Это была крошечная девушка с коротко подстриженными пепельными волосами. Своим хрупким телосложением она напоминала воробышка. На покрытом веснушками носу сидели огромные очки, за которыми светились самые ярчайшие, виденные когда-либо Кареллой и Хейзом, голубые глаза.Очевидно, только руководствуясь теорией Фрейда, можно было объяснить страсть этой девушки приготавливать кофе для всех, кто бы ни пришел. Без сомнения, ребенком она была свидетельницей того, как мать ублажала ее отца с кофейником в руках. Или, может быть, в детстве на нее опрокинули кипящий кофейник, и она подсознательно воспринимала кофейник как личную угрозу, которую надо было предотвратить, подчинив себе. Или, возможно, ее воспитывала деспотичная тетушка из Бразилии, где, как поется в песне, кофейные бобы растут в несметных количествах. Как бы то ни было, она сейчас же побежала на кухню поставить кофе, пока детективы устраивались в гостиной. Сиамский кот, вспомнив Хейза, урча, вился у его ног.– Твой старый знакомый? – поинтересовался Карелла.– Я его один раз кормил.Таффи Смит вернулась в гостиную. – Сегодня у меня все из рук валится. Мы репетировали целый день. Мы инсценируем детектив. Я играю магазинную воровку. Ужасно изматывающая роль, поверьте мне. В пьесе заняты актеры из трудовой Ассоциации актеров, которые сейчас не имеют постоянной работы.– Понятно, – поддержал разговор Карелла.– Как вам живется с двумя танцовщицами стриптиза? – поинтересовался Хейз.– Великолепно. Что в них может быть плохого? Они очень милые девушки. – Она помолчала. – Я долго сидела без работы. А ведь кто-то должен платить за квартиру. Все это время оплата лежала на них.– На них?– Да. На Барбаре и Марле. Правда, теперь Барбары нет. Вы знаете об этом. Послушайте, как выглядит форма Б?– Что? – удивился Карелла.– Форма Б. Она упоминается в пьесе. Действие происходит в дежурной комнате полицейского участка, понимаете?– Понимаем.– Ну да, конечно. И там упоминается форма Б, так наш директор хочет знать, как она выглядит. Вы бы не могли прислать мне одну?– Дело в том, что мы не имеем права раздавать официальные документы, – сказал Хейз.– О, я этого не знала. А у нас есть настоящие наручники. Ведь это тоже официальный атрибут, правда?– Да. Где вы их взяли?– Один парень, который раньше был полицейским. У него старые связи. – Она подмигнула.– Ну, может быть, мы пришлем вам форму Б, если вы не скажите никому, откуда она у вас.– Это было бы мило с вашей стороны.– Давайте поговорим о вашей соседке Барбаре. Вы сказали, что с ней жилось хорошо. А она вам временами не казалась немного необузданной?– Необузданной?– Да.– Вы имеете в виду, не била ли она посуду или что-нибудь в этом роде?– Нет. Я имею в виду относительно мужчин.– Барбара. Необузданная?– Да. Разве она не принимала здесь мужчин?– Барбара? – Таффи заразительно засмеялась. – При мне она не приняла здесь ни одного мужчину.– Но ей звонили мужчины, не так ли?– Ну конечно.– И никто из них никогда сюда не заходил?– Я не видела ни одного. Извините, кажется кофе готов.Она поспешила на кухню и сейчас же возвратилась с кофейником и тремя картонными стаканчиками.– Вы уж извините за бумажные стаканчики, но мы стараемся избегать всякого мытья посуды. По вечерам к нам обычно набивается целая толпа народу, все, кому хочется поболтать или просто посидеть и выпить кофе. У нас ведь уютно, правда?– Да, – согласился Карелла.– Я люблю варить кофе, – призналась Таффи. – Я думаю, что приобрела эту привычку во время замужества. Представьте, раньше думала, что в этом заключается прелесть семейной жизни. В моем представлении притягательная сила замужества заключалась в том, что ты можешь приготовить себе чашку кофе в своем собственном доме в любое время, когда только тебе захочется. – Она опять засмеялась. – Думаю, что поэтому я сейчас в разводе, так как теперь знаю, что замужество – нечто большее, чем приготовление кофе. Но я все еще люблю варить кофе.Она разлила кофе, унесла кофейник в кухню и вернулась со сливками, сахаром и ложками.– А Барбара присутствовала на ваших полночных вечеринках, где вы готовили кофе? – поинтересовался Карелла.– Ну конечно.– И никогда не приводила сюда мужчин?– Никогда.– Ни разу не пригласила ни одного мужчину?– Никогда. Видите ли, у нас только три комнаты: кухня, гостиная и спальня, в ней лишь две кровати, и эта софа, на которой вы сейчас сидите, на ночь превращается в кровать, таким образом получаются три постели. Поэтому нам приходилось составлять что-то типа расписания. Если у одной из нас было свидание, и она предполагала пригласить своего знакомого на чашку кофе, мы должны были не занимать гостиную. Для нас это не составляло никакой проблемы, потому что Барбара никогда не приводила сюда своих знакомых. Так что беспокоиться об этом приходилось только нам с Марлой.