– Ах, милый, как ты меня огорчаешь, – сказала Ольга Романовна. – Что ж, воля ваша, идите, только дайте слово, что непременно будете у меня в ближайшее же время!
– Будем, это я обещаю почти наверняка, – сказал молодой граф, целуя тетку в щеку.
Мы встали, Миша быстро, а я неохотно. Мне предстояло ему объяснить, что мне никак нельзя возвращаться в Зимний, но как это сделать, я не знала.
Ольга Романовна позвонила в колокольчик, и в комнату вошел все тот же пожилой слуга.
– Парамоша, – ласково сказала ему Щербатова, – проводи господ офицеров.
Однако слуга, вместо того чтобы пропустить нас в дверь, замешкался на пороге и, смущенно кашлянув, доложил:
– Барыня, там еще какой-то господин военный пришел.
– Что еще за военный! – встревожилась нарушительница государева указа о комендантском часе.
– Их благородий спрашивает! – ответил слуга. – Фамилия у него какая-то не наша.
– Это Огинский, – догадался Миша. – Интересно, что ему тут?.. Он же должен быть во дворце!
– Проводи его сюда, Парамоша, – сразу успокоилась княгиня.
Старик вышел.
Теперь встревожились мы с Воронцовым, не понимая, что заставило Огинского прийти сюда. Впрочем, выяснилось это спустя минуту. Огинский вошел и, увидев нас в присутствии красивой дамы, поклонился и, шаркнув ножкой, представился. Ольга Романовна ему ласково улыбнулась и допустила к ручке.
– Простите, княгиня, за неурочный визит, но мне нужно срочно переговорить с товарищами, – сказал он.
– Пожалуйте, молодые люди, секретничайте, я не буду вам мешать, – с улыбкой, ответила она и отошла в другой конец гостиной.
– Случилась беда, – тихо проговорил Александр, едва Щербатова отошла. – Во дворце опять объявились убийцы!
– То есть, как это – убийцы? – чуть громче, чем следовало, воскликнул Воронцов. – Говори толком, что случилось!
Ольга Романовна услышав его неосторожное восклицание, незаметно вернулась назад, чтобы слышать наш разговор.
– Час примерно назад, в ваши апартаменты проникли трое неизвестных, – начал рассказывать преображенец.
– Но ведь там никого не было! – не удержался от реплики Миша.
– Понятно, что не было, раз вы оба здесь. Однако кто-то из дворцовых заметил чужих и поднял тревогу. После того случая, что ты убил тех двоих в масках, все настороже…
– Понятно, говорите по сути, – взмолилась я.
– Короче, прибежал караул, попытался их задержать, а они открыли стрельбу и были таковы. Один наш солдат ранен, другой убит. В Зимнем шум и кавардак, все бегают, суетятся и ничего непонятно. Я улучил момент и прибежал сюда предупредить вас.
Мы с Мишей переглянулись, не зная, что делать дальше.
Огинский нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ему нужно было срочно вернуться назад, он и так многим рисковал, оставив в такой час службу.
– Если мы сейчас вернемся, – сказал Миша, – все откроется. Наверняка нас уже хватились.
– Простите, господа, решайте скорее, – не выдержал Александр.
– Меня прорицатель предупредил, что мне больше нельзя возвращаться во дворец, – сказала я, – иначе меня убьют. Идите туда сами и что-нибудь придумайте по дороге, а я где-нибудь на время спрячусь.
– Когда это он вас предупредил? – удивленно спросил Воронцов. – Он вам сказал всего два слова.
– Господа, не время предаваться воспоминаниям, – воскликнул Огинский, – решайтесь!
– Мысленно, он это умеет, – быстро ответила я Мише. – Бегите скорей, а то вас обвинят в дезертирстве. Миша, ты скажешь, что когда убийцы проникли в наши покои, мы от них бежали, и в неразберихе ты меня потерял, и все это время искал. Другого выхода просто нет.
– Правильно, а Александр, пока поживет у меня, – вмешалась в разговор Щербатова.
– Александр? – удивился Огинский, не поняв, кого она имеет в виду, но быстро догадался и ехидно усмехнулся.
– Хорошо, – нехотя согласился Воронцов. – Только вы отсюда ни шагу, я приду за вами, как только смогу!
– Да идите же вы скорей! – почти в один голос воскликнули мы с княгиней.

Глава 13

– Что это за ужасы рассказывал господин Огинский? – спросила Ольга Романовна, когда мы остались одни. – Откуда в Зимнем дворце убийцы?
– Я бы и сам это хотел узнать, – ответила я. – Это уже второй раз неизвестные злоумышленники проникают во дворец, потому и поднялся такой шум.
– Какой ужас, в какое страшное время мы живем, нигде нельзя быть за себя в покое, даже в императорском дворце, – почти в точности повторил Щербатова слова Анны Лопухиной. – Надеюсь, вам у меня ничего не угрожает, и мы премило проведем время!
В этом-то я, зная, о чем думает хозяйка, немного сомневалась. Ей бы больше повезло, если бы на моем месте оказался настоящий Крылов.
