Ежедневно в пересменку здание участка было запружено полицейскими. Воскресное утро не являлось исключением. По воскресеньям участок гудел еще больше, потому что по субботам выползали, как тараканы, воры и в день отдыха обнаруживались результаты их деятельности.В это воскресенье хаоса в участке было еще больше, чем обычно, – был ранен полицейский. Ничто так не могло наэлектризовать Управление полиции, как известие о том, что один из его сотрудников получил пулю. Лейтенант Питер Бернс, командовавший шестнадцатью детективами 87-го отдела, счел нужным отозвать из отпуска трех сотрудников, руководствуясь, вероятно, тем, что один раненый полицейский стоит трех ходячих. Не до конца удовлетворенный, он решил еще позвонить Стиву Карелле домой в Риверхед.Сидя за столом в угловой комнате наверху, Бернс видел патрульных, которые парами спускались по ступенькам участка и уходили, огибая столбы с фонарями. Фонари же сияли так, словно внутри них было солнце. Лейтенант думал о том, что Карелла только сменился с ночного дежурства и вряд ли обрадуется звонку своего начальника. Но он все-таки набрал номер и терпеливо слушал длинные гудки в трубке. Наконец, Карелла ответил. Бернс спросил:– Стив, ты спишь?– Нет, только надел пижаму.– Прости, что беспокою тебя.– Ничего-ничего. Что стряслось, Пит?– Паркера подстрелили в бакалейной лавке на Эйнсли.– Да ты что?– Да.– О, Господи! – пробормотал Карелла.– Два налетчика убили владельца, ранили Паркера в плечо и в ногу. Он сейчас в больнице Буэновиста. В тяжелом состоянии.– О, Господи!– Я уже позвонил Ди Маэо, Ливайну и Мериуезеру. Они в отпуске, Стив, но мне пришлось их отозвать. Я не люблю, когда в наших стреляют.– Я тоже.– Я подумал, что надо бы тебе сказать.– Да, хорошо, что позвонил, Пит.Трубка замолчала.– Пит?– Да, Стив?– Ну что, ты хочешь, чтобы я тоже приехал?– Ты ведь с ночного дежурства, Стив.Трубка снова замолчала.– Ладно... Что мне нужно делать, Пит?– Смотри, как ты себя чувствуешь, – отвечал Бернс, – а то поспи, отдохни, может, потом подойдешь сюда? У меня есть для тебя дело. Смотри сам, Стив.– А который сейчас час? – спросил Карелла.Бернс взглянул на часы на стене.– Начало десятого. Отдохни, о'кей?– Да, о'кей, – вздохнул Карелла.– Я перезвоню тебе. – Бернс повесил трубку. Он встал из-за стола, сунул большие пальцы рук за ремень и подошел к окну, выходящему в парк. Волосы лейтенанта начали седеть, а голубые глаза казались суровыми. Бернс молча смотрел на залитую солнцем листву через дорогу. Лицо его было бесстрастным. Затем он резко повернулся, подошел к застекленной двери своего кабинета, распахнул ее и прошел в дежурку.У стола перед детективом Карлом Капеком сидел морской капрал. Над левым глазом моряка вспухала огромная, размером с бейсбольный мяч, шишка. Форма моряка была измята и испачкана, и выглядел он крайне смущенным. Он держал руки на коленях как школьник. Моряк очень тихо говорил, почти шептал что-то Капеку. Лейтенант прошел мимо них к Брауну, говорившему по телефону за своим столом.– Ладно, я скажу ему, – Браун положил трубку.– Это о Паркере? – спросил Бернс.– Нет, это Дельгадо с Южной Шестой. Там одного избили до полусмерти по дороге в церковь. Четверо неизвестных. Дельгадо сейчас этим занимается.– Хорошо. Из больницы звонили о Паркере?– Нет еще.– Кто там в камере внизу?– Взломщик. Симмз взял на углу Пятой и Фридландер.– Давай-ка и ты, Арти, подключайся к бакалейной лавке.