Прошу меня простить; вы знаете, все стойкие солдаты – философы, а все философы – поэты. Ну на самом деле, мы, стойкие солдаты, обычно пьяницы и любители женщин, но философия помогает проводить время в промежутках между этими занятиями.

В тот день я получил поэтический наряд на уборку отхожих мест. Расча извиняющимся тоном объяснила, что у нее не хватает людей, поэтому пришлось тянуть жребий, и мое имя оказалось среди неудачников. Но сначала мне позволили позавтракать. Я отнесся к случившемуся философски.
Не стану описывать наряд по уборке отхожих мест, скажу лишь, что все оказалось совсем не так плохо, как я предполагал, – в основном пришлось просто копать землю. К тому же все остальные копали под руководством саперов, так что работать пришлось всем, мне лишь досталось нечто более неприятное. Мне даже удалось вызвать смех у своих товарищей по несчастью, когда я бросил кусок соленой кетны в свежую яму, а потом засыпал ее землей.
Но мне удалось узнать нечто действительно важное, о чем я начал размышлять во время марша, – именно тогда у меня появились первые прозрения: драконлорд, сидящий на корточках в отхожем месте, выглядит так же жалко, как и любой другой на его месте. И это знание я счастлив унести с собой.
Три дня мы стояли лагерем на берегу реки, и они оказались довольно приятными. Стояла отличная погода, работы у нас не было, мы много купались и отдыхали после изнурительного марша – но самое главное, никто не пытался нас убивать. Мы ждали, когда остальные дивизионы выйдут на исходные позиции для вторжения с трех сторон в сердце владений Форнии.
Естественно, Форния занимался тем, что перестраивал свои войска так, чтобы предотвратить наши будущие удары. До нас доходили слухи о засадах и схватках на флангах, Форния проводил разведку боем, чтобы выяснить надежность нашей обороны. Мелкие и малозначительные стычки – если не считать тех, кто был убит или ранен. Поскольку потери несли другие роты, мы не принимали участия в погребальных церемониях.
Большую часть времени мы сидели и болтали – или, если речь идет о Нэппере или обо мне, жаловались. Разговоры крутились вокруг одних и тех же предметов: секс и выпивка, второе место занимали рассуждения о наркотиках и еде. Впрочем, часто возникали философские споры. Однажды я сказал Вирт:
– Беда драконлордов состоит в том, что вы так равнодушно воспринимаете убийство.
Она приподняла бровь.
– Вот чего никак не ожидала услышать от джарега.
– Почему?
– Я думала, что некоторые твои коллеги имеют привычку убивать из чисто деловых соображений.
– Конечно, – согласился я. – Но только по одному человеку за раз.
– Слабое утешение для того, кого настигает смерть.
– Конечно, но для тех, кто живет по соседству, это имеет первостепенное значение.
– Может быть, все дело в том, что для Дома Дракона цели должны быть более значительными, поскольку и размах у него больше.
– Прошу меня простить?
– Мы сражаемся не за контроль над таким-то борделем, а над таким-то графством. Возможно, это ничуть не лучше, но вопрос крупнее, а значит, в дело вовлечены серьезные силы.
– И ты считаешь это достаточным оправданием?
– Во всяком случае, так принято считать. И меня такое положение вещей устраивает.
– Э… «принято считать»… Существуют какие-то теории?
– О, конечно. Касательно всех аспектов войны существует множество теорий.
– Понятно. И они полезны?
– Некоторые больше, другие меньше. Но те, что бесполезны, обычно весьма забавны.
– Честно говоря, мне и в голову не приходило, что слово «забавно» может иметь отношение к войне.
– Естественно, подобные идеи вызывают у тебя отвращение.
Я промолчал, а Вирт добавила:
– Приходилось ли тебе бывать в смертельной опасности? А потом вспоминать эти моменты как едва ли не лучшие в жизни? Разве ты не получал удовольствия, разрабатывая детальные планы, причем твое удовольствие никак не зависело от того, насколько важным или достойным оказывался окончательный результат? Разве ты не можешь испытывать радости от постановки и решения сложной задачи, когда кусочки головоломки складываются в единое целое, разные силы приходят в движение и все работает так, как хочешь ты?
И тут я, естественно, вспомнил об Известных Мне Убийствах.
– Да, – ответил я.
– Ну и?..
– Да, но…
Она кивнула.
– Продолжай.
И я вдруг сообразил, что Вирт получает удовольствие от нашего разговора. И почти сразу же я понял, что мне он также интересен. Что бы это значило?
Я задумался; Вирт терпеливо ждала.
– Ну, может, быть, дело в цифрах, – заметил я. – Получается, что чем важнее повод, тем больше жизней должно быть потеряно. Ты согласна?
– «Должно» и «важный» – скользкие слова.
– Ты совершенно права относительно опасности. Да, действительно, хотя я и стараюсь избежать таких ситуаций, мне хорошо известно, что чувствуешь потом…
– Полноту и остроту жизни? – спросила Вирт.