– Не хотите ли чего-нибудь перекусить? – предложила княгиня. – Молодым людям так нужно хорошо питаться! Пусть это будет поздний ужин или ранний завтрак! – ласково улыбнулась она.
Я подумала, сколь же, все-таки, мы, женщины тоньше и деликатнее мужчин. Будь на месте Щербатовой самый скромный кавалер, он уже начал бы разводить турусы на колесах, жадно глядя на мои груди. Она же всего-навсего предложила меня покормить.
– С удовольствием что-нибудь съем, – согласилась я. – Нам с Мишей сегодня толком не удалось, ни позавтракать, ни отобедать.
– Так что же вы молчали! – подхватилась княгиня и требовательно зазвонила в колокольчик.
Тотчас явился престарелый Парамоша и был отправлен немедленно будить повара. Как я не сопротивлялась, убеждая, что обойдусь холодными закусками, Ольга Романовна не захотела меня слушать, и вскоре стол оказался накрыт. Мы сели друг против друга, и я отдала должное тонкой княжеской кухне.
Щербатова испытывала ко мне такую женскую нежность, что мне было ее искренне жалко. Она стеснялась прямо на меня смотреть и ограничивалась быстрыми ласковыми взглядами. Разговор был односторонний, я была занята едой и за двоих говорила хозяйка. Как всякая светская дама, Ольга Романовна вела незначительный разговор и касалась только общих вопросов, и как ни любопытно ей было обо мне узнать побольше, прямо спрашивать стеснялась.
– Александр, вы давно знакомы с Мишей? – не выдержала она, когда я насытилась и вытерла губы салфеткой.
– Нет, всего несколько дней, но мы успели близко сойтись, – сказала я против своей воли двусмысленность.
– Он чудесный мальчик, такой серьезный и целеустремленный. Однако мне кажется, совсем избегает женщин, – с сожалением заметила заботливая тетушка.
– Мне так не кажется, – ответила я, – напротив, по моему мнению, он слишком влюбчив.
– Право? Так у него уже есть предмет? – сразу жезаинтересовалась княгиня.
– Простите, Ольга Романовна, это не моя тайна, вы лучше об этом спросите у него самого, – ушла я от ответа.
– А у вас, Саша? Можно я буду вас так называть?
– Извольте, – кивнула я.
– У вас, Саша, уже есть предмет обожания? – опять не удержалась она от нескромного вопроса, правда, при этом покраснела от смущения.
– В том смысле, что вы спрашиваете, нет, мне как-то больше нравятся мужчины.
– Ах, проказник, – засмеялась она, – вы же не хотите сказать, что вы?..
– Упаси боже, в том, что я не пристрастен к своему полу, могу вас твердо заверить, – засмеялась я.
– Тогда понятно, у вас еще не проснулось сердце, – сделала княгиня само собой напрашивающийся вывод и тут же заботливо спросила. – Вы, я вижу, устали? Может быть, хотите отдохнуть?
– С удовольствием, должен признаться, сегодняшний день принес мне слишком много впечатлений. Я сегодня удостоился длительной аудиенции императора, а потом еще этот ночной поход к вам.
– Вы были у государя? – рассеяно переспросила она, безо всякого уважения к персоне Павла.
– Да, и познакомился с его другом – Лопухиной.
– Я слышала эту романтическую историю, – сказала Щербатова с явным сарказмом. – Бедная Мария Федоровна! И как он вам показался?
– Император слишком сложный человек, чтобы говорить о нем однозначно, – серьезно ответила я. – Возможно, он даже в чем-то гений, но на роль русского царя никак не подходит. Ни он Россию, ни Россия его не понимает.
– Вы находите? Я признаюсь, еще такого мнения о Павле ни от кого не слышала. А не показалось ли вам, что он душевно нездоров?
– Вы хотите сказать, не сумасшедший ли он? Не думаю, хотя нервы у государя и сильно расшатаны. Да и кто у нас нынче здоров?
– Знаете, Саша с вами так интересно говорить! Но вы, я вижу, совсем устали, пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.
Мы встали из-за стола, и Ольга Романовна отвела меня в спаленку, правда, более подходящую не Преображенскому сержанту, а кисейной барышне. Все в комнате было уютно, мягко и по-женски изящно.
– Думаю, вам здесь будет удобно, – сказала княгиня, указывая на широкую кровать под желтым шелковым балдахином. – Моя спальня рядом с вашей, прямо дверь в дверь, – зачем-то уточнила она. – Ежели вам что-нибудь понадобится, только потяните этот шнур, и тотчас придет горничная девушка.
– Спасибо за заботу и гостеприимство, – поблагодарила я, с трудом сдерживая зевок. – Спокойной ночи, дорогая Ольга Романовна.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась она, а сама подумала. – Если, конечно, я смогу сегодня заснуть.
Едва я осталась одна, быстро сбросила с себя сапоги и форму, оставшись в одной мужской нижней рубашке. Постель была уже разобрана, и мне осталось только нырнуть под одеяло и растянуться на тонких, голландских простынях. Спать я хотела, но лишь только закрыла глаза, как сон сразу куда-то ушел. Думать о своих грустных обстоятельствах я не хотела, и вместо этого попыталась вспомнить что-то приятное, чтобы отвлечься, но из головы никак не шли последние события и непонятное упорство моих убийц.
