https://wodolei.ru/catalog/vanni/iz-litievogo-mramora/
В этом квартале он знал одну наркоманку-потаскушку. Девчонке было около девятнадцати, у нее не было одной руки. Этот физический недостаток вместо того, чтобы отталкивать предполагаемых клиентов, на самом деле почему-то их дико возбуждал. В поисках «однорукого бандита», как ее иногда называли, сюда стекались озабоченные кабальеро со всех концов района. Постоянным же клиентам из близлежащих кварталов девица была известна как Бланка Диас. Она пользовалась спросом еще и потому, что тяга к наркотикам не позволяла ей долго торговаться, она соглашалась практически на любую цену.Бланка не очень обрадовалась возможности провести воскресенье с полицейским, пусть даже и пуэрториканцем. Девица только что приняла свою послеобеденную дозу и наслаждалась октябрьским солнышком на скамейке в одном из скверов. Она скосила на Дельгадо глаза, поразмышляла о том, что надо было бы подвинуться, подумала:«Черт с ним!», и осталась сидеть на своем месте.– Привет, Бланка, – обратился к ней Дельгадо.– Ну, привет.– Как дела?– Нормально. Я ничего не храню, если ты за этим пришел.– Не за этим.– Я хотела сказать, если ты...– Нет.– Ну ладно.Бланка была довольно миловидна. Смуглое лицо, черные волосы, светло-карие глаза. Только губы, пожалуй, немного полноваты. И подбородок изуродован шрамом. Когда Бланке было только шестнадцать, но она уже три раза в день кололась героином, ее полоснул ножом сутенер.– Помощь нужна, – сказал Дельгадо.– Какая?– Кое-какие сведения.– Я не стучу.– Если не захочешь отвечать, не отвечай.– Большое спасибо.– Querida, Милая (обращение к девушке) (исп.).
– продолжал детектив, – мы с тобой по-хорошему. Давай-ка и ты по-хорошему, ладно?Она оглядела полицейского и вздохнула.– Что хочешь?– Все о Хосе Хуэрте.– Ничего.– Он к тебе не заходит?– Никогда.– А его партнер?– Какой партнер?– Рай Кастаньеда.– Не знаю такого. Он не родственник Пеле Кастаньеды?– Может быть, Расскажи о Пепе.Бланка пожала плечами.– Фрайер.– Старый?– Примерно тридцать.– Чем занимается?– Бог его знает. Может, играет. Несколько лет кололся, а потом завязал. Я таких всего пару человек знаю. Тусовался когда-то с компанией. Они себя звали «Испанские рыцари» или что-то в этом роде. Их все здесь знали, они часто махались с другой бандой, не помню, как она называлась, с другого конца парка. Пепе мощно кололся, но бросил. По-моему, он лечился в Лексингтоне. А может, его повязали и засадили, и он там бросил, не знаю. Но с иглы соскочил, это точно, – она пожала плечами. – Все равно фрайер.– Давно его видела?– Недавно. Он тут часто крутится. Все время сидит у кого-нибудь на крыльце. Пацанам что-то травит. Большой человек. Козел исправившийся! – Бланка фыркнула.– Сегодня видела его?– Нет, я только что пришла. С клиентом всю ночь занималась.– Где его искать?– Пепе или клиента? – Бланка улыбнулась.– Пепе, – без улыбки ответил Дельгадо.– На Эйнсли есть биллиардная. Он там часто бывает.– Давай на минуту вернемся к Хуэрте.– Зачем? – Бланка отвернулась, разглядывая автобус, громыхающий по авеню. Казалось, ее очаровали сизые клубы, вырывающиеся из выхлопной трубы.– Мы мало о нем поговорили.– Я его почти не знаю.– Посмотри на меня.Бланка резко повернула голову.– Я тебе сказала, я не стучу. Ничего не скажу о Хосе Хуэрте.– Почему? Он во что-то влез?– Отстань.– Наркотики?– Отстань.– Да или нет, Бланка. Я ведь знаю, где ты живешь, поставлю у твоей двери топтуна, он все равно узнает. Расскажи о Хосе Хуэрте.– Ну, да! Да!– Я думал, он занимается недвижимостью.– Занимается. У него есть акр земли в Мексике, он там сеет травку.– Сильные препараты тоже возит?– Нет, только травку.– Его партнер об этом знает?– Я не знаю, что его партнер знает, а что нет. Я не его партнер. Иди и спроси партнера.