Помоги ему отыскать свое призвание, дабы он смог вести достойную жизнь.
- Давайте не будем обсуждать это сейчас, сэр! - воскликнула Кэтрин.
И хотя она была согласна с Данном, Маркусу было совершенно не обязательно об этом знать. Незачем демонстрировать грязное белье посторонним.
Последняя мысль поразила ее. Маркус так долго отсутствовал, что в каком-то смысле перестал быть одним из них. Нет, он, конечно, не чужак, но и не свой. И если, забыв о чувствах, которые она испытывала, будучи глупенькой девочкой, она сумеет держаться с ним как с обычным знакомым, то его присутствие станет вполне терпимым. По крайней мере, она не будет выглядеть в его обществе круглой дурой.
Ощущение ужасной неловкости немного ослабло. Ведь Кэтрин уже не двенадцатилетний подросток с ранимым сердцем. Поэтому в любых обстоятельствах должна вести себя так, как подобает умной взрослой женщине.
Маркус поднял брови и с холодным одобрением заметил:
- Она ведет себя покровительственно.
- Подобно матери, оберегающей своих питомцев. - Данн потер подбородок, став вдруг похожим на сына. - И это напомнило мне, Кэтрин, о том, что я намеревался попросить тебя помочь Маркусу вновь освоиться в Андерсен-холле. Он должен ознакомиться с бумагами за последние три года: бюджеты, расчетные книги и все прочее. - Он повернулся к сыну: - У Кэтрин поразительные способности к ведению подобных дел. - И вновь обратившись к Кэтрин, прибавил: - Я бы хотел, чтобы ты помогла ему всем, чем потребуется.
- Но… почему? - спросила Кэтрин, раздраженно теребя выбившуюся из прически прядь волос. Ей показалось, она что-то пропустила в объяснениях Данна.
- Маркус теперь состоит в Совете попечителей, - пояснил директор. - Он занял место Дженсена, упокой Господь его душу. И поэтому моему сыну необходимо разобраться во всех здешних делах.
Голова Кэтрин пошла кругом.
- И когда это произошло?
- Состоялось особое голосование в Совете.
- Особое голосование… - Кэтрин осеклась. - И когда… Как долго…
Вытащив из кармана часы, Данн, щелкнув, открыл их и стал изучать циферблат.
- Маркус достойно послужил королю, находясь в армии, а теперь направлен нести столь же успешную службу на благо Андерсен-холла. Он вышел в отставку из-за ранений, и теперь мы можем воспользоваться его помощью.
Маркус казался совершенно безразличным к происходящему. Кэтрин постаралась отбросить собственные переживания и сосредоточиться на нелогичности происходящего.
Маркус всегда ненавидел Андерсен-холл. Этот его ужасный отъезд и клятва никогда не возвращаться…
- Но…
- Все уже безнадежно остыло! - доложила с порога миссис Нейгел.
- А, миссис Нейгел, - словно опомнился Данн, быстро захлопнув крышку часов, - Маркус вернулся в лоно семьи. Будьте добры, поприветствуйте его!
Кэтрин показалось, что слово «лоно» заставило Маркуса поморщиться. А может, слово «семья»? Однако его лицо тут же стало непроницаемым. И если бы Кэтрин не смотрела на него все это время, она, вероятно, ничего бы и не заметила. Так или иначе, здесь явно что-то было не так.
- Я и не чаяла дожить до этого дня! - всхлипнула миссис Нейгел.
Данн обнял ее хрупкие плечи.
- Маркус - герой войны, миссис Нейгел. Пройдя выпавшие на его долю испытания, он осознал, сколь ужасно его длительное отсутствие. И вот он здесь, чтобы внести свою лепту в управление Андерсен-холлом. И мы, конечно же, будем рады его поддержке.