Княгиня Щербатова тоже не спала и скоро я начала слышать ее мысли. Оказалось, что она не ушла к себе, а осталась стоять за моей дверью, очень желая, но не решаясь ко мне войти. В такую пикантную ситуацию я попала впервые в жизни и растерялась, не зная, что делать. Теперь, когда я узнала, о чем думает Ольга Романовна, заснуть я уже никак не могла.
Конечно, можно было бы оставить ее стоять за дверью, но Щербатова была мне симпатична и заставлять ее унижаться и страдать я никак не хотела. Осталось одно, позвать ее сказать о себе всю правду. За окном уже начинался рассвет, и в комнате было довольно светло. Я встала, босыми ногами подбежала к двери и распахнула ее. Ольга Романовна в одной ночной рубахе и чепчике стояла прямо на моем пороге и не могла произнести ни слова.
– Я, я… – начала говорить она, – вскрикнула, и ладонями закрыла вспыхнувшее стыдом лицо.
– Заходите, чего ж разговаривать через порог, – сказала я и почти насильно ввела ее к себе.
– Ах, Саша, как это стыдно, как нехорошо получилось, – тихо сказала она дрожащим голосом. – Вы теперь невесть что обо мне подумаете и станете меня презирать! Ведь я вам гожусь в матери и так, так… – запуталась она в словах.
– Вздор, с чего бы мне вас презирать?! – без тени улыбки спросила я.
– Вы совсем еще мальчик, а я так, в таком виде, у ваших дверей… – сказала она и заплакала. – Ах, какой стыд!
– А вы уверены, что у вас ко мне не материнские чувства? – в упор спросила я.
– Я уже ничего не знаю и не понимаю, – без сил, опускаясь в кресло, ответила она. – Лишь только я вас увидела, с той минут я вся сама не своя и когда оказалось, что вы здесь останетесь, я стала по-настоящему счастлива! А какие у меня к вам чувства, я право, не понимаю.
– Надеюсь, они все-таки материнские, – сказала я, потому что…
– Можно, я уйду, – не слушая, попросила она. – Если я с вами еще останусь, то не смогу выдержать и попрошусь лечь к вам в постель.
– Вы можете и не проситься, а просто лечь со мной, мы будем спать как подруги. Вас это устроит?
– А это возможно? – спросила княгиня и впервые подняла на меня глаза.
– Конечно, возможно, вы мне тоже очень нравитесь, только я, к сожалению, не совсем мужчина.
– Я это знаю, – неожиданно сказала она, поставив меня в тупик. – Это совсем неважно. Будь вы даже женщиной, а не мальчиком, меня бы ничего не удержало. Мне просто хочется быть к вам как можно ближе. Вы такой необычный мальчик, может быть, такой же, каким был бы теперь мой нерожденный сын.
Я немного растерялась. Чувства Щербатовой оказались такими сложными и противоречивыми, что требовали не моего малого опыта в любовных делах, потому я просто легла сама и приглашающее распахнула одеяло. Коли Ольге Романовне все равно мужчина я или женщина, пусть она сама это обнаружит и делает собственные выводы.
Щербатова растерялась, не зная, что делать, убежать или все-таки лечь самой. Так и стояла возле постели, надеясь хоть на какое-то мужское принуждение. Но, по понятным причинам, уговаривать или соблазнять ее я не собиралась. Не дождавшись помощи, он решилась, деликатно присела на край постели и все-таки нашла приемлемую форму остаться со мной:
– А я вам не помешаю спать? – тихо спросила она, с усилием поднимая на меня взгляд.
– Нет, не помешаете, – ответила я, чувствуя себя виноватой, что не смогу удовлетворить ее пробудившуюся страсть. Общаться с ее племянником мне было все-таки проще, легче и… приятнее.
– Тогда я лягу? – сдавлено, спросила она.
– Конечно, ложитесь, – ответила я, с трудом, сдерживая зевок.
Ольга Романовна деликатно примостилась с самого края постели, но опустила свою голову на подушку рядом с моей. Волосы ее были ароматны, глаза закрыты, а лицо бледно. Я попыталась вспомнить, что в таком случае испытывал муж, и обняла ее. Княгиня порывисто прижалась ко мне и обняла за плечи.
Вот теперь она обнаружит, кто я, испугается, поднимет крик и разразится скандал, подумала я, чувствуя ее мягкую ищущую руку на своем теле. Однако ничего такого не произошло. Щербатова только сильно прижалась ко мне и чмокнула в щеку.
– Вы спите, – попросила она, – я не буду вам мешать!
– Хорошо, – согласилась я, удобнее устраиваясь в ее мягких, нежных объятиях, и вправду, заснула.
Разбудил меня полуденный пушечный выстрел из Петропавловской крепости. Моей милой хозяйки в постели уже не было. Я быстро встала, оделась и только после этого дернула шнур звонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38