– Может, и пойду, – сказал Дельгадо, – когда поговорю с братом.– Ты идешь к Пепе?– Да.– Скажи ему, он должен мне пять долларов.– За что?– А как ты думаешь? * * * Уиллис вышел из телефонной будки, Дженеро ждал его на тротуаре.– Что они сказали?– Еще ничего. У них полно другой работы.– Так как же мы узнаем, травка это или гашиш? – возмутился Дженеро.– Подождем. Сказали позвонить им через полчасика.– Меня воротит от этой лаборатории!– Да, а что прикажешь делать? – Уиллис пожал плечами. – У каждого свой крест.Дело было в том, что Уиллиса уже воротило от Дженеро. Они оформили и отправили в лабораторию пластиковую сумку с гашишем и марихуаной и попросили побыстрее провести анализ. Но лаборатория захлебывалась в таких просьбах каждый день. Ни один следователь не мог определить наверняка тип наркотика без анализа. Уиллис был согласен подождать заключения, Дженеро рвался позвонить в лабораторию и узнать, что происходит. И вот без двадцати четыре они знали, что происходит: ничего. Дженеро надулся, а Уиллис мечтал поскорее попасть домой и рассказать матери, как трудно быть полицейским в этом городе.Они находились сейчас не в самом шикарном районе Квартала – ему недоставало особой изысканности Левого берега. Но и эта часть тоже могла похвастаться многоэтажными доходными домами, многочисленными магазинами, театрами, ресторанами. Кэрриер-авеню, 3541 оказался домом из бурого камня. На одном из почтовых ящиков в холле, сыщики нашли табличку с надписью «Роберт Хэмлинг». Уиллис позвонил в 22-ю квартиру. Ответное гудение электронного запора раздалось почти мгновенно. Дженеро открыл дверь, и оба детектива вошли в тускло освещенное помещение цокольного этажа. Лестничный пролет виднелся прямо перед ними. Здание пропиталось запахом лизоля. Они поднялись на третий этаж, нашли 22-ю квартиру, прислушались и, ничего не услышав, постучали в дверь.– Бобби? – спросил женский голос.– Полиция, – ответил Уиллис.– Что вы хотите? – спросила девушка.– Откройте дверь.В квартире все стихло. Полицейские прислушались. Они поняли, что Роберта Хэмлинга в квартире не было, раз девушка спросила: «Бобби?» Но кто лучше полицейских знает, что нет на свете создания опаснее женщины? Детективы настороженно ждали. Плащи расстегнуты, револьверы под рукой. Дверь, наконец, распахнулась, и в проеме показалась молоденькая девушка, одетая в свободные брюки и футболку. К ее круглому лицу с голубыми глазами очень шли каштановые волосы.– Что вы хотите? – повторила она.Девушка казалась очень испуганной и напряженной. Одной рукой она держалась за ручку двери, другой стягивала ворот футболки.– Мы ищем Роберта Хэмлинга, – сказал Уиллис. – Он здесь живет?– Да, – робко ответила она.– Он дома?– Нет.– Когда он придет?– Не знаю.– Как ваше имя, мисс? – спросил Дженеро.– Соня.– Соня?..– Соня Соболева.– Сколько вам лет, Соня?– Восемнадцать.– Вы здесь живете?– Нет.– А где?– В Риверхед.– Что вы здесь делаете?– Жду Бобби. Он мой знакомый.– Когда он ушел?– Не знаю.– Тогда как вы сюда попали?– У меня есть ключ.– Позвольте нам войти и подождать вместе с вами.– Ради Бога, – сказала она и пожала плечами, – входите, если хотите.Соня отступила в сторону. Она все еще была очень испугана. Пропуская полицейских, девушка выглянула в коридор, словно надеясь увидеть там Хэмлинга, или, во всяком случае, мечтая об этом. Уиллис заметил взгляд девушки, а Дженеро просмотрел. Соня закрыла дверь и провела полицейских в комнату, обставленную несколькими потрепанными стульями, поролоновым диваном и старым кофейным столиком.– Присаживайтесь, – предложила она.Полицейские сели на диван, Соня примостилась на одном из стульев.– Как хорошо вы знаете Роберта Хэмлинга? – спросил Уиллис.– Довольно хорошо.– Когда вы последний раз его видели?– Ну... – она пожала плечами и задумалась.