Я должен был убить ее, но не смог этого сделать и убил своего солдата, который пытался целиться в нее.Тут Джон, к великому удивлению Тревиса, от души рассмеялся:– Узнаю, узнаю свою девчушку. Она даст сто очков вперед любому из вас! И уж коли она что решила, то своего добьется! И нет ничего удивительного, что она обвела тебя вокруг пальца и заставила поверить, что влюбилась. О, она хитрая бестия, моя дочь! – Тут Джон снова помрачнел и ткнул пальцем в Тревиса, грозно продолжив: – А ты моли Бога, чтобы она оказалась жива. Иначе тебе несдобровать! Скажи спасибо, что сейчас война и я не стану стрелять по солдату из своей армии. Однако помни: как только война кончится, тебе придется ответить за то, что надругался над честью моей дочери! Ты не на шутку разозлил меня, сынок!Тревис хотел было сесть, но не смог и бессильно откинул голову, жадно ловя ртом воздух. Несмотря на слабость, он должен был сию же минуту высказать то, что лежало на сердце:– Джон, я должен признаться тебе в том, в чем боялся признаться даже самому себе. Я по-настоящему полюбил твою дочь. Я поверил, что и она влюбилась в меня, но ошибся. Я не мучил Китти и не измывался над ней, как Люк Тейт, с которым у меня свои счеты! – Тревис перевел дух и продолжил: – А что до твоих чувств ко мне, я понимаю, что любить тебе меня не за что. Однако если собрался убивать меня, лучше сделай это сразу. Не хочу получить пулю в спину во время боя. У меня и без тебя хватает неприятностей!– Черт бы тебя побрал, сопляк, – взревел Джон, пронзая Тревиса пылающим взглядом, – скажи спасибо, что ты ранен, не то надрал бы тебе уши за твои слова!– А ты горячий парень, – ухмыльнулся Колтрейн, – по-моему, из нас выйдет отличная пара!– Учти, тебе придется иметь дело еще кое с кем, – предупредил Джон. – Китти обручена, и этот малый вряд ли обрадуется…– Натан Коллинз, – протянул Тревис. – Китти мне все уши про него прожужжала. Но он меня мало волнует. Вряд ли нам вообще суждено встретиться, разве что в преисподней.Оба некоторое время молчали. Но вот Джон Райт удивленно приподнял бровь и спросил:– И ты до сих пор любишь мою дочку?– Какого черта ты так пялишься на меня, Джон Райт?! – вспыхнул Тревис. – Я и сам не могу разобраться в своих чувствах. Еще не перегорела обида на то, что она выкинула на прощание. Может, так даже лучше – ведь я не из тех, кто женится.– Да и моя дочь не из тех, кто выходит замуж за таких, как ты, – парировал Джон.– Да ты посмотри на себя, приятель! Ведь ты сам бросил и жену, и дочь, и родной дом! Энди говорил, что твоя жена спилась, когда ты ушел на войну. Тебя это не волнует?!– Мужчина поступает так, как велит ему долг.– Это ты уже говорил.– И скажу еще раз. Ты сам родом с Юга. И тоже воюешь против земляков?– Это мое личное дело.– Ну так и нечего совать нос в мои дела. Только не забывай, что однажды я заставлю тебя платить по счетам.– Надеюсь, ты дашь мне знать когда.Их взгляды пересеклись. Наконец Джон встал. Следом за ним вскочил его пес, и они молча отправились своей дорогой. Тревис крикнул им вслед:– Между прочим, спасибо за то, что спас мне жизнь!Джон не обернулся, продолжая идти вперед. Колтрейн устало прикрыл глаза. Хорошо, что это наконец-то случилось, с облегчением подумал он. Ведь рано или поздно все равно пришлось бы завести этот разговор. А теперь они выяснили отношения и даже, кажется, прониклись уважением друг к другу. И если дело все же дойдет до поединка – а Райт недвусмысленно намекнул на это, – противники будут стоить друг друга.