Что ты принесла?
Вики вынула из кульков термос с кофе и завернутые в бумагу сэндвичи.
– Когда ты в последний раз ел? – спросила она, глядя, как он уплетает сэндвичи.
– Кажется, утром. Одиннадцать часов назад. Не удивительно, что я отощал. – Его глаза, ставшие сейчас совсем синими, были обведены темными кругами. – Как хорошо, что ты пришла!
– Ты всё-таки расскажи мне, что случилось.
Дэви пожал плечами, словно каждое слово стоило ему непомерных усилий.
– Две недели назад Брок предложил нам на выбор либо продать лабораторию, либо прекратить работу. Денег он нам больше не обещал.
– Две недели назад? И ты не сказал мне ни слова!
– Я не думал, что он на это пойдет, а кроме того, мы с тобой обычно разговаривали совсем о другом.
– О Дэви!.. Неужели я такая глупая?
– Ты думаешь, я поэтому тебе ничего не сказал? Нет, я хотел сказать, – медленно произнес Дэви. – Мне всегда хочется рассказать тебе уйму всяких вещей, но в ту минуту, когда мы остаемся одни, когда я до тебя дотрагиваюсь, у меня нет больше слов. И пусть бы в это время весь мир раскололся на куски, мне было бы всё равно.
Вики молчала, но взгляд её стал тревожным и даже чуть виноватым.
– Ты ведь знаешь про Марго, – сказал Дэви.
– Знаю, что она уехала. Но не в этом же дело, правда?
– Конечно, не в этом, – согласился он. – Этого я давно ожидал. А Кен – нет. И теперь он бродит с таким видом, словно его стукнули по голове. Толку от него сейчас никакого, так же как от меня не было толку в последнее время.
– Из-за меня?
– Разве ты виновата, что я тебя люблю? – с ласковой иронией спросил он.
– Нет, вовсе не из-за тебя. Несколько дней назад мы узнали, что в патенте нам отказано, во всяком случае на ближайшее время. Вот решение Бюро патентов, посмотри на дату – десять дней назад. Где были мы с тобой десять дней назад? Танцевали? Или сидели у скал? Где бы мы ни были, в это время какой-то человек в Вашингтоне смотрел вот на эту бумагу и качал головой: «Нет, нет».
– Ты считаешь, что во всем виновата я, – медленно сказала Вики. – Про себя ты думаешь: «Если б не она…»
– Глупости, – перебил её Дэви. – Это от нас не зависело.
– Ты только так говоришь, а чувствуешь совсем иначе. Мы с тобой почти не разговариваем. Ведь, честно говоря, у нас нет ничего общего, кроме того, что ты меня так сильно волнуешь: я даже не подозревала, что это возможно. – Вики беспомощно покачала головой. – Если б я узнала, что какая-нибудь девушка делает то, что я, и говорит такие вещи, какие говорю тебе я, – не знаю, что бы я о ней подумала.
– Но ведь это я в тебе и люблю, – быстро сказал Дэви.
– Это не любовь, – с печальной уверенностью возразила Вики. – Это всё то же волнение…
– Нет, именно любовь.
Вики покачала головой.
– Мы даже не успели полюбить друг друга, поверь мне. Мы просто обезумели, но безумие уже прошло. И ты это знаешь так же, как и я. Ты уже знал это, когда я вошла сюда.
– Боже мой. Вики, мне столько пришлось вынести, что немудрено…
– Дэви, я не о том говорю. Буря прошла, и отголоски её постепенно замирают. Либо мы дадим им замолкнуть совсем, либо начнем любить друг друга. Кажется, я люблю тебя, Дэви, – просто сказала она. – Это совсем другое чувство, чем прежде. – Она пытливо поглядела ему в лицо, потом сказала: – Но у тебя такого чувства нет.
– У меня оно есть. Вики…
– Нет, – мягко сказала она. – Ты так говоришь, чтобы не обидеть меня, но ведь это не поможет. Это ребячество, Дэви.