– Капек здесь один останется.– Я сюда пришлю кого-нибудь. Сейчас должны подойти люди.– Тогда о'кей.– Я хочу всех бросить на это дело, Арти. Я не люблю, когда стреляют в моих сотрудников.Браун кивнул, выдвинул ящик стола и взял оттуда «Детектив Спешиал» 38-го калибра в кобуре. Пристегнув кобуру, он пошел в раздевалку за плащом и шляпой. По дороге остановился у стола Калека.– Если что, буду в бакалейном магазине. – О'кей, – отозвался Капек и снова повернулся к моряку.– Я так все-таки и не понял, как вас избили, – сказал он ему. – Давайте-ка еще раз.Моряк еще больше засмущался. Он был невысок и строен. Рядом с Капеком, который сидел напротив него в рубашке с отпущенным галстуком и расстегнутым воротником, он казался карликом. Светлые волосы детектива спадали на лоб. Из наплечной кобуры выглядывала ореховая рукоять револьвера.– Ну, знаете... на меня напали, и все, – проговорил моряк.– Как?– Я шел, а на меня напали.– Где это было, капрал Майлз?– На Стеме.– В котором часу?– Около трех ночи.– Что вы делали?– Просто шел.– Шли куда-то?– Я только вышел из бара. Я выпивал в баре на Семнадцатой улице.– Что-нибудь произошло в баре?– Что произошло?– Драка, ссора?– Нет-нет, это приличный бар.– Значит, вы ушли оттуда около трех ночи и принялись ходить по Стему?– Так.– Куда вы шли?– Так просто, шел и шел. Собирался вернуться на корабль. Я с линкора, что в Военной гавани. Он там в сухом доке.– У-гу, – кивнул Капек. – Значит, вы шли, а на вас напал человек?– М-м-м.– Один человек?– Да, один.– Чем он вас ударил?– Не знаю.– Вы пришли в себя не так давно, верно?– Да, сволочи украли бумажник и часы.Капек несколько секунд помолчал.– Я понял так, что он был один.– Правильно, один.– Вы сказали «сволочи».– А?– Во множественном числе.– А?– Сколько их было на самом деле, капрал?– Тот, кто меня ударил, был один.– Бросьте вы – ударил, не ударил. Сколько их было всего?– Ну... двое.– Так. Теперь давайте выясним. Напали на вас двое мужчин, а...– Э-э, нет. Не совсем.– Слушайте, капрал, – рассердился Калек. – Вы хотите мне все рассказать или вы хотите все забыть? Знаете, мы сейчас очень заняты, у меня на такие допросы нет времени. Либо вы все рассказываете и помогаете нам, либо – до встречи, приятно было познакомиться. Счастливо добраться на корабль!Майлз помолчал несколько мгновений, затем глубоко вздохнул и, решившись, продолжал:– Ну, влез я в хреновину.– Почему? Что случилось?– Там в баре была девушка...– Я уже понял, – кивнул Капек. – Продолжайте.– В красном платье. Она весь вечер крутила задом у меня под носом. Ну, я с ней заговорил. Она, вроде, не возражала, то есть, я хочу сказать... она ни на что не намекала. Я всего-то за весь вечер пару коктейлей ей купил.– Так, продолжайте.– Почти в три она говорит мне, что устала и хочет домой, потом идет к двери, мигает мне и так головой подзывает. Вот так, такое небольшое движение головой, понимаете? Чтобы я шел за ней. Я расплатился и пошел на улицу, она там стояла на углу. Увидела меня и пошла. Оглянулась и снова так мне головкой – пошли, мол. А сама каблучками – цок-цок. А потом свернула за угол. Я пошел за ней, а там стоит мужик и р-раз мне в рожу. А потом... я очнулся с этой фигней над глазом, без денег и без часов. С-сучка!– Она черная или белая?– Черная.– А мужчина?– Белый.– Вы сможете ее узнать, если увидите?– Во век не забуду.– А мужчину?