— Флориан, вы здесь?Флориан поднялся:— Благодарю Ваше Величество за высокое доверие, но я не чувствую себя достойным войти в военный совет.— Ну, как знаете, — не стал особо настаивать Александр.— Если я понадоблюсь, то буду в корчме. — Флориан встал из-за стола и, церемонно поклонившись, покинул залу. За ним последовали несколько его сторонников.— Прекрасный человек, — вздохнул Александр вослед Флориану, — но его гордыня не знает предела.— Друзья мои, — радостно загудел Беовульф, — делами займемся завтра. A сейчас приглашаю вас на праздничный пир. И хоть угощение у меня самое скромное, зато вина — хоть залейся!И, подойдя к столику, радушный хозяин собственноручно наполнил кубки Александру, Зигфриду и Надежде. x x x Обстановка за ужином была совершенно унылая: Анна Сергеевна, по обычаю, тихо злобствовала; Каширский пытался читать лекцию о вкусной и здоровой пище, но успеха у сотрапезников не имел; Петрович, как всегда, больше налегал на выпивку, опасно пренебрегая закуской. Длиннорукий же рассказывал Виктору о безрадостных событиях уходящего дня:— Ну, о бегстве поэтов и исчезновении их охранника Ваше Высочество уже знаете.— Знаю, — угрюмо буркнул Виктор, глядя в полупустую кружку.— Есть подозрения, что к этому делу имеют отношение небезызвестные Вашему Высочеству Грендель и боярин Василий…Услышав эти имена, Анна Сергеевна прошипела:— Сволочи! Своими бы руками удушила…— Спокойнее, Анна Сергеевна, нервные клетки не восстанавливаются, -утешил ее Каширский. — И вообще, все ваши проблемы в том, что вы не соблюдаете режим правильного питания. А вот если бы вы, уважаемая Анна Сергеевна, придерживались той диеты, что я вам рекомендовал… — Но тут Глухарева бросила на доктора столь яростный взор, что он предпочел умолкнуть.— Да-да, продолжайте, князь, — рассеянно попросил Виктор, — я вас внимательно слушаю.— Ну, бегство поэтов — еще цветочки, — охотно продолжал Длиннорукий, — а вот ягодки зреют в замке Беовульфа, где сей мерзкий рыцарь собрал вокруг себя прочих себе подобных, и они уже куют замысел идти в поход на вас!— A, ну и прекрасно, — махнул рукой Виктор.— Что прекрасно?! — едва не подавился князь куском рыбы. — Да вы, Ваше Высочество, вообще слышите, что я говорю, или эта ваша гостья так вам голову заморочила, что вы уже ни хрена не соображаете?— Проклятая дикая кошка, — злобно пробормотал Петрович и отхлебнул вина.— A кстати, где она теперь? — продолжал Длиннорукий. — Отчего ее нет за ужином?— A вот это, князь, не ваша забота, — строго посмотрел на него Виктор. — Графиня Загорская не обязана давать отчет кому бы то ни было, а тем более вам.— Извините, Ваше Высочество, — тут же умерил пыл Длиннорукий, — но положение таково, что ваша власть под угрозой! Ах да, я еще не сказал вам главного. — Князь выдержал многозначительную паузу. — У Беовульфа объявился ваш почтенный дядюшка, и того гляди он возглавит заговор рыцарей, которые уже сползлись, как паршивые тараканы, в замок негодяя Беовульфа! -Так как и эту весть Виктор воспринял с равнодушной обреченностью, то князь продолжал вываливать дурные новости: — A еще там и слуга боярина Василия, ну, помните, тот парнишка, что был с ним в прошлый приезд. Так вот, -торжественно поднял Длиннорукий полупустой кубок, — теперь он переоделся в бабское платье!— Кто, боярин Василий? — злобно процедила Анна Сергеевна. — От него еще и не такого можно ждать…— Какой еще боярин Василий? То-то что слуга! И теперь он предается противоестественному блуду с так называемыми доблестными рыцарями! — От избытка чувств князь вскочил из-за стола. — И вообще, чем там занимаются рыцари, так это просто уму непостижимо! Пьют как свиньи, распевают похабные песенки, ублажают похоть всеми неестественными способами, не гнушаясь услугами своих лошадей и собак!.. A Ваше Высочество ничего не делает, дабы пресечь все эти бесчинства, творящиеся в подведомственном вам государстве!— A что я могу сделать?! — не выдержал Виктор. — Вы сулили, что из Белой Пущи придет помощь, и где она? Не знаю насчет Беовульфа и рыцарей, но ваши наемники действительно пьют как свиньи и уже начинают незнамо куда исчезать. Королевская гвардия давно куда-то пропала, и скорее всего, что теперь она тоже у Беовульфа. Так что если завтра сюда заявятся рыцари или кто бы то ни был, то дать отпор будет просто-напросто некому. Вот об этом вам следовало бы подумать, а не о том, кто там в каком платье!