Повернувшись и направившись к лестнице, Бренна ему весело улыбнулась, решив, что, если он будет повсюду ее сопровождать, надо завоевать его расположение.– Какие у тебя замечательные усы.Мальчик просиял и чуть было не оступился.Она оказалась права – он гордится своими усами.– Как тебя зовут?– Деймиан.– Деймиан, ты не знаешь, мой отец здоров?– Я ничего об этом не слышал.На лестнице он пропустил ее вперед. Ступени были крутыми и узкими, выбитыми от старости. Железные перила уже много лет как покосились, но отец не считал нужным их заменить на новые. Зачем об этом беспокоиться, если в этой башне живет только его непослушная дочь, к тому же слишком уродливая, чтобы сбыть ее с рук. С кандалами на руках и ногах спуск по этой лестнице был довольно опасным, и она спускалась очень медленно, держась за холодные влажные стены. В канделябрах не было свечей, чтобы освещать темную лестницу.– Ты не знаешь, мой муж уже вернулся?Она услышала за спиной шелест одежды и поняла, что Деймиан пожал плечами.Хм, если уж к ней приставили охранника, почему он должен быть таким бесполезным?Прошло более двух недель, а у Бренны все еще не было никаких известий от мужа. Она все больше и больше отчаивалась. К тому же ей хотелось сменить одежду.После нескольких дней незаметных поисков она нашла шпильку и сейчас сидела у своего письменного стола, безуспешно пытаясь засунуть ее в отверстие замка наручников.Кожа под наручниками чесалась, а ее длинное платье было страшно мятым. Девушка помылась, как смогла, но после того, как в течение нескольких дней ходила и спала в одной и той же одежде, она чувствовала себя страшно грязной. Ее платья были простыми, но она всегда следила за тем, чтобы они были чистыми и опрятными.– Проклятие! – воскликнула она, потому что чертов замок не поддавался.– С вами все в порядке, миледи? – раздался из-за двери голос юного стража.– Да, Деймиан, все хорошо. Просто ругаю своего мужа.– Он хороший человек, миледи. Хороший человек!– Он чудовище, – пробормотала она, еле удерживаясь оттого, чтобы не ругать ни в чем не повинного Деймиана за грехи его хозяина. – Это несправедливо, что я не могу поговорить даже со своими сестрами.Поднявшись, Бренна подошла к стоявшему у стены сундуку и просунула шпильку в отверстие замка. Раздался щелчок, но замок не поддался.Проклятие!Она пнула сундук ногой. У нее вошло в привычку делать это каждый раз, когда она выходила из комнаты или входила, и каждый раз вскрикивала от того, что больно ударялась большим пальцем. Когда вернется ее муж – Господи, пожалуйста, пусть он вернется, не может же она оставаться до конца своей жизни в этой грязной одежде, – она ему все выскажет. Все! Она ему напомнит о его обещании разрешить ей заниматься живописью.Бренна приподняла половицу, прикрывавшую ее тайник, и достала свой автопортрет в обнаженном виде. В утро свадьбы, когда Монтгомери вышел, чтобы она смогла одеться, а ее сестры пошли в церковь, она осталась на несколько минут одна. Тогда-то и спрятала миниатюру в тайник. Неужели это ее последняя картина и она больше никогда не сможет писать?– Будь проклят этот болван!– Миледи? – услышала она голос Деймиана.Бренна сунула миниатюру в сумку, спрятанную под кроватью, подошла к двери и распахнула ее.– Я хочу пойти помолиться, – процедила она.Брат Гиффард должен был сегодня утром вернуться – может, он уже придумал, как ей выпутаться из этой ситуации. А эту миниатюру ей, возможно, удастся поменять на золото.Юноша, видимо, понял, в каком она настроении, и посмотрел на нее с сочувствием:– Я попрошу господина Гейбриела о некотором снисхождении, чтобы вы могли повидаться со своими сестрами, но под строгим наблюдением. Я не знаю, что он ответит, но я его спрошу.Она кивнула и сдержанно произнесла:– Большое спасибо, Деймиан.Он был хорошим мальчиком, а охранять ее ему было скучно и утомительно.– Так пойдем в церковь? – спросил он.– Да.Спустя некоторое время Бренна уже опустилась на колени перед скамьей в храме и склонила голову. Охранник остался за дверями.Украдкой она рассматривала стены церкви. Девушке было досадно, что ее с самого начала не привлекли к росписи церкви. Эту работу поручили мужчине, только потому, что он был мужчиной, а не более искусным художником. Если бы она смогла добраться до своих красок и кистей, то переписала бы все по-своему. Ни отца, ни мужа дома не было, так что никто не посмел бы ее остановить.Шелестя сутаной, к ней подошел брат Гиффард. Как и положено монаху бенедиктинтского ордена, он был босиком.Она подняла глаза, не желая смотреть на его огромные грязные ступни и неровно подстриженные ногти. Гиффард откинул капюшон сутаны, так что стала видна выбритая на затылке тонзура.