– Я его почти не видел. Он мне двинул, как только я вышел из-за угла. У меня искры из глаз посыпались. Когда я рубанулся, они, наверное, перетащили меня. Я ведь упал на тротуар, а очнулся в этом холле.Майлз замолчал и уставился на руки.– Что-то еще, капрал?– Тут еще... такое дело. Эта падла меня лягнула. Когда я упал на тротуар, она меня лягнула своей сучьей туфелькой. Я от этого рубанулся, а не от мужика. От этой остроносой туфельки.Капрал Майлз жалобно поднял глаза на Калека:– Зачем она это сделала? Я же совсем ее не трогал. Совсем не трогал. * * * Появилась и умчалась «скорая помощь», увозя человека, избитого на пороге собственного дома. В десять утра крыльцо все еще было залито кровью. Детектив 3-й степени Александре Дельгадо беседовал на ступеньках с женой и дочерьми пострадавшего. Темноволосая женщина – миссис Хуэрта – вытирала носовым платком распухшие от слез карие глаза. Ее две дочери, празднично одетые по случаю церковного дня в одинаковые зеленые шерстяные пальто, черные лаковые туфельки и белые гольфы, были очень похожи на мать. Но в их широко распахнутых глазах виднелись любопытство, страх, непонимание, только не слезы. Толпа любопытных проталкивалась к крыльцу. Усталый патрульный безуспешно пытался ее разогнать.– Расскажите подробно, как все произошло, миссис Хуэрта, начал Дельгадо.Он, как и допрашиваемая им женщина, был пуэрториканцем. И так же, как и она, вырос в гетто. Не в этом именно, но в таком же, в предместьях Калмз-Пойнт-Бридж (говорят, что если вы видели хотя бы одни трущобы, значит, вы видели их все). Он мог бы говорить с ней на родном испанском, но на службе предпочитал пользоваться только английским. Миссис Хуэрта, стараясь вынести поменьше сора из избы, отвечать решила тоже на английском, который был понятен далеко не всем любопытствующим соседям.– Мы шли в церковь на восьмичасовую мессу. Церковь вон там, на этой же улице. Пять минут ходьбы. Хосе, я и девочки вышли на улицу, и эти люди напали на него.– Сколько их было?– Четверо.– Вы их знаете?– Нет.– Что произошло дальше?– Они его начали бить.– Чем?– Ручками от метел. Знаете, если взять метлу и отпилить от нее ручку...– Они что-нибудь говорили вашему мужу?– Nada. Ничего.– Он им что-нибудь говорил?– Нет.– И вы их не знаете? Они не из вашего barrio, района?– Я их никогда не видела.Одна из девочек взглянула на мать, но сразу же отвернулась.– Si, que hay? Да, что такое? (исп.).

– немедленно спросил Дельгадо.– Ничего, – ответила девочка.– Как тебя зовут? – обратился к ней детектив.– Пакита Хуэрта.– Ты видела людей, которые избили твоего отца, Пакита?– Да, – кивнула девочка.– Ты знаешь кого-нибудь из них?Девочка заколебалась.– Puede listed decirme? Можешь что-нибудь рассказать? (исп.).

– Нет, я их не знаю.– А ты? – Дельгадо повернулся к другой девочке.– Нет.Полицейский посмотрел им в глаза. Девочки глядели, не мигая. Он снова повернулся к миссис Хуэрте.– Полное имя вашего мужа Хосе Хуэрта?– Хосе Висенте Хуэрта.– Сколько ему лет, сеньора?– Сорок семь.– Чем он занимается?– Торгует недвижимостью.– Где его офис, миссис Хуэрта?– В Риверхед. Хэррисон-авеню, 1345. Фирма называется «Х-Р Риэлти».– Он ее владелец?– Да.– Партнеры есть?– Да, есть партнер.– Как его имя?– Рамон Кастаньеда. Они поэтому и называются «Х-Р». Хосе-Рамон.– Где живет мистер Кастаньеда?– В двух кварталах отсюда. На Четвертой улице.– Адрес?– Южная Четвертая, 112.– Ну ладно, спасибо, – сказал Дельгадо. – Я вам сообщу, если мы что-нибудь выясним.– Por favor, Пожалуйста (исп.).

