Она сочла за благо воздержаться от дальнейших высказываний.– Дай мне свой футляр.Он открыл крышку и заглянул внутрь. Потом приподнял угол одной из картин, чтобы удостовериться в сюжете следующей – ангел, держащий в руках душу, летел на небо.Если даже она и написала те миниатюры, у него не было убедительной причины подозревать ее в том, что она понесет «Любовниц короля» в собор.Он понял, что дальнейшие расспросы не приведут ни к чему, кроме очередной ссоры, вернул ей футляр и направился к входу в собор.Она улыбнулась ему. Неужели в ее глазах был намек на победу? Или ему показалось?Им определенно надо проводить вместе больше времени, чтобы Бренна привыкла к тому, что он ее господин. Он не мог себе позволить проиграть эту битву.Перед ними был собор – массивное строение с замысловатыми архитектурными украшениями. Его окружал прекрасный парк – много цветущих кустов, а трава и деревья были искусно подстрижены и обильно политы. Вокруг собора были расположены другие строения – библиотека, нечто вроде канцелярии, хозяйственные постройки и кухни. Все это было окружено высокой каменной стеной и напоминало город в городе.Бренна увидела брата Гиффарда, сидевшего под развесистым старым дубом слева от здания, где жили обитатели собора. На нем была его обычная коричневая сутана. Он что-то быстро записывал в небольшую записную книжку.Бренна стала ломать голову над тем, как остаться с ним наедине и поговорить.Гиффард увидел их и встал. Как обычно, он был босой. Легкой походкой он пересек разделявшую их лужайку. Бренна отвела взгляд от его ступней.– Бренна, дитя мое, – сказал, приближаясь, Гиффард и воздел вверх руки, – как хорошо, что ты пришла. И мне приятно, наконец, познакомиться с вами, лорд Монтгомери. – У него был такой сияющий взгляд, словно у него в мире вообще не было никаких забот, и причиной этого визита не был тот факт, что ему передадут эротические миниатюры и будут обсуждать план побега. Он повел их к одному из зданий около кухонь. – Не угодно ли вам присоединиться к нашей вечерней трапезе?Бренна мысленно воздала хвалу Гиффарду за то, что он умел с такой легкостью разговаривать с аристократами. Было очевидно, что появление Монтгомери ни в коей мере его не взволновало. Пока они шли к зданию трапезной, Гиффард говорил без умолку, и Бренна увидела, что Монтгомери расслабился, и немного успокоилась.Вдоль стен трапезной стояли столы на козлах. Их усадили за один из них.По мере того как трапеза подходила к концу, Бренна начала все больше волноваться. Присутствие Монтгомери расстроило ее планы. Если бы ее сопровождал Деймиан, он наверняка бы сейчас болтал с более молодыми монахами, хвалился бы своим положением и подтрунивал бы над их скучной жизнью, и у нее появилась бы возможность незаметно передать миниатюры Гиффарду. Но Монтгомери сидел рядом и не спускал с нее глаз.Когда трапеза закончилась, и были вытерты столы, брат Гиффард вдруг замолчал, словно он тоже был в растерянности.– Я принесла картины, чтобы показать их епископу Хамфри, – сказала Бренна, доставая лежавший у ее ног деревянный футляр. Все может кончиться тем, что эти картины повесят в одном из зданий, а потом они вернутся в Уиндроуз.Если повезет, она сможет достать религиозные картины, не задев эротические. Она открыла крышку футляра, достала свернутую в трубку картину с ангелом и расправила ее на столе.– Это действительно великолепно, дитя мое, – похвалил Гиффард, кивая головой. – Я говорил с епископом Хамфри о том, чтобы повесить новые картины в зале для празднеств. Жаль, что его преосвященство не присоединился к нашей трапезе.Ей очень хотелось узнать, сказал ли Гиффард епископу, что она является автором картин. Но, скорее всего, он этого не сделал, потому что история с картинами была придумана для того, чтобы она смогла поговорить с Гиффардом о миниатюрах. И о своем побеге, который в данный момент – она подавила вздох – был так далек. Нога Монтгомери прижалась к ее ноге, когда он наклонился, чтобы рассмотреть разложенную на столе картину.Спустя несколько минут к ним присоединился какой-то человек в черной сутане. У него было узкое худощавое лицо и такое выражение, будто кто-то только что зажал его голову между двумя мельничными жерновами.Это был набожный и рассудительный епископ Хамфри.Ее возмездие.Бренна поспешно спрятала руки под плащ, чтобы он не увидел наручников и не понял, какой стала ее судьба.Он посмотрел на картину с усмешкой и откашлялся.– У нас нет места для ваших картин в соборе, леди Бренна. Возвращайтесь в свой замок и будьте достойной женой вашего мужа.Бренна выпрямилась. Враждебность епископа была ей не внове. Он упорно настаивал на том, что живопись не женское занятие.