– Да, именно. Но речь идет обо мне или о том парне, который пошел воевать добровольно. А как насчет тех, кого в армию призвали против их желания?
– Они теклы.
– Верно, – согласился я. – Вернемся к «должно» и «важно»…
Вирт неожиданно рассмеялась:
– Из тебя получился бы хороший тактик. Не знаю насчет стратега, но тактик определенно.
– Пожалуй, я бы не хотел знать почему, – заявил я.
– Ладно. Вернемся к «должно» и «важно». Речь идет о моральных аспектах, так?
– А разве нет?
– В соответствии с традициями они считаются слишком важными, чтобы позволить рядовым солдатам принимать решения.
– Традиция. Ты веришь в традиции?
– Конечно, нет. Во всяком случае, человек не может не думать о том, почему и зачем он сражается. Никакого вреда, пока ты не начинаешь размышлять об этом в тот момент, когда кто-то хочет всадить в тебя шпагу.
– Хорошо, теперь давай перейдем к конкретным примерам, – предложил я. – Форния рвется к власти… – Я хотел сказаты «как и всякий дракон», но вовремя остановился. – Как и Маролан. Их владения расположены рядом, и Маролан хочет иметь гарантии, что Форния не будет ему угрожать, и, естественно, Форния не желает, чтобы враг вторгался на его территорию, поэтому они изобрели повод для оскорбления, после чего несколько десятков тысяч человек принялись убивать друг друга. И как это соотносится с «должно» и «важно»?
– Но ты сам оказался здесь по тем же самым причинам, верно? Форния оскорбил тебя, и ты намерен убить совершенно незнакомых тебе людей.
– Я лишь один человек. Я не имею под своим командованием армию, которая убивает по моему приказу.
– Ты считаешь, что Маролану следовало вызвать Форнию на дуэль?
– Нет, я считаю, что Маролану следовало его убить.
– Как? При помощи наемного убийцы?
– Почему бы и нет? Любого можно прикончить таким способом.
– Да, я слышала, – сухо сказала Вирт. Я ожидал, что она пустится в рассуждения о том, как ужасны подобные вещи и что лучше убивать врага в честном бою, а я бы ответил ей тирадой, в которой сравнил бы смерть одного человека с гибелью сотен или тысяч, но она сказала: – И что произошло бы, если бы Маролан добился своего? Неужели ты думаешь, что у Форнии нет друзей, нет семьи, которые не попытались бы отомстить?
– Если бы никто не узнал…
– Так вот как вы работаете, мой дорогой джарег? Разве, когда убивают кого-то в вашем Доме, никто не знает, кому эта смерть выгодна?
Тут у меня не нашлось достойного ответа. Вирт права. Джареги обычно стараются дать понять, кто убил данного человека; тогда другие получают предупреждение и в следующий раз крепко подумают, прежде чем рисковать.
– Ладно, – вздохнул я. – Принимаю твой довод. Убийство в подобной ситуации не принесет желаемого результата.
– И что же делать?
Я усмехнулся.
– Всегда остается возможность переговоров.
– Безусловно, пока есть угроза войны, можно вести переговоры, – заявила Вирт.
– Я пошутил.
– Знаю. А я говорю серьезно.
– Из тебя получился бы хороший джарег. Ты бы классно собирала долги.
На лице Вирт промелькнуло беспокойство, но потом она улыбнулась и сказала:
– Неплохо подмечено.
– Кто это? – спросил я, бросив вопросительный взгляд в сторону незнакомого драконлорда.
– Где? А, Дортмонд. Не знаю точно, к какой линии он принадлежит. Служит в роте больше двухсот лет. И знает, как нужно организовать свою жизнь во время кампании.
– Вот только ему приходится таскать свое имущество на собственных плечах.
– Он достаточно крепкий. Кроме того, ходят слухи, что он дает взятки и пристраивает свои пожитки в фургонах.
Драконлорд, о котором мы говорили, расположился через две палатки от нас. Он и в самом деле был крупным человеком средних лет с длинными волосами и привлекательным лицом (для дракона). Он надвинул шапку на самые глаза и сидел перед своей палаткой на кресле из парусины и дерева с удобной спинкой. Его ноги покоились на маленькой подставке, рядом столик с бутылкой вина; в одной руке Дортмонд держал бокал, а в другой большую черную трубку. Некоторое время я наблюдал за ним. Настоящий солдат, старающийся извлечь максимальные удобства из лагерной жизни.
– Тебе бы следовало заглянуть внутрь его палатки, – заметила Вирт.
– Да?
– Двуспальная койка с удобным матрасом, подушки, сетка от мух. Он даже не поленился раскрасить сетку – на ней изображен фонтан и воющий волк.
– Сколько же ему приходится таскать на спине!
– Койка очень удобная.
– Но как… впрочем, не имеет значения.