— Так-то так, — почесал плешь Длиннорукий. Но тут раздался глухой стук — это Петрович упал под стол. Князь кинулся его оттуда извлекать, довольный уж тем, что на сей раз Соловей не учинил за столом очередного непотребства вроде размахивания ножами и приставания к дамам. x x x Леший за стойкой привычно протирал кружки, а за длинным столом пировали рыцари. Впрочем, сказать, что они пировали, было бы большим преувеличением, поскольку их предводитель господин Флориан не отличался любовью к вину и шумным застольям. Так что пир вернее было бы назвать просто скромным ужином в ожидании, покуда кикиморы, срочно вызванные корчмарем на подмогу, приготовляли рыцарям горницы для ночлега.За отдельным столиком, как обычно, сидел водяной и потягивал из кувшина свою любимую водицу, которой он за вечер успел выпить едва ли не больше, чем Флориан вместе с его рыцарями — вина.Влив в себя очередную кружку, водяной подошел к стойке:— Ну вот, наконец-то у тебя приличные постояльцы. Чего ж ты не радуешься?— A я радуюсь, — хмуро ответил леший. — Да обратно все не к добру. Что рыцарям делать положено? Пить вино, петь всякие непристойные песни да прочие безобразия учинять, а эти сидят, как на тризне, и хоть бы словечко кто сказал. Не к добру!— Значит, неправильные рыцари, — хмыкнул водяной.— Какова жизнь, таковы и рыцари, — отрезал хозяин.Но тут в дверях заслышался осторожный стук.— Кого там черти еще принесли, — озабоченно проворчал леший. — Да толкайте сильнее, не заперто!Дверь, как обычно, ввалилась вовнутрь, а следом за нею показались уже известные корчмарю боярин Василий, Грендель и Иван Покровский. Из-за их спин выглядывали еще несколько человек в оборванных нарядах. Не только водяной и леший, но даже рыцари с любопытством уставились на новых гостей.— Прошу вас приютить этих людей хотя бы на ночь, — сказал боярин Василий. — Долго им оставаться здесь нельзя, так как они бежали с каторжных мелиоративных работ.— Что, простите? — вежливо переспросил славный Флориан, не разобравший столь мудреных словечек.Вперед выступил Грендель:— Они бежали с болота, где Виктор заставлял их копать канавы, неужели не ясно?— A, так это же поэты! — сообразил Флориан, и с его чела тут же слетело обычное угрюмо-надменное выражение. Как и многие его собратья, сей доблестный рыцарь был неравнодушен к высоким искусствам. — Господа поэты, вы находитесь под нашей защитой. И пусть кто-то попробует сюда сунуться -наши мечи будут к их услугам!— Ну вот, мало было мне напастей, — проворчал леший. — Уж теперь точно мою корчму прикроют…— Вы можете дать им пристанище на одну ночь? — повторил Василий.— Мы, конечно, завсегда гостям рады, — вздохнул хозяин, — да только все горницы заняты рыцарями. Ума не приложу, где еще ваших поэтов поселить?..— Ну ладно, тогда мы отправимся в замок Беовульфа, — решил Василий, — там уж места хватит.— Погодите, — остановил его Флориан, — на ночь глядя вам идти опасно. A если вас по дороге подловят наемники?— Что вы предлагаете? — напрямую спросил Грендель.— Очень просто — мы не пойдем спать, а будем тут пировать всю ночь, — заявил Флориан. — Так что горницы для господ поэтов свободны. Хотя, конечно, если уважаемые поэты изъявят желание к нам присоединиться, то милости просим. Эй, хозяин, неси нам вина, гулять так уж гулять!— Сей миг, господа! — обрадовался леший и поспешил в кладовку за вином.— Может быть, покамест поэты нам что-нибудь почитают? — предложил один из рыцарей. Стихотворцы по-прежнему стояли в дверях и с опаской наблюдали за происходящим, еще не веря в свое спасение.— Да вы проходите, садитесь, — заметив их нерешительность, предложил Флориан. — Места за столом хватит на всех.Поэты один за другим несмело подошли к столу, но сесть не решались, хотя рыцари и подвинулись на деревянных скамейках.— Да погодите вы, поэты ж еще не оправились после всего, — пришел на помощь Грендель. — Давайте лучше я!— Просим, просим! — радостно загалдели рыцари.— Что ж, сделайте одолжение, — присоединился к ним и сам Флориан, давно знакомый с творческими наклонностями Гренделя.Бывший оборотень встал у стены, скрестив на груди руки, немного помолчал, как бы входя в соответствующее настроение, и заговорил торжественнымпротяжным голосом: — Вдаль поплыла по реке быстрокрылая лодка,И плыл в ней рыцарь Альфред со своей Береникой.Меж берегов крутых и берегов покатыхТри дни и три ночи плыла их быстрая лодка… «A, это ж продолжение той баллады, что он читал нам с Беовульфом на берегу ручья, — сообразил Василий. — В тот раз она помогла нам выйти на верный путь. Что-то будет теперь?..»Грендель продолжал, все более упиваясь стихами: — Но не дремали его враги, что отдать не хотелиПрекрасную Беренику возлюбленному ее Альфреду,И снарядили тотчас же за ними погоню,Двенадцать гребцов засадивши за длинные весла,Да столько же лучников самых-пресамых метких.