– Ничего особенного. Отец Клер уехал в Нью-Джерси и вернется только в понедельник.– Отсюда следует, что квартира в вашем распоряжении на весь уик-энд, – развил его мысль Карелла.– Ну... Я об этом не думал.– Конечно, нет.– Но это было бы здорово, – признался Клинг.– Когда ты, наконец, женишься на этой девушке?– Она прежде хочет получить степень магистра.– Почему?– Откуда мне знать? Наверно, думает, что это поможет ей самоутвердиться. – Клинг пожал плечами. – У нее в этом отношении психоз. Не могу понять, почему это для нее так важно.– Что же она собирается делать после того, как получит магистра? Захочет доктора?– Возможно. Послушай, каждый раз, когда мы встречаемся, я делаю ей предложение. Нет, ей приспичило получить сперва степень магистра. Ну, что я могу поделать? Я люблю ее. Не могу же я послать ее ко всем чертям.– Конечно, не можешь.– Да, не могу, – Клинг задумался. – Знаешь, Стив, я пришел к заключению, что если уж женщина хочет получить образование, Бог с ней. Я же не могу лишить ее этого права.– Разумеется.– Ты, например, смог бы отказать в этом своей Тедди?– Не думаю.– Вот видишь.– Да...– Ну, что мне остается, Стив? Ждать ее или отказаться от мысли жениться на ней?– Действительно, одно из двух, – ответил Карелла.– А так как я хочу жениться на ней, у меня нет другого выхода. Я жду. – Он опять задумался. – О Господи Иисусе, я надеюсь, она не из тех женщин, которые одержимы идеей вечного познания. – Он опять замолчал. – Как бы то ни было, мне остается только ждать. Это единственное, что я могу делать.– Звучит вполне разумно.– Да. Единственное, что меня смущает... Видишь ли, Стив, сказать по правде, я боюсь, что она забеременеет, и тогда мы вынуждены будем пожениться. Ты понимаешь меня? Это будет уже совсем не то. Одно дело, когда люди женятся по обоюдному согласию, и другое, когда их вынуждают обстоятельства. Хоть мы и очень любим друг друга, все равно это было бы уже совсем не то. О Боже, ума не приложу, что делать.– Просто напросто будь более предусмотрителен, – посоветовал Карелла.– Я и так. Я хочу сказать, мы так и делаем. Хочешь я тебе кое в чем признаюсь?– В чем?– Мне иногда хочется держаться от нее подальше, ну, ты понимаешь, о чем я говорю. Если бы ты видел, какими взглядами дарит меня хозяйка каждый раз, когда я привожу Клер к себе. Потом мне в спешке приходится провожать ее домой, потому что ее отец – джентльмен самых строгих правил, какой когда-либо ходил по земле. Удивительно, как это он оставил ее одну на целый уик-энд. Я хочу сказать... и на черта ей сдалась эта идиотская степень. Понимаешь, я не хотел к ней прикасаться, пока мы не поженимся, но не смог. Мне достаточно увидеть ее, и со мной такое творится, что я теряю всякий контроль над собой. Я иногда задаю себе вопрос, все ли влюбленные испытывают такое состояние... Извини, что коснулся интимных вещей, я не хотел.– Это обычное состояние влюбленных, – успокоил его Карелла.– Да, наверное. – На какое-то время он полностью ушел в себя. Затем продолжал: – Завтра у меня выходной, а в воскресенье я дежурю. Как ты думаешь, кто-нибудь согласится со мной поменяться, например, на вторник или еще на какой-нибудь день? Так не хотелось бы разбивать уик-энд.– Где же ты собираешься провести его?– Я же тебе сказал, что...– Что? Весь уик-энд? – изумился Карелла.– Ну, видишь ли...– Начиная с сегодняшнего вечера? – не унимался Карелла.– Ты, понимаешь, ведь так редко случается...– Я отдаю тебе свое воскресенье, но боюсь...– Неужели правда отдаешь? – подался вперед Клинг.