– Вики, – в отчаянии воскликнул Дэви. – Я не знаю, что тебе сказать!..
– Тогда ничего и не говори.
Дэви отвернулся.
– Не могу сказать о том, что меня мучает. Боюсь, получится слишком глупо. Даже пошло.
Вики молча ждала.
– Это всё из-за Кена, – почти шепотом заговорил Дэви, не решаясь смотреть ей в лицо. – С тех пор как ты вернулась, я только и жду, что у тебя с ним всё начнется сначала. В те вечера, когда мы с тобой не встречаемся, а он уходит из дома, я еле удерживаюсь, чтобы не сесть в машину и не обрыскать весь город – в полной уверенности, что где-нибудь я найду вас вдвоем. Тысячу раз я хотел рассказать тебе об этом, но я знал – стоит мне заговорить, и я погиб. Потому что (так мне кажется) разговор на эту тему – гораздо большая интимность, чем всё то, что было между нами. Ну вот, теперь я всё тебе выложил!
– Дэви! Если я тебе что-то скажу, ты мне поверишь?
– Я не могу поверить, что у тебя всё прошло, – упрямо заявил Дэви. – Ты, вероятно, думаешь, что в тебе уже ничего не осталось от прежней Вики, которая любила Кена, но я-то отлично знаю, что ты всё та же. Ведь это происходило на моих глазах, Вики! Да, да, и пожалуйста не смотри на меня так! Это происходило на моих глазах, и всё время я был до того влюблен, что видеть тебя было для меня пыткой. Так что ты мне не старайся объяснить, что такое любовь и чем она отличается об безумия. Я большой специалист в этой области.
Вики молчала, однако в глазах её уже не было выражения горькой обиды. Но не было в них и нежности. В памяти Дэви на мгновение всплыл образ Вики, с царственным величием выходившей из вагона в тот день, когда она вернулась из Филадельфии, и сейчас ему снова показалось невероятным, что он когда-то смел прикасаться к этой девушке.
– А я ведь никогда и не уверяла тебя, будто во мне не осталось никакого чувства к Кену, – спокойно сказала она. – В конце концов, он первый человек, который стал мне понятным и близким. Наверное, в моей жизни будет очень немного людей, которых мне доведется узнать так хорошо, как я знаю его. Поэтому Кен может обращаться со мной так, как никогда не посмеют другие, и в глубине души я должна буду признать, что он имеет на это право. Но это вовсе не значит, что я всё ещё люблю его. Как мне доказать тебе это? – беспомощно воскликнула она. – Ну, хочешь, запри меня с ним в комнате?
– Не будь дурочкой.
– Не будь ты дурачком, – возразила Вики. – Либо ты веришь мне, либо нет. Ты сам же говорил Кену, что бывают случаи, когда стоит пойти на риск. Так вот, я и есть для тебя этот самый риск. Решай: да или нет.
Дэви хмуро взглянул на неё и отвернулся.
– Для меня это ещё не самый большой риск, – не сразу сказал он.
– Спасибо.
– Нет, я не то хотел сказать. – Дэви заговорил тихо, как бы в раздумье.
– Перед твоим приходом я обдумывал способ доказать Бюро патентов оригинальность нашего изобретения. Если я прав, мы в конце концов получим патент. Но самое для нас главное – это разделаться с Броком сегодня, теперь же, сию минуту, пока Стюарт не знает, что мы хотим снова подавать заявку. Разделаться с Броком – значит пойти на большой риск, и решать это надо немедленно. Между этим и тем, о чём мы с тобой только что говорили, существует какая-то связь.
– Какая же?
– Не знаю, – сказал Дэви. – Просто я сейчас смотрю совсем иначе на то, что до твоего прихода мне казалось немыслимым риском. – Он протянул к ней руку.
– Значит, ты веришь мне, – проговорила Вики. – О Дэви, ради бога!..
