Она села, не желая ощущать эти чувственные прикосновения, тем более – наслаждаться ими. Этот человек принес ей слишком много горя. На какое-то мгновение Бренне захотелось, чтобы ее спина была в шрамах от кнута, чтобы запястья и щиколотки были воспаленными от цепей, – для того чтобы доказать, какой он ужасный и злобный.Но она знала, что ничего этого не было. Она была грязной, и больше ничего.Монтгомери наклонился над ванной и, опустив руки в воду и, просунув их ей под спину и колени, без всяких усилий поднял из ванны. Вода намочила его рубашку, а она вдруг почувствовала себя незащищенной от того, что она голая, а он одет.Бренна напряглась, но потом заставила себя расслабиться. Мужчина, который так долго ее массировал и снизошел до того, чтобы объяснить, а потом и извиниться за свое долгое отсутствие, не может причинить ей вред, каким бы большим и сильным он ни был.Джеймс понес ее к кровати и, раздвинув полог, положил на постель. При мысли о том, что ее ждет, у Бренны засосало под ложечкой. Предвкушение боролось со страхом. Вдруг будет больно? Ведь его плоть огромна. Бренна сглотнула.– О нашей сделке…– Наша сделка остается в силе, и ты все еще моя. Воспоминание о том, как ты лежала, перегнувшись, на моей руке с задранной юбкой грело меня весь этот месяц.А у нее его слова вызвали воспоминание о том, что она чувствовала, когда он проводил пальцами вниз по ее спине и между ягодицами. От этого воспоминания у нее запылали щеки.– Я вижу, что ты меня хочешь, – продолжал он.Она вздрогнула.– Сейчас я вас не хочу, – пролепетала она, но жар, вспыхнувший в самой глубине женского естества, говорил о другом.– Хм… Лежи спокойно.Неспешными движениями он снял с себя рубашку.Бренна наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Несмотря на то, что она сердилась, красота его тела завораживала ее. Плечи были широкими и загорелыми, и было видно, как под кожей играют мускулы.Он потянулся с явным желанием показать свое тело в его полной красе. Это выглядело вульгарно. Бесстыдно. Великолепно.Он был прекрасен и знал об этом. Наглец. Она попыталась отвернуться, но почему-то не смогла заставить себя сделать это. Она чуть было не застонала, когда он не спеша начал развязывать тесемки бриджей. Джеймс наблюдал за ней с невозмутимостью змея, свернувшегося клубком, но готового напасть в любую минуту. Ах, если бы она вела себя по-умному и не выдала своего восхищения его большим мускулистым телом, когда мыла его несколько недель назад! Его теперешняя, хорошо рассчитанная атака на ее чувства была нечестной. Несправедливой.Все так же медленно он развязал тесемки и снял с себя остатки одежды.У нее пересохло во рту.Его плоть все еще была расслаблена.Линии его тела были такими же четками, как на какой-нибудь картине. Сплошные мускулы. Округлые ягодицы. Длинные, очень длинные ноги. Изгиб бедер был так хорошо вылеплен, что привел бы в восторг профессионального скульптора.Потрясающе.Как в таком прекрасном, идеальном теле может быть столько зла?Он перешагнул через край ванны и опустился в воду.Она кляла себя за то, что смотрит на него, но казалось, что ее глаза по собственной воле следят за каждым его движением.Он начал медленно лить воду себе на плечи, словно был купцом, выставляющим на обозрение свой товар, «Вам нравится то, что вы видите? Разве эти мускулы не прекрасны? А как насчет этой руки?»Он словно проверял, сказала ли Бренна правду, заявив, что не хочет его.Вот ужас!А он продолжал водить мочалкой по груди и животу.Как же ей противостоять такой красоте?На мгновение она вспомнила, что чувствовала, когда купала его, и ее окатила волна жара. Ей захотелось встать с постели и провести пальцем по всем ручейкам, стекавшим по его телу.Она зажмурилась, подавляя эту сумасшедшую мысль. Она пленница. Он не был ее возлюбленным.– Смотри на меня, – тихим голосом скомандовал Джеймс.Бренна сглотнула, открыла глаза… и чуть было не упала с кровати.Он стоял возле нее. Вода стекала ручьями с его торса. В руках у него был кинжал, которым она пыталась его убить.Она вскрикнула и, содрогнувшись, отпрянула в слабой попытке защититься.– 3-зачем вам кинжал? Я не собиралась сопротивляться, – Бренна пришла в ужас, сознавая, что говорит правду. Но еще больший ужас охватил ее, когда она поняла, что если он намерен перерезать ей горло, она полностью в его власти.– Успокойся, девочка, – сказал он, протягивая ей кинжал. – Я хочу, чтобы ты меня побрила. Нам нужны новые воспоминания, связанные с этим кинжалом.Бренна взяла кинжал и сползла с кровати, предварительно обмотавшись простыней в качестве временной одежды. Клинок блеснул в свете очага, и она поняла, что он его наточил. Рукоятка была теплой. Что, если попытаться снова ударить его этим кинжалом? Или перерезать ему горло?