– ...ты будешь ни на что не годной развалиной в понедельник после такого уик-энда. Неужели действительно весь уик-энд?– Ну, ведь это такая редкость, чтобы отец уехал, я же тебе объяснял.– О, пылкая юность, куда, ты умчалась, – воскликнул Карелла, качая головой. – Считай, что воскресенье твое, если шеф не будет возражать.– Спасибо, Стив.– Уж не запланировала ли Тедди чего-нибудь на воскресенье, – поддразнивая Клинга, проговорил Карелла.– Только не передумай, – обеспокоенно отозвался Клинг.– Ладно уж. Решено. Что ты думаешь об этом? – спросил Карелла, постукивая пальцем по карте разыскиваемого.– Кажется подходящим кандидатом. Во всяком случае, достаточно крупный. Шесть футов и четыре дюйма, и весит 210. Далеко не карлик, Стив.– И рука принадлежала крупному мужчине. – Карелла допил свой кофе. – Ну, любовник, подымайся, давай-ка навестим миссис Андрович.Когда они выходили, Клинг сказал: – Не думай, пожалуйста, Стив, что я какой-нибудь сексуальный маньяк. Просто, понимаешь... ну...– Что?– Мне это нравится. Глава 6 Маргарет Андрович оказалась девятнадцатилетней блондинкой, которая из-под пера какого-нибудь талантливого романиста вышла бы грациозно стройной героиней. На нашем языке прозы ее бы назвали просто тощей. Уменьшительное «Мег» не очень вязалось с ее высоким ростом, в пять футов и семь с половиной дюймов, и упругой фигурой. В соответствии с современной модой давать стройным, высоким женщинам самые неблагозвучные имена, ей бы больше подошло уменьшительно-ласкательное «Мэгти», нежели «Мег», вытатуированное в изображении сердца на левой руке Карла Андровича. Тем не менее перед ними стояла та самая Мег во плоти, уверенная в себе и спокойная. Открыв полицейским дверь, она провела их в гостиную и пригласила присесть.Они сели.Ее высокая стройная фигура отличалась той угловатостью форм, которая считается неотъемлемым свойством манекенщиц. Но сейчас ее туалет не годился бы для страниц модного журнала. На ней были выцветший розовый теплый халат и пушистые розовые тапочки – стиль одежды явно не для высокой фигуры. Черты ее лица были такие же угловатые, как и линии ее фигуры, высокие скулы, четко очерченная линия рта, выделяющегося на лице даже без помощи губной помады. Большие голубые глаза, казалось, занимали большую часть узкого лица. Она говорила с едва различимым южным акцентом. У нее был вид человека, ожидающего удара кулаком в лицо со спокойствием осознанной неизбежности.– Вы насчет Карла? – спросила она тихим голосом.– Да, миссис Андрович, – ответил Карелла.– Что-нибудь узнали? С ним все в порядке?– Нет, ничего определенного.– Ну, хоть что-нибудь?– Нет, нет. Мы просто хотели бы узнать о нем побольше.– Понятно, – она задумчиво покачала головой. – Значит вы ничего не выяснили.– Нет, в самом деле ничего.– Ясно, – кивнула она.– Не могли бы вы рассказать нам, что произошло в то утро, когда он ушел из дома.– Просто ушел и все. Ничего необычного. Ушел как обычно, когда отправлялся в плавание. Только на этот раз он не явился на судно. – Она пожала плечами. – И с тех пор я о нем ничего не знаю. – Она опять пожала плечами. – Уже почти месяц.– Сколько времени вы замужем, миссис Андрович?– За Карлом? Шесть месяцев.– Вы были замужем до этого? Я хочу спросить, Карл – ваш первый муж?– Да. Он мой первый, единственный муж.– Где вы встретились?– В Атланте. Его судно стояло там какое-то время. Вы, наверно, знаете. Атланта – портовый город.– Значит вы познакомились в Атланте шесть месяцев назад?– Точнее, семь месяцев назад.