Я не в силах вспомнить свои прошлые жизни, как случается с каждым, кто вступает в реку Сна».
– Ах, райские грезы – я вижу мою любимую Даро. Кровь? Даро, Даро, если это сон, то пусть я никогда не проснусь, пусть сладостное видение будет вечно оставаться у меня перед глазами!
– Замолчите, мой добрый капитан, и постарайтесь не шевелиться.
– Даро! Что? Вы? Здесь? Вы настоящая, вы не плод воображения, рожденный моим ослабевшим рассудком?
– Да, мой дорогой капитан, я настоящая. Вам нельзя двигаться, вы и так потеряли много крови. Увы, я не лекарь.
– Но что привело сюда? Кстати, где мы вообще находимся?
– Вы лежали среди мертвых на выезде из города.
– В лагере Адрона? Значит, я все еще здесь?
– Вы здесь, но не в лагере. Однако повсюду остались следы пребывания большого отряда, который совсем недавно покинул стоянку. Вы были один, не считая нескольких трупов.
– И все трое драконлорды?
– Да, все драконлорды, только вот их пятеро, а не трое.
– Пятеро? Пятеро? И все же, я помню…
– А сейчас помолчите. Трое из них пали от ваших рук, а с двумя разобралась я.
– Вы? С двумя?
– Ерунда. Они подходили по одному.
– Лучшие люди Адрона!
– Ну и что из того? Я тиаса.
– Так оно и есть, моя милая. Я думал, что умер, а оказалось…
– Ваши раны перевязаны – я сделала все, что в моих силах. Теперь мы должны проверить, сможете ли вы встать, а потом взобраться в седло. Я сяду впереди, вы будете за меня держаться, и мы вернемся в город, где вас осмотрит лекарь.
– Но как вы здесь оказались, не понимаю…
– Я тоже. В вашем доме очаровательные безделушки так живо напоминали о вас, и позволили еще лучше понять ваш характер. Мне вдруг почудилось, что вы в опасности. Я решила немедленно одолжить у кого-нибудь лошадь.
– А как вы меня нашли?
– Тем же способом – выбирала путь, который представлялся мне верным, и в конце концов вас отыскала. Потом… вставайте, друг мой. Вот так, хорошо. Разрешите мне… теперь все в порядке. Вам следует обхватить меня за талию, вот так. Когда я вас увидела, возле вашего тела стоял драконлорд. Он вроде раздумывал над тем, что с вами делать. Я предложила ему отойти в сторону, и у нас возникла небольшая дискуссия, после которой я начала перевязывать ваши раны, – впрочем, мне пришлось ненадолго отвлечься, чтобы переговорить с другим драконлордом.
– Значит, вы спасли мне жизнь.
– О, что до этого…
– Да?
– Драконлорды ведь не убивают раненых врагов.
– Может быть. Но и рассчитывать на то, что они будут перевязывать им раны, я бы не стал. А если они, как я подозреваю, знали, зачем я сюда пожаловал…
– Поговорим об этом чуть позже. Вас не беспокоит движение лошади?
– Ни в малейшей степени. Честно говоря, вряд ли я потерял много крови; подозреваю, удар в голову лишь оглушил меня, поскольку я чувствую себя намного лучше.
– Вполне возможно, хотя земля вокруг вас была залита…
– Ча! Поговорим об этом, как вы предложили, чуть позже.
– В таком случае о чем вы хотите поговорить?
– О вас, моя дорогая графиня.
– Боюсь, эта песня будет короткой, мой храбрый капитан.
– Я мечтаю насладиться каждым звуком.
– И мелодия не покажется вам скучной?
– Мелодия? Она лишь средство, при помощи которого музыкант раскрывает свою душу.
– А если музыкант обладает самыми обычными способностями?
– Прекрасное всегда выражается простыми средствами.
– Ах, кажется, вы шутите.
– Вы не любите шуток?
– Напротив – лекарь прежде всего мечтает о том, чтобы его пациент был счастлив, а шутки, которые приводят больного в веселое расположение, часто служат отличным инструментом в его профессии.
– Вот видите, упомянув об инструментах, мы вновь вернулись к обсуждению музыки.
– Как пожелаете. Однако музыканты важнее инструментов.
– Вы так считаете?
– Неумелый музыкант…
– О, вы всегда гармоничны, а вариации на вашу тему никогда мне не наскучат.
– То, что гармонично для одних, звучит диссонансом для других, а тема, которую вы находите бессмертной, другой посчитает банальной и избитой.
– Бессмертная любовь… Да, нет темы более банальной. Однако тут все дело в исполнении и оркестровке.
– Ну и как вы собираетесь оркестрировать данную тему?
– Но, Даро, ведь оркестр – это вы, что я и намерен вам продемонстрировать, если вы мне позволите, конечно.
– Безусловно. Вы можете попытаться доказать свою правоту, а я самым внимательным образом прислушаюсь к вашим словам. Но предупреждаю: я не потерплю фальши.
– Логика моих построений будет столь же безупречной, как клинок, при помощи которого вы защитили меня от опасности.
– Мы уже договорились о том, что больше не станем обсуждать данную тему.
