- Глядя на детей, я немного успокаиваюсь. Мне сейчас так тяжело…
«И почему спиртное заканчивается именно тогда, когда человек в нем больше всего нуждается?» Маркус не собирался обсуждать убийство отца. Он хотел забыть о своем горе.
- От вас пахнет… - Гримаса Кэтрин была различима даже в темноте. - Мне прекрасно знаком этот запах. Вы тоже достаете свою выпивку у мистера Грейвза?
- Я просто нашел его тайник, - сказал Маркус, словно пытаясь защитить садовника.
Кэтрин вздохнула.
- Видимо, все мы переживаем по-своему. - Она бережно обхватила его плечи теплыми ладонями. - Вы можете стоять?
Маркус вовсе не был таким беспомощным, как ей показалось, однако ему пришлось по душе столь ласковое обращение. Он не мог припомнить, когда о нем кто-нибудь так заботился. Вполне талантливо изображая беспомощность, он медленно опустился на пол.
Обняв Маркуса за талию, Кэтрин помогла ему встать. Ему было необыкновенно приятно ощущать ее рядом! Более того, молодому человеку пришлось призвать на помощь всю свою порядочность, чтобы немедленно не наброситься на девушку прямо здесь, в коридоре.
- Вы остановились в домике для гостей? - спросила она.
- Да.
Тяжело дыша, Кэт придвинулась поближе.
- А теперь обопритесь на меня, - ее голос звучал решительно. - Я отведу вас в постель.
Маркус постарался не обращать внимания на ту волну жара, которая накатила на него после этих наивных слов. «Кэтрин - невинная девушка. И она совершенно не во вкусе хама вроде тебя», - усовестил он себя.
Кэтрин повела его по коридору. Рука девушки обвивала талию Маркуса, а он опирался рукой на ее плечо.
Ему нравилось ощущать ее хлопчатобумажное платье под своими пальцами и слушать, как она переводит дыхание после того, как они огибают очередной угол. Всякий раз, когда ее нежная грудь соприкасалась с его боком, Маркус с трудом подавлял пробуждающееся в нем желание.
Он наклонился и вдохнул запах ее волос. Ему и в голову не приходило, что аромат лимона может быть таким соблазнительным. В памяти Маркуса возник образ обнаженной Кэтрин, которая моется в его комнате перед горящим камином…
Молодой человек немного отстранился, не желая, чтобы девушка заметила его волнение. Он не хотел пугать ее, хотя, возможно, именно это ему следовало сделать. Быть может, стоит посоветовать ей побыстрей убежать от него..
Они вышли на улицу, и свежий воздух принес Маркусу небольшое облегчение.
Молодой человек понимал, что он не должен больше разыгрывать беспомощного выпивоху, но ему было слишком хорошо в ее объятьях, и его принципы куда-то улетучились. Да и какой вред может он ей причинить? Неуместные мысли - еще не прегрешение.
При каждом шаге платье Кэтрин скользило по его бедру. Восхитительное ощущение длилось совсем недолго: они приблизились к дому для гостей.
Крепко поддерживая его под руку, девушка помогла подняться ему по ступенькам. «Это не твой порт, моряк», - предостерег себя Маркус. И все-таки он был не в силах заставить себя расстаться с Кэтрин.
Когда они входили в спальню, деревянные половицы заскрипели, и девушка заметно напряглась.
- Вам не стоит здесь находиться, - пробормотал Маркус, ощутив запоздалые угрызения совести.
- Никто не узнает, - голос Кэтрин стал прерывистым. Интересно, ее утомила их прогулка или она была так встревожена их тесным объятием?
Она помогла Маркусу улечься и накрыла его одеялом.
- А сапоги…
- Не беспокойтесь. Мне уже случалось спать в них.
Девушка замолчала.
Маркусу хотелось увидеть ее лицо, но оно оставалось в тени.
Наконец Кэтрин пробормотала:
- Я, пожалуй, пойду.