– Так когда?– А что, это имеет значение?– Это может иметь значение.– На той неделе, наверное.– Когда на той неделе?– Слушайте, спросите Боба, когда он вернется.– Мы спросим, – вступил Дженеро. – А пока спрашиваем вас. Когда вы его видели последний раз?– Я не помню.– Вы знаете кого-нибудь по имени Льюис Скотт? – спросил Уиллис.– Нет.– Когда-нибудь слышали о магазине одежды с названием «Обезьяньи ужимки»?– Да, слышала.– Покупали там вещи?– Не помню.– Может быть, черную шелковую блузку? – поинтересовался Дженеро.– Не помню.– Покажи-ка ей блузку. Дик, – сказал Уиллис.Дженеро достал пакет, вынул из него блузку и вручил ее девушке.– Это ваша?– Не знаю.– Да или нет? – настаивал Дженеро.– Может быть. Я не знаю наверняка, у меня много вещей.– У вас много черных шелковых блузок, купленных в «Обезьяньих ужимках»?– Нет, но, если у вас много вещей, можно запутаться. Эта блузка может быть чьей угодно. Откуда я знаю, что это моя?– Какой у вас размер?– Тридцать четвертый.– Блузка тридцать четвертого размера, – заметил Уиллис.– Ну и что? Мало ли блузок такого размера?– Вы были в Айсоле этой ночью?– Да, была.– Где?– Ну, в разных местах.– Где?– То в одном месте, то в другом.– Где это одно и где другое место?– Можешь не отвечать им, Соня, – раздался голос из дверей, и оба детектива одновременно оглянулись. Там стоял парень лет восемнадцати с длинными светлыми волосами и висячими усами. Он был в синих джинсах и вельветовой голубой рубашке. На внутренней стороне открытого пальто виднелся белый мех.– Мистер Хэмлинг, я так понимаю? – задал вопрос Уиллис.– Значит, вы меня нашли, – пробормотал Хэмлинг. – Вы из-за Лью?– Это вы нам скажите, – ответил Дженеро.– Конечно, из-за Лью. Я знал, что рано или поздно вы меня найдете.– Что с ним случилось?– Он выпрыгнул из окна этой ночью.– Вы были там, когда он выпрыгнул?– Мы все были там, – Хэмлинг посмотрел на девушку.Она кивнула.– Расскажите, что там произошло.– У него крыша поехала. Захотел полетать. Я пытался его остановить, но он вырвался и выпрыгнул в окно. Это все.– Почему вы не заявили в полицию?– Зачем? У меня длинные волосы.Уиллис вздохнул.– Ну, раз уж мы пришли, – начал он, – расскажите нам все, что случилось. Мы составим протокол и закроем, к чертовой матери, дело.Дженеро посмотрел на него. Уиллис вынимал блокнот.– Скажите, когда вы туда пришли?– Наверное, около четырех тридцати. Слушайте, а у меня не будет неприятностей?– С какой стати? Если Скотт выпрыгнул из окна, это самоубийство. Все просто и ясно.– Да. Точно.– О'кей. Давайте начнем, чтобы раньше закончить. Нас тоже от этого дела уже тошнит, – признался Уиллис. И снова Дженеро посмотрел на него.– Что случилось, когда вы пришли?– Но мы же ни при чем!– Но вы же там были, разве не так?– Да, но...– А что мы должны, по-вашему, делать? Забыть, что вы там были? Да не бойтесь вы, никто не хочет вам неприятностей. Вы знаете, сколько чудиков выбрасываются каждый день из окон?– Я просто не хочу, чтобы это попало в газеты, – объяснил Хэмлинг. – Я поэтому не позвонил вам сразу.– Понятно, – кивнул Уиллис. – Мы сделаем, что можем, чтобы избежать огласки. Нам нужна информация для протокола и все.– Ну, ладно, – нерешительно произнес Хэмлинг.– Итак, что произошло? Вы все трое туда пришли или как? – начал опять Уиллис.– Нет, я встретил его на улице. Я тогда был один. Потом позвонил Соне, и она пришла.Уиллис записывал в блокнот. Дженеро все смотрел на него. Он странным образом ощущал, что что-то происходит, но не мог понять, что именно. Он также ощущал, что может кое-чему научиться. Смущенный и заинтересованный одновременно, Дженеро молча наблюдал и прислушивался.– Хорошо, – продолжал Уиллис. – Вы встретили своего знакомого и...– Он не был моим знакомым, – возразил Хэмлинг.– Вы его не знали?