– Хорошо.
– Тогда начинайте.
– Итак, слушайте. Прежде всего, ваши губы…
– Мои губы? Почему вы о них упомянули?
– Потому что они являются частью оркестра.
– Вижу, вы настроены самым решительным образом.
– Вы совершенно правы.
– Превосходно, мои губы. И какое участие они принимают в деятельности оркестра?
– Они станут дудочкой, а ваш голос пением тростника.
– Вы так полагаете?
– Я абсолютно уверен.
– Раз вы настаиваете – согласна, пусть мои губы будут дудочкой. А в оркестре, о котором мы говорим, есть волынка?
– Волынка и дудочка, свирель и флейта.
– И что же такое волынка?
– Что же иное, как не ваша грудь. Она вздымается так восхитительно – я ни о чем другом не могу думать.
– Вы научились подобным речам на службе у его величества? Ну хорошо, а как насчет свирели?
– Глаза, моя единственная. Трепетание ваших ресниц рождает такие сладостные, такие жаркие и совершенные звуки.
– Не знала, что вы знаток музыки, капитан. Теперь расскажите мне про флейту.
– Ваш подбородок и овал лица наполняют пение инструментов жизненной силой, без которой чудесные мелодии кажутся пустыми и холодными. Но когда речь идет о вас, произведение становится таким прекрасным, что при его звучании глаза наполняются слезами.
– Мне нравятся ваши сравнения.
– Я рад. Только чему вы смеетесь?
– Надеюсь, мой смех вас не ранит – вам хватает ранений и без моего участия. Я смеюсь от счастья и еще потому, что, если поступлю иначе, ваши комплименты вскружат мне голову.
– Как хорошо, что вы смеетесь не надо мной, – мое самолюбие не вынесло бы такого удара.
– Не сомневайтесь в моей искренности. А как насчет струнных инструментов? Они присутствуют в каждом оркестре.
– Ваши руки, каждый пальчик, поющий свою собственную песнь.
– Так, а дальше? Возьмем идиофоны – я имею ввиду трещотки, ударные и цимбалы.
– Биение вашего сердца, с которым мое стучит в унисон.
– Ах! Вы, оказывается, поэт, Кааврен. А литавры?
– Разумеется, ваши ножки, мадам. Литавры – опора каждого оркестра, они стройны, изящны, поразительно красивы.
– Вы заставляете меня краснеть.
– У вас это так прелестно получается.
– Кажется, мы почти завершили состав нашего оркестра, если не считать органофона, на котором может играть только настоящий мастер, создающий мелодию волнующую, приводящую в трепет, обостряющую все чувства, – причем он едва касается пальцами инструмента.
– О, я не могу позволить себе прямо назвать этот самый священный из инструментов.
– Теперь я краснею и смеюсь одновременно, а от моего достоинства не осталось и следа. Никогда не прощу вам такой вольности!
– Но, скажите, по крайней мере, удалось ли мне убедить вас в том, что вы достойны обсуждения?
– Уверяю вас, я капитулирую – окончательно и бесповоротно. Ну, что вы еще хотите знать?
– Все.
– Как много! С чего же начать?
– Расскажите о вашей семье.
– Моя мать, графиня Уайткрест, сейчас живет в Адриланке. После моего возвращения она отойдет от дел, поскольку никогда не любила управлять поместьем. У нас есть свои корабли, несколько страховых компаний и даже небольшой банк. Моя мать позаботилась о том, чтобы я получила хорошие навыки владения шпагой, а также кое-какие знания волшебства.
– Вы мне поведали про вашу матушку. А отец.
– Барон Форлигвуда. Но он отказался от своего титула, чтобы жениться на матери, и теперь живет вместе с ней в Адриланке. Его отец оказал какие-то услуги – мне неизвестно, какие именно – ее величеству и воспользовался ее расположением, когда я выразила желание провести несколько лет при дворе в надежде лучше понять жизнь Империи. Я хотела научиться более эффективно управлять своими поместьями. Впрочем, – вздохнула Даро, – теперь мне придется забыть о своих планах.
– У вас есть братья или сестры?
– Никого.
– Я буду счастлив встретиться с вашими родными.
– А я буду рада вас с ними познакомить. А теперь ваша очередь.
– Ну, разве вы забыли, мы заключили соглашение. Поговорим обо мне позднее, хотя мне особенно нечего рассказывать.
– В таком случае вы хотите, чтобы я продолжила?
– Больше всего на свете.
– Что еще вы желаете узнать?
– Какую еду вы любите?
– Ну, я из Адриланки, где гордятся Валабаром. Даже пиры императора не обходятся без его вин.
– Правда?
– Самые лучшие вина Империи, те, что производятся в островных королевствах или у сариоли, даже вина с Востока – все собраны в подвалах Валабара. И каждому отведено соответствующее место в качестве почетного спутника для того или иного блюда. Должна заметить, они несказанная услада для органов чувств. В общем, Валабар сделал меня привередливой. Так что его можно рассматривать как благословение и как проклятие.
– Вы должны меня туда отвезти.
– Непременно.