– Я пришла сюда с благословения своего мужа, как видите, – сказала она, кивнув в сторону Монтгомери, который, как она заметила, тоже напрягся.– Можно вас на несколько слов, лорд Монтгомери? – сказал епископ.Сердце Бренны чуть было не выскочило из груди. Наконец ей представится возможность остаться наедине с Гиффардом.Епископ, по всей вероятности, намеревался прочитать лекцию о месте женщин в семейной жизни. На эту тему он мог говорить часами. Ее муж не нуждается в таких лекциях, подумала она, потрогав наручники.– Разумеется, – Монтгомери поднялся, а его рука скользнула к l'occhio del diavolo, заткнутому за пояс. Прежде чем пройти с епископом в дальний угол трапезной, он бросил на Бренну взгляд, означавший «оставайся здесь».– Наклонитесь ко мне, будто мы обсуждаем с вами какой-то философский вопрос, – прошептала Бренна Гиффарду.Она быстро приоткрыла футляр и осторожно вытащила две миниатюры, прикрываясь плащом и столом так, чтобы не было видно, что она делает.– Спрячьте их хорошенько, – предупредила она. Быстрым движением руки, отработанным годами практики, он спрятал миниатюры под сутаной.– Только две?– Больше мне не удалось сделать.Он взглянул на епископа и Монтгомери, погруженных в серьезную беседу.– Тебе удалось заполучить ключ от кандалов?– Нет. Но он освобождает меня на некоторое время по ночам.Она не стала уточнять зачем, но ее щеки запылали при одном воспоминании, а монах, когда увидит миниатюры, конечно, догадается, в чем дело.– Есть корабль, который отплывет через шесть недель. Возможно, за это время мне удастся продать миниатюры и договориться о твоем переезде в Италию.– Моем и моих сестер, – уточнила она.– Хм… – Он побарабанил пальцами по столу. – Для трех аристократок это будет стоить кучу денег. Это зависит от качества миниатюр и от того, удастся ли за них выручить нужную сумму.– Качество хорошее, – пробормотала она, закрывая крышку футляра.Монах пожал плечами:– Посмотрим. К тому же это всего две картинки.– Я могу передать вам еще две из серии «Любовницы короля», – прошептала она, вспомнив, что говорил Монтгомери об их цене, которую можно получить в Лондоне.Неожиданно глаза Гиффарда округлились.Тяжелая рука схватила Бренну за плечо, и она подскочила. Подняв глаза, она увидела, что перед ней стоит Монтгомери, а епископ Хамфри быстрыми шагами удаляется из комнаты.– Забирай свою работу, Бренна. Мы возвращаемся домой.Она бросила прощальный взгляд на Гиффарда, который со своим обычным небрежным видом развалился на лавке. Глядя на него, можно было подумать, что они обсуждали рецепт сладких пирогов.К тому времени, когда они дошли до замка, Бренна уже падала от усталости. После какофонии, оглушившей их в городе, они вернулись к привычным звукам замка – голосам мужчин, женщин, детей, собак, кошек.Бренна, сопровождаемая Деймианом, поплелась в свою комнату в башне. Монтгомери остался во дворе, чтобы проследить за тем, как продвигается работа по строительству новой кухни.Солнце уже село, и в коридоре были зажжены сальные свечи.Пройдет совсем немного времени., подумала Бренна, и Монтгомери тоже поднимется в комнату. Он, как обычно, снимет с нее цепи. И приведет ее тело к той прекрасной, потрясающей вершине, где она забудет, что была весь день в кандалах.Деймиан, поглаживая свои нелепые усы, кивнул на прощание, и она вошла в благословенную тишину своей комнаты, закрыв за собой дверь.Наконец-то она одна!Она выглянула в окно. Как ей хотелось просто сесть на подоконник и смотреть на темнеющее небо!Но сначала ей надо позаботиться о своих миниатюрах. Она обещала брату Гиффарду принести их, но, возможно, разумнее было бы их уничтожить.Она отодвинула мольберт, чтобы заползти за него и поднять доски пола. Запустив руку в тайник, она стала перебирать спрятанные там картины.Наполовину-законченный гладиатор был на месте.Автопортрет.Еще несколько автопортретов.Но картин с изображением короля и его любовниц не было.Наверное, они на самом дне. Она снова перебрала картины.Ничего.У нее упало сердце.Они пропали!Она не сможет ни отнести их брату Гиффарду, ни уничтожить. Тошнота подступила к горлу.Снова и снова она перебирала картины, но безуспешно. Миниатюр не было.Она поставила на место доски и придвинула мольберт обратно к стене.Она, должно быть, ошиблась. Скорее всего, она спрятала миниатюры в другом месте. Но это было невозможно. Монтгомери уже давно бы их обнаружил.Выдвинув один за другим, ящики письменного стола, она начала рыться в них, но ничего не нашла, кроме чернил, перьев и баночек с красками.Ничего.Неужели Монтгомери уже нашел их?Нет. Если бы он их нашел, он стал бы не просто спрашивать о них, а… об этом было даже страшно подумать.