Пришел кто-то из отряда и сказал, что полковник дал команду выступать. Колтрейн с радостью подумал, что в этом, пусть и небольшом, городе товарищи сумеют раздобыть для него кровать – настоящую мягкую кровать, в которой он сможет отлежаться и набраться сил после ранения.Однако стоило тронуться с места, раненый застонал от нестерпимой боли. Недолгий путь превратился для Тревиса в страшную пытку. Полковник Гриерсон лично проведал Колтрейна и заверил, что в городе нашли юную леди, которая готова ухаживать за ранеными. Увы, единственного в округе врача убили всего пару недель назад. Но эта дама согласилась приютить у себя Тревиса и позаботиться о нем. Хижина у нее тесная и ветхая, но там найдется лишняя кровать. Треиису ничего не оставалось как поблагодарить – в любом случае это лучше, чем валяться на земле, с седлом вместо подушки.Поначалу Бонни Пелхэм очень понравилась Тревису. Удобно устроившись с ее помощью в постели, он огляделся.– Вам нравится моя хижина? – спросила хозяйка. – Мы с мужем построили ее сами Нам, правда, соседи помогали. Но потом Билл-Боб ушел на войну, а там его убили.Колтрейн не спеша пил воду, глядя в большие карие глаза.– А ты не похожа на убитую горем вдову, – заметил он.– Ох, да разве вы не знаете, как у нас заведено? – отвечала Бонни. – Здесь, в горах, никто не спрашивает, хочешь ты замуж или нет. Просто родители договариваются обо всем заранее. И я знала, что стану женой Биллу-Бобу, еще задолго до нашей свадьбы.– Так ты его не любила?– Не знаю! – пожала молодка плечами. – Мне и про любовь-то ничего не ведомо. Меня учили, что приличной девице положено прилично выйти замуж, да рожать детей, да заботиться о муже. Так я и собиралась поступить, да только Билли-Боб ушел и нашел свою погибель – и теперь я, почитай, самая молодая вдова в наших горах…Продолжая суетиться, она ни на миг не умолкала, рассказывая про то, как делала клейстер из муки с водой, чтобы заклеить бумагой щели в стенах и сохранить в хижине тепло зимой. Что вот то кресло в углу вырезал из дуба ее отец. А вот этот туалетный столик сделал сам ее супруг из вишни – да только та вишня совсем выцвела. И вот ту скамью тоже он сделал – из гикори Гикори – ореховое дерево

. И веник в углу – из веток гикори тоже.– А вы видели мои занавески? – горделиво восклицала она, расправляя грубую ткань. – Я выткала их сама из льна, который сама пряла и трепала. И выкрасила их тоже я – синей краской, которую наварила из хинного дерева. Я даже сама сделала это одеяло, что на вас, из хлопка, который мой папаша вырастил. А вон тот плед? У папаши было много овец – пока вы, янки, не пришли и не забрали их, – и мы с мамашей целыми днями чесали да пряли их шерсть. А простыни, на которых вы лежите? Кто, по-вашему, сделал их, если не я? Да и тюфяк я набивала вот этими самыми руками – уж и не упомню, сколько гусей пришлось для него ощипать, и все до одного были злющие-презлющие!Тревис внезапно подумал, не рано ли он обрадовался, что попал сюда.– С чего это ты все мне выкладываешь? – полюбопытствовал он.– Ну, как же, я теперь вдова, – с детской непосредственностью заявила Бонни. – И надо мне нового мужа присмотреть, да поживее – это папаша мне велел. Папаша еще сказал, что неприлично просто так держать в доме солдата, даже если он раненый и я его лечу. Вот я и решила, что любому одинокому янки, что попадет сюда, не помешает взять в жены вдову, которая управляется с такой роскошной хижиной, как моя!– Ну что ж, может, когда-то сюда и забредет такой янки. – И Тревис, закрыв глаза, взмолился о скорейшем выздоровлении.