– Расскажите еще что-нибудь.
– Про еду?
– Или про что-нибудь другое.
– Например?
– Каковы ваши взгляды на жизнь?
– Вы полагаете, они у меня есть?
– У всех есть взгляды на жизнь.
– Да, вы правы. Но чтобы объяснить, в чем заключаются мои, нужно много времени, а мы уже подъехали к вашему дому.
– О, в самом деле, мы добрались до цели наше путешествия. Вам следует спешиться, а я отправляюсь во дворец.
– Почему во дворец? Вы же нездоровы!
– Наоборот, у меня немного кружится голова, но я не помню, когда чувствовал себя так прекрасно. Я должен повидаться с его величеством и доложить о том, что я предпринял для выполнения его приказа. После чего, обещаю вам, я обязательно схожу к личному врачу его величества и вернусь к вам, как только покончу со всеми делами.
– Хорошо, я не намерена становиться между вами и вашим долгом. Однако вам следует позаботиться о своем здоровье, поскольку мне будет жаль, если я потратила силы понапрасну.
– Буду осторожен. А что станете делать вы?
– Порепетирую, чтобы подготовиться к следующему концерту.
Оставив Даро возле дверей своего дома, Кааврен направился во дворец. Всю дорогу туда он чувствовал эйфорию, хорошо знакомую всем влюбленным. Однако по мере приближения к императорскому дворцу мысли о том, что он не выполнил приказ его величества, а следовательно, и свой долг, стали постепенно вытеснять счастливые и сладостные мечтания на второй план. Кааврен помрачнел, и его охватило ощущение какого-то необъяснимого нетерпения и досады.
Впрочем, досада, с которой Кааврен покинул дворец, не шла ни в какое сравнение с чувством, охватившим его по возвращении. Но, что бы ни случилось, он должен был поставить его величество обо всем известность. Поэтому слова: «Прошу прощения, капитан», – услышанные им в тот момент, когда он соскочил со своего коня по имени Чемпер, не могли не вызвать у него раздражение, которое он перенес на говорившего, чей голос не узнал.
Он постарался скрыть неудовольствие и придать лицу любезное выражение, поворачиваясь к тому, кто его позвал. Оказалось, что это лорд Вернуа, феникс. Кааврен видел его несколько раз при дворе. Он поклонился:
– Слушаю, милорд. Вы меня звали?
– Да, дорогой Кааврен, я хочу с вами переговорить прежде чем вы продолжите свой путь.
– Я готов, но только если это займет немного времени, – ответил Кааврен, передавая лошадь конюху. – Я очень тороплюсь. Надеюсь, вы понимаете, дело тут совсем не во мне. Срочный приказ его величества. Нельзя мешкать.
– Буду краток, – пообещал Вернуа, – поскольку не имею никакого желания мешать выполнению приказов его величества.
– Хорошо, – проговорил Кааврен. – Тогда я вас слушаю.
– Капитан, вы бледны.
– Ничего страшного, простая царапина.
– Именно по этой причине вы прижимаете руку к боку, а на голове у вас повязка?
– Разумеется. Но, прошу вас, вы хотели задать мне вопрос. Уверяю, я не могу терять ни минуты.
– Хорошо, раз вы настаиваете.
– Да.
– Вам знакома принцесса Лудин?
– Таков ваш вопрос?
– Почти. Мой вопрос имеет к ней отношение. Так знакомы ли вы с принцессой?
– Ну, если не ошибаюсь, я ее видел. По-моему, несколько лет назад она была одной из фрейлин ее Величества, а сейчас является наследницей трона от Дома Феникса.
– Именно о ней и речь. Она подала в отставку семьдесят лет назад по случаю нашего бракосочетания.
– Вы женились на фрейлине ее величества?
– Верно.
– Позвольте поздравить вас, милорд, поскольку взять в жены фрейлину ее величества – большая честь.
– Однако должен заметить, моя жена вызывает у меня некоторое беспокойство, – поклонившись, проговорил Вернуа.
– Беспокойство?
– Да. Что и заставило меня обратиться к вам; более того, я намерен доверить вам тайну, если не возражаете.
– Вы хотите доверить мне тайну?
– Если позволите, капитан.
– В таком случае давайте отойдем от двери. Вам следует говорить потише. И тогда, я уверен, никто не услышит нашего разговора.
– Да, да, – прошептал Вернуа, последовав совету Кааврена. – Что вы знаете об опасности быть подслушанным? Во дворце повсюду уши. К сожалению, информация получается неполной. Отсюда рождаются слухи, естественно часто неверные.
– Вы правы, – согласился с ним Кааврен. – Мы вдыхаем слухи, живем ими, нам даже кажется, будто ветерок, гуляющий по коридорам, что-то нашептывает нам.
– Точно. И, мой дорогой капитан, кое-какие их этих слухов наводят ужас – в особенности на человека в моем положении.
– В вашем положении?
– Да.
– А каково ваше положение?
– Точнее, разговор о положении моей жены.
– Ее…
– Она ждет ребенка, капитан.
– О, ждет ребенка? Примите мои поздравления, милорд, от всего сердца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69