– проговорила миссис Хуэрта и увела за руки детей в дом. ~~ Черная блузка из ванной Льюиса Скотта была куплена в магазине с названием «Обезьяньи ужимки» на Калвер-авеню. В воскресенье магазин был закрыт. Дежуривший в этом квартале патрульный заметил прильнувших к витрине Уиллиса и Дженеро и вразвалку подошел к ним.– Помощь нужна? А, ребята? – поинтересовался он.Дженеро и Уиллис оглянулись. Ни тот, ни другой этого патрульного не знали.– Ты недавно в участке, старина? – спросил его Дженеро.Патрульный был года на три-четыре старше Дженеро, но, учитывая разницу в звании, детектив без смущения выбрал такой тон. Патрульный никак не мог решить, с кем он имеет дело – со злоумышленниками или с такими же, как и он, слугами закона. Иногда трудно определить разницу. Озадаченный патрульный соображал, как ему поступить – ответить по-уставному или поставить наглецов на место. Пока он думал, Уиллис сказал:– Я детектив Уиллис. Это детектив Дженеро.– О! – Он сумел произнести это очень выразительно.– Ты давно работаешь в участке, парень? – спросил Дженеро.– С прошлой недели. Меня перевели из Маджесты.– Спецназначение?– Да. В последнее время повадились тут грабить эту лавочку. По-моему, здесь удвоили все патрули.– А где постоянный патрульный?– Пошел червячка заморить в кафе. Вам помочь?– Кто он?– Хаскинс. Вы его знаете?– Да, – ответил Уиллис, – кафе на углу?– На углу.– Давай, служи, старик, – бросил Дженеро, и оба детектива направились к кафе. Патрульный пожал плечами, раздумывая о том, что лишняя лычка делает людей гнусными свиньями.Кроме патрульного Хаскинса и буфетчика, за стойкой в кафе без пятнадцати десять никого не было. Хаскинс склонился над чашкой кофе. Выглядел он так, будто не спал всю ночь. Дженеро и Уиллис подошли к патрульному и уселись рядом.– Привет, Билл, – поздоровался Уиллис.Хаскинс оторвал взгляд от кофе.– А, ты. Привет.– Два кофе, – бросил Дженеро человеку за стойкой.– Вы меня ищете или просто так здесь? – спросил Хаскинс.– Тебя ищем.– Зачем?– Вам какой кофе? – спросил буфетчик.– Со сливками, – ответил Уиллис.– Один со сливками, один черный, – добавил Дженеро.– Два со сливками, один черный, – проговорил буфетчик.– Один со сливками, один черный, – поправил его Дженеро.– Он хочет со сливками, – настаивал буфетчик, – а вы хотите со сливками и черный.– Ты что, клоун?– Так и так, кофе пропал, – сказал на это буфетчик.– Чего это?– Если когда-нибудь полицейский заплатит мне за кофе, значит в этот день я буду принимать ваш парад на Холл-авеню.Ему никто не возразил. У них и правда не было привычки платить за кофе в окрестных заведениях, но они не любили, когда им об этом напоминали.– Билл, мы ищем парня лет восемнадцати-девятнадцати, – начал Уиллис; – длинные светлые волосы, висячие усы. Встречал такого здесь?– Я тысячу таких каждый день встречаю. Вам что, пошутить вздумалось? – буркнул Хаскинс.– На этом куртка мехом вовнутрь.Хаскинс пожал плечами.– На спине нарисовано большое солнце, – добавил Уиллис.– Да, что-то видел. Где-то тут была такая куртка.– Ее хозяина помнишь?– Где я ее видел? – вслух спросил сам себя патрульный.– Он мог быть с еще одним парнем примерно такого же возраста, черная бородка, черные волосы.– Нет, – покачал головой Хаскинс, – солнце оранжевое? Такое оранжевое солнце с лучами? Так?– Правильно, оранжевое.– Видел такую куртку, – произнес Хаскинс, – недавно совсем. Где ж я ее видел, чертово дело!– Два кофе, один со сливками, один черный, – провозгласил буфетчик, ставя чашки перед полицейскими.– Джерри, ты не видел здесь парня в меховой куртке с нарисованным солнцем? – спросил его Хаскинс.– Нет, – безразлично ответил тот и скрылся на кухне.– Белый мех? – снова обратился Хаскинс к Уиллису, – изнутри?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16