Он чувствовал, что хозяйка сидит возле кровати и не спускает с его лица простодушного взгляда. Приподняв повязку, она осмотрела рану, слегка поморщившись.– Придется наложить бальзам на рану. И вам надо лежать не двигаясь, не то опять пойдет кровь.Бонни извлекла из банки какую-то вязкую, дурно пахнувшую массу и принялась усердно мазать ею рану. Тревис невольно скривился от боли. Но вот хозяйка покончила с бальзамом и поменяла повязку.– А теперь я приготовлю для вас что-нибудь вкусное. Как насчет куриного бульона? Как только он начинает кипеть у меня в кастрюле, сюда сбегаются все солдаты, учуяв запах!Капитан покорно кивнул. Наверное, готовит она неплохо.Так оно и вышло. Бульон оказался превосходным, к тому же впервые за долгое время ему довелось отведать домашней еды. Бонни даже принесла свежего молока, которое охлаждалось в горном ручье неподалеку. С каждым глотком Тревис чувствовал, как к нему возвращаются силы. Может быть, выздоровление и вправду не затянется.Хозяйка уселась на краю кровати и внимательно посмотрела на него.– Что это ты меня разглядываешь? – раздраженно спросил Колтрейн. Хотя Бонни нельзя было назвать уродиной, ее широкая улыбка почему-то напоминала волчий оскал.– Я отлично знаю, как сделать мужчину счастливым, – многозначительно заявила она, погладив капитана по лицу. И тут же засмеялась: – Между прочим, такой красавчик впервые заглянул в наши места. Какие чудные глаза! Не то, что голубые и не то что серые. Да и все остальное у тебя что надо.Тревис неловко заерзал в постели:– Ты бы не могла позвать сюда Сэма Бачера? Мне необходимо с ним повидаться.– Не забывай, я буду рядом – только позови, – снова осклабилась она.Оставшись наконец в одиночестве, Тревис с чувством выругался в потолок тесной хижины. Следует убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Какой приказ получил отряд? Сэму следует разузнать у полковника Гриерсона. Колтрейну не терпелось поскорее вернуться в строй. А может быть, еще сильнее ему не терпелось попасть в те места, где можно будет что-то разузнать про Китти. Но Тревис не желал себе в этом признаваться.Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился сияющий Сэм Бачер.– Просто руки чешутся стереть с твоей рожи эту мерзкую ухмылку, – пробурчал Тревис.– Вряд ли это тебе удастся сейчас! – расхохотался Сэм, усаживаясь верхом на стул. – Ну, как тут тебе понравилось? Я слышал, Бонни большая мастерица по части ухода за ранеными.– Сэм, мне не до шуток. – Колтрейн попытался сесть, но не смог. – Ступай к полковнику Гриерсону и скажи, чтобы немедленно вытащил меня отсюда. Я готов спать где угодно, хоть на голой земле, только подальше от этой шлюхи! Если не выдворить ее из города, через неделю весь отряд подхватит чесотку или еще что-нибудь похуже.Сэм с трудом представлял, как это можно устроить, но все же пообещал помочь.– Ладно, посмотрим, – сказал он озабоченно. – Надеюсь, Гриерсон в курсе. Поначалу мы приняли ее за опытную сиделку, но потом нам такое порассказали о ней, что мы животики надорвали, представляя, как она примется за твое «лечение»!Тревис неловко схватил чашку с водой и выплеснул содержимое в ухмыляющуюся физиономию, но Сэм запросто увернулся и засмеялся пуще прежнего:– Ну, старина, нечего на меня злиться! Ведь не я запихал тебя в эту дыру. Клянусь, я сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда! Ты ради этого меня разыскивал? Понимаешь, мы только что уселись играть в карты. А кое у кого из парней завалялось по бутылочке «огненной воды». Так что вечерок обещает быть теплым.