Возможно, мне известен путь к нашему спасению, хотя я и не уверен, как использовать его с наибольшей пользой. Я готов остаться и драться на стенах и не боюсь этого. Но если я пойду к королю, сможет ли он остановить сэра Моджера?
– Не знаю, – сказал Вильям. – Король может не пожелать пойти против того, кто снабдил Моджера людьми, а просто скажет, что не его дело вмешиваться в местные распри, и будет прав. Даже если король и отдаст приказ, я не уверен, что Моджер подчинится ему.
– Я смогу убедить дядю выслать предписание независимо от того, чьи люди пришли сюда, – заверил Вильяма Раймонд с юношеской самоуверенностью. – И это второй вопрос, на который я хотел бы знать ответ.
– Я не могу ответить на него, – сказал Вильям. – Это будет зависеть от состояния осады на тот момент, когда сюда дойдет приказ короля. Если нам удастся отбросить Моджера с потерями для него, он, возможно, подчинится и попросит защиты у Церкви, возбудив иск об обольщении его жены и прочих вещах. Если же ему будет сопутствовать успех, он пропустит королевский приказ мимо ушей, захватит крепость, а потом смиренно попросит прощения у короля. Ему ведь не известно, что Ричард будет охотиться за ним. Я никогда не говорил ему, что Ричард – мой друг.
Вильям не сказал всего, что думал. Он все еще не понимал, зачем Генрих прислал к нему Раймонда. Словно прочитав его мысли, Раймонд снова покраснел.
– Элис знает, – сказал он.
Это дало Вильяму повод посмеяться над своей забывчивостью. Личные отношения для молодых гораздо важнее, чем вопросы большой политики.
– Я хотел вам рассказать, – с живостью продолжал Раймонд, – но они оба, она и Мартин, посоветовали мне подождать.
– Почему? – спросил Вильям, изумленный настолько, что даже забыл на время о присутствии врага, осаждающего его крепость.
– Они боялись, что вы откажете мне и, быть может, отошлете меня до того, как ваши раны заживут. Но если возникнет какая-либо опасность, вы…
Вильям тяжело вздохнул. Его любящая дочь и управляющий опять оберегали его от самого себя. Что ж, прекрасно, но почему они прежде всего держали в секрете титул Раймонда? Этот вопрос снова заставил Раймонда покраснеть. Он понял, что не осмелится сказать правду, но и не сможет солгать сэру Вильяму.
– Я расскажу вам о своей роли в этом, сэр. Есть еще одна… правда, мне очень стыдно признаться в своем участии в этом, но я очень прошу вас не настаивать на знании правды. Это не принесет вам пользы, а может быть, даже и расстроит. Элис знает.
– Так, значит, Элис это не расстраивает, а меня расстроит?
– У женщин нет понятия о долге, – сказал Раймонд.
Теперь все ясно. Губы Вильяма сжались. Раймонд прибыл с какой-то целью, которая могла быть и оскорбительной для Вильяма, причем настолько, что вынудила бы его защищаться. Но Раймонд послан королем. Тот, возможно, знает, что Раймонд жив. Должно быть, Ричард много говорил о нем. Волна гнева пробежала по жилам Вильяма. Бесполезно и опасно гневаться на короля, хотя на его посланника… Он поднял глаза на Раймонда, который нанес ему такое оскорбление, и они помрачнели.
– Элис, значит, не считает это окорблением? – низким голосом холодно спросил Вильям.
Он не мог решить, что его возмущало в первую очередь – обман Раймонда или настолько сильная любовь его дочери к этому обманщику, что она не считалась с бесчестьем отца.
Лицо Раймонда побледнело, он тяжело задышал.
– Не… как трудно…
Раймонд вспомнил, как вытирала Элис свою руку, коснувшуюся его… словно он был весь в грязи или прокаженный. Что она тогда наговорила… На лбу Раймонда показались капельки пота.
Выражение глубокого горя на лице Раймонда смягчило Вильяма. Конечно, узнав об участии короля в этом деле, Элис согласилась сохранить тайну Раймонда. И не ради этого обманщика, думал Вильям, а ради него самого. Понятно, почему она запросила столь высокую цену. Весьма не похоже, что Раймонд снова будет таким же беспечным. Посмотреть на него, так Элис, видно, основательно промыла ему мозги. Вильям усмехнулся. Первоначальная обида улеглась; он понимал, что лживость не свойственна Раймонду, не то что всем этим так называемым «сэрам» в Уэльсе.
Теперь, когда гнев прошел, Вильям уже не хотел знать, каким образом здесь замешан король, но в вопросе о том, как удалось Генриху заманить Раймонда в один из своих опрометчивых планов, любопытство в нем боролось с осторожностью. И как это бывает со всеми, от нищего бродяги до владельца замка, победило любопытство.
– Можешь ли ты рассказать о своей роли покороче? – спросил Вильям, пытаясь не выдать своего нетерпения.