И вот полетела стрела, молнии черной подобна,И насмерть сразила она прекрасную Беренику,И упала она на дно лодки, сказав напоследок Альфреду:"Милый, возлюбленный мой, прости меня, умираю,Но знай — одного лишь тебя в жизни своей недолгойЯ возлюбила, любовь же и смерти сильнее".И умерла. И, возрыдавши первый раз в жизни,Молвил Альфред: "O, возлюбленная Береника,Ты мне одна была счастьем и радостью в жизни,A без тебя, о бесценная, и жизнь мне не в радость!"И вот извлекши стрелу из груди любимой,Поцеловал он скорбно ее хладеющие ланиты,И в грудь свою гордо вонзил… Голос чтеца прервался — слезы душили его. Рыцари давно уж горько рыдали, и даже водяной украдкой промокал скупую болотную слезу. Дубову же казалось, что он угодил на какое-то сборище безумцев. Нечто похожее Василий Николаевич испытал несколько лет назад, когда инспектор Лиственицын пригласил его к себе на день рождения. И в самый разгар застолья хозяин вспомнил, что пора включать телевизор и смотреть очередную серию «Просто Марии». Как раз в этой серии в Мехико пришла горестная весть о безвременной кончине одной из героинь фильма, юной Лауры. Сия весть как по эстафете передавалась персонажами сериала из дома в дом и всюду встречала потоки слез и причитаний. Дубова же изумило то, что куда больше слез и причитаний эти душераздирающие сцены вызвали у самого Лиственицына и его гостей — таких же, как и сам именинник, работников угрозыска, много раз глядевших смерти в лицо. Правда, когда выяснилось, что Лаура жива, и эта радостная весть стала по цепочке распространяться среди мексиканских донов и доний, то не меньше слез радости и облегчения пролилось из очей Лиственицына и его гостей. Василий был рад уже и тому, что день рождения инспектора не оказался окончательно омрачен безвременной смертью юной невинной девушки.Когда Дубов вкратце поделился своими раздумиями с Покровским, тот подхватил его мысль с полуслова:— Вы совершенно правы, Василий Николаич. Такого рода искусство вконец испортило вкусы простого народа в лице доблестных рыцарей и славных работников милиции. Но лучше уж «Просто Мария», стихи Евтушенко и помпезные фильмы Никиты Михалкова, чем книги господ Шитовых-Незнанских-Марининых и низкопробная кино-"мочиловка".— Ну, я бы, наверное, не ставил на одну доску «Просто Марию» и Михалкова, — ответил Василий, — но ваша мысль мне понятна: главное -чтобы искусство, пусть и непритязательное, пробуждало в людях светлые чувства доброты и сострадания к ближнему, а не потрафляло низменным, зачастую скрытым инстинктам. A кстати, господин Иван-царевич, отчего бы вам не приобщить наших слушателей к чему-то более художественному?— A почему бы и нет? — весело откликнулся Покровский и, когда улеглись бурные эмоции, вызванные балладой Гренделя, сам вышел на его место: — Господа, позвольте и мне усладить ваш слух своими виршами.— Просим, просим! — загалдели рыцари. Поэт начал чтение:— Дом, нарисованный на листке,Избушка в лесной глуши — Воздушный замок на зыбком песке,Приют для моей души. A после сумерек стало темно,И звезды в небе зажглись.Мой светлый замок исчез давно,A душа унеслася ввысь… Вдохновенный поддержкой публики, Иван Покровский хотел было прочесть что-то еще, но его отозвал в сторону Василий:— Думаю, нам действительно пора. Поэтов пока что оставим под защитой рыцарей, а мы должны вернуться в замок Беовульфа.— Что за спешка? — недовольно спросил Грендель. Он еще находился в состоянии некоторого головокружения от успеха и тоже готов был продолжить поэтические чтения.— Да-да, побудем еще немного, — поддержал Иван. — Думаю, мы это заслужили.— Нам нужно поторопить рыцарей, — напомнил боярин Василий. — Не забудьте, что в королевском замке ваша подруга княжна Марфа.— Ах, ну конечно же! — вернулся на грешную землю Покровский. — Чего мы тут медлим!Покинули они корчму по-английски, не прощаясь, лишь Василий успел что-то шепнуть лешему и водяному. К счастью, Флориан со товарищи их исчезновения даже не заметили, так как на место Гренделя и Покровского заступила мадам Сафо, чьи пышные формы даже в лохмотьях вызвали у рыцарей бурю восторга. Впрочем, равно как и ее гениальные стихи: — Ты в своем гробу лежишь печальный,Я тебя оттуда воскрешу,Посмотри на мой наряд венчальный,Не грусти, любимый мой, прошу… Когда боярин Василий и его спутники покинули корчму, уже почти совсем стемнело. Не успели они отойти и на десяток шагов, как неподалеку послышались какие-то голоса:— A бутылку-то прихватил?.. Раз уж все летит к черту, так хоть нажремся напоследок!.. Да быстрее, трубы горят!..— Наемники! — шепнул Василий, и все трое, свернув с дороги, спрятались среди кочек. Впрочем, наемники скорее всего и не обратили бы на них внимания, если бы те просто посторонились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63