– Мне бы только поскорее вернуться в отряд, – с тоской проговорил Тревис.– Ну я же обещал, что постараюсь…– И когда только кончится эта чертова война!– И что ты будешь тогда делать? Помчишься искать Китти?– Знаешь, Сэм, – ощетинился Тревис, – хоть ты и мои старый друг, но мне все чаще хочется выпороть тебя!– Старина, сколько раз повторять, что от меня ничего не скроешь! А я знаю, что ты любишь девчонку, так же как и она любит тебя!– Ну да, и поэтому удрала при первой возможности?!И Тревис надулся, как индюк, ожидая, что ответит Сэм, который так же сердито выкрикнул:– И правильно сделала, что сбежала! Ты хоть раз признался, что любишь ее? Вы же оба только и делали, что грызлись, как собака с кошкой. Вот она и не выдержала! В конце концов, она южанка и к тому же упряма, как черт!– Да с какой стати ты постоянно твердишь, что я ее люблю! – взревел Тревис.Сэм поднялся со стула и ухмыльнулся, засунув пальцы за ремень:– Ну что же, пусть ты ее не любишь, но думаешь о ней постоянно!– Ну а это ты откуда взял? Или ты умеешь читать чужие мысли!– Нет, не умею, – бросил Бачер через плечо, направляясь к двери. – Но зато я не глухой и отлично слышу, когда всякие дураки вопят во сне и зовут кое-кого по имени!И он вышел, плотно прикрыв дверь. Глава 30 Китти очень не хотелось прерывать свою работу в госпитале. Ведь каждый день поступали сотни и сотни раненых, и всем требовался уход, а доктора и медсестры сбивались с ног, стараясь помочь солдатам. Но Натан настаивал на коротком отдыхе вдвоем в каком-нибудь спокойном местечке. Он твердил, что изможденный вид Китти заставляет всерьез опасаться за ее здоровье. А когда девушка отказалась, Коллинз направился к главному врачу госпиталя и потребовал отправить невесту в отпуск.– Напрасно ты это сделал! – упрекнула его Китти. – Ты же знаешь, я не люблю, когда вмешиваются в мои дела.– Кэтрин, ты всегда была упрямой, – небрежно пожал плечами Натан. – Ты просто не замечаешь, что работаешь на износ. Ты хоть в зеркало-то заглядывала? Эти бесконечные вахты в госпитале сделали из моей невесты старуху! И к тому же ты знаешь, что я не считаю это место подходящим для молодой женщины.– Опять ты пытаешься давить на меня! – возмутилась Китти.– Не забывай, что я тебя люблю. – Он нагнулся и слегка поцеловал ее в щеку. – И если и проявляю настойчивость, то лишь потому, что желаю владеть тобой как своей женой!Китти совсем помрачнела. Разговоры о свадьбе как о деле решенном смущали ее – что-то в ее душе противилось этому. Ей казалось, что сейчас, в самый разгар войны, не время выходить замуж. Правда, она постоянно напоминала себе, что Натан – ее настоящая любовь, что они созданы друг для друга. Может быть, он прав? Может быть, ей следует вернуться домой уже в качестве жены Натана? Там она и останется, дожидаясь его возвращения. Разве мало довелось ей видеть крови и страданий?Натан пообещал раздобыть отдельный номер в гостинице в Ричмонде, где обычно останавливался во время увольнительного отпуска.– Правда, это будет не так-то просто: цены там немыслимые. Гостиница переполнена семьями беженцев и теми, кто приехал навестить родных в Чимборазо. Кофе там стоит полтора доллара фунт, а чай – пятьдесят. Даже за писчую бумагу дерут по пятьдесят центов за лист. Многие вынуждены писать письма домой на старых газетах или оберточной бумаге – что подвернется под руку. А табак! Если даже и посчастливится найти его, вряд ли он окажется по карману простому солдату!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63