– Ты же умный человек, неужели сам не понимаешь, что тебе привалило счастье! – страстно сказала она, невольно повышая голос. – В золоте будешь ходить, на каретах разъезжать!
– Нет, от сана я не отступлю, – покачал головой священник и перекрестился на образа. – И свою матушку никогда не брошу!
– Ну и дурак! – не выдержав, зло сказала она. – Так и будешь прозябать в нищете и убожестве!
– Может быть я и дурак, – миролюбиво ответил отец Дмитрий, – но под чужую дудку плясать не стану. – И в моем доме ты никому ничего плохого не сделаешь. Зря ты все затеяла…
Нужно с ними кончать, – с холодной ненавистью подумала моя милая спутница, – со всем разом. Рыжий попик о чем-то догадывается. Тем хуже для него! Скоро у моих все будет готово, – она вспомнила своих помощников, тех самых которых мы будто бы убили утром на дороге, – еще четверть часа и можно будет начинать.
Я лежала с закрытыми глазами, не зная, что можно предпринять. Судя по мыслям Елены Павловны, я влипла, и так крепко, как еще никогда раньше. Как получилось, что она сумела меня обмануть, я не представляла. До этого случая она думала только то, что говорила, и никаких опасных, предательских мыслей у нее не было.
– Я не собираюсь заставлять тебя делать что-нибудь мне в угоду! – с душевной теплотой в голосе сказала Елена Павловна. – Я хотела тебе только помочь, в память о нашей большой любви! Не хочешь меня слушать – твое дело, а я думала, что ты меня хоть немного любишь!
Отец Дмитрий смутился, но вида не подал. Соблазнительные любовные сцены с участием Елены Павловны промелькнули в его памяти, но он постарался их сразу же забыть.
– Что было, то быльем поросло, – ровным голосом, ответил он. – Тогда я был молодым и глупым, думал только о плотском, а теперь я другой человек.
То, что он сказал, насторожило меня еще больше. Выходило, что в дом священника мы попали не случайно и они с попутчицей давние знакомые.
– Я не пойму, тебе что, жалко этого? – спросила Елена Павловна и указала головой на меня. – Или свою вяленую воблу?
Отец Дмитрий ответил не сразу, какое-то время молча сидел, глядя на оплывающую свечу. Потом поднял на собеседницу глаза:
– Я хоть и грешник, но не душегуб. И гореть в аду не собираюсь. Ушла бы ты по добру и не смущала мне душу, – попросил он. – Покаяться я тебя уже не прошу, ты служишь дьяволу, и пусть он заботится о твоей душе.
– Нет, милый, так просто мы не расстанемся! – больше не скрывая ненависти, воскликнула Елена Павловна. – Увяз коготок, всей птичке пропасть! Наше дело от того, что ты стал святошей, не проиграет. Не хочешь сделать, что я тебе велю, сделают другие, только тебе тогда плохо придется.
– Это мы еще посмотрим! – рассердился отец Дмитрий.
– Смотри не смотри, но ты сам выбрал свой путь, – сказала она, порывисто встала и направилась к дверям.
Я поняла, что она собирается сделать, и попыталась ее задержать.
– Останови ее! – крикнула я священнику, вскакивая с лавки.
Он повернулся ко мне, покачал головой и не сдвинулся с места. Елена Павловна посмотрела через плечо в мою сторону и бросилась к выходу. Я сунула руку в карман за пистолетом, но его там не оказалось. С отчаяньем вспомнила, что после того, как я выстрелила в ее сообщника, он выпал у меня из руки.
– Стой, ты отсюда не выйдешь, – закричала я, и побежал вслед за ней.
Однако догнать ее мне не удалось. Елена Павловна выскочила из горницы и захлопнула за собой дверь. Я попыталась ее открыть, но не смогла, она успела чем-то подпереть дверь снаружи.
– Что ты сидишь! – набросилась я на попа. – Она нас собирается сжечь!
Священник пожал плечами и остался на месте, подумав при этом, что у меня что-то случилось с головой.
– У вас есть другой выход? – спросила я, продолжая попытки открыть дверь.
– Нет, только этот, – ответил отец Дмитрий. – Ты не бойся, ничего она нам не сделает! Все в руках Господа.
– Господа?! Ее снаружи ждут сообщники, и они собираются сжечь нас заживо! – закричала я, в отчаянье оглядываясь. – Отсюда даже в окна не вылезти!
– Откуда ты знаешь о сообщниках? – спокойно спросил он.
– Не знал бы, не говорил! Ты так и будешь сидеть и ждать, когда мы сгорим? – спросила я, примериваясь к малюсеньким окошкам, забранным толстенным мутным стеклом, в которые не протиснуться было даже мне, не то, что священнику или кучеру.
– Когда-то я очень любил эту женщину, – не отвечая на вопрос, сказал он. – Где все это теперь?