Брат Гиффард славился своей добротой и немного разболтанной походкой. Но именно это снискало ему любовь и место за столом во многих домах по всей Англии. Правда его манеры больше подходили какому-нибудь придворному шуту, чем монаху, и епископы из многих епархий открыто его презирали. Епископ Хамфри не единожды сажал его под арест, но брату Гиффарду каждый раз каким-то образом удавалось выйти на свободу.– Бренна, дитя мое, я узнал, что произошло, и приехал, как только смог. – Он встал, опершись на высокую спинку церковной скамьи. От его внимания не ускользнули кандалы, сковавшие Бренну, и он бросил на нее сочувствующий взгляд. – Почему ты не последовала плану, который мы с тобой приняли, и не уехала?Бренна подавила стон. Настоятельница монастыря ждала ее. На самом деле это она предложила девушке приехать. Она не только написала, что аббатство нуждается в ее искусстве, но и пообещала снабдить ее всем, что необходимо художнику для работы. Бренна познакомилась с матерью Изабеллой много лет назад, и с тех пор у них завязалась дружеская переписка.– Я не могу освободиться от этих цепей. А золото потеряно?– Увы… – начал брат Гиффард.Но Бренна махнула рукой, чуть было не опрокинув стоявший рядом подсвечник со свечой.– Прошлого не вернешь. Но мне нужна помощь.Глаза брата Гиффарда блеснули. Для человека, отказавшегося от радостей жизни и обрекшего себя на нищету, у него была удивительная способность: нюх на золото.– Что я могу сделать?Она потрогала кандалы.– Я просто схожу с ума от этих цепей, а муж рыщет по окрестностям, чтобы найти моего отца. Мне не разрешено ни говорить с сестрами, ни писать Натану. Я хотела попытаться поговорить с кузнецом, чтобы он сделал ключ, но меня караулят днем и ночью.Гиффард похлопал ее по плечу.– А ты не пробовала заняться живописью? Тебе это часто помогало успокоить душу.– Мой муж запер все мои краски и кисти в сундук, – в отчаянии ответила она.– Бедное мое дитя.Бренна взглянула на массивную дверь церкви.– А где отец Питер? – шепотом спросила она.– Он поехал в город, наверняка чтобы поговорить с епископом Хамфри. У тебя есть какие-нибудь картины, которые ты можешь мне показать?Этот старый развратник только что не облизнул губы в предвкушении.Бренна огляделась. Они были одни, а если бы кто-нибудь неожиданно вошел, то в алькове она была не видна и могла бы быстро спрятать миниатюру… Но рисковать было опасно. Если бы их уличили в продаже запрещенных предметов искусства, их сожгли бы на костре как поклоняющихся дьяволу.Но они были одни, а Деймиан наверняка останется за дверями церкви, и она достала миниатюру.Монах жадно протянул к ней руку. Один угол был немного смазан, потому что ей пришлось быстро, спрятать картину, но в остальном автопортрет выглядел великолепно.Подняв бровь, брат Гиффард оглядел картину критическим взглядом.– Неплохо, – сказал он, и его глаза остановились на смелом изгибе ноги юной натурщицы.– Как вы думаете, за нее дадут хорошую цену? – резко спросила она. Ее раздражало, что он так внимательно рассматривает ее работу, но ее уже давно это не смущало.Он пожал плечами:– Трудно сказать. Времена настали тяжелые. Покоритель следит за каждым нашим шагом. Люди боятся предлагать.У Бренны появилась еще одна причина ненавидеть своего мужа.– Возможно, если ты согласишься расстаться с двумя другими своими миниатюрами… «Любовницы короля…» – со значением сказал монах.Она покачала головой. Чаще всего церковь и корона закрывали глаза на некоторые картины эротического содержания, но она была не настолько глупа, чтобы открыто провоцировать короля.– Ладно, – монах сунул миниатюру под сутану и похлопал по ней. – Не печалься, дитя мое. Твои работы изысканны. Я найду покупателя на эту миниатюру, но для этого мне, возможно, придется поехать на север, подальше от греха.– Как вы думаете, вырученных денег хватит, чтобы заплатить за место на корабле, отплывающем в Италию?Гиффард задумался, но потом покачал головой:– За одну эту – не хватит.– Но вы сможете организовать мой отъезд?– Это совершенно невозможно. Никакой капитан не согласится взять на борт жену Покорителя.Жена. Это слово было почти синонимом слова «смерть». Оковы так стиснули ей грудь, что ей показалось, что даже стало трудно дышать.– А вы можете передать письмо моему брату Натану?Она достала запечатанный свиток, который уже давно приготовила, и протянула его монаху.Он не схватил свиток так, как он сделал с миниатюрой.– Это опасно.– Прошу вас, брат Гиффард. У меня никого, кроме вас, нет.– Если меня схватят, меня провозгласят предателем.– А если не схватят и Натан приедет, я позабочусь о том, чтобы вас щедро вознаградили и везде с радостью принимали в Италии.