Данн бросил на сына многозначительный взгляд, и Маркус быстро произнес:
- Я так рад, что могу послужить Андерсен-холлу, миссис Нейгел…
Реплики переходили от Маркуса к Данну и снова к Маркусу. Трогательные высказывания о поединке со смертью, благородстве и всепрощении прихотливо переплетались между собой.
К концу этой приторно-умилительной сцены миссис Нейгел едва сдерживала слезы. Но обмануть Кэтрин было не так-то просто. Сын, в ярости поклявшийся никогда не возвращаться, изъяснялся не слишком убедительно. Отец, семь лет втайне оплакивавший потерянного ребенка, наоборот, говорил слишком гладко. Они оба явно о чем-то умалчивали.
- Я хотела бы задать вам несколько вопросов, сэр, когда вы освободитесь, - сказала Кэтрин.
- Не сомневаюсь, что вы с Маркусом найдете о чем поговорить, - заявил Данн. - Но он только что прибыл, и мы многое должны обсудить.
- Несомненно, - согласился Маркус. - Прошло ведь целых семь лет.
От Кэтрин не ускользнул легкий сарказм, прозвучавший в его голосе. Заметив схожесть поведения мужчин, она исподтишка их оглядела. И когда это Данн с сыном успели сговориться?
- Простите нашу невежливость… - Данн повел обеих женщин к выходу. - Я хотел бы перекинуться с сыном словечком-другим наедине.
Кэтрин открыла было рот, но Данн опередил ее:
- А Кэтрин пока с удовольствием воспользуется возможностью привести себя в порядок.
Щеки девушки вспыхнули, и пока она подыскивала остроумный ответ, дверь позади нее захлопнулась с глухим стуком.
- Тебе действительно нужно заняться собой, - подтвердила миссис Нейгел. - У тебя крайне неопрятный вид. Можно подумать, что ты подметала юбками пол.
Стиснув зубы, Кэтрин попыталась было очистить передник, но тут же сдалась, осознав тщетность подобных попыток.
- Я велю Бетти приготовить тебе ванну, - предложила почтенная экономка, ее взгляд посветлел, - и попрошу кухарку принести молодому Маркусу сдобных пирожков. - Она покраснела. - Наверное, не стоит больше думать о нем как о маленьком мальчике. Он - уверенный в себе взрослый мужчина. И мы должны вознести благодарность Богу за его возвращение.
Кэтрин скрестила руки.
- А вам не кажется немного странным, что после столь холодного прощания Маркус вернулся домой, сияя улыбкой?
Миссис Нейгел поджала губы:
- Ты должна думать о нем лучше, Кэтрин. Ведь он едва не погиб на службе. Такие вещи меняют человека.
- Да, и он в тот же миг перестал ненавидеть приют и даже вошел в Совет его попечителей? Не проявив за истекшие семь лет и проблеска интереса к Андерсен-холлу, он вдруг бросается нам на помощь? Невероятное стечение обстоятельств!
Миссис Нейгел нахмурилась:
- Не суди о том, чего не знаешь, Кэтрин. Я помню о ваших детских неладах с Маркусом. Но это было в далеком прошлом, и сейчас ты не должна к нему придираться.
Кэтрин застыла на месте:
- Но это не имеет ничего общего…
- Пойди и прими ванну. И пока будешь принимать ее, освежи свои мысли.
Кэтрин поняла, что говорить с миссис Нейгел не имело смысла, и еще сильнее стиснула зубы. Некоторые люди видят только то, что хотят видеть.
- Да, мэм, - пробормотала она и направилась в новые комнаты, куда ее недавно переселил директор Данн. Там она, по крайней мере, сможет спокойно подумать. Она хотела понять, почему вдруг Данн внес изменения в ее обычные обязанности. Это было весьма странное событие, заставляющее задуматься о происходящем.