Когда Вильям усмехнулся, у Раймонда отлегло от сердца. Теперь он понимал своего будущего тестя достаточно хорошо. Вильям больше не попытается выяснить, каковы были намерения короля; он не только не будет спрашивать об этом Раймонда, но и Элис не разрешит, даже если она захочет. Раймонд понял также: сейчас не время обсуждать ситуацию в его семье и что заставило бежать из нее. Однако ему надо было найти подходящий ответ на вопрос сэра Вильяма. Лукавые искорки мелькнули в его светлых глазах.
– Моя мать так и не дала бы мне стать мужчиной, и я оставил дом, не намекнув даже, куда отправлюсь. Король Генрих прислал меня сюда, поскольку полагал маловероятным, что отсюда вести обо мне дойдут до Экса. Кроме того, он думал, что я получу удовольствие от войны в Уэльсе. Этого достаточно, сэр?
Они молчали некоторое время. Вильям боролся с собой. Он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы Раймонд сказал, что все это объяснить слишком сложно. Ведь теперь ему просто не за что зацепиться. Он думал раскусить Раймонда, а этот хитрец подсунул ему орешек не по зубам.
– Ты… – начал говорить Вильям, не имея понятия, как закончить фразу. Но вдруг его осенило, и на лице засияла счастливая улыбка. – Ты получишь все, что заслужил, если все мы выйдем отсюда с неподпаленными шкурами, и женишься на Элис. Она покажет тебе, как играть словами.
Раймонда охватило некоторое сомнение, предчувствие, что его брак с Элис не будет устлан розами. Однако он был слишком влюблен, чтобы проанализировать эту мысль до конца.
– Я научусь всему, чему она будет меня учить, – сказал он твердо, как и подобает влюбленному.
Вильям расхохотался. Он вполне отомщен за столь краткую версию Раймонда о причинах своего прибытия сюда.
– Но вы должны все же сказать мне, – заговорил опять Раймонд, не обращая внимания на смех Вильяма, – что лучше: остаться мне здесь или же попытаться добраться до моего дяди.
Смех прекратился. Вильям резко выпрямился:
– Я не могу сказать тебе это. Могу только уверить тебя, что, уйдешь ты или останешься, Элис будет в безопасности.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но был так слаб и медлителен, что Раймонд успел схватить его за руку.
– Сэр Вильям, ради Бога, скажите, что лучше для вас?!
– Не могу! – закричал Вильям. – Ты похож на жреца-язычника, который спрашивает мать, кого из своих детей она согласна видеть на жертвенном алтаре.
– Что? – прошептал Раймонд, потрясенный как неожиданной переменой в настроении Вильяма, так и услышанным.
Жилы выступили на шее Вильяма, пока он приходил в себя. Во время разговора о намерении Раймонда, полушутливых взаимных уколов по поводу Элис что-то заставляло Вильяма по-иному взглянуть на известные ему наиболее существенные факты.
– Ты просишь меня, – уже спокойно сказал он, – отпустить тебя, что может стоить тебе жизни, если попадешься к ним, твоего, а следовательно, и счастья Элис только ради спасения Элизабет. Если ты останешься, Мод-жер не тронет и волоска на твоей голове. Он пошлет тебя к королю, а там ты сможешь препятствовать его попыткам заставить Элис выйти за него замуж. Но, если я велю тебе остаться, а крепость падет, Элизабет обязательно погибнет.
– Милорд, – сказал Раймонд. Он подошел ближе и взял Вильяма за руки. – Мой дорогой господин, от усталости вы начинаете выдумывать всякие фантазии. Покидая Марлоу, я не подвергаю себя большему риску. Даже если меня поймают, то отведут к сэру Моджеру для допроса. И я расскажу ему ту же историю, какую он услышал бы, если бы меня схватили в крепости.
Глаза Вильяма затуманились, и он обеими руками потер их.
– Все верно, – пробормотал он, понимая, что уступает без борьбы. – Все правильно. Бог знает, что было бы с тобой, если бы ты дрался на стенах, ранят тебя или убьют. Люди сначала берут крепость и потом только задают вопросы. Да, конечно, будет лучше, если ты уйдешь. Боже! Зачем я так глупо теряю время за всеми этими разговорами?! Ты должен уходить сразу, как будешь готов. Позволь мне подумать, куда тебе лучше направиться.
– Я уже подумал об этом, – сказал Раймонд, – я возьму лодку. Если доберусь до середины реки, поплыву по течению, пока не миную границы лагеря. Затем куплю лошадь либо найму гребца, что быстрее будет. Однако, сэр, вы потеряете надежного защитника на стенах… и, боюсь, вы не можете позволить себе это.
Не ответив, Вильям подошел к сундуку, достал оттуда металлическую шкатулку и открыл ее. Затем стал отсчитывать серебро и медь. Раймонд смутился и запротестовал. Вильям посмотрел на него с удивлением:
– Разве деньги мешают дружбе? Ты хорошо и честно служил мне. Я обязан заплатить тебе независимо от того, нуждаешься ты или нет. Я плачу ренту Ричарду, что не мешает нам любить друг друга. Так почему же я не могу заплатить тебе?
