Я просто должен это сделать. Я прошу тебя принять это и простить меня.
Он снова приблизился к ней и обнял, но объятие было не таким мирным. Розалин не стала противиться и приняла утешение, какое он еще мог ей дать. И попыталась не думать о том, что обещала прошлая ночь.
В ночь перед началом процесса Тимоти Лонгуорта Кайл оказался среди членов довольно странной группы, занявшей место в пределах видимости общества, собравшегося в театре «Друри-Лейн».
Все началось довольно просто. Жан-Пьер снова получил записку от Истербрука с приглашением воспользоваться его ложей в театре. Жан-Пьер намекнул на то, что придет и Кайл вместе с Розалин, чтобы развеять печальные мысли жены и отвлечь от ожидающего ее горя. Роуз согласилась, что ей представляется удобный случай показать свое мужество.
В назначенный час Кайл сопроводил жену на самые заметные места, которые. Истербрук абонировал в театре.
Можно было не сомневаться в том, что их заметили. У Роуз была наготове улыбка, и она старалась продемонстрировать в полной мере свое достоинство. Она доказала, что способна проявить отвагу, но Кайл видел по ее глазам, что пристальные взгляды и перешептывание больно ранят ее.
Однако скоро публика потеряла к ней интерес. Дверь ложи открылась, и вошел лорд Эллиот со своей экстравагантной женой леди Федрой.
– Брадуэлл! Тетя Ген, – приветствовал их лорд Эллиот. – Мой брат посоветовал посмотреть сегодняшнее представление. Я и не знал, что зал получит такой подарок, как созерцание сразу трех самых красивых женщин Лондона.
– И заодно самых скандальных, – сказала Роуз на ухо Кайлу. – Интрижка Ген с твоим другом стала притчей во языцех, да и леди Федра тоже знаменита своими скандальными выходками.
– Значит, ты разделишь славу с ними.
Решение Роуз посетить театр нынче вечером воодушевило Кайла. Всю последнюю неделю она провела так, будто завтра для нее уже не имело никакого значения. Кроме тех минут, которые они проводили наедине.
Возможно, он опасался натянутости в их отношениях. Он не мог бы назвать никаких признаков напряженности ни в словах, ни в действиях, которые бы подтвердили, что их близость претерпела хоть какие-то изменения и стала меньше. И все же что-то изменилось, как он и предвидел, когда предупреждал ее о том, что выступит на процессе. Она не была бы человеческим существом, если бы ее не рассердила та роль, которую он собирался сыграть в этом деле. Единственный вопрос заключался в том, удастся ли им в будущем, когда все будет закончено, преодолеть возникшую в их отношениях принужденность и узнать тайны полного доверия и отказа от себя в пользу другого, какие возникли у них в ту памятную ночь в Тислоу.
Жан-Пьер устроился в углу позади Генриетты и поймал его взгляд. Кайл подался к нему.
– Не находишь ли ты любопытным, что лорд Эллиот присоединился к нашей компании? Теперь уже не важно, посетит ли театр и маркиз. – В тихом голосе Жан-Пьера слышались трагические нотки.
– Ты свихнулся, друг мой.
– Свихнулся? Кто это свихнулся? – спросила Генриетта, изгибаясь всем телом, чтобы расслышать, о чем они говорят.
– C'est moi, – сказал Жан-Пьер. – Таково всегдашнее действие вашей красоты на меня.
Просияв от изысканного комплимента, она переключила внимание на другие ложи.
Снова отворилась дверь в их ложу. Лорд Хейден вошел в сопровождении жены и Айрин.
Кэролайн настояла на том, чтобы Айрин усадили впереди нее и дали девушкам возможность посплетничать и понаблюдать за публикой. Ради этого пришлось всех пересадить. Кайл оказался рядом с Жан-Пьером, на этот раз в заднем ряду ложи.
– Почти полный сбор, – шепнул Кайлу друг.
– Все жаждут развлечений. Завтра нас ожидает самое худшее из возможных испытаний.
В середине второго акта дверь ложи открылась снова. Кайл оглянулся. Сам маркиз Истербрук снизошел до того, чтобы почтить их своим присутствием.
– Если он пожелал собрать в театре всю семью, почему просто не пригласил? – раздраженно зашептал Жан-Пьер.
Прибытие Истербрука покончило со всеми надеждами на то, что нынче вечером произойдет нечто интересное и загадочное.
– Не думаю, что он собирался приехать. К тому же он не кажется особенно довольным.
Ястребиный взгляд маркиза скользнул по другим ложам. Если он искал какое-то определенное лицо, то, должно быть, остался разочарованным.
Он выступил вперед из тени поближе к креслам.
Лорд Хейден и лорд Эллиот его заметили. Трудно было переоценить их удивление. Из уважения к титулу маркиза леди привстали со своих мест.
Высокий ранг имеет право на некоторые привилегии, и то, что все они попытались освободить место для Истербрука в первом ряду, вызвало легкую суматоху. Маркиз взял дело в свои руки и принялся командовать.