- Хорошая мысль, - одобрил Маркус, обращаясь не столько к ней, сколько к себе. «Беги прочь, и чем быстрее, тем лучше». Однако в глубине души молодой человек страшился того момента, когда за ней захлопнется дверь и он останется один на один со своим всесокрушающим горем. Маркус вновь ощутил себя всеми покинутым шестнадцатилетним пареньком, который в одиночестве оплакивает смерть своих родителей.
- Но прежде чем уйти, - попросил Маркус, - быть может, вы принесете мне из той комнаты кувшин?
Она молча повернулась и направилась в гостиную. Минуту спустя Маркус услышал, как что-то разбилось. Он сел на кровати:
- С вами все в порядке?
- Да. Все хорошо.
Возвратившись с глиняным кувшином, она протянула его Маркусу.
- Спасибо. - Он открыл кувшин и сделал большой глоток. Обжигающая жидкость разлилась по всему телу и опалила все его внутренности. Маркус шумно выдохнул. Конечно, спиртное действует не так возбуждающе, как соседство женщины, но это все, чем он может располагать в настоящее время.
Подняв голову, он с удивлением обнаружил, что Кэтрин еще не ушла.
- Знаете что? - обратилась она к нему, - мне кажется, что после всех этих событий я упаду в кровать абсолютно без сил, однако…
- Однако все равно не найдете забвения. - Маркус глубоко вздохнул. - Я хорошо вас понимаю, я сам чувствую то же самое.
- И вот это… - она посмотрела на кувшин, - помогает вам забыться?
- Не слишком, но у меня больше ничего нет.
- Не нужно так говорить, Маркус, - пробормотала она, - это неправда.
Он поперхнулся.
- Вам нужно идти…
- Но я не хочу уходить.
В окутанной тенями комнате воцарилась напряженная тишина.
Маркус протянул ей кувшин:
- Хотите попробовать?
Она медленно потянулась к ручке кувшина, и их пальцы соприкоснулись. Кэтрин вздрогнула.
Теперь Маркус не сомневался: она чувствует то же, что и он.
Девушка вздохнула, и Маркус явственно представил, как поднялись и опустились от вздоха ее нежные груди. Он сглотнул, зная, что погружается в темные воды, но в то же время не желая выплывать на поверхность.
Кэтрин поднесла кувшин к губам, сделала длинный глоток, но тут же отпрянула, кашляя и отплевываясь.
- Что с вами? - Маркус вскочил и похлопал ее по спине.
- Силы небесные! - просипела Кэтрин, прижимая руку к груди. - Очень крепко.
- Пейте маленькими глотками, Кэт. Маленькими глотками.
Кивнув, она облизала губы и сделала еще один небольшой глоток.
- Напоминает одно из лекарств няни Джейн.
Она неторопливо опустилась на кровать и поставила кувшин на колени.
Сам не понимая, как это произошло, Маркус оказался рядом с ней. Но ведь до сих пор они же не сделали ничего предосудительного, а сейчас Кэт приходится очень трудно. Что плохого в том, если он подставит свое плечо и просто выслушает ее?
Кэг снова пригубила обжигающий напиток и содрогнулась:
- Боже, какая гадость.
- Вполне терпимо, правда, конечно, лучше закусывать. Но, к сожалению, у меня здесь ничего нет.
- Зато есть у меня. - Кэт сунула свободную руку в карман платья и вытащила какой-то небольшой предмет, который напоминал маленький камушек. - Как насчет этого?
Маркус недоуменно вскинул брови.
- Мятный леденец, - пояснила Кэтрин, отправив конфетку в рот. - Маленькая Эви решила, что я слишком печальна, и, чтобы подбодрить, дала мне леденцы.
Маркус вспомнил, какую драгоценность в детстве представляли для них сладости. И если малышка решила отдать свои леденцы Кэт…
Смутившись, он прочистил горло и, сам не понимая зачем, спросил:
- Вы слышали историю о происхождении мяты?