Что могло вынудить директора приюта действовать у Кэтрин за спиной? Личные взаимоотношения Даннов - это одно, но дети, Совет, ее работа - совсем другое…
Нет, столь резкие перемены произошли неспроста! Более того, весьма странно, что директор пытается утаить от нее какие-то важные обстоятельства, прикрываясь деловыми отношениями с сыном.
Нет. Данн всегда поступал открыто и честно. И поэтому инициатором подобных действий мог быть только Маркус. Он теперь находится в центре событий, а такой поворот дел ей совершенно не нравится. И она намерена ему помешать.
Глава 7
Ощутив внезапную неловкость из-за того, что он вновь остался наедине с отцом, Маркус оперся на костыль. До того как смущенный неожиданной встречей Данн решил заняться своим плащом, а в комнату вбежала Кэтрин, они с отцом едва успели обменяться парой слов. Между ними зияла огромная пропасть.
Как опытному боевому офицеру, встречавшему лицом к лицу немало опасностей, Маркусу было досадно сознавать, что встреча с отцом заставила его вспотеть и ощутить резь в желудке. Однако среди свиста пуль, звона сабель и рева снарядов он никогда не поддавался искушению показать спину и бежать. Не собирался он отступать и теперь. А поэтому без труда выдержал испытующий взгляд отца.
Проницательные голубые глаза Данна, столь похожие на те, которые Маркус видел каждый день в зеркале, скользнули от шрамов над бровью к костылям и больной ноге сына. В конце концов его отец осведомился:
- Ранение настоящее?
Маркус отрицательно качнул головой.
- Ты в отличной форме, сынок, - стесненно проговорил Данн-старший.
- Вы тоже, отец, - солгал Маркус, и они оба это поняли. Глупо было ожидать, что отец не переменится за семь лет, однако Маркус надеялся, что годы смилостивятся над Урией Данном. Он все еще оставался таким же высоким и осанистым, и ноги его по-прежнему твердо и широко, по-хозяйски, стояли на земле, сыном которой он был. Его волнистые волосы не поредели, но приобрели стальной оттенок. А ведь когда-то они были того же цвета воронова крыла, что и у Маркуса. Лицо, чисто выбритое и бледное, немного искажали собравшиеся возле губ складки. Морщины, которых Маркус раньше не видел, залегли у отца на лбу.
- Я не получил ответа от Уэллингтона, - в глазах директора приюта мелькнула, но тут же исчезла боль, - и, м-м… не знал о твоем приезде.
- Я… находился под арестом, - Маркус не намеревался рассказывать ни о своем заточении, ни о сделке, которую он все-таки заключил, чтобы спасти жизнь друга, капитана Люка Хейза.
- Все равно я рад твоему решению, хотя и не я на него повлиял. - Отец замолчал и жестом пригласил Маркуса сесть.
Положив костыли рядом с собой, Маркус опустился на потертое деревянное сиденье.
Урия Данн, вместо того чтобы усесться за свой внушительного вида стол, пододвинул старенькое кресло и устроился прямо напротив сына. Маркус не любил, когда ему преграждали путь к выходу, вот и сейчас он почувствовал себя словно в ловушке, однако промолчал. Вместо этого он немного отодвинулся, освобождая место для маневра, если таковой понадобится. Кроме того, теперь он мог не смотреть прямо в лицо отца.
- Сейчас самое подходящее время поговорить, - начал Данн-старший. - Большая часть детей в часовне, - он прочистил горло. - Так вот, имея возможность серьезно обдумать твой отъезд…
Маркус напрягся.
- Вы знаете, почему я здесь. И лучше двигаться дальше… а не тратить время… на воспоминания.
Урия Данн, явно недовольный реакцией сына, поджал губы. Однако он все же нашел в себе силы и мягко согласился:
- Как пожелаешь.
Маркус постарался не выдать своего удивления. Его отец был не из тех, кто легко сдается. Что же он задумал? Маркус начал лихорадочно соображать. Данн-старший не походил на того человека, каким он представлял его на протяжении последних семи лет. Выбить у общества толику денег для Андерсен-холла - такова была его насущная, неизменная задача. Поведение отца странным образом изменилось, и Маркус не мог этого не сознавать.