– Но Барбара ведь встречалась с мужчинами?– Конечно. Со многими.– И, если ей хотелось пригласить кого-нибудь из них выпить и посидеть, она их приглашала не сюда, так?– Совершенно верно. Еще кофе?– Нет, спасибо, – поблагодарил Хейз, который успел сделать только глоток.– Куда же она в таком случае их приглашала? – спросил Карелла.– Простите?– Куда она ходила со своими друзьями?– О, всюду. В клубы, театры – всюду, куда они ее приглашали.– Я имел в виду выпить стаканчик спиртного на ночь.– Может быть, она ходила к ним домой.– Она же не могла ходить домой к Андровичу, – высказал Карелла свою мысль вслух.– Кто это?– В городе полно отелей, Стив, – сказал Хейз.– Да, – согласился Карелла. – Мисс Смит, Барбара никогда не говорила чего-нибудь такого, из чего можно было бы заключить, что у нее была другая квартира?– Другая? Зачем ей могла понадобиться другая квартира? Вы знаете, сколько стоят квартиры в этом городе?– Да, знаю. Но все-таки, может быть, она упоминала что-нибудь в этом роде?– Мне, во всяком случае, нет. Зачем ей могла понадобиться другая квартира?– Очевидно, мисс Смит, Барбара встречалась с несколькими мужчинами и была с ними в... в довольно близких отношениях. Квартира, в которой живут еще двое женщин, возможно, ограничивала ее... возможности.– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала Таффи. Она задумалась на какое-то время. Затем заговорила снова. – Вы ведь сейчас говорите о Барбаре? Бабблз?– Да.Таффи пожала плечами.– У меня никогда не возникала мысль, что Барбара помешана на мужчинах. Она, казалось, не очень-то ими интересовалась.– Она готовилась сбежать с одним из них, перед тем, как исчезла, – сказал Карелла. – И, возможно, скрылась с другим.– Барбара? Бабблз?– Да, Барбара. Бабблз. – Карелла помолчал. – Можно воспользоваться вашим телефоном, мисс Смит?– Пожалуйста. Можете пользоваться этим, или другим, что в спальне. Только извините за беспорядок там. Моя соседка – ужасная неряха.Карелла прошел в спальню.– Марла рассказала мне все про вас, – сказала Таффи Хейзу шепотом.– Неужели?– Да. Вы будете ей звонить?– Ну, я не знаю. Нам надо сперва разделаться с этим делом.– Ну, конечно, – согласилась Таффи. – Она очень хорошая девушка. Очень милая.– Да, она мне показалась приятной, – признался Хейз и сразу почувствовал себя неловко.– Вы работаете по ночам?– Иногда приходится.– Почему бы вам не заходить сюда выпить чашечку кофе, когда вы освобождаетесь после дежурства?– Хорошо, может быть, зайду.– Отлично, – обрадовалась Таффи и улыбнулась.Карелла вернулся. – Я позвонил Андровичу, хотел узнать, имела ли Барбара другую квартиру.– Ну и как?– Он отплыл в Японию. Глава 15 Все большие города к пяти часам дня приобретают особый облик, свойственный исключительно большим городам. Если вы выросли в маленьком городе или деревне, вы не знакомы с этим обликом. Если вы выросли в местах, которые претендуют на роль столичных центров, но в действительности представляют собой всего лишь разросшиеся маленькие города, вы видели только имитацию этого пятичасового облика большого города.Большой город – это женщина, которую вы понимаете. Его нельзя сравнить ни с чем другим, только с женщиной. Маленький городок можно уподобить угловатой девчонке или старику, сидящему в качалке, или долговязому подростку, выросшему из своих брюк, но большой город – это типичная женщина, его можно сравнить только с ней. Подобно женщине, он излучает любовь и ненависть, уважение и пренебрежение, страсть и безразличие. Город – это женщина, всегда та самая женщина, только с постоянно меняющимся обликом, с волшебным коварством высокомерной ведьмы. Если вы рождены в одном из его зданий, если вы знаете его улицы и атмосферу, вы любите его. И эта любовь не подвластна вашему контролю. Она была с самого начала, с первого вздоха, наполнившего ваши легкие воздухом, смешанным с запахом цветущей вишни, угарного газа, дешевых духов и свежего весеннего дождя, всего того, что составляет атмосферу города, и что невозможно увидеть или представить, но можно почувствовать, что составляет саму жизнь, которую вы вбираете в ваше тело и в ваши легкие, все это и есть город.