- Нет, - ответила Кэтрин и сделала очередной глоток. - Да, так гораздо лучше.
Она протянула кувшин Маркусу, и он приник к его горлышку, стараясь выбросить из головы мысль о ее розовых губах, которые только что касались сосуда.
Спиртное обожгло горло, и напряженные мускулы Маркуса немного расслабились.
- И так, - начал он, - мяты, как и лакрицы, всегда было в достатке.
- Я не очень-то люблю лакрицу, - перебила Кэтрин, придвигаясь к нему. Ее мягкое, нежное, источающее аромат лимона тело оказалось совсем рядом.
- Своим названием мята обязана мифу об Аиде, - заторопился Маркус, стараясь отвлечься от приятных ощущений.
- То есть о властелине подземного мира.
- Да. - Маркус поднес кувшин к губам. - Аид любил нимфу по имени Мята.
- Но, насколько я помню, Аид был женат?
- Да, на Персефоне. И похождения мужа ей совсем не понравились. Вот она и превратила нимфу в растение.
Кэтрин склонила голову на его плечо.
- Дайте-ка я угадаю в какое. В мяту.
Маркус немного отстранился. Черт побери, она источает райское благоухание!
- Да.
Потянувшись, Кэтрин взяла у него кувшин.
- Не торопитесь так, Кэт. Вам уже хватит.
Кивнув, она вернула кувшин Маркусу, и он поставил его на столик возле кровати.
- Кажется, я где-то читала, что древние греки сажали мяту возле могил. Они делали это, чтобы задобрить Аида?
- Ну да, а еще чтобы заглушить запах смерти.
И зачем он только это сказал? Не следовало напоминать ей о смерти!
Они снова замолчали.
- Я все понимаю, Маркус… - пробормотала она и поежилась. - Значит, так и должно было быть. Что случилось… - голос Кэтрин зазвенел, - то и случилось. Боже! Какой страшный каламбур, - прошептала она. - Данн предан земле. - Девушка медленно откинулась и легла на кровать. - Боже, как ужасно…
Маркус лег рядом с ней.
- Не менее ужасно, чем «Кэт-упрямица».
- Кэт-упрямица… - повторила она. - Вот забавно! И кто это сказал?
- Я.
Маркус замолчал, вспомнив свой недавний разговор с отцом, и печаль нахлынула на него. Припомнилось ощущение родственной близости и старые обиды… Сейчас Маркус без колебаний отдал бы свою правую руку, только бы защитить отца. На его глаза навернулись слезы.
- Мне так жаль, Маркус, - Кэтрин всхлипнула, - я тоже очень его любила. Какое горе!
Маркус, не раздумывая, потянулся к ней, и она кинулась ему в объятия, уткнувшись носом в его щеку. Ее плечи вздрагивали, а слезы текли ему за воротник. Маркус прикрыл глаза, и их слезы смешались.
Держа в объятиях Кэтрин, которая скорбела вместе с ним, он почувствовал себя немного лучше: горе переплелось с нежностью.
Спустя некоторое время Кэтрин немного отстранилась, но ее лицо все еще находилосьтак близко, что их носы почти соприкасались, и Маркус ощущал ее благоухающее мятой дыхание.
Кэтрин снова всхлипнула:
- Каждый раз, когда я об этом думаю… Нападение. Кровь… Мое сердце… бьется так сильно… Я очень боюсь…
- Не нужно бояться… Я рядом, - пробормотал Маркус, поглаживая ее шелковистые волосы. - Я не допущу, чтобы с вами случилась беда.
Кэтрин задрожала и в поисках утешения еще сильнее уткнулась носом в его плечо. Она казалась такой растерянной, такой одинокой, и он прекрасно понимал, как глубоко ее горе, так как сам скорбел ничуть не меньше.