Пальцы сжались вокруг рукоятки.Джеймс взял ее за запястья.– Хорошенько подумай, прежде чем что-то сделать, – сказал он, словно читая ее мысли.Он навис над ней так, что ей пришлось откинуть назад голову и посмотреть ему в лицо.Он напряженно следил за ней, его голубые глаза блестели, как сапфиры. Отпустив ее, он указал на мыло и табуретку возле стола:– А теперь брей меня.Приказ разозлил ее. Если она будет его брить, вместо того чтобы заколоть, это лишь докажет, что она находится в полной его власти. Ей следует хотя бы попытаться избавиться от него.Повернувшись к ней спиной, Джеймс направился к столу. Высокомерный негодяй! Он считает ее такой ничтожный, что ему даже не надо на нее оглядываться – она и так побежит за ним, как собачонка.Бренна провела по лезвию, захватив его кончик между большим и указательным пальцами. Раньше она ударила его ножом вместо того, чтобы метнуть его ему в спину. А теперь он как раз стоит к ней спиной – как отличная мишень. И на этот раз кинжал хорошо наточен.Она может его убить.Он извинился. Эта неожиданная мысль поразила ее. «Я упала на лестнице, а он поднял меня и принес сюда. Он искупал меня».Монстр такого бы не сделал.«Но он бросил меня здесь на целый месяц – грязную и напуганную», – подсказывал ей разум.«Он искупал меня».– Бренна?Она вернулась к реальности и была рада, что он отвлек ее от страшных мыслей.Монтгомери сидел у ее стола, закинув ногу на ногу, в позе, достойной того, чтобы быть запечатленным на полотне.Воин, муж, человек – да. А не монстр, которого требовалось убить.Она не может его убить.Если бы у нее хватило духу убить себя вместо него. Но, увы! Хотелось жить. Даже если это означало, что придется подтвердить их брачные отношения.Она оглядела его с головы до ног. Остановив взгляд на его мужской плоти, слегка улыбнулась. На своих картинах она изображала ее неправильно. Но в будущем…– Мне бы хотелось продолжить заниматься живописью, – неожиданно произнесла она. – Наша сделка предусматривала, что я смогу это делать.Он провел рукой по отросшей щетине на подбородке.– Мы говорили о том, что ты меня побреешь.– Нет, мы говорили о том, попытаюсь ли я снова ударить вас кинжалом, и о том, сможете ли вы меня насиловать, не надевая кандалы.Бренна размахивала кинжалом в такт своим словам, но ее пальцы уже не сжимали рукоятку.Джеймс хлопнул себя по бедру и рассмеялся:– Какая у вас отличная память, миледи. А каково ваше решение?– Я хочу писать. Я хочу, чтобы вы открыли этот чертов сундук и позволили мне заниматься своим любимым делом. Я не смогу вынести этот брак и вообще свою судьбу без своего искусства.– Еще одна сделка, миледи?– Мы их заключили уже достаточно, – резко бросила она. – Меня на целый месяц заковали в цепи, словно зверя, и если вы намерены и дальше держать меня таким же образом, я хочу, чтобы этот проклятый сундук был открыт.Интересно, будет ли она более убедительна, если приставит кинжал к своему горлу, но почему-то была уверена, что он поймет, что это блеф.Джеймс встал, достал из кошелька ключ и отпер сундук.Первым желанием Бренны было броситься к сундуку и начать перебирать краски и кисти. И в то же время ей было досадно, что он с одинаковой легкостью может доставить и удовольствие, и боль. Но она была одержима живописью, и невозможность заниматься любимым делом раздражала ее больше, чем цепи и невозможность помыться.Он стоял, широко расставив ноги. Если он и был в какой-то степени обеспокоен тем, что стоит перед ней совершенно голый, по нему это не было видно.– А поцелуй взамен красок, миледи?– Поцелуй? – фыркнула ока презрительно. – Вы и так обязаны мне за краски.– Верно. Но побег твоего отца немного изменил нашу сделку, поэтому я настаиваю на поцелуе.Поцелуй – это так легко, подумала она. Особенно в свете того, что совсем скоро произойдет. Расправив плечи, Бренна подошла к нему, сжимая в одной руке кинжал, а другой придерживая простыню.Он не пошевелился, чтобы схватить ее, но было заметно, как напряглись его плечи. В остальном он мог показаться расслабленным, но она не сомневалась, что он был готов наброситься на нее при любом неловком движении.Бренна встала на цыпочки, обняла его рукой за шею и приблизила к нему лицо. Она колебалась всего мгновение, а потом прикоснулась губами к его рту.Муж обнял ее – не пугая, не лишая свободы, а просто… обнял. И это было… приятно.Когда она оторвала губы и отступила назад, он не пытался ее удержать, а просто улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. Стали видны его заходившие друг на друга передние зубы и ямочка на подбородке, и на миг могло показаться, что перед ней греческий бог, а не завоеватель.