– Кэролайн, сядьте с подругой в задний ряд, чтобы не докучать мне своим хихиканьем. А мистер Брадуэлл возьмет на себя миссию поколотить любого, кто вознамерится пофлиртовать с вами. А вы, джентльмены, уверен, не станете возражать, если я сегодня посижу в окружении этих прелестных леди. Как только закончится пьеса, они снова будут к вашим услугам.
До конца спектакля маркиз оставался в центре первого ряда кресел и был погружен в происходящее на сцене. Алексия заняла почетное место справа от него как жена следующего по возрасту брата, а леди Федра – слева. Последними в этом ряду оказались Генриетта и Розалин.
– Ты прав, – забормотал Жан-Пьер на ухо Кайлу. – В этом человеке нет ни тайны, ни расчета. Он просто капризен.
Однако Кайла не интересовали побуждения маркиза. Его заботила только прекрасная белокурая женщина, сидевшая впереди, от вида которой у молодых людей в партере захватывало дух.
Невзирая на тайные побуждения маркиза Истербрука, какими бы они ни были, эффект был всегда одинаковым. Маркиз оказывал знаки внимания миссис Брадуэлл, чей брат завтра должен был предстать перед судом, который мог окончиться для него смертным приговором. И для всех представителей высшего света, сидевших в зале, значение имело только это.
Глава 22
Хейден не разрешил Алексии появляться на процессе, опасаясь, что она в своем положении не справится с волнением. Он передал Роуз заверения в ее любви и в том, что она будет за нее молиться. Но леди Федра и ее муж заняли место в Олд-Бейли рядом с Роуз.
Положение Тима было безнадежным. В документах содержались подробности его преступлений, имена, размеры счетов, наглость использования средств – теперь Розалин узнала гораздо больше о его прегрешениях, чем следовало бы знать сестре, но также и то, чего свет понять не мог.
Этот процесс мог быть направлен только в одну сторону и должен был быстро катиться по рельсам. Если бы Роуз оказалась среди присяжных, то тоже осудила бы его. Только ее не было среди них, а в зале суда она старалась собраться с силами, ожидая, когда перед всеми этими людьми появится ее брат и когда процесс наконец будет завершен.
Розалин не могла придумать для него оправдания, не посмела бы защищать его, но сердце ее обливалось кровью от боли и жалости.
– С вашей стороны было очень смело прийти, – сказал лорд Эллиот. – Уверен, что ваш брат будет вам благодарен.
Кто? Тимоти? Если он ее увидит, принесет ли это ему утешение? Она еще не навещала его. Для такого посещения ей представится только одна возможность, и она решила сберечь ее для того, что произойдет после сегодняшнего дня. Тогда он будет в ней нуждаться больше, хотя такое свидание и ужасная разлука, которая неизбежно последует за ним, окажется для них обоих сущим адом.
Взгляд Розалин скользнул по мужчинам, сидевшим ниже ее. Она заметила Кайла. В будущем они никогда не смогут притвориться, что он не выступал на процессе, если она собственными ушами услышит его.
Они медленно и трудно приближались к этому дню, безуспешно пытаясь избежать последствий. Кайл снова стал внимателен и осторожен. Она же стала менее доверчивой. Между ними день ото дня росло отчуждение, и это продолжалось до тех пор, пока Розалин не смогла твердо и трезво смотреть на человека, который перестал быть незнакомцем.
Последние три ночи они спали врозь. Кайл знал, что невозможно преодолеть ее чреватое ужасом ожидание. И понял ее, когда она рано удалилась в свою спальню, сославшись на усталость.
– А! – сказала леди Федра. – Вот и Хейден.
Роуз заметила, что Лорд Хейден задержался у двери, прежде чем двинуться дальше. Он нашел место возле Кайла. Процесс продолжал свой извилистый путь – заслушивались показания и предъявлялись доказательства.
Лорд Эллиот дотянулся до Розалин и положил руку на ее кулачок, обтянутый перчаткой.
– Брат поручил мне сказать вам, что сделает все возможное, чтобы приговор для Тимоти смягчили. Он просил также передать, чтобы вы поняли, что хоть он и станет говорить правду, его выступление будет преследовать ту же цель.
– Лорд Хейден всегда поступал великодушно по отношению к моей семье. И сейчас я не усомнилась в его мотивах. И все же благодарю, что предупредили.
Лорд Эллиот помрачнел и посмотрел на Федру. Она пожала плечами. Роуз не собиралась ничего пояснять. Скоро все они узнают правду.
Была только одна вещь, которую мог бы сказать лорд Хейден, чтобы смягчить судьбу Тимоти. Он мог сказать, что Тимоти не один присвоил все эти деньги и что весь этот план был придуман не им.
– Вам когда-нибудь приходилось это делать? – спросил лорд Хейден.
– Никогда, – ответил Кайл.