– Да, – сказал Дэви. Он закрыл глаза, когда она прижала его голову к своей груди. – Кажется, верю.

Дэви вернулся домой в первом часу ночи; Кен, к его удивлению, ещё не спал и дожидался его в конторе.
– Где ты пропадал? – набросился он на брата. – Я тебя разыскивал всюду! Я, кажется, придумал, как нам опротестовать отказ.
– Ты звонил Стюарту? – неожиданно резко спросил Дэви.
– Я звонил в контору, но тебя там не было.
– А домой ты ему звонил?
– Да, а что?
– Ты с ним разговаривал?
– Я только спросил, нет ли там тебя.
– Но ты не сказал ему, что нашел выход?
– Нет, – медленно ответил Кен. – Хотел было сказать, но решил сначала проверить всё это вместе с тобой.
– Я тоже кое-что придумал, но сперва расскажи, что у тебя.
– Ну так вот, наш основной довод должен заключаться в том, что принцип электронного разложения изображения вовсе не оригинален даже у того типа из фирмы «Вестингауз», на которого ссылается Бюро патентов; эта идея стала общественным достоянием с тех пор, как истекли сроки патента, полученного тем русским…
– А я шел другим путем. По-моему, надо подчеркнуть, что важен не принцип разложения, а то, как мы разлагаем изображение.
– Значит, фактически у нас с тобой один и тот же подход к делу, – торжествующе заявил Кен. – Этот тип из фирмы «Вестингауз» нейтрализует поверхностный заряд, мы же нейтрализуем пространственный заряд. Мы разлагаем потенциальное поле, а он использует силовое поле. Как ты думаешь, сумеем мы доказать эксперту, что это коренным образом отличается одно от другого?
– Что ж, будем долбить свое, ничего другого не остается. Но, между нами говоря, гораздо более существенная разница заключается в другом: того типа поддерживает «Вестингауз», а нас – никто.
– На худой конец у нас есть Брок.
– У нас нет Брока. Мы откупились от него меньше чем полчаса назад. Вот где я был, когда ты не мог меня найти.
– Что, что?
– Мы с ним разделались. Ты же хотел этого, не так ли?
– О боже мой! – в ужасе воскликнул Кен. – Ведь нам отказано в патенте, и это совершенно меняет дело! Мы не в таком положении, чтобы хорохориться! А как насчет радиоустановок для авиации?
– Это тоже отменяется.
– Господи, – беспомощно произнес Кен. – Что ты наделал? Даже в самом лучшем случае – если мы сумеем опровергнуть возражения экспертизы – нам придется выдержать долгую борьбу за патент. Где мы добудем на это денег?
– Только не у Брока. Ни при каких условиях. Наша работа представляется ему бездонной ямой, и неужели ты думаешь, что он позволил бы нам убухать в неё деньги, полученные за радиоустановки?
– Можно было бы сделать это одним из условий нашего договора.
Дэви покачал головой.
– Он всё равно не выполнил бы своих обещаний. И нам пришлось бы вести с нашим компаньоном Броком такую же ожесточенную борьбу, как с «Вестингаузом». Я уже думал об этом. И как только я понял, что у нас есть выход, я решил пойти на риск. Я позвонил Броку и спросил, нельзя ли мне сейчас зайти к нему. Он сошел с лестницы в старом купальном халате. Я сказал, что, судя по всему, он разочаровался в нашем изобретении, и мы с тобой это понимаем, и что отказ Бюро патентов, вероятно, явился для него последней каплей, переполнившей чашу. Он не стал этого отрицать. Тогда я сказал, что всё это нам с тобой здорово неприятно, и поскольку мы рассчитываем и впредь вести дела в нашем городе, то хотим помочь ему возместить убытки. Я предложил выкупить его пай по десяти центов за доллар, и он тут же согласился. Он опять считает нас славными малыми. И теперь мы снова сами себе хозяева.