Вирт не стала отвечать на вопрос, который я почти задал, и лишь молча наблюдала за Дортмондом. Наверное, он собирался всю жизнь прослужить рядовым солдатом. Ну, в лучшем случае получить чин капрала. Он производил впечатление человека, довольного своей судьбой. Очевидно, Вирт размышляла о том же.
– Знаешь, жизнь солдата далеко не худший жребий, – наконец заметила она.
– Бесспорно, – согласился я. – Однако ты никогда этим не удовлетворишься.
– Я? Конечно. Если меня и убьют во время сражения, то только ради получения следующего звания.
– А как насчет Нэппера?
– Знаешь, он доволен своей жизнью, как и Дортмонд.
– А что скажешь о ней? – поинтересовался я, указывая в сторону стройной леди, которая подошла к Дортмонду. – У нее такой вид, я даже не знаю, как сказать. Умиротворенный. Симпатичный. Дружелюбный. Что-то в таком роде.
– Ниира э'Лайна. Ты прав. Очень милая девушка. Она всегда мирит спорщиков и драчунов.
– А теперь ты скажешь, что во время сражения она превращается в берсерка? Ярость дракона, плюется, убивает голыми руками?
– Совершенно верно.
– Она действительно такая?
– Да.
– Мне никогда не понять драконов, – вздохнул я.
После вечерней трапезы – если ее можно так назвать – меня вновь позвали в капитанскую палатку. И снова мне показалось, что капитан нервничает, и вновь в палатке меня ждал Маролан.
– Ну, Влад, – сказал Маролан. – Ты готов нанести новый удар за свободу?
– Ах вот чем мы занимаемся?
– Нет, но это звучит лучше, чем помогать богатому и могущественному аристократу сохранить его богатство и могущество.
– Вы слушали мои разговоры?
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Не имеет значения. Что я должен сделать?
– Форния любит посылать своих солдат в сражение на полный желудок. Значит…
– Негодяй, – не удержался я.
– … нам будет на руку, если это окажется невозможным.
– Представляю себе. Так вы полагаете, они намерены атаковать?
– Весьма вероятно. Они подвели несколько отрядов, а наши части продолжают прибывать. Чем дольше они ждут, тем сильнее мы становимся. Бригада Милла появится завтра утром между восьмым и девятым часом; если они окажутся здесь до того, как начнется сражение, у нас появится возможность для превосходной контратаки.
Я кивнул и не стал сообщать свое мнение относительно «превосходной» контратаки.
– Хорошо. Я помешаю им спокойно позавтракать. У вас есть какие-нибудь определенные пожелания?
Как и следовало ожидать, они у Маролана были. Я рассмеялся, хотя солдатам противника наша шутка вряд ли показалась бы смешной.
– У них, наверное, испортится настроение, – предположил я.
– Весьма возможно. Без сомнения, офицеры свалят все на нас и произнесут зажигательные речи. В их рядах начнется беспорядок, который задержит выступление. И, конечно, их мораль едва ли поднимется, когда они поймут, что мы можем беспрепятственно проникать в их лагерь в любое время.
– Именно для этого я и присоседился к армии, – заявил я. – Где они сейчас находятся?
– Ниже по течению, в полумиле отсюда.
– Совсем рядом с берегом?
– Да. По той же причине, что и мы.
– Вы знаете, мы можем этим воспользоваться. Можно испортить питьевую воду…
– Не следует забывать о традициях, Влад; мы так не поступаем. Официально.
– Официально?
– Ну, никто не отдает приказов. Однако я множество раз слышал, что части, находящиеся выше по течению, устраивают своим противникам разные неприятности.
– Надеюсь, вы мне о них расскажете.
– В другой раз.
– Хорошо. В любом случае задача заметно упрощается из-за близости их лагеря к реке. Сколько их там?
– Больше, чем нас, – ответил Маролан. – Но у нас очень хорошие оборонительные сооружения. А зачем тебе?
– Мне же нужно понимать, с кем я буду иметь дело, не так ли?
– О да. – Он что-то посчитал. – По всей видимости, больше одного фургона, скорее, даже двух, но меньше шести.
– Ага. Точная наука.
– Плюс то, что они успели достать из фургонов.
– Ясно.
– Вряд ли они успеют выгрузить много; противник не знает, когда именно им предстоит выступить. Конечно, твоя цель будет находиться ближе к тыловой части лагеря.
– Хорошо, – сказал я и прикинул, как лучше все проделать; довольно трудная задача – ведь у меня не имелось полной информации о противнике. – Мне бы не помешала помощь.
– Сколько нужно людей? – вмешался капитан.
– Двоих хватит. Чтобы проделать все быстрее.
– Я не хочу терять хороших солдат.
– Рад слышать. Сомневаюсь, что они захотят потеряться. Я – не хочу.
Он собрался что-то ответить, посмотрел на Маролана, откашлялся и сказал:
– Может быть, лучше привлечь твоих соседей по палатке, чтобы было поменьше слухов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32