Раймонд от смущения переминался с ноги на ногу. Замечания Вильяма были неоспоримыми, но все же казалось неуместным брать плату за службу от человека, который, как надеялся Раймонд, станет его тестем. Заметив эти движения ног молодого человека, Вильям улыбнулся и перестал считать деньги. Не лишенный чуткости, он догадался: что хорошо для однолеток, как они с Ричардом, совсем не подходит в отношениях между отцом и сыном. Он сгреб все монеты в кучу, отобрал из нее полную горсть меди, чуть поменьше серебра и добавил к ним две золотые монеты.
– Вижу, мои доводы не понравились тебе. Хорошо. Но как твой господин я обеспечу твои нужды – тебе понадобятся деньги, чтобы побыстрее добраться до Лондона. Не знаю, там ли Генрих, но кто-нибудь из казначейства будет знать, где он.
Вручив Раймонду деньги и посоветовав, как лучше припрятать их, чтобы не искушать грабителей, Вильям задумался: был ли он когда-либо несправедлив или недобр к Ричарду? Была ли удовлетворена его гордость унижением Ричарда? Имеет ли он право умалять доброту и великодушие друга, молча запрещая ему выказывать знаки преданной любви? Только не сейчас, решил Вильям, отгоняя от себя мучившие его вопросы. Сейчас нужно дожить до встречи с Ричардом. Потом будет время подумать, причинил ли он зло другу, и искупить его.
– Ты хочешь попрощаться с Элис? – спросил Вильям.
– Конечно! – сказал, не подумав, Раймонд и, прежде чем Вильям успел пошевелиться, схватил его за руку: – Нет.
Хозяин Марлоу молчал, вглядываясь в лицо Раймонда.
– Она не станет докучать тебе слезами и просьбами, – сказал он после паузы.
– Я знаю это.
В голосе Раймонда слышалось такое негодование, что Вильям не удержался от улыбки: разумеется, Раймонд считает Элис совершенством.
– Я не за себя волнуюсь, а за нее, – уже более спокойно сказал Раймонд. – Возможно, ей будет легче, если я уеду не простившись?
– Я не женщина. Не знаю. Могу спросить Элизабет, – предложил Вильям.
– Да, спросите, – с признательностью согласился Раймонд. Ему очень хотелось еще раз увидеть Элис, даже если она и не позволит прикоснуться к себе. Возможно, леди Элизабет разволнуется и ничего толком не посоветует… хотя леди Элизабет почти столь же замечательная женщина, как Элис. Словно подтверждая эту мысль, Элизабет пробежала мимо него, очевидно, с намерением позвать Элис. Получив то, чего желал, Раймонд уже не был уверен, хочет ли он этого. Что он ей скажет? Поймет ли она необходимость того, что он делает, или посчитает его дезертиром, покидающим Марлоу в тяжелую минуту?
Вильям ушел, затем вновь вернулся через несколько минут и начал что-то говорить о Мартине и гребцах. Но Раймонд не слушал его. Он вдруг увидел, в каком беспорядке его одежда: штаны болтаются и не подвязаны, шнурки туники развязались и проступают сквозь незастегнутую кольчугу. Когда Элис вошла в комнату, он все еще копошился со всеми этими шнурками, одни завязывая, а другие просто пытаясь спрятать. Ее лицо было очень бледным, глаза неестественно большими и блестящими.
– Вильям, – сказала Элизабет, войдя вслед за Элис, – тебе надо поговорить с людьми, которые уходят.
– Да, – согласился он, улыбаясь, и обвил ее талию рукой.
Не могла же тактичная Элизабет сказать: «Оставим бедняжек одних» Вильям и сам хотел проследить за последними приготовлениями и убедиться, что полусонные люди не забыли чего-нибудь.
– Ты оделся не совсем хорошо, – прошептала Элис. – Позволь мне помочь тебе.
– Твой отец сделал выбор, – сказал Раймонд. – Он счел более необходимым, чтобы я отправился к дяде и добился от него приказа, который обуздает сэра Моджера, затем…
Она подошла к нему вплотную и притянула его голову для поцелуя.
– Ты думаешь, я смогла бы любить тебя, если бы не понимала всего без объяснений? – Сказав это, Элис вздохнула. – Позволь мне застегнуть твои подвязки, любимый. Тебе нельзя идти… – Ее голос задрожал, она выдержала паузу и добавила более твердо: – …в штанах со складками на лодыжках. Бог знает, как отнесется ко всему король, когда узнает… Нет! Он не должен ничего узнать!
Элис уже собралась пошутить, как пострадает ее репутация хозяйки дома, если Раймонд будет выглядеть этаким пугалом, но вдруг подумала: скажи Раймонд Генриху, что хочет жениться на ней, король, возможно, и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь им. Скорее он предпочтет увидеть их всех убитыми и погребенными, а не своего племянника, вступившего в неравный брак.
– Что? – спросил Раймонд. – О чем не узнать? Я должен буду рассказать…
– Рассказывай все, что хочешь, но только не обо мне. Не упоминай меня и не говори о своем намерении жениться на мне. Представь, что меня нет, что у моего отца нет дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53