Это было пустое обещание, и они оба это знали. Она подползла к нему на коленях.– Брат Гиффард, умоляю вас, вы должны мне помочь.Он хмуро посмотрел на нее, но все же взял свиток.– Я постараюсь сделать все, что смогу, но ничего не обещаю, дитя мое.– Огромное спасибо, – сказала она, почувствовав облегчение. Теперь у нее, по крайней мере, есть шанс. Глава 12 Дождь. Дождь. Все время льет дождь. Спустя месяц промокший и усталый Джеймс вернулся в замок Уинддроуз. Его настроение было еще отвратительнее, чем прилипшая к телу мокрая одежда. Он не поймал барона – черт бы его побрал! – но у него было слишком много обязанностей, чтобы продолжать поиски.Утром он пошлет вместо себя Тейбриела, который обладая особым талантом находить то, что никто не мог найти. Им не повезло, что в тот момент, когда они начали поиски, Гейбриел был недоступен.Как только он выполнит задание короля – найдет автора миниатюр «Любовницы короля» – и установит контроль над портом Уиндроуз, он позволит себе долгое морское путешествие.Он соскучился по солнцу и свободе, по просторам морей и океанов. По соленому запаху морской воды и ощущению свежести от брызг на своем лице. А здесь долг и ответственность лежали тяжелым бременем на его плечах, и он просто задыхался.В замке стояла мертвая тишина. Его не встречали слуги с зажженными факелами в руках. Дети с радостным визгом не бегали по лужам. Из труб не поднимался даже легкий дымок. В воздухе пахло дождем и сырой землей, а не свежеиспеченным хлебом или тушеным мясом.Отсутствие приветствия было под стать его браку – такое же холодное и унылое. Как поле битвы наутро после боя.Перед его воображением вставало лицо его бунтарки-жены, и он проклинал себя, что был таким дураком и связался с этой семьей. Надо было сразу отказаться выполнить волю короля, и тогда ему не пришлось бы иметь дело с этими обманщиками.Он даже еще не осуществил своих брачных отношений, но в данный момент для этого слишком устал.Сейчас ему нужны пылающий очаг и горячая еда. Наверное, именно это получает Годрик, когда возвращается к Мейрионе в их замок Уайтстоун. Он легко мог себе представить, как его невестка выбегает навстречу своему мужу под проливным дождем.Он оглядел двор, уверяя себя при этом, что вовсе не ищет свою жену. Даже если он лишен теплой встречи, возможно, месяц – это достаточный срок для того, чтобы Бренна примирилась с замужеством. Сегодня ночью у него не будет ни терпения, ни склонности соблазнять ее ласковыми словечками. Союз надо осуществить формально, в ее чреве должен быть зачат младенец – его наследник. Тем самым Джеймс выполнит свой долг и сможет со спокойной совестью отправиться в море.Подняв голову, он стал всматриваться в окна башен замка, надеясь увидеть лицо жены. Если она там, он выполнит свой долг еще до наступления утра.Шпили башен были еле видны в темноте ночи. В небе был лишь тонкий серп луны, но и его частично застилали темные тучи, и ни одной звезды – все они были словно смыты безжалостным дождем.Вдруг из-за стен замка донесся душераздирающий крик.Джеймс быстро спешился, бросил поводья груму и, выхватив меч, побежал на крик. Он ворвался в замок, как всегда подстегиваемый ответственностью за то, чтобы ситуация должна быть исправлена.Внизу лестницы, которая вела на галерею вокруг дома, собралась небольшая толпа.Несколько человек, включая Гейбриела, которого он оставил за старшего, уже были там. Поодаль, взволнованно переговариваясь, стояли слуги.Джеймс растолкал людей и увидел женщину с короткими кудрявыми рыжими волосами, лежащую на ступенях в неловкой позе. Бренна!Над ней склонился Гейбриел, щупавший пульс.– Проклятие, – пробурчал Джеймс.Неужели его жена бросилась с лестницы, когда увидела, что он приехал? Неужели за этот месяц она так и не смирилась со своим замужеством?Он склонился над ней, вдруг почувствовав вину за то, что оставил ее в кандалах. Впрочем, это длилось всего несколько секунд. Разве он забыл, что и его жена, и вся ее семья были для него реальной угрозой.– Бренна?Она лежала неподвижно с вывернутой назад рукой. На ней было некрасивое коричневое платье. Лоб был рассечен, но из-за грязи на лице он не мог определить, насколько серьезной была рана. Джеймс попытался вытереть ей лицо, но его рука была мокрой от дождя, и он только еще больше размазал грязь.Он положил ей руку на грудь. Девушка не пошевелилась, но он почувствовал, что она дышит ровно. Потом проверил ее руки и ноги и удостоверился, что они не сломаны. Скорее всего она не пострадала, а просто потеряла сознание.Он отвел прядь волос с ее лица, еще больше его испачкав, и попытался привести ее в чувство:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32