– Там же, где и раньше, я видел, как ты на нее смотрел, когда мы приехали! Только вот она тебя совсем не любит! – прервала я его грустные воспоминания, не оставляя бесполезные попытки открыть дверь. – Что же делать, мы здесь, как в мышеловке! Батюшка, а где твоя жена? – с надеждой, спросила я.
– Там, в летней горнице, разговаривает со старухой, – ответил он и показал на дверь, ведущую во внутреннюю часть дома.
Я, не спрашивая разрешения хозяина, бросилась туда. Летняя горница оказалась точно такой же комнатой, как и та в которой мы остановились, только в ней не было печи. Попадья со знахаркой сидели за чаем и, когда я туда ворвалась, удивленно на меня посмотрели.
– Что-нибудь случилось? – спросила матушка.
– Пока нет, но случится! Из дома можно как-нибудь выбраться?
– Конечно можно, там есть дверь, – указала она, – вы же через нее входили…
В отличие от попадьи знахарка сразу насторожилась и точно угадала ситуацию.
– Никак горим? – спросила она.
– Еще нет, – ответила я, – но, кажется, скоро загоримся.
– А где отец Дмитрий? – быстро спросила она.
– Там!
– Да что случилось? – вмешалась в разговор попадья. – Где-то пожар?
– Скоро начнется, – вместо меня ответила старуха. – Вот горе-то какое! Проглядела я, старая!
Это уже становилось интересным и невольно заставило всмотреться в знахарку. Внешне она выглядела обычной деревенской старухой, и в то же время, в ней было что-то такое, что цепляло взгляд. Однако рассматривать ее и анализировать времени не было. Я ничуть не сомневалась, что Елена Павловна выполнит свое обещание. Я видела ее в деле и понимала, что эта по-своему талантливая женщина, не остановится ни перед чем.
– Матушка, а на чердак у вас ход есть? – обратилась она к хозяйке.
– Нет, туда можно залезть только со двора по лестнице.
– А подполье? – с надеждой спросила я.
– У нас ледник во дворе…
– Дымом пахнет, – сказал, входя к нам в комнату, отец Дмитрий. – Неужели, правда начался пожар?
Все начали инстинктивно принюхиваться. Я почувствовала запах дыма.
– Горим! – пронзительно, так что все невольно вздрогнули, закричала матушка, и бросилась прятаться на груди мужа.
Отец Дмитрий отстранил ее от себя, опустился на колени и начал молиться.
– Где горит? – спросил из соседней комнаты, последний обитатель дома, кучер Иван. – Со двора дымом тянет…
– Вот и все, – сказала я, чувствуя в душе полную пустоту и неимоверную усталость. – Теперь нам остается только ждать.
– Чего? – дрожащим голосом спросила матушка.
– Смерти или чуда, – ответила я.
– Нужно бежать! – крикнула она и кинулась в соседнюю комнату. Оттуда послышались громкие удары, Иван бил чем-то тяжелым в дверь. Потом он крикнул:
– Нас заперли! Горим! Спасайся, кто может!
Ужас сковал мои силы, и я безвольно опустилась на лавку. Снаружи уже слышался треск горящего дерева. В невидимые щели в горницу начал просачиваться дым. Сразу стало трудно дышать. Иван продолжал кричать и ломать входную дверь. Священник молился. Я сидела, тупо глядя перед собой. Одна знахарка почему-то сохраняла спокойствие. Старушка осталась на своем месте и, не спеша, прихлебывала из блюдечка чай.
Удивительно, но ее необъяснимое спокойствие вернуло мне силы.
– Батюшка, вместо того чтобы молиться, помог бы Ивану открыть дверь, – сказала я отцу Дмитрию и пошла, посмотреть, как у того продвигается дело. Кучер стоял против входной двери и как тараном бил в нее тяжелой скамейкой. Сил у него было мало, и та от ударов только вздрагивала.
– Дай я попробую, – оттолкнув меня с дороги, закричал отец Дмитрий и отобрал у обессилившего кучера скамью.
За окошками уже полыхало пламя и у нас внутри стало совсем светло. Священник что есть силы, выбивал дверь, но она не поддавалась. От дыма стало нечем дышать. Сорвав голос, оборвала крик попадья и натужно закашлялась, задохнувшись дымом. Вдруг со звоном в одном из окон лопнуло стекло, и в комнату ворвался вихрь огня. Меня опалило жаром и я, спасаясь от пламени, отступила к глухой стене.
И в этот момент из дыма выплыла старуха знахарка. Она подошла к отцу Дмитрию, и что-то ему сказал. Что именно, за треском пожара я не услышала, но он тотчас бросил попытки выбить дверь и швырнул скамью на пол.
– Алевтинка, иди сюда, – на этот раз громко, так что я услышала, позвала меня старуха.