Кроме того, город – это лабиринт тротуаров, на которых вы учились ходить, потрескавшийся бетон, влажный асфальт и булыжные мостовые, сто тысяч поворотов, за которыми миллионы неожиданностей. Это город, который смеется, манит, кричит; его улицы иногда чисты, а иногда шуршат газетной листвой, летящей вдоль тротуаров в такт ударам городского пульса. Вы смотрите на него и видите много вещей, которые надо воспринять и сохранить в памяти, как сокровища в сундуке, и вы влюбляетесь во все, что видите, город не может принести вам вреда, он – ваша любовь, он ваш, подобно любимой женщине. Вы улавливаете самое сокровенное ее настроение по выражению лица, вы помните ее глаза, то испуганные, то нежные, то плачущие, вы помните ее смеющийся рот, ее струящиеся по ветру волосы, пульсирующую жилку на шее. Это не случайное любовное увлечение. Она становится частью вас в большей степени, чем кончики ваших пальцев.Вы в плену, вы попались на крючок.Вы попались на крючок, потому что эта женщина может изменить свои лицо и тело. Все, что было теплым и нежным, внезапно может стать холодным и бессердечным, но вы все равно влюблены. Вы навсегда влюблены в нее, как бы она ни одевалась, как бы ни изменялся ее облик, кто бы ни претендовал на нее, она – тот самый город, на который вы смотрите невинными глазами юности.А в пять часов город приобретает новый облик, и он вам нравится тоже, вам в нем нравится все; и ярость, и страстная нетерпеливость, и беззаветная любовь, не нуждающаяся в оправдании. В пять часов его пустынные улицы вдруг оживают. Ваша любимая трудилась весь день в пыльной гостиной, и вот теперь она выходит, и вы ждете, ждете, чтобы сжать ее в своих объятиях. В ее походке чувствуются игривость, скрывающаяся усталость, а вместе они создают образ прошлого и настоящего, из которого рождается обещание будущего. Сумерки поднимаются на горизонте и нежно прикасаются к верхушкам островерхих зданий. Звездный свет готовится залить улицы города серебром. Огни города – лампы накаливания, флюоресцирующие и неоновые, готовятся украсить ее руки браслетами, а шею – ожерельем, обвесить ее бесчисленными яркими накидками, в которых ей нет нужды. Вы прислушиваетесь к уверенному постукиванию ее высоких каблучков и улавливаете далекий звук саксофона. Еще только пять часов и музыка будет звучать позже, пока же можно различить только глухое ворчание саксофона. Наступает время звона бокалов с коктейлем, приглушенного гула разговоров и болтовни, легкого смеха, что разносится в воздухе, подобно звуку дребезжащего стекла. И вы уже сидите с ней, смотрите ей в глаза, полные значения и глубины, обдумываете каждое ее слово, потому что вы хотите понять, кто она, что собой представляет. Но вам не дано это узнать. Вы будете любить ее до самого последнего дня, но никогда не узнаете ее, даже не начнете ее узнавать. Ваша любовь необычна, она граничит с патриотической горячкой. Потому что в этом городе, в этой женщине, в этой крупной ворчливой удивительно искрящейся, нежной и бессердечной, жестокой даме сосредоточены дыхание и жизнь нации. Если вы родились и выросли в большом городе, вы не можете думать о своей стране как-то по-другому, а только как о многолюдном центре. Для вас в вашей стране не существует ни маленьких городов, ни полей, колышущихся под тяжестью зерна, ни гор, ни озер, ни морских побережий. Для вас существует только этот большой город, он ваш, и любовь ваша слепа.Двое мужчин, влюбленных в свой город, детектив Карелла и детектив Хейз, влились в поток людей, идущих по тротуарам в пять часов пополудни. Они не разговаривали друг с другом, ведь они были соперниками, претендующими на руку одной и той же дамы, а джентльмены не обсуждают даму, в которую влюблены. Они вошли в фойе Крео-билдинг, поднялись в лифте на восемнадцатый этаж, прошли по пустынным коридорам в его конец и оказались в приемной Чарльза Тюдора.Войдя, они увидели, что Тюдор запирает свой кабинет. Все еще колдуя над замочной скважиной, он повернулся и приветствовал их наклоном головы. Потом вынул ключ, положил его в карман, подошел к ним с протянутой для приветствия рукой и спросил: – Есть новости, господа?Карелла пожал протянутую руку. – Боюсь, что нет, мистер Тюдор. Но мы хотели бы задать вам еще несколько вопросов.– Конечно. Вы не возражаете, если мы расположимся в приемной, я уже запер свой кабинет.– Великолепно.Они сели на длинный диван, стоящий против стены, обвешанной фотографиями танцовщиц стриптиза.– Вы сказали, что были влюблены в Бабблз Сиза, мистер Тюдор, – начал Карелла. – Вы знали, что она встречалась, по крайней мере, еще с одним человеком, и это наверняка, а может быть, и с двумя?– Барбара?– Да. Вы знали об этом?– Нет.– Вы с ней часто виделись, мистер Тюдор? Мы сейчас говорим не о ваших деловых отношениях.– Да. Я виделся с ней часто.– Как часто?– Ну, так часто, как только мог.– Раз в неделю? Два раза в неделю? Чаще? Как часто, мистер Тюдор?– Думаю, что в среднем я виделся с ней три или четыре раза в неделю.– И что вы делали, когда встречались с ней, мистер Тюдор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20