Тогда где же они? И кто их взял?Она еще раз тщательно все обыскала – каждый сундук и каждый угол. Ничего.Но они должны быть в ее спальне. Должны.Ее охватила паника. Она попыталась вспомнить, когда видела миниатюры в последний раз.– Вы что-то потеряли, миледи?Голос ее мужа заставил ее вздрогнуть. Проклятие! Как ему удалось так тихо войти?– Что вы здесь делаете?Его голубые глаза блеснули.– Между прочим… это и моя спальня.Он стал приближаться к ней, и она непроизвольно ухватилась за горло. Он наклонился к ней, и она отступила.– Почему ты так нервничаешь? – спросил он.– Я вовсе не нервничаю. Вам просто, не следует подкрадываться, как какому-нибудь шпиону.Неужели он видел, как она опускала доски пола и ставила на место мольберт?Если он обнаружил неоконченную картину с изображением гладиатора и ее незаконченный автопортрет, последуют еще вопросы.Но он подошел к кровати и сказал:– Ложись в постель, Бренна. День был трудный.Облегченно вздохнув, она подошла к нему. Их губы встретились, и он просунул руку себе под рубашку, чтобы достать ключ от ее кандалов. Глава 18 Прошло еще несколько дней. Вспоминая Джеймса, каким он был в минуты страсти, Бренна сделала по памяти набросок мужчины, который опустился на постель и наклонился, чтобы поцеловать спящую женщину. Рукава были привязаны веревками выше локтя, чтобы не мешали в работе и не испачкались в краске.Разглядывая картину, она улыбнулась. Она получилась еще лучше, чем ее остальные картины. Она работала над ней несколько часов, и при этом у нее немного кружилась голова от вожделения.Ей надо быть готовой к тому моменту, когда она сможет снова увидеться с братом Гиффардом.Она удовлетворенно вздохнула. Занятия любовью с мужем придали ее живописи реальные черты, и заставляли ее сердце трепетать от радости.Облизнув губы, она добавила серпообразный шрам на левом плече мужчины – именно такой был на плече Монтгомери.По правде говоря, тело ее мужа завораживало ее.Нет, не только тело. А каким он был человеком.Он нанял людей и управлял ими, чтобы привести в порядок свои новые владения. Стены замка были побелены, а крыша заново покрыта соломой. Он делал все то, чем ее отец пренебрегал.Каждую ночь он снимал с нее цепи и целовал ее до тех пор, пока она не начинала задыхаться от страсти, а потом нежно занимался с ней любовью. Если бы утром он не заковывал ее снова, она могла бы полюбить его. Она подавляла в себе эту глупую мысль. Нужно сбежать. Нельзя прожить всю свою жизнь связанной, как рабыня из гарема.Но он не относился к ней как к рабыне. За последние три дня каждое утро прибывало новое платье. Такого с ней не было уже много лет. Она восхищалась яркими цветами тканей и искусной работой. Он прислушивался к ее советам по ведению домашнего хозяйства и даже осуществил на практике кое-какие из ее идей. Она видела своих сестер, правда издалека, и все еще не могла с ними общаться, но они выглядели здоровыми и вполне благополучными.Конечно, убеждала она себя, новые платья – это еще один способ владеть ею и избавить от лохмотьев, которые до этого были ее обычной одеждой.Тем не менее, она не могла перестать находить удовольствие в том, как шелк платьев ласкает ее кожу. Платье, которое было сейчас на ней, было особенно приятным – темно-зеленое, с прилегающим лифом и вышитое крошечными розами по вороту и по всей длине пышных рукавов.Наверное, лучше было бы переодеться перед тем, как сесть к мольберту, но этому мешали цепи. К тому же надо было использовать минуты одиночества, чтобы, писать картины эротического содержания.Закончив писать фигуру мужчины, она занялась фоном. Это был стол с наброшенными на него несколькими шалями. Потом появилась разбитая ваза.Зачем она написала эту разбитую вазу? – недоумевала она. Она вовсе этого не хотела. Но иногда она так увлекалась, что вещи словно сами собой появлялись на холсте – будто фрагменты из другого времени и места.Обмакнув кисть в голубую темперу, она решила превратить эту вазу в женский платок. Разбитые вазы не подходят к эротическому настроению картины.Раздосадованная тем, что непрошеная ваза нарушила концентрацию внимания, она наклонилась к картине. Наручники зацепились за палитру, и она упала ей на колени. Лиф платья и юбка оказались испачканными краской.Проклятие! Она схватила палитру, швырнула ее на стол и схватила тряпку.Зеленая юбка покрылась красными, желтыми и голубыми пятнами. Она стала судорожно тереть их тряпкой, но от этого они становились еще больше.С ума можно сойти!Она вскочила, намочила тряпку и опять начала стирать краску.Краски в результате слились в одно темное коричневое пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32