– В своем выступлении касайтесь только фактов. Говорите просто и ясно, чтобы присяжные вас поняли. Вам могут задать вопросы. Отвечайте только на вопрос и ничего не добавляйте. – Лорд Хейден окинул его пронзительным взглядом: – Давая вам совет, я имею в виду, что вы будете стараться говорить так, чтобы избавить его от виселицы.
– Есть ли на это хоть какая-нибудь надежда?
– Никогда ничего нельзя сказать наперед. Этот судья прежде проявлял милосердие. Если удастся привести убедительные доводы в его пользу, он может снова проявить снисходительность.
Не только они ожидали окончания одного процесса, чтобы мог начаться следующий. Была наспех сооружена галерея, и на ней собралось довольно много любопытных.
Прибыли еще какие-то мужчины и втиснулись там, где сидели лорд Хейден и Кайл. Кайл увидел Норбери и других сторонников «повешения Лонгуорта».
– Много свидетелей, – сказал он.
– Много жертв, – отозвался лорд Хейден.
– Это поможет отплатить ему за все?
– Возмещение убытков часто может послужить условием для снисхождения. И все же, когда это случилось в последний раз, банкира казнили всего лишь по обвинению в подлоге. Но я думаю, что столь большая сумма украденного может стать основанием для сурового приговора.
Его ирония не ускользнула от Кайла.
– Мне тоже следовало бы взять у вас деньги. Тогда бы я не оказался единственной жертвой, не получившей компенсации.
– Уверяю вас: если бы вы их взяли, это ничего бы не изменило.
Началось движение среди присутствующих. Конец процесса вызвал суматоху, потому что одни покидали зал суда, а их место занимали другие.
Лорд Хейден склонился к Кайлу, чтобы создать для них двоих хоть какую-то иллюзию уединения.
– Пусть ваше выступление будет как можно короче. Не делайте никаких предположений и не пытайтесь ничего приукрасить. Говорите только о том, что знаете наверняка.
Роуз с трудом удержалась от слез, когда ввели Тима. Его соломенного цвета волосы были взлохмачены. Он казался больным, бледным и ужасно испуганным. Он выглядел мальчишкой, каким и был еще недавно, а худым сложением не шел в сравнение с мужчинами, собиравшимися его судить.
Ему не удавалось сохранить достоинство. Он смотрел на бесчисленных свидетелей, и подбородок у него дрожал. Его взгляд обежал галерею, и он заметил Роуз. Она попыталась улыбнуться и чуть подняла руку, чтобы махнуть ему. Выражение его лица изменилось. Он опустил глаза и не поднимал их, пока не успокоился.
Один за другим жертвы давали показания. Один за другим они рассказывали об исчезнувших фондах, о выплате дивидендов, о признании Тимоти, о его обещании возместить растраченные деньги. И каждый объяснял, что обещанная компенсация поступила от лорда Хейдена Ротуэлла после того, как он женился на кузине Тимоти Алексии.
Роуз заметила, что отсутствие реальных потерь впечатлило жюри, но не настолько, чтобы оправдать Тима. Она наблюдала за судьей, стараясь понять его реакцию на эту нескончаемую историю о покаянии и наказании.
– Все проходит лучше, чем я ожидала, – сказала шепотом леди Федра. – Раз все они получили компенсацию…
– Не все, – возразила Роуз. – Кайл не получил.
Лицо леди Федры утратило выражение бодрости. Она о чем-то пошепталась с мужем. Лорд Эллиот посерьезнел. Рука Федры в перчатке легла на руку Роуз.
– Я знала, что это будет испытанием и что вы будете страдать, но даже не представляла, каким ужасным станет для вас этот день, Розалин.
Роуз приняла эту попытку утешить ее. И все же сердце ее сделало скачок, когда в зале суда прозвучало имя Кайла.
Их взгляды встретились. Она прочла в его глазах сожаление и раскаяние. Он будто просил у нее прощения. Потом выступил вперед, и его привели к присяге.
Его выступление было кратким. На удивление кратким. Оно почти не отличалось от остальных – это был рассказ о деньгах, помещенных в банк в форме траста, которые оказались растраченными, и о подлоге.
В этой речи ничего не было сказано о том, что он не получил денег назад.
Прокурор решил прояснить этот вопрос.
– Мистер Брадуэлл, были ли возвращены деньги, вложенные в траст?
– Да, полностью.
Ответ Кайла вызвал недоумение свидетелей. Роуз заметила, что Норбери кипит от ярости. В зале послышались перешептывания и прозвучало слово «клятвопреступление».
Прокурор помрачнел.
– Мистер Брадуэлл, вы говорите, что лорд Хейден выплатил все деньги, вложенные в траст? Я вам напоминаю, что скоро выступит он сам и, если вы нарушили присягу, ваша ложь быстро будет раскрыта.
Кайл осадил прокурора:
– Вы не спрашивали, каким образом была возмещена недостача. Вы спросили только, была ли она возмещена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38