По телу ее пробежала волна возбуждения, и отрицать это было глупо. Это ее потрясло и заставило сделать последнюю попытку вырваться и убежать.
– Какой ужас ты пережила. Норбери повел себя бесчестно по отношению к тебе и… – Речь Алексии прервали рыдания.
Глаза Роуз наполнились слезами, и она заключила кузину в объятия:
– Пожалуйста, успокойся. Норбери – негодяй, но давай называть вещи своими именами: я тоже вела себя неразумно. Я всегда сознавала, что будущий граф на мне не женится. Особенно после того, что сделал Тим. Но я позволила себе вообразить, что я для Норбери нечто большее, чем товар. Зато теперь поняла, что его слова о любви были просто игрой.
Алексия вытерла слезы:
– Ты говорила, что собираешься порвать с нами навсегда. О том, что я тебя навсегда потеряю. Ты же не думаешь… Я не могу вынести мысли о том, что ты будешь скитаться, Роуз! Пожалуйста, обещай, что по крайней мере примешь от нас денежную поддержку и не дойдешь до такого отчаяния, чтобы…
– Этого можешь не опасаться. Я уже поняла, что плохая любовница и буду еще худшей куртизанкой. Во-первых, я не требую столько драгоценностей, сколько следовало бы, я во-вторых, не получаю удовольствия в постели.
– Так ты примешь от нас деньги? Роуз, дорогая!
Это был старый спор. Сначала гордость требовала, чтобы она отказалась от помощи лорда Хейдена, после того как Тимоти разорился сам и разорил ее. Гордость и гнев заставляли ее считать, что в несчастье Тима виноват лорд Хейден. Позже, когда она узнала, что лорд Хейден защищал Тимоти, на смену гордости пришли досада и недоумение.
– Лорд Хейден выплатил долги и защитил нашу собственность в Оксфордшире. Принять больше…
– Ты должна. Не огорчай меня, Рози. И так-то плохо, что мы теряем тебя, но неужто я должна еще представлять тебя голодной и больной, в холодном доме?
– Я не умру с голоду. Рента невелика, но на хлеб и топливо мне хватит. Вместо этого я хочу попросить тебя проявить благородство и щедрость в другом. Айрин… – Упоминание имени сестры было свыше ее сил, и она не смогла продолжать.
– Конечно, она останется с нами, – поспешила ее успокоить Алексия. – Она была так довольна, когда приехала к нам.
Роуз отправила Айрин к Алексии, чтобы оградить от слухов о своем романе с Норбери. Теперь же ее сестра была особенно беззащитна перед скандалом, вызванным этой интригой.
– Она рада, что живет с вами? – спросила Роуз.
– Вполне. Она предпочитает город, но и в деревне у нее появились друзья.
– Ей будут говорить мерзости и отвернутся от нее. Она услышит обо мне сплетни и возненавидит меня.
– Она взрослеет, Рози. Теперь она не так эгоистична. Она даже извинилась перед Хейденом за все, что наговорила прошлой весной. Айрин переживет сплетни.
– Думаешь, Алексия, у нее здесь есть надежда на какое-нибудь будущее?
– Раз Хейден и его братья обращаются с ней как с равной, она защищена от самого худшего. К тому же она получает пять тысяч от твоего брата, хотя теперь я жалею, что ты велела Хейдену основать для нее траст. Думаю, ты могла бы распорядиться деньгами лучше.
– Это бы все испортило, Алексия. Я не могла бы прикоснуться к этим деньгам, но Айрин не должна узнать об их источнике.
Алексия похлопала ее по руке, как мать, утешающая ребенка. Внезапно Роуз ощутила себя измученной и грязной. Конечно, теперь она стала мудрее, чем шесть месяцев назад, но по сравнению с этой мудростью неведение было настоящим раем.
– Сегодня, если не возражаешь, Алексия, я буду спать с Айрин, а завтра уеду до рассвета, но сначала объясню ей, почему она не сможет уехать со мной домой.
Ни сейчас, ни позже. Никогда.
Мысль о прощании с Айрин надрывала ей сердце.
Алексия обняла кузину за плечи.
– Если ты этого хочешь, пусть так и будет.
Роуз подалась к Алексии и положила голову ей на плечо.
– Обними меня, мой дорогой друг. Скоро я буду для вас обеих все равно что мертвая. И мне трудно вынести мысли об этом.
Глава 3
Важно ступая по паркету, Джордан нес через комнату письмо. Его тонкий острый нос был вздернут выше обычного, и потому старомодный хвостик седеющих волос мотался вдоль спины.
– Это было доставлено не по почте, сэр. Только что. Курьером. Ливрейным лакеем.
Увидев письмо, Кайл понял, почему его слуга вел себя так. Должно быть, бумага стоила не менее пяти фунтов за стопку. Эмблема вверху листа тоже свидетельствовала о высоком статусе отправителя.
Он узнал ее. Она принадлежала маркизу Истербруку. Так-так.
– Скажи-ка мне, Джордан, сломать ли мне печать сейчас или необходимо выполнить какой-нибудь ритуал?