– И поженились?– Да.– Откуда ваш муж родом?– Отсюда, из этого города. – После небольшой паузы она спросила: – Вам здесь нравится?– Вы имеете в виду город?– Да, он вам нравится?– Видите ли, я здесь родился и вырос, – объяснил Карелла. – Думаю, поэтому мне здесь нравится.– Мне – нет, – категорично заявила она.– Ну, в этом нет ничего необычного. Это и заставляет некоторых переезжать с места на место, – заметил он с улыбкой. Но, увидев выражение ее лица, быстро убрал свою улыбку.– Да, – согласилась она. – В таких случаях люди ищут другое место жительства. Я говорила Карлу, что мне здесь не нравится, и я хочу уехать обратно в Атланту. Но он родился и вырос здесь. – Она в раздумье пожала плечами. – Наверное, трудно уезжать оттуда, где ты родился и вырос. Но он так часто бывает в плавании. Мне приходится слишком много времени быть предоставленной самой себе. Ведь я чувствую себя совершенно потерянной на улицах этого города. Хотя Атланта не провинциальный город, но по сравнению с вашим – это довольно маленький город, который я хорошо знаю. Здесь я никогда не знаю, как мне попасть туда, куда я хочу. Стоит мне отойти три квартала от дома – я уже заблудилась. Хотите кофе?– Не стоит...– Выпейте кофе. Зачем так быстро убегать? Ко мне так редко кто-нибудь заходит.– Пожалуй, мы выпьем по чашечке, – согласился Карелла.– Я оставлю вас на минутку. – Она прошла в кухню.Клинг поднялся и подошел к телевизору, на котором стояла в рамке фотография мужчины. Он рассматривал фотографию, когда Мег вернулась.– Это Карл. Хорошая фотография. Я послала такую же в Бюро регистрации пропавших. Они попросили у меня фотографию, – После паузы она добавила: – Кофе будет готов через минуту. Я поставила разогреть несколько булочек. Вы, наверное, очень замерзли, мотаясь по городу под этим холодным дождем.– Вы очень любезны, миссис Андрович. На ее лице мелькнула улыбка: – Работающий мужчина нуждается в подкреплении. – Улыбка исчезла.– Миссис Андрович, в то утро, когда он ушел...– Да. Это было в День Валентина. – Она помолчала. – Когда я встала, на столе была коробка шоколадных конфет. А цветы принесли позже, когда мы завтракали.– От Карла?– Да, да, от Карла.– Когда вы завтракали?– Да.– Но ведь он ушел в 6.30, не так ли?– Да.– И до его ухода принесли цветы?– Да.– Слишком уж рано.– Я думаю, он договорился с цветочным магазином заранее, чтобы их доставили так рано. – Она помолчала. – Это были розы. Две дюжины красных роз.– Понятно, – сказал Карелла.– А за завтраком не произошло ничего необычного? – вмешался в разговор Клинг.– Нет, нет. Он был в очень веселом настроении.– Но ведь у него не всегда было такое веселое настроение. Вы кому-то сообщали ранее, что он был вспыльчив.– Да, я сказала так инспектору Фредериксу. В Бюро регистрации. Вы знаете его?– Нет, лично не знаком.– Очень приятный мужчина.– Вы также сказали инспектору Фредериксу, что ваш муж заикался, и что у него был легкий тик в правом глазу. Верно?– В левом глазу.– Ну да, извините, в левом.– Да, все правильно.– Как вы считаете, ваш муж по природе нервозный человек?– Да, пожалуй. Он большей частью находился в возбужденном состоянии.– Был он возбужден в то утро?– Вы имеете в виду, когда ушел из дома?– Да. Вы не заметили каких-либо признаков возбуждения или нервозности?– Нет. Он был спокоен.– Ясно. А что вы сделали с цветами, когда их принесли?– С цветами? Поставила в вазу.– На стол?– Да.– На тот самый стол, за которым завтракали?– Да.– И все время, пока вы завтракали, они стояли там?