– Нет, я просто встретился с ним у кафе, и мы разговорились. Он предложил пойти к нему, послушать музыку и... слушайте, если я вам все расскажу, я, правда, не вляпаюсь?– Я буду вам очень обязан, если расскажете, – заверил его Уиллис.– Ну, он сказал, что у него есть хорошая шмаль и можно по разу пыхнуть. Я тогда больше ни о чем и не подумал. Шел покурить просто. Если бы я знал, что у него дома есть ЛСД...– А вы тогда этого не знали?– Нет, Боже упаси! Я вообще от этих пластиковых хиппи держусь подальше. От них всегда неприятности.– Какие неприятности?– Ну, знаете, они всегда рисуются. Понтяры, короче говоря. Воскресные хиппи, пластиковые хиппи – все одно и то же. Никто из них на самом деле не тусуется по-настоящему. Так, для вида только.– А вы?– Я считаю себя настоящим, – с достоинством ответил Хэмлинг.– А Соня?– Она хоть и воскресная хиппи, но балдежная кадра, и я с ней тусуюсь.Роберт Хэмлинг широко улыбнулся. Соня на улыбку не ответила. Она была все так же испугана. Девушка переводила взгляд с Уиллиса на Хэмлинга, догадываясь, что идет опасная игра. Ей очень хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Дженеро это видел. Он, при всей своей неопытности, ощущал также, что именно девушка была вожделенной жертвой Уиллиса, и что тот рано или поздно обязательно вопьется, как вампир, ей в шею. Соня об этом тоже догадывалась. Хэмлинг был единственным в комнате, кто ничего не подозревал. Чрезвычайно самоуверенный, он лез головой прямо в петлю.– Короче, мы пошли к нему домой, забили по косячку, попили винца, а потом я предложил позвонить Соне, чтобы она пришла и поучаствовала в празднестве.– Что вы праздновали?Хэмлинг несколько мгновений обдумывал ответ, а потом улыбнулся:– Жизнь. Существование.– О'кей, – Уиллис сделал вид, что удовлетворен ответом.Дженеро внимательно следил за происходящим, учась на ходу. Он понял, например, что Хэмлинг только что солгал. Если они что и праздновали, то только не жизнь и не существование. Дженеро не смог бы точно описать, как он понял, что парень врет, но он это знал. И Уиллис знал. И девушка знала. Дженеро догадывался, что Уиллис обязательно вернется со временем к этому празднованию. Дик Дженеро чувствовал себя превосходно. Ему казалось, что он смотрит детектив по телевизору. Он не хотел, чтобы фильм кончался, о, нет! И почему-то во время всей этой сцены ему ни разу не вспомнилось, что он тоже сыщик. Он только чудесно проводил время. И даже чуть не спросил Соню, как ей это все нравится. Эх, если бы еще пакетик жареной кукурузы!– Значит, я спустился на улицу, – продолжал Хэмлинг, – у него дома не было телефона. Я позвонил Соне из автомата. Она...– Где была Соня?– Здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– продолжал детектив, – мы с тобой по-хорошему. Давай-ка и ты по-хорошему, ладно?Она оглядела полицейского и вздохнула.– Что хочешь?– Все о Хосе Хуэрте.– Ничего.– Он к тебе не заходит?– Никогда.– А его партнер?– Какой партнер?– Рай Кастаньеда.– Не знаю такого. Он не родственник Пеле Кастаньеды?– Может быть, Расскажи о Пепе.Бланка пожала плечами.– Фрайер.– Старый?– Примерно тридцать.– Чем занимается?– Бог его знает. Может, играет. Несколько лет кололся, а потом завязал. Я таких всего пару человек знаю. Тусовался когда-то с компанией. Они себя звали «Испанские рыцари» или что-то в этом роде. Их все здесь знали, они часто махались с другой бандой, не помню, как она называлась, с другого конца парка. Пепе мощно кололся, но бросил. По-моему, он лечился в Лексингтоне. А может, его повязали и засадили, и он там бросил, не знаю. Но с иглы соскочил, это точно, – она пожала плечами. – Все равно фрайер.– Давно его видела?– Недавно. Он тут часто крутится. Все время сидит у кого-нибудь на крыльце. Пацанам что-то травит. Большой человек. Козел исправившийся! – Бланка фыркнула.