Услышав такое обращение, я решила, что или схожу с ума или теряю сознание. Однако знахарка обращалась именно ко мне, и я почти против воли послушалась и подошла.
– Помоги, милая, матушке, а то она занедужила, – попросила старуха и обратилась уже ко всем. – Идите за мной.
Бабка подошла к запертой снаружи входной двери и легко, безо всякого усилия ее открыла. Я поймала попадью за руку и потащила за собой. Все бросились в сени, спеша убежать из дома. И тут произошло нечто совершенно немыслимое и необъяснимое. Лишь только я переступила порог горницы, как пожар утих. В сенях было тихо, будто за стенами дом не бушевало пламя. И воздух был самый обычный. Мы все замерли на месте, и молча стояли, не зная, что делать дальше. Одна матушка продолжала кашлять, но и она скоро утихла.
– Пожара что, больше нет? – растеряно, спросил старуху отец Дмитрий.
– Идите наружу, – не ответив, велела она нам и опять сама открыла дверь во двор.
Мы послушались, и друг за другом вышли на крыльцо поповского дома. Сказать, что я, да и все мы, почувствовали облегчение, значит не сказать ничего. Во дворе была тихая, спокойная летняя ночь. Здесь ничего не горело, не трещало и не взрывалось.
– А как же пожар? – опять спросил священник и перекрестился. – Пожара нет? Он что, нам привиделся?
– Господи, спасибо за чудесное спасение, – зашептала попадья и тихо меня спросила. – Это был сон?
– Нет, не сон, – вместо меня ответила старуха. – Просто мы спаслись чудом. Идите вниз и сами все увидите.
Я уже догадалась, кто такая наша спасительница, отпустила матушкину руку и первой спустилась с крыльца. Это было невероятно, как и само спасение, но вызволила нас от смертельной опасности, бабка Ульяна, знахарка, даровавшая мне способность понимать чужие мысли. Каким образом она оказалась здесь, я даже не пыталась понять. Мне в тот момент стало не до того. На последней ступени я вдруг увидела весь поповский дом, он был объят пламенем. В ужасе я отшатнулась, но тотчас застыла на месте. Это был какой-то невероятный пожар, как будто нарисованный, холодный и немой. Словно все происходило за толстенным стеклом, сквозь которое не пробивались звуки, и его можно было только видеть.
– Что это такое? – прошептал кто-то из моих товарищей по несчастью.
– Не бойтесь, идите во двор, – негромко сказала бабка Ульяна. – Сами посмотрите, как мы горим заживо.
Я пошла первой, спустилась во двор и увидела, не только как горит изба, но и как ее пытаются потушить. На пожар сбежалось все село. Люди метались в дыму, беззвучно что-то кричали и бегали с ведрами и баграми. Все происходило в полной тишине.
– Мы умерли? – непонятно кому задала вопрос попадья.
– Мы живы, а вот они сейчас умрут, – ответила старуха.
Только после ее подсказки, я обратила внимание на кучку не участвующих в тушении пожара людей. Они стояли, сгрудившись недалеко от горящей избы.
– Смотрите, там Елена Павловна! – воскликнула я, с трудом узнавая ее в растрепанной, с разорванным в клочья платье, женщине.
Лицо у Елены Павловны было разбито, окровавлено и обезображено болью и ненавистью. Какие-то мужики крепко держали поджигательницу за руки и плечи, а она отчаянно вырывалась.
Ее подтащили прямо к стене огня. По широко открытому рту и вздымающейся груди было понятно, что она кричит, просит о помощи или пощаде, но ни одного звука до нас не долетело. Все это происходило так близко от меня, что казалось, до них можно дотронуться рукой.
Не думая о последствиях, я сделала шаг в их сторону. Меня встретила упругая, прозрачная стена. Я попыталась ее ощупать, но рука упиралась в вязкий пружинящий воздух. В этот момент к пожару притащили двоих скрученных и избитых в кровь мужчин. Я сразу узнала наших вчерашних знакомцев. Крестьяне их повалили на землю и о чем-то спорили, размахивая руками. Вдруг один из пленников вскочил, сунул руку в голенище сапога и в его руке блеснул нож.
Мужики перестали спорить и начали медленно отступать. К ним на помощь сбегались все, кто тушил пожар. Пленники оказались зажаты между толпой и пламенем. И тут рухнула крыша избы, подняв вверх фонтан брызг, и вся троица исчезла в пучине огня.
– Господи, прости им грехи, – прошептал отец Дмитрий.
Мы молча стояли, не в силах отвести глаза от страшного зрелища…

На этом месте оборвалась поддающаяся расшифровке часть рукописи. Остальные записки Крыловой сохранились только фрагментами, не имеющими прямого отношения к последовательному повествованию.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38