– Десять центов за доллар! Брок вложил в наше дело пятьдесят тысяч долларов, значит мы должны выплатить ему пять тысяч! И к тому же нам надо есть, надо добиваться патента. А у нас нет ни гроша. Черт бы тебя побрал с твоим риском! Кто кого перехитрил, спрашивается?
– Никто. Предположим, я не пошел бы к нему. Что бы мы тогда делали? Денег от Брока нам больше не видать, а он сидел бы у нас на шее всю жизнь, раз уж наше дело не выгорело. Счастье ещё, что нам удалось получить свои паи, ибо мы с тобой уверены, что всё-таки добьемся успеха. А он считает, что ему повезло, раз он может получить с нас хотя бы пять тысяч, ибо он также уверен, что у нас ничего не выйдет. Брок не годится нам в компаньоны. Хотя бы только потому, что он в нас не верит. Какого черта, в самом деле, он вложил деньги на свой страх и риск! Мы честно делали всё от нас зависящее, чтобы не подвести его. Ему от нашей работы мало радости, но ведь и нам тоже.
– Ну хорошо, теперь мы сами себе хозяева – с чем же мы остались? Где мы возьмем денег для Брока? На что мы будем жить?
– Я и это уже обдумал. Придется снова открыть гараж, Кен. Будем опять тянуть ту же лямку – накачивать покрышки, менять масло, – а по ночам и в свободное время станем, как прежде, работать над изобретением. Марго обещала присылать нам пятьдесят долларов в неделю. Мы будем отдавать их Броку. Теперь ты знаешь, почему я пропадал весь вечер.
Кен уставился на брата, медленно покачивая головой.
– Ты совсем спятил, Дэви!. Но волей-неволей я вынужден тебя поддерживать. И всё-таки я надеюсь, что Брок к утру передумает. Нет, вы только поглядите на него! – вдруг взорвался он. – Погубил и меня и себя и сидит с таким видом, будто завоевал весь мир! Что за сэндвичи принесла тебе Вики? С львиным сердцем, что ли?
Дэви слегка улыбнулся, но его глаза потемнели от ликующего торжества, и только жалость заставила его удержать вертевшиеся на языке слова, которые были сущей правдой: «Она дала мне съесть твое сердце, Кен».
В эту ночь Дэви спал беспокойно. Он словно несся под уклон, стремясь поскорее пробежать темный туннель сна, чтобы выполнить какое-то ему самому не известное обязательство. Эта спешка продолжалась до утра и, когда он проснулся, превратилась в непреодолимую тягу тотчас же взяться за работу. У него было множество идей как насчет предстоящего открытия гаража, так и насчет изобретения.
Во время завтрака он не давал Кену покоя: казалось, нетерпеливое стремление поскорей взяться за новое дело было для него слишком тяжким грузом и он не мог снести его один. В банк они явились задолго до прихода первых клиентов.
– Мы хотели бы как можно скорее закрепить наше соглашение, мистер Брок, – сказал Дэви. – Пока никто из нас не передумал.
Брок молчал, постукивая пальцами по стеклу, покрывавшему стол. Дэви глядел на него, пряча за невозмутимым выражением лица волнение, трепетавшее в нем, как флаг, стремившийся улететь по ветру. Дэви догадывался, что, с одной стороны, столь неожиданное предложение кажется Броку подозрительным, но, с другой стороны, Стюарт заверил его, что заявка на патент – дело безнадежное. По всей вероятности, Брок позвонил адвокату вчера ночью, как только ушел Дэви.
– Как же вы рассчитываете выплатить эту сумму? – спросил, наконец, Брок.
– Мы будем платить вам по пятьдесят долларов в неделю в течение двух лет, – сказал Дэви. – Мы хотим снова открыть гараж, а сестра будет нам помогать деньгами. Видите ли, мы с Кеном не намерены сдаваться.
– Вы всё ещё надеетесь, что у вас что-нибудь выйдет? – На Брока снова нахлынули сомнения.
– Мы уверены, что выйдет, если только мы найдем время и деньги для работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86