– Сегодня видела его?– Нет, я только что пришла. С клиентом всю ночь занималась.– Где его искать?– Пепе или клиента? – Бланка улыбнулась.– Пепе, – без улыбки ответил Дельгадо.– На Эйнсли есть биллиардная. Он там часто бывает.– Давай на минуту вернемся к Хуэрте.– Зачем? – Бланка отвернулась, разглядывая автобус, громыхающий по авеню. Казалось, ее очаровали сизые клубы, вырывающиеся из выхлопной трубы.– Мы мало о нем поговорили.– Я его почти не знаю.– Посмотри на меня.Бланка резко повернула голову.– Я тебе сказала, я не стучу. Ничего не скажу о Хосе Хуэрте.– Почему? Он во что-то влез?– Отстань.– Наркотики?– Отстань.– Да или нет, Бланка. Я ведь знаю, где ты живешь, поставлю у твоей двери топтуна, он все равно узнает. Расскажи о Хосе Хуэрте.– Ну, да! Да!– Я думал, он занимается недвижимостью.– Занимается. У него есть акр земли в Мексике, он там сеет травку.– Сильные препараты тоже возит?– Нет, только травку.– Его партнер об этом знает?– Я не знаю, что его партнер знает, а что нет. Я не его партнер. Иди и спроси партнера.– Может, и пойду, – сказал Дельгадо, – когда поговорю с братом.– Ты идешь к Пепе?– Да.– Скажи ему, он должен мне пять долларов.– За что?– А как ты думаешь? * * * Уиллис вышел из телефонной будки, Дженеро ждал его на тротуаре.– Что они сказали?– Еще ничего. У них полно другой работы.– Так как же мы узнаем, травка это или гашиш? – возмутился Дженеро.– Подождем. Сказали позвонить им через полчасика.– Меня воротит от этой лаборатории!– Да, а что прикажешь делать? – Уиллис пожал плечами. – У каждого свой крест.Дело было в том, что Уиллиса уже воротило от Дженеро. Они оформили и отправили в лабораторию пластиковую сумку с гашишем и марихуаной и попросили побыстрее провести анализ. Но лаборатория захлебывалась в таких просьбах каждый день. Ни один следователь не мог определить наверняка тип наркотика без анализа. Уиллис был согласен подождать заключения, Дженеро рвался позвонить в лабораторию и узнать, что происходит. И вот без двадцати четыре они знали, что происходит: ничего. Дженеро надулся, а Уиллис мечтал поскорее попасть домой и рассказать матери, как трудно быть полицейским в этом городе.Они находились сейчас не в самом шикарном районе Квартала – ему недоставало особой изысканности Левого берега. Но и эта часть тоже могла похвастаться многоэтажными доходными домами, многочисленными магазинами, театрами, ресторанами. Кэрриер-авеню, 3541 оказался домом из бурого камня. На одном из почтовых ящиков в холле, сыщики нашли табличку с надписью «Роберт Хэмлинг». Уиллис позвонил в 22-ю квартиру. Ответное гудение электронного запора раздалось почти мгновенно. Дженеро открыл дверь, и оба детектива вошли в тускло освещенное помещение цокольного этажа. Лестничный пролет виднелся прямо перед ними. Здание пропиталось запахом лизоля. Они поднялись на третий этаж, нашли 22-ю квартиру, прислушались и, ничего не услышав, постучали в дверь.– Бобби? – спросил женский голос.– Полиция, – ответил Уиллис.– Что вы хотите? – спросила девушка.– Откройте дверь.В квартире все стихло. Полицейские прислушались. Они поняли, что Роберта Хэмлинга в квартире не было, раз девушка спросила: «Бобби?» Но кто лучше полицейских знает, что нет на свете создания опаснее женщины? Детективы настороженно ждали. Плащи расстегнуты, револьверы под рукой. Дверь, наконец, распахнулась, и в проеме показалась молоденькая девушка, одетая в свободные брюки и футболку. К ее круглому лицу с голубыми глазами очень шли каштановые волосы.– Что вы хотите? – повторила она.Девушка казалась очень испуганной и напряженной. Одной рукой она держалась за ручку двери, другой стягивала ворот футболки.– Мы ищем Роберта Хэмлинга, – сказал Уиллис. – Он здесь живет?– Да, – робко ответила она.– Он дома?– Нет.