Джордан нахмурился. Он считал себя экспертом по вопросам этикета, к которому в определенных случаях должен был обращаться за советом сын шахтера, чтобы справиться с тонкостями поведения в высшем свете. Джордан гордился своими познаниями.
– Ритуал? Не думаю… Ах, вы шутите, сэр! Хе-хе, нет насколько мне известно, на этот случай не предусмотрено ритуала.
– Но даже если ты и знаешь, что таковой есть, не говори никому, что мы им пренебрегли.
Кайл сломал печать, и Джордан вытянул шею в надежде увидеть хоть несколько слов.
– Это приглашение наведаться к маркизу Истербруку, – сказал Кайл. – По крайней мере я надеюсь, что это приглашение. Хотя больше напоминает повестку.
– Что там говорится?
– Что Истербрук будет счастлив принять меня нынче днем.
– Конечно, это приглашение.
– Хорошо. Это значит, что я могу его отклонить. Напишу ему и выражу сожаление, что занят и не смогу его посетить.
– О Господи! Ни в коем случае, сэр. – Джордан с трудом подавил испуганный вздох. – Когда маркиз говорит, что счастлив вас принять, когда он вас приглашает, надо ехать.
Ходили слухи, что Истербрук почти никого не принимает. Тем более было странно, что он пожелал принять столь мелкую сошку, как Кайл Брадуэлл. Маркиз был старшим братом лорда Хейдена Ротуэлла, Кристианом Ротуэллом. И, вне всякого сомнения, слышал о прискорбном происшествии с мисс Лонгуорт, случившемся четыре дня назад. Вероятно он захотел убедиться, что спаситель не станет пытаться выиграть от происшедшего и не будет искать выгоды от позора его родственницы.
Кайл решил, что примет вызов, но на этот счет у него были собственные соображения. Во время беседы он хотя бы узнает, как себя чувствует мисс Лонгуорт. В последние несколько дней он постоянно думал о ней. Был погружен в мечты, которые позволил себе, но мысли его были отягчены беспокойством.
– Если вам угодно, я выберу соответствующую одежду, – сказал Джордан.
– Прекрасно. Но не перестарайся. Он ведь не король.
Кайл отложил письмо с приглашением. Он не сомневался, что встреча с Истербруком не затянется надолго. Маркиз не станет тратить много времени на угрозы.
Кайл никогда не был в доме на Гросвенор-сквер и потому решил навестить Истербрука – из любопытства. Он разглядывал обстановку, пока слуга вел его в гостиную. Эта огромная, подавляющая своими размерами комната была слишком роскошной. Убранство ее было несколько старомодным, но впечатляющим своей чрезмерностью и изобилием. Каждый предмет обстановки: от ковров до лепнины на потолке, от подсвечников до драпировок с бахромой и кистями – был самого лучшего качества, какое можно себе позволить за деньги.
Ему пришлось долго ждать столь любезно предложенного приема. В ожидании хозяина он разглядывал картины на стенах, проверяя, знает ли художников.
– Вот эту приписывают кисти Гирландайо и одновременно Вероккио. А вы что думаете?
Неожиданно заданный вопрос заставил Кайла повернуться. В десяти футах от него стоял темноволосый мужчина. Он решил, что это маркиз, не только из-за сходства с лордом Хейденом. Ни один из слуг не мог быть одет подобным образом – появиться без жилета и галстука и с длинными волосами, ниспадающими на плечи.
– Не могу сказать с точностью, – ответил Кайл.
– Вы рассматривали картины так, будто знаете.
Кайл пожал плечами:
– Это было написано до Рафаэля и не принадлежит кисти Боттичелли. Точнее сказать не могу.
– Но ближе к правде, чем сказал бы кто-нибудь другой. – Хозяин жестом указал на стулья и диван, располагавшиеся рядом. – Присядем. Сейчас нам что-нибудь принесут. Может, кофе?
Кайл сел на стул, а хозяин – на диван. Маркиз внимательно осмотрел гостя. Кайл ответил ему таким же изучающим взглядом. Некоторое время мужчины молча разглядывали друг друга.
– Вы производите впечатление интересного человека, мистер Брадуэлл.
Несмотря на критический настрой, на губах Истербрука появилась легкая улыбка.
– Чувствуете себя вполне свободно. Несомненно, покровительство Коттингтона дало вам эту свободу обращения с людьми моего круга. И возможно, приучило к презрительному отношению к ним.
Похоже было, что, прежде чем отправить приглашение, Истербрук навел о нем справки.
– Я не испытываю презрения к людям, вашего круга. Если бы испытывал, меня бы здесь не было. Я всего лишь хочу узнать, почему вы пожелали со мной встретиться.
– Пока вы дожидаетесь объяснений, вы очень внимательно меня разглядываете. И каково ваше мнение?
– Я думаю, сколь богатым мне надо стать, чтобы перестать душить себя галстуком.
– Полагаю, достаточно богатым, чтобы ни в грош не ставить мнение света.
Но оба они отлично понимали, что деньги не имеют к этому никакого отношения.
