи.
– Уведите его немедленно, – приказал король, – и берите побольше людей. Не забудьте факелы, чтобы освещать дорогу.
Дени повернулся к Жанне и грустно посмотрел на нее. Не успели они встретиться, и вот уже приходилось расставаться.
– Я буду тебя ждать, – утешила его Жанна и сказала командиру стражников: – Прошу вас привезти его в «Большой пирожок» на улице Бюшри.
– Мы вернемся только на рассвете, – сказал офицер.
– Я буду ждать, – твердо ответила Жанна.
Все вышли, и она осталась один на один с королем.
– Похоже, нам никак не разойтись в этом мире, – сказал Карл.
Жанна склонила голову и вздохнула.
Желания удалиться от власти оказалось мало: надо было еще суметь это сделать. Ей вспомнились слова Франсуа: «Вечно будешь ты жертвой богатых и сильных». Но что же делать? Да, город был намного хуже деревни.
– Сдается мне, что для моих врагов вы словно приманка, – промолвил король.
Жанна вздрогнула.
– Мы еще поговорим об этом. Вы очень измучены. Вас проводят домой два всадника.
Король вышел с ней и сам отдал распоряжения. Жанна все никак не могла отделаться от мысли о невероятном случае, который свел ее с Дени в доме похитителей. Больше всего ей хотелось снова увидеть брата.
– Храни вас Господь, Жанна, – сказал король, прощаясь с ней в парадной зале.
Она посмотрела на него невидящим взглядом. Ее глаза остановились на грустном и жалком лице короля, полускрытом полями большой голубой фетровой шляпы. Он был в том же положении, что и она. Правитель Франции, он не мог отказаться от своей короны, если не желал увидеть, как рушатся в прах все его начинания, а бургундцы вымещают зло на его близких. Ненавидимый собственной матерью, женой, а теперь еще и сыновьями. Затравленный людьми, готовыми предать его из честолюбия и корысти. Не имеющий после смерти Агнессы Сорель никого, кому бы он мог довериться. Вынужденный платить за верность звонкой монетой после того, как та, другая Жанна, была казнена англичанами и Церковью. Заставляющий других пробовать свою еду перед тем, как отправить ее в рот. Погрязший в разврате, как говорил отец Мартино. Но что мог знать о разврате священник? Ведь и о ней он мог бы сказать то же самое. И что такое вообще разврат?
Все эти мысли мелькнули в ней словно молния. Положение короля было гораздо хуже ее собственного.
Слезы брызнули из глаз Жанны.
– Вы можете рассчитывать на мою преданность, сир, – сказала она сдавленным голосом, упала на колени и стала целовать королю руки.
Конюший, секретарь и придворные в изумлении взирали на эту сцену. Не сама ли Жанна д'Арк восстала из пепла?
Карл VII не отрываясь смотрел на стоящую перед ним на коленях женщину, орошавшую его руки слезами. Был ли это обман зрения или действительно глаза короля затуманились?
Он погладил ее по голове, словно ребенка, и сказал с нежностью:
– Идите, Жанна. И ради Христа, мужайтесь.
Король остался стоять у дверей, пока один из стражников помогал Жанне взобраться на лошадь.
27
Два рассказа
Конные стрелки довезли ее до улицы Бюшри к вечерне. Гийоме и кормилица от волнения не находили себе места. Зрелище осунувшейся и растрепанной Жанны их вовсе не успокоило. Та сбивчиво рассказала обо всем, что случилось в тот день.
Кормилица принялась готовить подкрепляющий настой из аниса, а Гийоме разогрел суп. Жанна попросила его зажечь факел, служивший им на Рождество и Пасху, надеть на него прозрачный колпак и пристроить под вывеской лавки, чтобы командир стражников легко нашел их, когда привезет Дени.
– Дени? – спросила кормилица, совсем уже запутавшаяся в рассказах Жанны.
– Это мой младший брат, – ответила та.
Кормилица решила, что Жанна бредит. Все трое приготовились ждать. Как хорошо, что Франсуа не придет сегодня.
Но он таки появился, объяснив, что освободился пораньше от всех своих университетских дел. Он удивился горящему факелу, но еще больше – унынию, царившему в лавке. Франсуа никак не мог взять в толк, о чем говорит Жанна и кого она ждет. Гийоме на скорую руку приготовил ему яичницу и пирожки.
Кормилицу Жанна отослала спать.
На колокольне собора Парижской Богоматери пробило десять, потом одиннадцать, потом полночь.
Жанна не находила себе места. А что, если в схватке между стражниками и похитителями те отомстили Дени за предательство?
– Это не люди, а дикие звери! – воскликнула она вдруг.
Франсуа взволнованно взглянул на нее:
– Какие такие люди?
– Господа д'Аржанси и де Монфлери!
С помощью Гийоме Франсуа постепенно восстановил события уже минувшего дня. Он взял Жанну за руку. Ей хотелось плакать, но слезы иссякли.
– Но что делал там твой брат?
– Об этом сказали карты… – прошептала Жанна.
Не лишилась ли она рассудка?
Жанна не слышала, как прозвонили час; она дремала, притулившись у стены. Гийоме спал у прилавка.
Франсуа чувствовал, что и его клонит в сон. Он весь день работал со своим преподавателем, и теперь глаза его сами собой закрывались. Через полчаса и он задремал.
Все вскочили от неожиданно громкого стука в дверь. Жанна вскрикнула. Гийоме бросился к двери и отодвинул засов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39