– Когда он придет?– Не знаю.– Как ваше имя, мисс? – спросил Дженеро.– Соня.– Соня?..– Соня Соболева.– Сколько вам лет, Соня?– Восемнадцать.– Вы здесь живете?– Нет.– А где?– В Риверхед.– Что вы здесь делаете?– Жду Бобби. Он мой знакомый.– Когда он ушел?– Не знаю.– Тогда как вы сюда попали?– У меня есть ключ.– Позвольте нам войти и подождать вместе с вами.– Ради Бога, – сказала она и пожала плечами, – входите, если хотите.Соня отступила в сторону. Она все еще была очень испугана. Пропуская полицейских, девушка выглянула в коридор, словно надеясь увидеть там Хэмлинга, или, во всяком случае, мечтая об этом. Уиллис заметил взгляд девушки, а Дженеро просмотрел. Соня закрыла дверь и провела полицейских в комнату, обставленную несколькими потрепанными стульями, поролоновым диваном и старым кофейным столиком.– Присаживайтесь, – предложила она.Полицейские сели на диван, Соня примостилась на одном из стульев.– Как хорошо вы знаете Роберта Хэмлинга? – спросил Уиллис.– Довольно хорошо.– Когда вы последний раз его видели?– Ну... – она пожала плечами и задумалась.– Так когда?– А что, это имеет значение?– Это может иметь значение.– На той неделе, наверное.– Когда на той неделе?– Слушайте, спросите Боба, когда он вернется.– Мы спросим, – вступил Дженеро. – А пока спрашиваем вас. Когда вы его видели последний раз?– Я не помню.– Вы знаете кого-нибудь по имени Льюис Скотт? – спросил Уиллис.– Нет.– Когда-нибудь слышали о магазине одежды с названием «Обезьяньи ужимки»?– Да, слышала.– Покупали там вещи?– Не помню.– Может быть, черную шелковую блузку? – поинтересовался Дженеро.– Не помню.– Покажи-ка ей блузку. Дик, – сказал Уиллис.Дженеро достал пакет, вынул из него блузку и вручил ее девушке.– Это ваша?– Не знаю.– Да или нет? – настаивал Дженеро.– Может быть. Я не знаю наверняка, у меня много вещей.– У вас много черных шелковых блузок, купленных в «Обезьяньих ужимках»?– Нет, но, если у вас много вещей, можно запутаться. Эта блузка может быть чьей угодно. Откуда я знаю, что это моя?– Какой у вас размер?– Тридцать четвертый.– Блузка тридцать четвертого размера, – заметил Уиллис.– Ну и что? Мало ли блузок такого размера?– Вы были в Айсоле этой ночью?– Да, была.– Где?– Ну, в разных местах.– Где?– То в одном месте, то в другом.– Где это одно и где другое место?– Можешь не отвечать им, Соня, – раздался голос из дверей, и оба детектива одновременно оглянулись. Там стоял парень лет восемнадцати с длинными светлыми волосами и висячими усами. Он был в синих джинсах и вельветовой голубой рубашке. На внутренней стороне открытого пальто виднелся белый мех.– Мистер Хэмлинг, я так понимаю? – задал вопрос Уиллис.– Значит, вы меня нашли, – пробормотал Хэмлинг. – Вы из-за Лью?– Это вы нам скажите, – ответил Дженеро.– Конечно, из-за Лью. Я знал, что рано или поздно вы меня найдете.– Что с ним случилось?– Он выпрыгнул из окна этой ночью.– Вы были там, когда он выпрыгнул?– Мы все были там, – Хэмлинг посмотрел на девушку.Она кивнула.– Расскажите, что там произошло.– У него крыша поехала. Захотел полетать. Я пытался его остановить, но он вырвался и выпрыгнул в окно. Это все.– Почему вы не заявили в полицию?– Зачем? У меня длинные волосы.Уиллис вздохнул.– Ну, раз уж мы пришли, – начал он, – расскажите нам все, что случилось. Мы составим протокол и закроем, к чертовой матери, дело.Дженеро посмотрел на него. Уиллис вынимал блокнот.– Скажите, когда вы туда пришли?– Наверное, около четырех тридцати. Слушайте, а у меня не будет неприятностей?– С какой стати? Если Скотт выпрыгнул из окна, это самоубийство. Все просто и ясно.– Да. Точно.– О'кей. Давайте начнем, чтобы раньше закончить. Нас тоже от этого дела уже тошнит, – признался Уиллис. И снова Дженеро посмотрел на него.– Что случилось, когда вы пришли?– Но мы же ни при чем!