- Я пытаюсь найти какой-то выход, но никак не могу. - Голос Кэтрин предательски задрожал. - Мне кажется, нужно что-то предпринять, но я не понимаю что именно. Мне хочется помочь и вам, и детям, и миссис Нейгел. Я не могу сидеть сложа руки… Но никак не пойму, каково мое предназначение!
- Тихо, тихо, - попытался утешить ее Маркус. - Вам не нужно ничего предпринимать или куда-то стремиться. У вас все будет в порядке.
Кэт придвинулась ближе.
- Я очень рада, что встретила вас. Просто я… мне не хотелось оставаться одной.
- Я с вами, Кэт. Я здесь.
- Я так рада… Маркус.
Спустя мгновение она расслабилась. Ее дыхание выровнялось, и она затихла в его объятиях, доверчивая и невинная.
За свою жизнь Маркус встречал много женщин, но ни одна из них не пробуждала в нем такого сочувствия и не приносила такого утешения. Возбуждение, игра, свобода… Но ничего похожего на… ощущение родства. Пока он утешал Кэт, его натянутые нервы немного расслабились. Ее шелковистые волосы, словно ручеек, струились под его пальцами. Ее гибкое тело, прильнувшее к Маркусу, казалось созданным специально для него. Мрак окутал их покровом близости, и молодому человеку оставалось только молиться, чтобы утро не рассеяло этот покров слишком быстро. Ему давно не было так хорошо.
Он почему-то опять вспомнил о матери. Будто спрятавшись в этой темноте, он позволил чувству утраты шевельнуться в его сердце. Боль, смешанная со сладостью воспоминаний, захлестнула его, словно бурный поток. Когда он держал Кэт в своих объятиях, его силы удваивались.
Постепенно мысли Маркуса переключились на отца. Внезапно вспомнилось, как тот учил его верховой езде. Поначалу учеба давалась без труда. Было действительно здорово ощущать свою власть над громадным живым существом. Но потом Маркус немного забылся и слишком сильно пришпорил лошадь, пустив ее в неровный, стремительный галоп, после чего она сбросила всадника на землю.
- Учти свои ошибки, садись на лошадь и постарайся их исправить, - сказал ему отец. Его голос звучал спокойно, без осуждения, а в глубоких голубых глазах не было ни тени упрека. Отряхнув панталоны, Маркус снова вскочил в седло.
В тот день он прекрасно усвоил урок, преподанный ему отцом. Впрочем, он помнил все его уроки. Именно отец научил его читать, расшифровывать карту, вязать хитрые узлы. Этими бесценными навыками Маркус пользовался ежедневно, и до сих пор, не вдумываясь, продолжал следовать отцовским советам. Рука отца продолжала направлять его.
Вот он сидит на широкой родительской кровати, и они вместе читают Библию. На мгновение перед Маркусом возникли узкие буквы и повеяло чуть затхлым пергаментным запахом. Он почти ощутил, как длинные ноги отца касаются коротких мальчишеских ног. Маркусу нравилась притча о Моисее, удалившемся на высокую гору. Они с отцом столько раз перечитывали эту историю, что Маркус выучил ее наизусть.
Прижимая к себе теплое тело Кэтрин, Маркус закрыл глаза и предался воспоминаниям. Впервые за долгое-долгое время он был рад темноте.
Глава 23
Свет проник под сомкнутые веки Маркуса. Вокруг весело щебетали птицы и шелестели листья деревьев. В воздухе разливался чарующий аромат хвои, росы и… лимонов? Что-то приятное и теплое, завернутое в одеяло, лежало справа от него, защищая от холодного утреннего ветерка.
Маркус попытался сложить обрывки воспоминаний в единую картину. Раньше он очень редко проваливался в глубокий сон, какая-то его часть неизменно бодрствовала в ожидании неприятных сюрпризов. Но прошлой ночью он почему-то расслабился и теперь с трудом приходил в себя. Морфей продолжал соблазнять его, обещая прекрасные сны и сладостный отдых, однако Маркус почему-то чувствовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41