Она глубоко вдохнула, отказываясь признавать охвативший ее трепет. Его плоть оказалась прижатой к ее животу, и было ясно, что он совсем не так безразличен к ее поцелую, как казалось сначала.Ей стало неловко от внезапно наступившей тишины, и она подняла l'occhio del diavolo.Джеймс схватил ее руку таким молниеносным движением, что она вздрогнула. Было ясно, что недоверие друг к другу слишком велико.– Я… я хотела спросить лишь о бритье, – запинаясь, сказала она, устыдившись, что не подумала о кинжале.Джеймс посмотрел на нее таким испытующим взглядом, что ей показалось, что этот взгляд проник прямо под тонкую ткань простыни, в которую она была завернута.Он кивнул и провел пальцем по ее подбородку.– Сначала сними простыню.Это было наказание за поднятый кинжал? Она развязала узел и позволила простыне упасть на пол.– Я не собиралась причинять вам вред, – пробормотала она. – Если бы хотела, я бы сделала так.Быстро повернувшись, она взяла пальцами за конец l'occhio del diavolo, отвела назад руку и метнула кинжал. С глухим стуком он вонзился в столбик кровати.Он был поражен.Эта маленькая победа принесла ей огромное удовлетворение.– Если бы я хотела убить вас, я могла бы это сделать, когда вы стояли ко мне спиной.Джеймс поднял бровь:– Ты не перестаешь удивлять меня, пленница-жена. Глава 14 Бренна нагрела воду в котелке, висевшем над огнем в камине, положила на край стола l'occhio del diavolo, мыло и махровую рукавицу – все, что было нужно для бритья. В ее душе бушевали противоречивые эмоции. С одной стороны, она привыкла ходить по своей комнате голой, но с другой – ее смущало то, что Монтгомери провожал взглядом каждое ее движение.Когда все было готово, Бренна встала перед ним и, намочив в горячей воде рукавицу, намылила его бороду. Ощущения были необычными. Его кожа была совсем не похожа на ее собственную. Мужская. И такая интересная.Она осторожно провела лезвием кинжала по его щеке, а потом опустила его в воду.– Как вы поняли, что я не ударю вас кинжалом?Он улыбнулся одними глазами:– Я не знал. Но, по-моему, ты достаточно умна, чтобы понять, что снова пытаться меня убить не самое разумное.Она провела лезвием вниз по его шее.– Может быть, я просто хотела подойти поближе.– Бренна, дорогая, ты не убийца, а я мог бы убить тебя одним ударом, даже если бы у меня в горле торчал кинжал.Его слова потрясли ее. Она поняла, что это была правда. Так оно и было бы. Сила, исходившая от него, и завораживала ее, и пугала. Бренна чувствовала себя мотыльком, крылышки которого были обожжены свечой.Закончив брить его, она провела пальцами по его щеке, чтобы проверить, хорошо ли он был выбрит. Баки были так же коротко подбриты, как в день их свадьбы, и когда он одобрительно кивнул, чувство гордости переполнило ее.Муж протянул к ней руки и усадил к себе на колени. Бренна не воспротивилась, а он провел пальцем сначала по ее шее и между грудями, а потом стал описывать круги вокруг пупка.Ее обдало жаром. Как бы она ни хотела притвориться, что он на нее не действует, у нее ничего не получалось.Она непроизвольно закрыла глаза и позволила его рукам свободно блуждать по ее телу.Но ведь он ее муж. Это наверняка умаляет ее вину, и то, что она наслаждается его прикосновениями, не является предательством. Все же надо сердиться на него.Его руки продолжали двигаться по ее телу. У нее было такое чувство, будто они парят в воздухе.– Моя прелестная леди, – прошептал он ей в ухо.Прелестная? Она задержала дыхание. Может, он всех своих возлюбленных так называет?– Позволь мне посмотреть на тебя.Он опустил ее спиной себе на руку и медленно провел пальцем от горла до пупка, а потом ниже.Как бы она этого ни хотела, сил сопротивляться у нее не было.Ее бедра как-то сами по себе приподнялись навстречу его прикосновению. Она хотела… просто умирала от желания, чтобы он дотронулся до спрятавшихся в завитках волос влажных лепестков у нее между ног.А он вдруг встал и усадил Бренну на стол лицом к себе. Потом раздвинул ей колени и наклонился, так что его лицо оказалось напротив ее естества.Она знала, что ее лицо стало такого же цвета, как ее волосы. Она много раз смотрела на себя в зеркало, когда писала на продажу свои портреты в обнаженном виде. И теперь знала, что он видит: завитки рыжих волос, розовые лепестки со слетка волнистыми, как у розы, краями, а между ними чувствительный бугорок– жемчужина женского естества.Но картины – это картины, и когда она их создавала, у нее межу ног никогда не было так жарко и мокро. А сейчас на все это смотрит мужчина, этот великолепный завоеватель.– Раздвинь ноги, дорогая.Он запустил пальцы в рыжие завитки, и она вздрогнула, едва не поддавшись желанию лечь спиной на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32