– Да.– Он хорошо поел в то утро?– Да.– Значит, аппетит у него был хороший?– Великолепный. Он был очень голоден.– И вы не заметили ничего странного или необычного в его поведении?– Нет. Извините меня, кажется, кофе кипит.Карелла и Клинг остались сидеть, молча глядя друг на друга. Тишину сейчас же заполнил звук дождя, барабанящего по водосточной трубе.Она вернулась, неся поднос с кофейником, тремя чашками и тарелкой булочек. Поставив поднос на стол, окинула все взглядом, проверяя, все ли принесла.– Масло, забыла масло. – На пороге она обернулась, – может принести джему или еще чего-нибудь?– Нет, не надо, все великолепно.– Сахар?– Нет, спасибо.Они слышали, как она возилась на кухне. Карелла наполнил три чашки. Она вернулась и поставила на стол масло, сливки и сахар.– Пожалуйста. Вам сливки, сахар, инспектор... Карелла, правильно?– Да, совершенно верно. Я буду черный. Спасибо.– Инспектор Клинг?– Немного сливок и одну ложку сахара, спасибо.– Берите булочки, пока они не остыли. Мужчины не заставили себя упрашивать. Она сидела, наблюдая, как они подкрепляются.– Вы тоже пейте свой кофе, – напомнил ей Карелла.– Да, спасибо. – Она, придвинув свою чашку, положила три ложки сахара и сидела, задумчиво помешивая кофе.– Как вы думаете, найдете вы его?– Мы надеемся.– Вы думаете, с ним что-нибудь случилось?– Трудно сказать, миссис Андрович.– Он был такой большой, – она пожала плечами.– Был, миссис Андрович?– Я сказала «был»? Да, действительно. Я уже думаю о нем, как об ушедшем навсегда.– Какие у вас для этого основания?– Не знаю.– Из того, что вы нам рассказали, видно, что он вас любил.– Да, это так. Как булочки?– Великолепные.– Очень вкусные, – добавил Клинг.– Мне их приносят на дом. Я мало выхожу. Большую часть времени провожу здесь, в этой квартире.– Как вы думаете, миссис Андрович, почему ваш муж мог исчезнуть таким образом?– Не могу понять.– Вы не ссорились, не было ничего такого в то утро?– Нет, нет. Мы не ссорились.– Я не имею в виду крупную ссору, – объяснил Карелла. – Может быть, произошла небольшая размолвка. Во всех семьях время от времени это случается.– Вы женаты, инспектор Карелла?– Да.– И вы иногда ссоритесь?– Да.– Мы с Карлом в то утро не ссорились, – повторила она ровным голосом.– Но ссорились же вы иногда?– Да, большей частью, когда я заговаривала о возвращении в Атланту, потому что мне не по душе этот город.– Вас можно понять, – поддержал тему Карелла. – Вы же плохо знаете город. Вы бывали в верхней части города?– Где это?– Калвер-авеню? Хол-авеню?– Это где большие универсальные магазины?– Нет, я имею в виду более дальние районы, недалеко от Гровер-парка.– Нет, я не знаю, где Гровер-парк.– Вы никогда не были в верхней части города?– Так далеко я не ездила.– У вас есть плащ, миссис Андрович?– Что?– Плащ.– Да, а что?– Какого цвета?– Мой плащ?– Да.– Голубой. – Она помолчала. – А почему вы спрашиваете?– А черного плаща у вас нет?– Нет. А зачем вам?– А вы носите брюки?– Очень редко.– Но иногда все-таки носите?– Иногда, только дома, когда убираю квартиру. Никогда не выхожу в брюках на улицу. В Атланте, где я выросла, девушки носят платья, юбки и красивое белье.– А зонтик у вас есть?– Да.– Какого цвета?– Красный. Я не совсем понимаю, инспектор Карелла, что все это значит.– Миссис Андрович, а нельзя ли взглянуть на ваш плащ и зонтик?– Зачем?– Нам бы очень хотелось.Она посмотрела на Кареллу, затем перевела озабоченный взгляд на Клинга.– Хорошо, – наконец произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20