Послышался стук в дверь. Данн-старший бросил на Маркуса извиняющийся взгляд.
- Войдите.
Вошла миссис Нейгел с подносом, на котором разместились кувшин, чашки и какая-то еда.
- Я взяла у кухарки сдобных пирожков для вас. И молока с чаем, - пояснила она, ставя поднос на столик.
- Благодарю вас, миссис Нейгел, - произнес Маркус, понимая, что с удовольствием съел бы сейчас даже солдатский башмак: его желудок свело от голода.
Тем временем миссис Нейгел продолжала с гордостью говорить:
- Я рассказала о вашем приезде, и все умирают от нетерпения, желая вас увидеть. - Она подняла руку и стала загибать пальцы. - Кухарка, старый Бертрам, Бетти и даже садовник, Грейвз, - миссис Нейгел на мгновение нахмурилась, - хотя он вот-вот будет уволен.
Вздохнув, директор Данн поднялся.
- Я уже говорил вам, миссис Нейгел, правила есть правила, и он не оставил мне выбора.
Маркус убедился, что кое-что все-таки не изменилось: его отец сохранил прежнюю непреклонность.
Экономка вздохнула:
- Ну да, конечно, а сейчас вы должны подкрепиться.
- Спасибо, миссис Нейгел, - прервал ее Урия Данн, - но мы с Маркусом отправляемся в мой клуб отобедать. - Он похлопал себя по животу. - И лучше не перебивать аппетит.
Сообразив, что отец дает ему возможность рассказать о своей миссии в приватной обстановке, Маркус вскочил на ноги и подхватил костыли.
- Да, нога ягненка - мое слабое место! Надеюсь, у вас в клубе по-прежнему искусно готовят это блюдо.
- Как всегда, безупречно, - быстро откликнулся Данн-старший. - Не сомневаюсь, что преподаватели отдадут должное вашим пирожкам, миссис Нейгел.
- О! - на ее добром лице отразилось разочарование. - Я полагала, что вы задержитесь.
В этот момент в комнату стремительно вошла Кэт. Она сменила грязный передник на похожий, но белоснежный и накрахмаленный. Однако ее домашнее платье по-прежнему представляло собой бесцветное и мешковатое одеяние.
И хотя из ее льняных локонов исчезла паутина, пряди, закрученные на затылке небрежным узлом, кое-где торчали как соломинки. Очевидно, что она потратила не слишком много времени на то, чтобы помыться, и вряд ли бросила на себя лишний взгляд в зеркало.
- Надеюсь, вы привели себя в порядок не ради меня, - сострил Маркус.
Фарфоровые щеки Кэтрин подернулись краской, а в дымчато-серых глазах блеснули молнии, но она проигнорировала это замечание и повернулась к директору Данну:
- Нельзя ли коротко переговорить с вами, сэр?
«И зачем только я сострил», - спросил себя Маркус. Он не понимал, почему ее пренебрежение собственной внешностью так его задело? Возможно, несмотря на паутину и отвратительное мешковатое платье, что-то в ней его все же привлекало. И честно говоря, это было удивительно: Маркус всегда предпочитал пышных брюнеток, а не гибких фей с льняными волосами.
Миссис Нейгел забрала поднос и вышла, хмуро бросив:
- Я велю Тимми приготовить кабриолет.
Маркус понаблюдал за отцом и Кэт, вышедшими в прихожую. Не странно ли, что они оставили его в кабинете? Впрочем, нельзя забывать - он уже не подросток, и относиться к нему станут иначе.
Маркус подавил стон. Предстоящая миссия выглядела отталкивающе, с какой стороны ни взглянуть.
В поле зрения Маркуса попала девчонка, нет, женщина, которая спорила с его отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41