– А что думаете вы после того, как так внимательно рассматривали меня?
Истербрук окинул гостя последним долгим и внимательным взглядом.
– Думаю, что вижу будущее.
Вошли слуги с подносами, нагруженными кофейниками и чайниками, графинами и кексами. Похоже было, что в ответ на распоряжение Истербрука подать что-нибудь его слуги при кухне решили подать все.
Прошло еще четверть часа, и слуги решили подать напитки. Наконец маркиз знаком приказал им покинуть комнату.
– Слышал, несколько дней назад вы были представлены моему брату? – спросил маркиз.
Наконец-то они перешли к делу.
– По правде говоря, мне доводилось встречаться с лордом Хейденом прежде. Но несколько дней назад я действительно видел его в Кенте.
– Он вернулся в город и привез Алексию. Мне сказали, что она безутешна в своей печали о кузине. Я очень привязан к своей новоявленной сестре. Она ждет ребенка, и ее волнение печалит меня.
– Мне огорчительно слышать, что она расстроена. А слышали вы что-нибудь о ее кузине? Как она?
Кайл заметил, что его вопрос заинтересовал маркиза, и не мог понять почему.
– Брат приехал в Лондон удостовериться, действительно ли всем известно о том, что вы привезли мисс Лонгуорт в их дом в Кенте чуть более чем через час после того, как забрали ее с вечера в доме Норбери.
Кайл сомневался в том, что это поможет восстановить репутацию леди. Скандал приобретал все большие масштабы, и происходило это быстро, привлекая к нему нежелательное внимание. На улице к Джордану подошел какой-то малый, репортер «желтой» газетенки, и начал расспрашивать, не живет ли мисс Лонгуорт в доме мистера Брадуэлла.
Истербрук встал с места и бесцельно зашагал по комнате, отвлекая Кайла от размышлений.
Нет, вовсе не бесцельно. Он описывал круги вокруг стула Кайла.
– Усилиями Хейдена ваша репутация будет спасена. Возможно, вас сочтут настолько порядочным, что никогда больше не пригласят на подобную веселую вечеринку, – заметил Истербрук. – Мой вопрос заключается в том, нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы спасти и репутацию мисс Лонгуорт, и утешить Алексию.
– Но время, которое я провел с мисс Лонгуорт, настолько ничтожно, что едва ли могло усугубить ее положение.
– Расскажите мне об остальном. Слуги приносят какие-то обрывки разговоров, а брат твердит, что она погибла.
Кайл пересказал события той ночи и все, что тогда видел. Слушая его, Истербрук продолжал ходить по кругу. Иногда он задавал вопрос-другой, чтобы прояснить некоторые моменты. И снова начинал ходить.
– Получается, что мисс Лонгуорт связала свою судьбу с человеком, который, как она полагала, любит ее, а он намеренно уничтожил ее? Я спрашиваю себя, имел ли он для этого основания. И у меня создалось впечатление, что такие основания у него были. – Маркиз Истербрук сделал еще три шага. – Я думаю, что все дело в ее чертовом братце.
Кайл никак не ответил на это размышление вслух. Он отдавал должное пониманию Истербруком человеческой натуры и мотивов человеческого поведения и находил, что маркиз разбирается в них лучше, чем многие другие.
Внезапно он прервал свои размышления, снова сел на диван, на этот раз чуть ближе к Кайлу.
Последовала длительная пауза, пока маркиз внимательно разглядывал гостя.
– Вы предложили очень большую сумму. Это было умно, но обошлось вам дорого.
Впервые с момента, как Кайл ступил в этот дом, он ощутил неловкость. Ему не нравился ястребиный взгляд, который маркиз устремил на него. Инстинкты говорили ему, что прямая угроза была бы много лучше, чем то, что задумал этот человек.
– Должно быть, это нанесло серьезный урон вашему кошельку, если пришлось выплатить всю сумму сразу.
– Я справился.
С трудом. Два дня назад он оформил на две закладные больше, чем собирался.
Истербрук на своем диване расслабился.
– Мисс Лонгуорт – очень красивая женщина. Вы не согласны?
– Очень красивая.
Почему у него возникло ощущение, что, согласившись с этим, он сделал уступку и потому отчасти проиграл в этой битве интеллектов?
– Не могу допустить, чтобы мисс Лонгуорт оказалась потерянной для моей невестки. Думаю, что, приложив некоторую усилия, мы сможем преодолеть самое худшее и обеспечить ее будущее. Конечно, шептаться о ней все еще станут, но с этим ничего не поделаешь.
Кого, черт возьми, он имел в виду, говоря «мы»?
– Говорят, что вы редко покидаете этот дом. Поэтому, возможно, не понимаете, как все происходило. Ей не удастся оправиться, даже если хоть часть ее репутации останется незапятнанной. Ваш брат это понимает. Да и сама мисс Лонгуорт тоже.
– Это потому, что и мой брат, и мисс Лонгуорт приняли правила игры, предложенные Норбери. Но в руках другого режиссера все поставленные сцены могут восприниматься зрителями по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38