– Но вы же там были, разве не так?– Да, но...– А что мы должны, по-вашему, делать? Забыть, что вы там были? Да не бойтесь вы, никто не хочет вам неприятностей. Вы знаете, сколько чудиков выбрасываются каждый день из окон?– Я просто не хочу, чтобы это попало в газеты, – объяснил Хэмлинг. – Я поэтому не позвонил вам сразу.– Понятно, – кивнул Уиллис. – Мы сделаем, что можем, чтобы избежать огласки. Нам нужна информация для протокола и все.– Ну, ладно, – нерешительно произнес Хэмлинг.– Итак, что произошло? Вы все трое туда пришли или как? – начал опять Уиллис.– Нет, я встретил его на улице. Я тогда был один. Потом позвонил Соне, и она пришла.Уиллис записывал в блокнот. Дженеро все смотрел на него. Он странным образом ощущал, что что-то происходит, но не мог понять, что именно. Он также ощущал, что может кое-чему научиться. Смущенный и заинтересованный одновременно, Дженеро молча наблюдал и прислушивался.– Хорошо, – продолжал Уиллис. – Вы встретили своего знакомого и...– Он не был моим знакомым, – возразил Хэмлинг.– Вы его не знали?– Нет, я просто встретился с ним у кафе, и мы разговорились. Он предложил пойти к нему, послушать музыку и... слушайте, если я вам все расскажу, я, правда, не вляпаюсь?– Я буду вам очень обязан, если расскажете, – заверил его Уиллис.– Ну, он сказал, что у него есть хорошая шмаль и можно по разу пыхнуть. Я тогда больше ни о чем и не подумал. Шел покурить просто. Если бы я знал, что у него дома есть ЛСД...– А вы тогда этого не знали?– Нет, Боже упаси! Я вообще от этих пластиковых хиппи держусь подальше. От них всегда неприятности.– Какие неприятности?– Ну, знаете, они всегда рисуются. Понтяры, короче говоря. Воскресные хиппи, пластиковые хиппи – все одно и то же. Никто из них на самом деле не тусуется по-настоящему. Так, для вида только.– А вы?– Я считаю себя настоящим, – с достоинством ответил Хэмлинг.– А Соня?– Она хоть и воскресная хиппи, но балдежная кадра, и я с ней тусуюсь.Роберт Хэмлинг широко улыбнулся. Соня на улыбку не ответила. Она была все так же испугана. Девушка переводила взгляд с Уиллиса на Хэмлинга, догадываясь, что идет опасная игра. Ей очень хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Дженеро это видел. Он, при всей своей неопытности, ощущал также, что именно девушка была вожделенной жертвой Уиллиса, и что тот рано или поздно обязательно вопьется, как вампир, ей в шею. Соня об этом тоже догадывалась. Хэмлинг был единственным в комнате, кто ничего не подозревал. Чрезвычайно самоуверенный, он лез головой прямо в петлю.– Короче, мы пошли к нему домой, забили по косячку, попили винца, а потом я предложил позвонить Соне, чтобы она пришла и поучаствовала в празднестве.– Что вы праздновали?Хэмлинг несколько мгновений обдумывал ответ, а потом улыбнулся:– Жизнь. Существование.– О'кей, – Уиллис сделал вид, что удовлетворен ответом.Дженеро внимательно следил за происходящим, учась на ходу. Он понял, например, что Хэмлинг только что солгал. Если они что и праздновали, то только не жизнь и не существование. Дженеро не смог бы точно описать, как он понял, что парень врет, но он это знал. И Уиллис знал. И девушка знала. Дженеро догадывался, что Уиллис обязательно вернется со временем к этому празднованию. Дик Дженеро чувствовал себя превосходно. Ему казалось, что он смотрит детектив по телевизору. Он не хотел, чтобы фильм кончался, о, нет! И почему-то во время всей этой сцены ему ни разу не вспомнилось, что он тоже сыщик. Он только чудесно проводил время. И даже чуть не спросил Соню, как ей это все нравится. Эх, если бы еще пакетик жареной кукурузы!– Значит, я спустился на улицу, – продолжал Хэмлинг, – у него дома не было телефона. Я позвонил Соне из автомата. Она...– Где была Соня?– Здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16